Андрей Левицкий Алексей Бобл Кланы пустоши Андрей Левицкий Алексей Бобл Кланы пустоши Технотьма - 2 Издательства: АСТ, Астрель, 2010 г. Твердый переплет, 352 стр. ISBN 978-5-17-067089-5, 978-5-271-27769-6 Аннотация: Туран Джай - сын фермера с юга Пустоши, вступивший в схватку с бандитским кланом. Все преимущества на стороне атамана Макоты, но Туран быстро учится - удел раба и путешествие по опасной Донной пустыне закаляют характер, а встреча со Ставро, хозяином летательного аппарата, не похожего на машины Гильдии небоходов, помогает пересмотреть планы мести. У Ставро свои цели, и Туран становится участником квеста к таинственному энергиону… Андрей Левицкий, Алексей Бобл Кланы пустоши Авторы благодарят Ежи Тумановского за то, что он есть, а также Александра Шакилова - за то, что его нет с нами. Часть первая. ФЕРМЕР Глава 1 Выйдя из гаража, стоящего позади дома, Борис ДжайКан сказал: - Карбюратор я починил. Поедешь к Железной горе, отвезешь продукты Знахарке и Старику. - Прямо сейчас? - удивился Туран. Было раннее утро, солнце только выглянуло изза горизонта, но ферма уже проснулась. Со стороны барака доносились голоса батраков, в загоне хрюкали свиньи, в ангаре тихо гудела динамомашина. Борис тщательно вытер ветошью испачканные машинным маслом руки. Он был чемто озабочен - губы поджаты, брови нахмурены. - Прямо сейчас. И Мику с собой возьмешь. - Еще и Мику! Егото зачем? Младший брат Турана был существом бодрым и энергичным. Провести с ним целый день в тесной кабине трехколесной мотоциклетки - не слишком приятная перспектива. - Как мы там поместимся? Мика уже здоровенный. Борис взглянул на старшего сына, бросил грязную тряпку в ящик для мусора и пояснил: - Я же сказал: карбюратор в порядке, я починил. Поедешь на «Панче». Назар говорил, ты не хуже меня научился управлять. - На «Панче»?! - обомлел Туран Джай. - Научился, да! Назар не соврал! Но ты… разве тебе машина не нужна? «Панчем» называли бронированный крытый грузовик, самую большую машину из тех, которыми владел Борис ДжайКан, хозяин богатой фермы на юге Пустоши. До сих пор он не разрешал сыну самому ездить на «Панче», только вместе с механиком Назаром. - А почему на нем? - спросил Туран и тут же добавил, испугавшись, что отец передумает: - Нет, я не против, конечно. Но… Разговаривая с отцом, он заметил, что тот немного медлит, прежде чем ответить, ему как будто требовалось больше времени, чем обычно, чтобы подобрать нужные слова. Заметил, но не придал этому значения. Взявшись за створку ворот, фермер пояснил: - Дороги сейчас опасные. В этом сезоне холмовейники часто воюют, можешь наткнуться на матку ползунов. Помоги открыть. Они вдвоем навалились на тяжелые скрипучие ворота. - Продукты для Знахарки я положил, - добавил Борис. - Старику патроны, ну и другое. В кузов лучше вообще не суйся, пока на место не приедешь, понял? Штуцер в башне заряжен. В ящике под сиденьем динамитные шашки лежат. Если что - пуганешь волков. Последних наставлений отца Туран не услышал - он любовался «Панчем», стоящим в центре просторного гаража. Грузовик был хорош: мощная бронированная кабина, лобовое стекло сверху и снизу прикрыто листами железа, расстояние между их краями меньше полуметра, толькотолько чтобы водитель видел дорогу. Кузов усилен стальными подковамитюбингами вроде тех, которыми в туннелях древнего метро укрепляли свод. Туран в метро, конечно, никогда не бывал, но Назар ему рассказывал. Механик покупал тюбинги у торговцев, чьи караваны иногда проходили через владения Бориса ДжайКана. Немало отчаянного народу в поисках поживы шастает по развалинам городов и древним подземельям. Круглое отверстие в крыше кабины закрывала оружейная башенка - колпак из толстой жести с бойницей. Внизу, между сиденьями, приварена полка; если встать на нее, голова окажется как раз напротив отверстия. Рядом на скобах висит двуствольный нарезной штуцер приличного калибра. Туран пошел вдоль «Панча». Хороша машина, нечего сказать. Огромные черные колеса, массивные подножки. Противотуманные фары накрыты выпуклыми круглыми решетками, толстая выхлопная труба торчит позади оружейной башенки. - Брута! - крикнул отец. - Ты все сделала? - А то! - донеслось снаружи. - Чего кричать с утра пораньше? Пока мать Турана болела, Брута вела хозяйство в доме. Старуха была сварлива, зато вкусно стряпала. - И чего сразу спешка? - проворчала она, входя в гараж с корзиной, накрытой полотенцем. - Что за времена такие? Все торопятся, бегут кудато… Туран принял из рук Бруты корзину, пахнущую пирожками, и полез в кабину. Позавтракать этим утром не удалось, отец поднял его ни свет ни заря и сразу погнал мыться, а после - в гараж. - Быстрее, - поторопил Борис ДжайКан, когда старуха ушла. - Поставь под сиденье и поднимай Мику, а то он сам встанет и убежит, потом ищи. - Но зачем мне Мику с собой брать? - Туран спрыгнул с подножки. Еще пять минут назад он не хотел никуда ехать, но узнав, что ему доверят «Панч», обрадовался. Вот только присутствие беспокойного брата могло все испортить. - Сыпь у него, - сказал Борис, помедлив. - Сыпь на шее. - Ну и что? У него всегда гденибудь сыпь, а потом проходит. - Мать волнуется. А ей нельзя волноваться. Фермер стоял в воротах, озаренный тусклым утренним светом, - темный силуэт на сером фоне. Среднего роста, крепко сбитый, в старых брюкахгалифе и свитере. Голова не покрыта. На поясе висел пистолет, закатанные рукава обнажали сильные волосатые руки. Турана всегда удивляло, что волосы на голове отца седые, сквозь них просвечивает загорелая лысина, а на руках поросль густая и черная. - Пять минут у тебя на то, чтобы поднять Мику и прийти к матери. Время пошло! Определенно, это было утро сюрпризов. - А к матери зачем? - вконец удивился Туран. - Мы же к ужину вернемся, а то и раньше. И вновь пауза - отец молчал, хотя вопрос был совсем простой. - Она теперь редко вас видит. Попросила, чтоб зашли. Тебе сложно? Почему я должен тебя уговаривать? Нет, Турану было не сложно. Хотя в последнее время вид матери и ее разговоры производили гнетущее впечатление. Он, конечно, жалел ее и в то же время старался видеться как можно реже, изза чего его слегка мучила совесть. - Все, давай! - Отец шагнул за ворота, но потом, словно устыдившись своей суровости, остановился. Поглядел на сына и, когда тот выходил из гаража, легко хлопнул по плечу. Туран ни разу не видел, чтобы Борис ДжайКан смущался, он не привык к отцовским проявлениям чувств, даже таким сдержанным, - и неуверенно улыбнулся в ответ. А фермер уже спешил к сараю, откуда двое молодых батраков выводили низкорослую бесхвостую лошадь. * * * Мика, прыгая на одной ноге и натягивая на вторую башмак, едва не улизнул через заднюю дверь. - Стой! - Туран ухватил его за соломенные вихры на темени. - Никуда ты не пойдешь. - Чего это?! - заголосил младший брат. - Пусти! Мне надо! - Отец сказал, едем к Железной горе. - Не хочу к горе! - Мика попытался вырваться. - Там старики эти! Мальчишка не любил Знахарку и ее брата, которого все называли Стариком. Они вечно пичкали его полезной, но невкусной кашей из карликовой кукурузы, а старуха еще заставляла открывать рот и высовывать язык, который долго рассматривала. Потом она щупала ему бока и мяла живот сухими сильными пальцами. - Правильно, к старикам и едем, - кивнул Туран. - Зачем? Не поеду! Мика смешной, конопатый, лопоухий. Когда сердится, щеки у него краснеют, а между бровей пролегают две морщинки, одна короткая, другая длиннее. Он дернулся, но Туран крепко держал его за волосы - у Мики аж слезы выступили от возмущения. - Батя сказал, Знахарка микстуру новую сделала, которая матери может помочь. Надо Знахарке отвезти продуктов и забрать лекарство. Прямо сейчас выезжаем. Ты что, не хочешь, чтоб мать выздоровела? - Ты сдурел! Конечно, хочу! - оскорбился Мика. - Я только ехать не хочу! Я вчера силки… - На «Панче», - перебил Туран. - Я… Ого! - Мика замолчал, от удивления открыв рот. Потом мотнул вихрастой головой и добавил огорченно: - Не, все равно не могу, дела у меня… Да отпусти ты! Но Туран не отпустил, зато отвесил Мике подзатыльник, чтобы не вырывался. Наклонив голову брата влево, вправо, потом вперед и назад, внимательно осмотрел кожу. И правда - сыпь между ключицами и немножко за ухом. Но изза такой ерунды ехать к Знахарке?… - Батя сказал - обязательно едем вдвоем. И к матери перед дорогой велел зайти. Мика чтото еще возмущенно бубнил, но Турану было не до него. Прикрыв заднюю дверь, он потащил брата по темным коридорам. Оба они не любили ходить в дальнее крыло дома, в комнату, устланную толстыми коврами, приглушающими звуки шагов. На полу здесь стояла большая старинная ваза, треснувшая, с облетевшей позолотой, над кроватью висели древние картины в резных рамах. А на самой кровати под лоскутным одеялом лежала мать. В комнате всегда было закрыто окно и всегда горела свеча в блюдце на табурете. Мама казалась старухой, хотя была намного младше отца. Она почти выжила из ума, лихорадка изуродовала ее лицо и иссушила мозг. Верткий Мика, который обычно и минуты не мог усидеть на месте, жался к Турану. Братья встали у изножья кровати, непроизвольно стараясь держаться подальше от матери. Та громко дышала, темные волосы разметались по подушке. Лицо покрывали глубокие морщины, будто трещины в земле. Лихорадка так и называлась - земляной. Изза болезни кожа пересыхала и лопалась. Больной постоянно не хватало влаги, она много пила, но нарушенный обмен веществ - мудреное выражение, услышанное Тураном от паломникалекаря из киевского Храма, - неотвратимо сводил ее в могилу. Глядя на сыновей лихорадочно блестящими глазами, мать приподнялась на локте и выпростала изпод одеяла тощую руку. - Дети мои! - произнесла она с надрывом, и Мика вздрогнул. В последнее время в голосе матери появилось чтото пугающее, незнакомое, будто вместо нее говорил чужой человек. - Уезжайте! - сказала эта незнакомая старая женщина. - Уезжайте быстрее. Ну же, ну! Она вдруг заплакала, зашмыгала острым длинным носом - а ведь раньше он не казался Турану таким уж длинным - и замахала на сыновей руками, будто на цыплят, которых хотела отогнать под навес, потому что в небе показался ястреб. Это было совсем неприятно. Мика вцепился в локоть Турану, тот ухватил брата за плечо и, пятясь, потащил его из комнаты. Вслед им неслись всхлипывания и неразборчивые причитания. Выбравшись из дома, братья перевели дух. Стало светлее, солнце поднялось над затянутым дымкой горизонтом. Вскоре начнется такая жара, что почти вся живность, обитающая на просторах южной Пустоши, попрячется по норам и старым подвалам. От ворот доносился голос отца - Борис распределял между батраками работу на день, хотя те обычно и сами знали, что делать. На ферме явно чтото происходило, но Туран никак не мог понять, что именно. Братья вошли в гараж и молча полезли в кабину «Панча». После встречи с матерью говорить не хотелось. Туран завел мотор, тот запыхтел, зарокотал и выплюнул через трубу облако копоти. Мика потянулся к свисающему с потолка тонкому тросу с деревянной «грушей» на конце, собираясь огласить ферму ревом гудка, но Туран перехватил его руку. - Не надо, - сказал он. - Мать напугаешь. Не зря Назар брал хозяйского сына в поездки на соседние фермы, к дамбе - огромному бетонному сооружению, одиноко стоящему посреди степи, - и к Железной горе. Теперь Туран уверенно вывел грузовик из гаража и повернул, огибая один из больших ветряков, снабжающих ферму электричеством. Поместье окружал частокол с натянутой поверху колючей проволокой. За высокими воротами шла дорога; если поехать по ней влево, то к полудню попадешь к разрушенному мосту, за которым стоит Дворец, а если от развилки взять вправо, то в конце концов пересечешь речку Сухую. Вообщето Сухая и не река вовсе, просто в мокрый сезон, когда подолгу льют дожди, там собирается вода, превращая русло в бурный ручей. Столпившиеся у ворот батраки оглянулись. Мика заерзал на сиденье и пробормотал: - Ого, сколько их. Борис чтото втолковывал Назару, а тот поглаживал приклад тяжелого четырехствольного ружья, которое обычно висело в мастерской на стене. Когда «Панч», извергая клубы дыма, подъехал ближе, отец шагнул к нему, и Туран приоткрыл дверцу. - Заходили к матери? - спросил Борис. Сын рассеянно кивнул, думая о предстоящей поездке; он впервые в одиночку - Мика не в счет - отлучался из дома так далеко, да еще на «Панче». Фермер помедлил, будто собираясь с мыслями, и сказал: - Не гони, езжай осторожно. Слышишь? - Слышу, - ответил Туран. - Не буду гнать. - Не суетись, если наткнетесь на матку ползуна. Ползуны шума двигателя боятся. Задержишься - переночуете у Знахарки, я разрешаю. На платформы не засматривайся, если появятся, а то въедешь во чтонибудь. Все, тусклого вам солнца! - Тусклого солнца, - откликнулся Туран, а Мика нетерпеливо махнул отцу рукой. Борис отвернулся, пошел вдоль ограды. Батраки открыли ворота, Туран вдавил педаль, и машина поехала. На этот раз он не успел помешать младшему брату - тот схватился за «грушу» на конце тросика и дернул что было сил. Протяжно взвыла сирена, в конюшне заржали лошади, утробно хрюкнула свинья в сарае. Если кто еще спал на ферме, то теперь уж точно проснулся. Частокол остался позади. В зеркале Туран увидел, как затворились ворота. И тут же притихший было Мика, распахнув дверцу, полез из кабины. - Не поеду я с тобой! - крикнул он, встав на подножку. - Хоть и на «Панче» - не могу! У меня важное дело! - Стой! - Не отпуская руля, Туран схватил брата за плечо. - Куда лезешь на ходу?! Под колеса захотел? Он втянул Мику обратно, захлопнул дверцу и отвесил ему подзатыльник. - Ну так останови, чтоб не на ходу! - заныл Мика, потирая ушибленное место. Грузовик ехал по дороге из укатанного щебня, справа тянулась ограда фермы, слева - каменистая равнина, окутанная дымкой. Среди камней торчали обломки бетонных плит и кирпичной кладки, заросшие колючим кустарником. Возле толстой ржавой трубы, врытой в склон холма, виднелась разноцветная куча гнилья - туда вывозили мусор. Мика все не успокаивался: - Останови! Не могу я сейчас уехать! - Да почему? В Туране боролись противоречивые чувства. С одной стороны, надо показать брата Знахарке, раз отец так хочет, с другой - сыпьто и правда ерундовая. Мику всякий раз такая покрывает, если он на солнцепеке долго побудет. Туран предпочел бы сам прокатиться по Пустоши: слишком уж брат беспокойный, вечно крутится, болтает без умолку. Как с ним целый день в кабине просидеть? Это ж немыслимое дело! - Я силки на ползунов поставил! - объявил Мика, шмыгая носом. - Врешь! - удивился старший брат. - Когда успел? - Ничего не вру! Вчера успел. Вечером батя с Назаром в гараже копались, а я с ужина пораньше убег. Ты что, забыл? - Забыл, - признался Туран. - Теперь вспомнил. Точно, тебя не было, когда компот давали. Брута еще ворчала. Так ты говоришь… - Говорю - силки! Видно было, как Мике хочется без всяких объяснений выскочить из кабины, но он не решался, опасаясь еще одного подзатыльника. Да и прыгать на ходу из здоровенного «Панча» действительно опасно. - Я девять силков поставил. За мельницей, у старой скважины на краю поля, в кустах, где скелет хамелеона лежит, ну и еще… Отпусти, как мне ехать? - Мдаа, - растерянно протянул Туран. - Выходит, что никак. Мика ловко обращался с силками. То ли места правильные выбирал, то ли еще что, но без добычи никогда не оставался. Ночью ползуны далеко отползали от холмовейников в поисках пищи, а днем прятались, так как на солнце, особенно в сухой сезон, быстро гибли. Потому и нельзя оставлять ползуна в силке на целый день - тварь издохнет и протухнет. Тут Мика прав. Но с другой стороны… - Да о чем я думаю! - Туран хлопнул ладонью по рулю. - Как я тебя отпущу? Ну, соберешь ты ползунов, а дальше что? Большое солнце начнется - куда денешься? Придешь на ферму, скажешь бате: меня Туран из машины вытолкал? Нет уж! - Не приду! - возразил Мика. По шальным блестящим глазам было видно, что он уже все продумал. - На ферме никто не узнает, что я с тобой не поехал. Я до обеда ползунов соберу, а когда большое солнце начнется, вернусь и в дальнем сарае спрячусь, в том, что над обрывом. Туда никто не ходит, ты ж знаешь. Пустой он, чего туда ходить. - Над обрывом? - Я там весь день просижу! Ползунов освежую, шкурки развешу, мясо завялю. У меня там кадушка заготовлена, в сарае, и вода с солью, и ножик, и скребок. Честно! Я даже еду в тряпки завернул, в сене спрятал… Мика с надеждой глядел на брата. Ограда осталась позади, «Панч» ехал вдоль кукурузного поля. Впереди, где дорога поворачивала, виднелся тот самый сарай над обрывом. - Нет, - решил наконец Туран. - Не могу тебя отпустить. Если батя узнает… - Да не узнает же! Слушай… - Мика схватил брата за локоть и горячо зашептал, перегнувшись через рычаг переключения передач: - Я тебе половину шкурок отдам. Нет, все! Кроме одной! А мясо мне, я на духовую трубку его обменяю у Шипа и на дротики. Мы с Шипом уже договорились. А шкурки - тебе! Я приманку для силков почти декаду собирал, столько личинок натаскал! Во все силки ползуны попались, точно говорю, они красных личинок знаешь как любят? Девять силков, тебе восемь шкурок! Я их сам оскоблю и высушу. На восемь шкурок ты себе… ты себе пистолет старый на базаре сменяешь! И патроны к нему, целую коробку! Это решило дело. «Панч» подъехал к развилке, дольше медлить было нельзя. За пограничным холмом начиналась территория, где мальчишке лучше не бегать без присмотра взрослых. Там обитали шакалы и панцирные волки, к тому же по округе шастали люди атамана Макоты. В общем, пора было принимать решение. - Ладно, - сказал Туран, притормозив, и брат тут же распахнул дверцу. - Стой! - Ну чего еще? - заныл Мика. - Давай быстро, солнце встает! Оно и правда вставало - почти целиком поднялось над холмами. Скоро начнется жара. Если не поторопиться, попавшие в силки ползуны быстро стухнут. - Поклянись, что соберешь ползунов так, что никто не заметит, и сразу в сарай. - Чем поклясться? - Поклянись… поклянись здоровьем матери. - Ладно, - сказал Мика, вывернувшись изпод руки брата. - Клянусь. - И дождись меня вечером. Увидишь «Панч» на дороге - сразу беги к нему и садись, вроде как все время со мной ездил. - Клянусь, клянусь! - Мика соскочил с подножки и помчался к заброшенному строению над обрывом. Туран крикнул вслед: - Учти: обманешь меня - мы с тобой враги! Понял? И мать умрет, если ты клятву нарушишь! - Не умрет, не умрет! - прокричал Мика в ответ, не оборачиваясь. Туран утопил педаль газа и навалился на руль, объезжая пограничный холм. * * * Когда солнце поднялось на два кулака выше горизонта, он включил радио. Пришлось долго крутить ручку настройки, слушая шипение, свист, треск и неразборчивые голоса. Антенна на «Панче» была так себе, это не тарелка, которую Назар поставил на крыше дома. Туран услышал древнюю музыку - механик говорил, что у предков она называлась джазом, - потом неразборчивый голос. Ферма давно скрылась из виду, «Панч» ехал по заросшему бурьяном пустырю. Миновал покосившуюся решетчатую громадину, темнорыжую от ржавчины. По словам Назара, когдато такие вышки служили опорами для проводов, по которым на дальние расстояния передавалась электроэнергия. «Ну и странный мир был у предков», - всякий раз думал Туран, завидев это удивительное сооружение. Наконец он поймал нужную волну - зазвучали знакомые позывные, и сипловатый голос Шаара Скитальца раздался из динамика: - …этим тихим радиоактивным утром я приветствую вас! Будьте здоровы, добрые фермеры и батраки, охотники на мутафагов и бандиты, бродяги и нищие, воры и мародеры Глубокой Пустоши! Поклон вам, суровые люди в полурясах - доблестные воины Ордена Чистоты! Я забыл упомянуть харьковских оружейников, ростовщиков Киева и хозяев Моста?! Привет вам, лучшие из лучших! Здравствуйте, перевозчики и доставщики! И даже вас, топливные короли Московии, привечу я на волнах «РадиоПустошь»! Пока Скиталец болтал, Туран достал изпод сиденья корзину Бруты, нащупал пузатую тыквенную флягу, вытащил пробку и отхлебнул прохладной воды, очищенной угольными фильтрами. «Панч» проехал мимо длинного здания, над входом которого висели большие буквы: УНИ ЕР АМ Задняя стена и крыша были полностью засыпаны песком, боковины - на треть. За «униерамом» виднелись развалины домов. Когда грузовик накрыла большая тень, Туран высунул голову из кабины и посмотрел вверх. Над «Панчем» медленно ползла одна из тех штуковин, что иногда появлялись в небе поблизости от фермы. Огромный остров, серебристый с голубоватым отливом, парил высоко над землей. Никто не знал, что это такое. Люди называли острова платформами, но кто создал платформы, сколько их и какая сила поддерживает в воздухе эти необычные сооружения - было неизвестно. Сколько Туран себя помнил, острова парили над Пустошью, недостижимые для ружейных пуль и безразличные к роду людскому. Вскоре платформа скрылась за облаками. Дорога, плавно изгибаясь, тянулась вдоль русла высохшей реки, бывшей когдато притоком Днепра. В сухой сезон от жары не скрыться, даже сейчас, когда он подходит к концу. В полдень помехи забьют эфир, радиоприемник придется выключить. Но пока утро, голос Шаара льется из динамика так отчетливо, будто он восседает на сиденье рядом. - Новости из далекой Рязани принесла на хвосте птичкамутафаг, - жизнерадостно вещал Скиталец в своей неповторимой манере. - Декаду назад двое честных бродяг, известных как Отрубь и Лысый, встретили пятнистого ящераманиса, который спустился с дюны и прошел мимо с сурком в зубах. Если это правда, то жителей Рязани ожидают большие неприятности в сезон дождей. Без малого два цикла минуло с тех пор, как пятнистых извели охотники, нанятые поселянами. Если твари объявились опять, никто не поможет Рязани. Ходят слухи, что в прошлый раз поселок заплатил охотникам лишь часть обещанного, зажилив два десятка шкурок ползунов и дюжину кувшинов браги… Туран никогда не видел ящеров, зато Назар рассказывал о сухопутных акулах, что наводят страх на обитателей Донной пустыни. - Однако Шаар погрешит против истины, если умолчит о том, что, по свидетельствам людей из тех мест, честные бродяги Отрубь и Лысый - забулдыги, каких поискать. Каждое утро они заливают зенки кукурузной водкой, которую выменивают на найденные в развалинах древние безделушки, после чего дрыхнут в брошенных холмовейниках. И потому верить этим славным парням Шаар рискнул бы не больше, чем атаману Макоте. А уж Макоте не верит даже сам Макота. Вскоре нас ждут коммерческие объявления, отчет о курсах обмена на рынке и другие новости. А пока что ознакомьтесь с песенкой, которую специально для вас исполнят четверо парней из Рязани. Парни каждый вечер надрывают глотки в одном из тамошних кабаков и называют себя «Банда четырех»… Скиталец замолчал, из динамика понеслась заунывная мелодия, сопровождаемая гнусавыми голосами. Они вразнобой исполняли балладу о девушке, которая влюбилась в мутанта с севера Пустоши. Начался трудный участок дороги - крутые повороты между широкими глубокими воронками. Некоторые были затянуты паутиной гигантских тарантулов, другие зарослиґ чертополохом и лозойколючкой. На мотоциклетке Туран проскочил бы этот участок быстро, не снижая скорости, но «Панч» неповоротлив - езда оказалась под стать балладе «Банды четырех», такой же унылой. В песне говорилось о том, как юная красавица собралась сбежать с мутантом в глубь Пустоши, но о планах девушки прознал отец, которому вовсе не улыбалось, чтобы единственная дочь смылась с какимто уродом, ведь он хотел выдать ее замуж за сына поселкового богатея и получить приличный калым. Отец позвал на помощь монахов из московского Храма. Ранним утром те подстерегли мутанта у сарая за домом, где жила его возлюбленная. Нелюдь както умудрился обмануть охотников и сбежал. Началась погоня, как водится, с криками и стрельбой. Услышав шум, девушка выскочила из дому в одной ночной рубашке и бросилась за монахами. На берегу «туманного обрыва» она, непонятным образом опередив преследователей, нагнала любимого мутанта, обняла его и закрыла своим телом. Но монахи все равно разрядили в парочку свои крупнокалиберные карабины, и на глазах у подбежавшего отца влюбленные упали с обрыва в глубокое ущелье. На этом песня закончилась, а Туран миновал опасный участок. Солнце поднялось выше, слышимость стала хуже, но слова Скитальца все еще можно было разобрать. Включив для фона ненавязчивую мелодию, он рассказал про бойца Ставридеса по прозвищу РукаМолот, знаменитого чемпиона обеих Арен, московской и той, что находится в ГородеКорабле. Нынче Ставридес отошел от дел и на заработанные в боях деньги построил некую чудомашину, на которой передвигается по Донной пустыне, воюя с тамошними мутантами. Дальше дорога сбегала с пологого берега высохшей реки, пару километров тянулась по дну Сухой и пересекала противоположный берег. Выворачивая руль и часто глядя по сторонам, Туран слушал радио: Шаар рассказывал новости с Корабля. ГородКорабль находился очень далеко на юге, в самом диком и опасном районе Донной пустыни. Там была Арена, вторая по величине после московской, где сходились для боев лучшие бойцы - как свободные, так и рабы. И там когдато сражался сам Ставридес РукаМолот! Туран конечно же мечтал побывать на Арене, хотя понимал, что это вряд ли осуществимо. Теперь голос Шаара едва пробивался сквозь треск помех - солнце подобралось к зениту. А Туран преодолел половину пути. * * * Он сбавил скорость на подъезде к Столовой горе, невысокой и очень широкой, с пологими склонами. Хотелось пить, но фляжка опустела. Вода есть в кузове, в отсеке под полом всегда несколько фляжек лежит, но останавливаться, когда ты один в машине, посреди степи опасно. «Ладно, - решил Туран, - заеду наверх и встану, там все видно как на ладони. Не буду двигатель глушить: залезу в кузов, возьму воду и сразу назад». Вершина горы поросла низкими кустами, они дрожали в жарком полуденном мареве. Туран то и дело посматривал в зеркало заднего вида, наклонялся к дверце и привставал - нет, никого. Он остановил «Панч», не глуша двигатель, забрался на полку и выглянул из башенки. Отсюда открывался вид на поле, за которым темнел остроконечный клык - Железная гора, где обитали Знахарка со Стариком. Туран спрыгнул с полки; протиснувшись между сиденьями, сдвинул дверцу и шагнул в кузов. Нащупал выключатель, щелкнул. Загорелась лампочка, запитанная от аккумулятора «Панча», тусклый свет выхватил из темноты пару узких коек у бортов, прикрученный к полу столик, сундук, два железных ящика… Что за ящики? Обойдя их, он приподнял тяжелую крышку сундука. И присвистнул, увидев содержимое. Несколько краюх домашнего хлеба, банки с консервацией, ломти вяленого мяса… Ого! Еды - троим на несколько декад хватит. Значит, и вправду ценную микстуру Знахарка сделала, раз отец за нее столько отвалил. Вдруг мать выживет? Мысль мелькнула - и пропала, оставив после себя тоскливое ощущение. Неправда, не выживет она, быть такого не может. Земляная лихорадка в этой стадии неизлечима. Микстура Знахарки разве что ослабит боль во время приступов. Туран присел, сдвинул лючок в полу и достал пузатую флягу. Шагнув к дверце, ведущей в кабину, зацепился за угол железного ящика. Что же всетаки там лежит? С одной стороны, это не его дело, а с другой - он ведет грузовик, значит, должен знать, что находится в доверенной ему машине. Или не должен. Но уж очень любопытно. Повозившись с защелками, Туран взялся за скобыручки, откинул крышку… и уставился на три завернутых в промасленную ткань ружья. Рядом в ячейках лежали самодельные гранаты, изготовленные в фермерской мастерской. Десять штук! Такие гранаты стоят дорого, Назар делал их только по заказу отца, а тот понапрасну не отвлекал своего главного механика, ведь работы на ферме и без того хватало. Десять гранат - это же целое состояние! Еще в ящике были жестянки с патронами и два пистолета, обычный и двуствольный. Да что ж это такое? Гранаты, пистолеты… Туран открыл второй ящик, оглядел лежащие там боеприпасы и оружие. Зачем в кузов запихнули целый арсенал? Происходило чтото совсем непонятное. Покачав головой, он закрыл ящики. Отец ясно сказал: Знахарке за микстуру отдать продукты. Об оружии речи не шло. Значит, приехав на место, ящики из кузова Туран доставать не будет. Вернется, тогда и спросит у отца с Назаром, что за блажь на них нашла. Он перебрался в кабину. Прежде чем завести «Панч», взглянул в прореху между листами лобовой брони - и, бросив флягу, прыгнул на полку оружейной башни. Схватил штуцер, выставив длинный ствол в бойницу, прицелился в человека, быстро идущего к грузовику. Незнакомец был одет необычно для этого района Пустоши, здесь такого не носили: короткие бриджи, шерстяные носки до колен, рыжие ботинки, кожаная жилетка. Обтягивающая голову шапка с ремешком, большие очки с резиновыми ободками и выпуклыми тусклыми стеклами. Они скрывали поллица, поэтому Туран Джай не сразу понял, что к грузовику приближается девушка. Глава 2 Еще секунду Туран разглядывал незнакомку в прицел, потом опустил штуцер. Девушка шла очень быстро, почти бежала. Оружия у нее не было. Положив штуцер на полку, он крикнул в бойницу: - Стой! Не подходи близко! Порыв ветра донес приглушенный стук и грохот, похожий на раскаты грома, - он не сразу понял, что это звуки выстрелов. Услышав голос, незнакомка замедлила шаг, но не остановилась. Сцепив руки над головой, прокричала: - Помогите нам! Быстрее! - В чем дело? Стой на месте, говорю! - Он опять схватился за штуцер, но было поздно: девчонка нырнула в сторону и скрылась из виду. Туран слетел с полки, зацепив прикладом сиденье. Ствол уперся в стекло правой дверцы, за которым возникла голова в кожаной шапке - незнакомка забралась на подножку. Ручка задергалась, но запертая изнутри дверца не открывалась. Девушка подняла на лоб очки и прищурилась, заглядывая в кабину. - Эй! - донеслось снаружи. - Я тебя вижу! Помогите… помоги, пожалуйста! Быстрее! У меня нет оружия, а Карабан сам не справится! - Она показала пустые ладони и повторила: - У меня нет оружия. Глаза большие и карие, округлое лицо, розовые щеки, полные губы, ровные белые зубы. Опустив ружье, Туран с изумлением глядел на незнакомку. Кожаная шапка и очки, цветущий вид… Летуны! Она из Гильдии небоходов! Ручка опять задергалась. Положив штуцер на пол, он открыл дверцу, и девушка нырнула в кабину. - Ты один? - спросила, оглядываясь. - Есть ктото из взрослых? - Я взрослый, - сказал Туран. - Ты… Ну хорошо, хорошо! Где ружье? Бери его, и пошли. - Она схватила штуцер и полезла из кабины. Решив, что с него хватит, Туран взял девушку за плечо и толкнул обратно на сиденье. Заглянув в полное тревоги лицо, приказал грозным - во всяком случае он на это надеялся - голосом: - Не дергайся. И отвечай на вопросы, а то никакой помощи не будет. - Но Карабан… - Отвечай! - Хорошо! - Она оттолкнула его руку. - Что ты хочешь знать? - Как тебя зовут? - Аюта. Я Аюта Чиорана из роя Небесных Шмелей. - Рой… Ты из летунов, да? - Да, ползуны называют нас так. А на самом деле мы… - Какие еще ползуны? - удивился Туран. - Ну, вы… - Девушка смутилась. - Люди Пустоши. Наземники. - Но мы не ползаем. - Нет, но… сверху кажется, что ползаете. Рожденный ползать летать не может, - заявила вдруг Аюта Чиорана, и подбородок ее задрался вверх. Впрочем, горделивое выражение тут же сменилось тревогой, когда выстрелы загрохотали с удвоенной силой. - Пожалуйста, спрашивай быстрее! - Как ты сюда попала? - Мы приземлились рядом. Авиетка… В нас попали. Карабан сказал, что быстро починит, поломка плевая. Он стал чинить, но тут появились эти люди… - Какие люди? - насторожился Туран. Неужели бедуины из Глубокой Пустоши забрели так далеко на юг? - Не знаю, кто они. Их было трое, одного Карабан убил. Я увидела твою машину, как она поднималась по склону, и побежала звать на помощь. Они меня не заметили, точно. Хотя… - Девушка прикусила губу. - Может, и заметили. Послушай! Надо идти, они же убьют дядю! - Не идти. - Туран взялся за руль. - Ехать. «Панч» тронулся с места. - Где твоя авиетка? - Вон там, - показала Аюта направление. - За тем холмом, который поменьше, где длинный овраг. Отсюда не видно, но если возьмешь левее и объедешь… - Ладно, понял. Стрелять ты не умеешь, наверное? - Получше тебя стреляю! - Ну, это вряд ли. Хорошо, бери штуцер и становись на ту полку сзади. Вверху бойница. Там тоже полка, к ней прикручена жестянка с патронами. Давай! «Панч» ехал по склону Столовой горы, приближаясь к холму с длинным кривым оврагом у подножия. Туран видел это место тысячу раз, когда проезжал мимо, но ни разу не сворачивал туда. Выстрелы звучали все громче. Аюта Чиорана подняла тяжелый штуцер и полезла в башню. Туран спросил: - Ты уверена, что их только трое было? Бедуины вроде по трое не ездят. - Это не бедуины! - крикнула Аюта с полки. - Какието бандиты! - Откуда знаешь? - Кочевники ведь смуглые и на ящерах, а эти обычные, приехали на двух мотоциклах! Тут он увидел первого врага. И узнал его - Шакал из банды атамана Макоты. Недавно Шакал приходил на ферму отца, чтобы передать послание главаря. Борис ДжайКан тогда залепил гонцу такую оплеуху, что тот кубарем вылетел через калитку в воротах. Прячась за большим камнем, Шакал заряжал обрез. Дальше стояла авиетка - пара двойных крыльев, пропеллер, открытая кабина с выпуклым фонарем. У переднего шасси лежал человек в одежде небоходов, с большим оружием в руках. Он нажал на спусковой крючок, и ствол исторг сноп пламени, потом еще один, еще… Загрохотало, Шакал вжался в землю. Когда летун прекратил стрельбу, дробный грохот смолк. Пустой магазин упал на щебень, человек достал из нагрудного кармана другой, не глядя ткнул в отверстие приемника. Это был автомат, Туран слыхал о таком оружии, расходующем огромное количество пуль, но никогда раньше не видел. Воспользовавшись паузой, Шакал пальнул из обреза, и между холмами гулко бахнуло эхо. Дробь, не причинив вреда летуну, ударила в фюзеляж авиетки. Когда Аюта Чиорана выстрелила, отдача едва не сбросила ее с полки. Пуля выбила фонтанчик пыли у колена Шакала, тот откатился и наконец заметил грузовик. Далеко в стороне от авиетки чадила груда искореженного металла и покрышек - взорвавшийся мотоцикл. Позади лежал мертвый бандит, убитый автоматной очередью, зацепившей и бензобак машины. Второй мотоцикл, целый, стоял еще дальше, за его коляской прятался Чеченя, личный помощник Макоты. Встав на колени, Чеченя прицелился в летуна из двустволки. Левый глаз бандита скрывала черная повязка. Он выстрелил, и летун вскрикнул. Автоматная очередь захлебнулась. - Держись! - крикнул Туран девушке, утопив педаль газа. Двигатель взревел, грузовик рванул вперед. Шакал, бросив обрез, выхватил из кобуры пистолет и направил в лобовое стекло «Панча». Туран сжался на сиденье, пригнув голову, резко затормозил. Аюта Чиорана выстрелила во второй раз. Едва не наехав на бандита, «Панч» остановился. Пуля лязгнула по лобовой броне. Аюта опять выстрелила. Нырнув в проем между сиденьями, Туран сунулся в кузов. Лампочка все еще горела; откинув крышку ближайшего ящика, он схватил револьвер и жестянку с патронами. На ходу заряжая оружие, вернулся в кабину. Аюта попрежнему стояла на полке. - Не подпускай их к машине! - крикнул Туран, распахнув дверцу. Мотоцикл, за которым прятался Чеченя, находился по другую сторону грузовика. - Одного я ранила! - донеслось в ответ. Туран присел на подножке, осторожно выглянул и спрыгнул на землю, сжимая револьвер обеими руками. Шакал лежал перед кабиной, глядя в небо остекленевшими глазами, на груди темнело пятно - девушка не ранила, а убила бандита. За грузовиком громыхнула двустволка Чечени. - У меня патрон перекосило! - крикнула Аюта. - Стреляй, пока он перезаряжает! Туран замер в нерешительности. Ему ни разу еще не доводилось участвовать в подобных переделках, он просто не знал, как действовать. - Осторожно! Он уже рядом! Сердце колотилось, во рту пересохло, звенело в ушах. Изза машины доносился звук шагов - бандит подбирался все ближе. - Стреляй же! Вдруг Туран понял, как надо поступить. Он стоял за колесом, Чеченя не мог его видеть. Бандит наверняка ожидает, что противник либо покажется в окошке правой дверцы, либо обойдет грузовик, чтобы высунуться сзади или спереди… Выставив револьвер перед собой, Туран боком упал на острые мелкие камни. В широком просвете между землей и днищем грузовика он увидел ноги в сапогах на высоких каблуках - и начал стрелять. Мика и некоторые батраки помоложе завидовали этому умению старшего сына фермера. Отец говорил, что оно досталось ему от деда, погибшего в Первой городской войне, когда Орден Чистоты сцепился с Цехами харьковских оружейников. Туран не отличался особой силой, ловкостью или быстротой. Зато он умел стрелять. Это был природный талант, а не результат долгих тренировок - патроны стоили дорого, расходовать их попусту фермеры не могли себе позволить. И все равно старший сын Бориса ДжайКана был лучшим стрелком в округе. Он трижды надавил на спусковой крючок - и трижды попал. Пули пробили кожу щегольских сапог Чечени, тот с криком упал. Увидев противника под машиной, бандит выстрелил в ответ, но взял слишком высоко. Туран вскочил, выпрыгнув изза грузовика, в четвертый раз нажал на спуск. Пуля угодила в цевье двустволки, выбила ее из рук Чечени. Тот бросился назад к мотоциклу. Туран выругался. Три ранения в ноги - не то что бегать, ходить после такого невозможно! Значит, в сапоги вшиты пластины панцирных волков. Взревел двигатель мотоцикла. На подножку «Панча» из кабины выбралась Аюта. - Твое ружье не стреляет! - крикнула она. В револьвере остался один патрон. Туран побежал вокруг грузовика, перескочил через тело Шакала. Мотоцикл быстро катил мимо холма, коляска подпрыгивала на кочках, Чеченя в седле низко пригнулся. Вскинув револьвер, Туран выстрелил, но мотоцикл сильно качнулся, и он попал в плечо, а не под левую лопатку, как хотел. - Великое небо! - прошептала девушка сзади. Бандита швырнуло на руль, мотоцикл вильнул и исчез за холмом. Еще несколько секунд Туран глядел ему вслед, не опуская разряженное оружие, потом обернулся. Аюта Чиорана, прижимая штуцер к груди, смотрела на мертвого Шакала. - Я его убила, - сказала она. - Убила одним выстрелом. - Ну да. - Туран шагнул к ней. - Ты же ему в грудь попала, да еще таким калибром. Конечно, убила. Девушка перевела на него растерянный взгляд. Ружье, выскользнув из рук, упало. - Осторожно, оно дорогое! - Я никогда раньше не убивала, - пробормотала Аюта, не слушая. - Ни разу. Только видела, как другие… Карабан! - воскликнула она и побежала к авиетке. - Дядя, как ты? Стараясь не глядеть на мертвого Шакала, Туран подобрал штуцер, повесил на плечо и побрел за девушкой. Руки дрожали, мысли путались, в голове еще гуляло эхо выстрелов. Под авиеткой, привалившись к колесу, сидел небоход. Пуля попала ему в левую руку немного выше локтя, кровь бежала по запястью. - Ничего, крошка! - бодрым басом пророкотал Карабан. - Подранило, но не смертельно, не хнычь. Голову летуна украшала такая же, как у девушки, кожаная шапка, очки были сдвинуты на лоб. Морщинистое лицо, решительно выступающий подбородок, длинные седые усы - очень лихие, с закрученными кончиками. - Я не хнычу, - сказала Аюта. - Я только… - А чего ж бледная, как мочалка? Завидев Турана, летун потянулся к автомату, лежавшему на земле рядом. - Дядя, это друг. - Чей друг? - прищурился Карабан. - Твой? Когда успели подружиться? - Он не бандит, просто ползун, проезжал мимо, я его остановила, и он нам помог. - А откуда знаешь, что не бандит? - спросил пилот, разглядывая Турана. Авиетка показалась фермерскому сыну настоящим чудом техники: лакированные деревянные и хромированные металлические детали, туго натянутые тросики, стеклянный фонарь, винт… Погладив продырявленную дробью обшивку, Туран пояснил: - Я фермер, ехал по своим делам. Ты сильно ранен? Могу отвезти к Знахарке или на ферму отца. Но лучше к Знахарке, у нее есть разные снадобья, она поможет. Карабан покачал головой и медленно встал, опираясь на стойку шасси. Аюта взяла его за локоть, но летун отстранил племянницу: - Карабан Чиора пока что может обойтись без помощи девчонки! - Ты, дядя, всетаки такой… такой… - не договорив, девушка полезла в кабину. - Подожди, я достану бинт. Придерживая пострадавшую руку, Карабан обошел авиетку, с озабоченным видом разглядывая фюзеляж. Аюта Чиорана вытащила изпод сиденья черную сумку и спустилась обратно. - Ну хорошо, ползун, - сказал Карабан, остановившись перед Тураном. - Как, говоришь, тебя звать? - Я не ползун, - буркнул Туран. - Вы, летуны, совсем неученые. Карабан приподнял седую бровь. - Разговорчики! - хмыкнул он. - Впрочем, понимаю, такое слово может быть обидным… - Оно и вправду обидное. Ползуны - это такие твари, сразу и звери, и насекомые. Похожи на больших гусениц и живут в холмовейниках по всей Пустоши. Вы что, не знаете этого? Небоходы переглянулись. - Пикасы, - сказала Аюта. - Наверное, он про пикасов. Открыв сумку, девушка достала бинт с лекарствами и велела дяде снять куртку. - Пулю достанем в Крепости, - решила она. - Я пока только сделаю дезинфекцию раны и забинтую. Сядь. Аюта свинтила крышку с плоской серебристой фляжки, которую вместе с бинтом вытащила из сумки. Карабан уселся прямо на землю и потянул носом воздух. - Э, погоди, племяха! Мне и самому надо сделать дезинфекцию, изнутри. Дайка лекарство. - Скинув куртку, он закатал рукав свитера и отобрал у Аюты флягу. - Дядя! - возмутилась девушка. - Ты же ведешь авиетку! Карабан важно кивнул: - Правильно, и она быстрее полетит, если пилот хорошенько заправится. Аюта попыталась выхватить флягу, но дядя не отдал. Стащив с головы очки, он повесил их на сгиб локтя, сделал большой глоток и крякнул. Щеки его порозовели, седые усы встопорщились. Плеснув из фляжки на рану, летун стиснул зубы. - Вот так! - Он вновь приложился к горлышку, вытер губы ладонью и протянул флягу Турану. - Хлебнешь, малец? Тот покачал головой: - Мне надо идти. То есть ехать. Меня ждут. - Выпей, выпей, - настаивал летун. - Ты же с фермы, да? Фермерский сынок? Вряд ли тебе каждый день приходится стрелять в людей. - Нет, он молодец, - возразила Аюта, бинтуя раненую руку дяди. - Если бы не он, тебя убили бы. И меня, наверное, тоже… - Может, и так, - согласился Карабан, все еще протягивая фляжку. - Ладно, не робей, хлебни. Из вежливости Туран взял флягу и, сделав маленький глоток, поперхнулся. Да уж, это не самогон и не вино, которое делают на виноградниках Ордена. Напиток для настоящих мужчин - крепкий, но без сивушного духа. Горло обожгло, он закашлялся. В голове зашумело, на глазах выступили слезы. - Ага! - усмехнулся Карабан, наблюдая за ним. - Проняло с непривычки? - Крепкое, - согласился Туран, разглядывая необычную флягу. - Натуральный спирт. - У нас такого не делают. - Точно. Этими напитками балуются только в Московии да механики в нашей Крепости. Туран хотел вернуть Карабану флягу, но тот махнул рукой: - Оставь себе. Похвастаешься перед своей девчонкой, что пил с небоходами, отца угостишь. У тебя ведь есть девчонка и отец? Покончив с перевязкой, Аюта закрыла сумку. - Спасибо. - Туран снова попытался вернуть емкость владельцу. - Возьмите, она, наверно, дорогая… - Он замолчал, разглядывая степь за холмами. К Столовой горе чтото быстро двигалось со стороны Киева. - Что это? - спросил Туран. - Это ваши друзья? На помощь спешат? Летуны оглянулись, и Аюта ахнула: - Монахи! - Она полезла в кабину. - Дядя, это Орден, надо взлетать. Ты ведь успел починить? Лицо Карабана окаменело. Секунду он всматривался в приземистые черные силуэты, окутанные облаком пыли, потом рявкнул: - Солнце сожги этих жрецов! Можем не успеть! Демоны облаков, можем не успеть! - И полез в кабину вслед за Аютой. - Дядя, но ты не починил элерон! - крикнула она. - Мы толком не наберем высоту! В кабине было два сиденья - Туран видел края спинок. Пока девушка усаживалась на заднее, Карабан оглянулся. - Элерон… - пробормотал он. - Да, элерон… Эй, парень! С какой ты фермы? - Бориса ДжайКана, - ответил Туран. Он слегка растерялся - события развивались слишком быстро. - А звать тебя как? Куда едешь? - Туран Джай. Еду к Железной горе. Мотор авиетки загудел. - Это такой темный конус на югозападе? - Да, он из спрессованного железного лома. Кто за вами гонится? - Погодика минуту, Туран Джай! - Летун обернулся и прокричал спутнице, перекрывая гул мотора: - Дай ящик! Быстрее! Пропеллер авиетки вращался, дул ветер. Туран отступил. Девушка достала изпод сиденья плоский металлический ящик с ручкой, передала Карабану. Мотор загудел громче, лопасти винта превратились в серый туманный диск. Пылевое облако быстро приближалось. - Вот что я тебе скажу, Туран Джай! - Карабан протянул ему ящик. - Возьми это и спрячь. Мы или наши друзья найдем тебя. Даже если монахи собьют нас, мы по радио передадим сведения о тебе… Ну, лезь сюда, быстро! Бери! Туран забрался по лесенке, с сомнением разглядывая ящик. Он не был уверен, что ему хочется вмешиваться в чужие дела. Аюта прокричала: - Дядя, ты что?! Мы его совсем не знаем… - А есть другой выход?! Авиетки не взлетают высоко, нас догонят, могут сбить. Я ранен, не знаю, дотяну ли до Крепости. Но тем, что у нас на борту, они завладеть не должны! Эй, фермер! Когда Туран встал на верхней ступеньке, лицо Карабана оказалось прямо перед ним. Летун щурился, длинные усы трепал ветер. - Возьми его, ну! - Он сунул железный ящик Турану, и тот ухватился за ручку. - Но что это? - Очень важная вещь, - сказал летун. Всякая веселость исчезла из его голоса, он стал суровым, почти грозным. - Слишком долго объяснять. - Но я же должен знать, что это! - Нет, не должен. Даже не пытайся вскрыть ящик - умрешь на месте, понял? И никому не рассказывай, что когдато держал его в руках. Даже отцу, даже своей девчонке! - У меня нет девчонки. Карабан не слушал. Он дернул рычаг, и авиетка покатила, подпрыгивая на мелких камнях, набирая ход. Когда Туран собрался спрыгнуть, сильная рука схватила его за плечо. - Спрячь гденибудь, затаись и жди. С тобой свяжутся. Сохранишь эту вещь - заработаешь много монет. Слышишь? Станешь богатым. Но если ящик пропадет, если чтото с ним случится, продашь комуто, попробуешь сбежать с ним или вскрыть… тебя найдут, Туран Джай. Найдут и убьют. Тебя и твою семью - всех! Ты хорошо меня понял? Карабан глядел жестко, глаза прищурены, губы крепко сжаты. Только усы, колыхавшиеся на ветру, придавали ему какойто несолидный вид. Туран кивнул. - Я понял, - сказал он. - Теперь быстро отсюда, пока еще не поздно! - скомандовал небоход и толкнул его в грудь. Спиной вперед спрыгнув с лесенки, Туран едва не упал. Пятясь, прижимая легкий ящик к груди, он смотрел, как авиетка разворачивается в сторону долины между грядами холмов. Там можно было разогнаться и взлететь. - Удачи! - Аюта Чиорана махнула рукой. - Спасибо тебе - и прячься! - Но что это такое?! - крикнул Туран, подняв над головой ящик. - Хозяин неба! - проревел Карабан Чиора, не оглядываясь. - Это хозяин неба! Глава 3 Туран опомнился, когда авиетка уже взлетела. Недоуменно посмотрел на ящик в своих руках и только теперь заметил, что серебристая фляжка все еще у него. Подбежав к «Панчу», он поставил ящик на пол кабины, сел за руль, осмотрелся и повел грузовик к расселине у подножия холма. Спрятав там «Панч», взял штуцер, залез по склону и улегся на вершине. Вскоре он отчетливо разглядел машины - рамы из толстых труб, широкие колеса, низкие кабины. Там сидели люди в черных полурясах. Монахи не признавали глушителей, рев мощных движков разносился по всей равнине. Автомобили Ордена Чистоты называют «тевтонцами» - Туран не знал, что означает это слово. Ямы и кочки им нипочем, на скорости машины просто перепрыгивают их. Там, где «Панчу» надо сделать крюк, «тевтонцы» даже не притормаживают. Нет дверей, нет стекол и зеркал, аскетам все это ни к чему. Нет даже кузова. Двигатель и человек, бак и колеса. В результате - скорость и проходимость, которым можно только позавидовать. Когда кавалькада «тевтонцев» пронеслась мимо, Туран заметил пулеметы на нескольких машинах. От рычания двигателей звенело в ушах. Притаившись на холме, он смотрел вслед колонне, окутанной клубами пыли и дыма из выхлопных труб, черного, как полурясы монахов. Загрохотал пулемет, продырявив небо очередью трассеров. Туран проследил за белой полосой - патроны зря потрачены, авиетка пока слишком далеко. Пулемет смолк, «тевтонцы» мчались за небоходами, быстро удаляясь. Туран наблюдал за погоней, пока облако пыли и дыма не растворилось в горячем воздухе над дальними холмами. Платформа в небе, бандиты, летуны, монахи… происходящее совсем выбило его из колеи. День и так был полон необычного: странное поведение отца, поездка к Железной горе в одиночку, да к тому же на «Панче» - уже только это будоражило мысли и чувства. А тут еще такое!… Вернувшись к машине, успевшей изрядно нагреться на солнце, он первым делом осмотрел ящик. Похож на чемоданчик, только железный, и нет ни замка, ни защелок, ни петель. По периметру едва различимая щель, значит, ящик не цельный, он както открывается. Ручка - железная скоба, аккуратно приваренная к торцу. Металл гладкий, твердый и достаточно толстый, чтобы не прогибаться. Вскрыть такой будет нелегко. Но Назар в своей мастерской, конечно, справится… Туран отогнал эту мысль. Слова Карабана Чиоры он запомнил хорошо: «Не пытайся вскрыть - умрешь на месте… никому не рассказывай, что держал его в руках… найдут и убьют, тебя и твою семью». Он не хотел впутывать родных и всех обитателей фермы в интриги сильных мира сего. С Гильдией небоходов и Орденом Чистоты не шутят. А значит, надо просто спрятать ящик понадежнее и забыть про все это, пока посланники Небесных Шмелей не найдут его. Солнце медленно катилось к горизонту, жара спадала. Когда грузовик подъезжал к Железной горе, в приемнике вновь прорезался голос Шаара Скитальца. Шаар рассказал, что вскоре на Арене Корабля сойдутся в схватке Громобой Московии, звезда боев без правил с севера, и Костяная Дубина, таинственный боец, которого никто не видел без глухого кожаного костюма и маски. «Панч» проехал мимо большого холмовейника, сплошь покрытого высокими слоистыми башенками и трещинами. Сейчас все входывыходы закупорены, откроются они лишь с наступлением сумерек. Охотники с фермы говорили, что на востоке Пустоши живут особые ползуны - огненные, которые не боятся солнечных лучей. Но здесь, в южных районах, обитала только ночная порода. Железной горой фермеры называли темный конус с крутыми склонами и покатой вершиной. Давнымдавно сюда стянуло весь металл, что был в окрестностях: части древней техники, арматуру, дверные петли, железные миски, крышки канализационных люков… Неизвестная сила сплющила все это, срастила в общую массу. Потом гору много раз засыпали песчаные бури, но даже теперь, спустя десятки лет, на поверхности конуса просматривались очертания смятых автомобилей и газовых колонок, искореженных вагонов и цистерн, балок, тросов, цепей и другой рухляди. Вид получался чудной и слегка зловещий. Назар говорил: в этом месте после Погибели образовалась патогенная зона. Гравитационномагнитная аномалия , вот как он выражался. Туран не оченьто понимал, что это значит. Зато он хорошо понимал другое: только такие чудаки, как Знахарка и ее брат Старик, могли поселиться в подобном месте. Деревья вокруг Железной горы не росли, кроме одного - древней липты, возле которой Туран и остановил машину. Заряжая револьвер, он вспомнил, что в перестрелке у Аюты отказало ружье. Проверил - и правда перекосило патрон. Быстро справившись с неполадкой, Туран повесил штуцер на крюк в башенке, разыскал в кузове кирку и лопату и, захватив ящик летунов, выбрался наружу. Помимо Знахарки со Стариком, людей здесь не было. Животные, птицы, насекомые - никто не жил в этом месте. Ветки липты сухо потрескивали на ветру, шелестели жесткие, будто из жести вырезанные листья. На дерево Железная гора тоже повлияла: корни вылезли из каменистой почвы, крона закручивалась широкой спиралью. Кора у липты была зеленоватожелтая и мягкая, а еще от нее непривычно пахло. Выкопав яму между корнями, Туран снова осмотрел ящик. Не горячий и не холодный, не тяжелый, но и не сказать, что совсем легкий. Чтото крупное в нем не поместилось бы. Туран осторожно потряс ящик, но ничего не услышал. Он спрятал «хозяина неба» в яму, засыпал, набросал сверху травы, отошел. Приглядевшись, вернулся и подровнял так, чтобы это место не бросалось в глаза случайному путнику. Снова отошел. Теперь ни за что не определить, что между корнями ктото ковырял землю. А потом еще вырастет новая трава… Да никому и в голову не придет рыться под старой липтой у Железной горы. Туран сел в грузовик и поехал дальше. Шаар Скиталец рассказывал о ценах на какойто «мамми», который продается на Мосту, о том, сколько серебра нынче дают за мешок кукурузной муки и сколько придется выложить за десяток куриц и бочонок сладкой патоки. Голос его все слабее доносился сквозь шипение - вокруг Железной горы всегда сильные помехи, - и в конце концов Туран вырубил приемник. Револьвер он сунул в боковой карман, хотя смысла в этом не было: в кого здесь стрелять? Но уж очень угнетающе на него действовала эта гора. «Панч» медленно катил вдоль отвесного склона. Стало тяжело дышать, в глазах плясали искры, Туран часто сглатывал, морщился и тер лоб. В ушах звенело - неприятно, назойливо. Придерживая руль коленом, он прижал к ушам ладони, но звук только усилился. Звенели воздух и земля под колесами, склоны вокруг - звенело все это необычное место. Достигнув свободного от камней участка дороги, Туран повернул на широкую тропу, серпантином огибающую Железную гору. Двигатель натужно гудел, но звон в ушах заглушить не мог. И как Знахарка с братом изо дня в день выносят это? Или они ничего не слышат? А может, излучение горы усиливает знахарские способности старухи? Но при этом и сводит с ума. Оба старика - люди, мягко говоря, чудаковатые. Еще два витка спирали, и дорога, немного не дотянув до вершины, стала горизонтальной. Взгляду открылась обширная расселина в склоне. За много лет сюда нанесло земли, на которой выросли трава и чахлый кустарник. В расселине стояла хижина. Туран резко нажал на тормоз, увидев обугленные стены, провалившуюся крышу и сломанную изгородь. Раздался выстрел. Пуля ударила в центр лобового стекла между листами брони, и по нему разошлась паутина трещин. «Панч» встал. Распахнув дверцу, Туран скатился с подножки, отпрыгнул и присел за колесом. Выхватив из кармана револьвер, он прицелился в человека, сидевшего рядом с хижиной, но узнал Старика и опустил оружие. Старик всегда казался ему средоточием контрастов. Грива седых волос, длинная борода, широкие плечи, крепкая шея, суровое лицо с крупными чертами - и трясущиеся руки, ввалившиеся щеки, неловкие движения… Хозяин хижины полулежал у обугленной бревенчатой стены, вытянув ноги. Он держал древнее, как сама Пустошь, ружье с узким раструбом на конце ствола. Когда Туран выскочил из грузовика, руки Старика бессильно опустились, и оружие упало. - Это я! - прокричал Туран. - Сын Борисафермера! Старик, слышишь? Не стреляй! Клетчатая рубаха на груди хозяина потемнела от крови. Бледное морщинистое лицо было обращено в сторону машины. - Не стреляй! - повторил Туран. Старик попытался поднять лежащее на коленях ружье, но не смог и прохрипел, вперив в гостя мрачный взгляд: - Ты… Подойди. Туран медленно двинулся к нему. Отец и Назар рассказывали, что когдато этот человек много путешествовал, сражался с мутантами Восточного фронтира и кочевниками, от которых получил прозвище СчинаЛенгу - Воин Пустоши. Хоть руки его и дрожали, Старик все еще оставался отличным стрелком, это он преподал старшему сыну Бориса ДжайКана первые уроки. Годы и аномальное излучение Железной горы повлияли на психику СчинаЛенгу: он заговаривался, слышал призрачные голоса, Знахарка рассказывала, что иногда брат молчит по несколько дней… Его ранили трижды: пулевое отверстие в груди, разрез на левом плече и дырка в бедре. Присев на корточки рядом, Туран на всякий случай повторил: - Это я, Туран Джай. От обугленной хижины шел жар. В оконном проеме Туран видел черную, засыпанную пеплом пещеру, в которую превратилась комната. - Где Знахарка? - Мертва! - хрипло каркнул Старик. - Она в доме? Сгорела? Изза чего случился пожар? Кто в тебя стрелял? - Там… - Старик попытался показать, но не смог поднять руку. Привстав, Туран разглядел двоих людей, лежащих на краю расселины, вскинул револьвер и прицелился. Они не шевелились. - Почему ты здесь? - спросил Старик. Туран покосился на него и опять уставился на мертвых незнакомцев. Впрочем, незнакомцев ли? Кажется, это… Он сделал в ту сторону несколько шагов. Брезентовые куртки, соломенные шляпы… Багор и Лютый. Это же люди атамана Макоты! Шакал, Чеченя и незнакомый бандит, вспомнил Туран. Теперь все сложилось в логичную картину: пятеро бандитов приехали разделаться со Знахаркой и Стариком, сожгли дом вместе с хозяйкой, ранили ее брата, который сумел убить двоих. Выстрелами он не подпустил остальных к себе. Понимая, что ему не жить, трое уцелевших поехали обратно и наткнулись на летунов. Конечно, бандиты не могли упустить такой случай. - Почему ты здесь? - сурово повторил Старик. Но зачем Макоте убивать Знахарку, сжигать хижину? Какой вред от безобидных стариков? - Ты должен быть дома, защищать семью. Раньше атаман не трогал Знахарку, ведь она лечила и его людей тоже… - Что? - Туран повернулся к Старику. - Что ты сказал? Налитые кровью глаза смотрели на него. Но еще больше, чем банде Макоты, Знахарка помогала Борису ДжайКану - она врачевала его батраков и охотников, она… Челюсть Старика задрожала. - Трус! Песчаный шакал! Ты не воин! Никогда не будешь им! Ты должен был остаться с ними, защищать ферму… - От кого защищать? Что ты несешь?! - выкрикнул Туран в морщинистое лицо. Этим криком он будто добил Старика. Тот захрипел, схватил парня за воротник, притянул к себе и выдохнул в ухо: - Не воин - трус! И умер. Жизнь покинула израненное тело, пальцы разжались, рука упала на землю. Еще мгновение Туран смотрел на Старика, затем бросился к «Панчу». * * * Атаман Макота со своей бандой пришел с запада Пустоши в начале сезона ветров. Он обосновался в так называемом Дворце, убив часть его обитателей, а остальных заставил служить себе. Макоту интересовали окрестные фермы. Две из них, хозяева которых сопротивлялись упорнее прочих, атаман приказал сжечь, большинство других с тех пор платили дань частью урожая. Макота разбогател; недавно он даже отправил в Харьков большой караван мотоповозок с вяленым мясом, шкурами и солеными грибами. Грибы эти выращивали в сырых подвалах Дворца, там же и солили. Говорили, что атаман выгодно обменял свой товар на оружие и боеприпасы. Макота трижды присылал своих людей на ферму Бориса ДжайКана. В последний раз Борису едва удалось отбиться, да и то лишь благодаря тому, что фермер объединился с соседом, которого звали Ефраим. Упав за руль, Туран принялся разворачивать грузовик. В узкой расселине сделать это было нелегко. Теперь все стало на свои места: и необычное поведение отца, и желание спровадить сыновей, и запасы в грузовике, и предложение переночевать у Знахарки, и требование зайти к матери… Это был прощальный разговор! Туран вырулил на серпантин. Раньше он не рискнул бы ехать здесь так быстро. Двигатель выл, скрипели рессоры, изпод колес летели мелкие камешки, стучали по днищу «Панча». Назар, отец, мать… Мика! Он позволил брату уйти, отпустил - изза своей жадности, изза того, что хотел заполучить шкурки ползунов! Грузовик вылетел на Столовую гору, пронесся по склону, повернул. Туран даже не бросил взгляда в сторону холма, возле которого приземлились летуны. Он и думать забыл о железном ящике, спрятанном в корнях дерева, и авиетке. «Панч» ехал по дну пересохшей реки, когда на пути появилась матка ползунов. Самцы этой породы - небольшие существа, похожие одновременно на гусеницу и крота. А самки напоминают огромных толстых личинок, они куда сильнее самцов и гораздо опаснее. Крупная самка ползла навстречу «Панчу», сгибая и распрямляя раздутое тугое тело, покачивая острыми рожками. Слизистая шкура влажно поблескивала в лучах закатного солнца. Охотники предупреждали, что неподалеку от фермы два больших холмовейника затеяли передел территорий. Похоже, один победил, но матка из второго спаслась. То ли услышав рев двигателя, то ли ощутив дрожь земли, тварь изогнулась подковой, обратив к машине голову с косыми щелями глаз и клапаномртом. Рога ее грозно подрагивали. Туран крепче обхватил руль и вдавил педаль газа. Двигатель загудел, под днищем чтото задребезжало - неприятный, тревожный звук. В другое время он остановил бы машину и попробовал разобраться, в чем дело, но не сейчас. Ротовой клапан матки разжался, тулово напряглось. Из клапана вырвалась зеленая струя. Самки способны выплевывать кислоту на двадцать-тридцать шагов. Туран знал, что сейчас произойдет, но в речном русле тяжелому грузовику не хватало места для маневра. Струя ударила в нижний лист брони. Через мгновение «Панч» пронесся над самкой. Мог бы и переехать ее, но Туран направил грузовик так, чтобы тварь оказалась между колесами, хотя сделал это не из жалости: раздавленное тулово выплеснет фонтан кислоты, которая прожжет покрышки. Самка осталась позади. Поворот, склон, решетчатая башня… До фермы уже рукой подать. Туран преодолел путь, на который ушло полдня, в два раза быстрее. Спина затекла, болели напряженные руки, ныли колени. Справа потянулась каменистая равнина, полная бетонных плит, труб и прочего мусора. Еще один поворот вокруг холма - и Туран увидел ферму. Она догорала. Гараж исчез. Крыша жилого дома провалилась, от обугленных бревен шел дым, стелился по земле. Воняло гарью, в кабине «Панча» стало душно. Поворачивать к воротам не имело смысла. Проехав по тому, что осталось от ограды, Туран увидел тела на земле. Остановив грузовик, он схватил револьвер, вывалился наружу, скатился с подножки и побежал, размахивая оружием. Мика лежал на боку с силком в руке, неподалеку от обрушившегося гаража, и глядел на старшего брата. Ветер шевелил русые волосы. Туран решил, что мальчишка жив, что он лишь ранен, - бросился к нему, упал на колени, просунул ладонь под вымазанную золой щеку, приподнял голову. И увидел нож, торчащий из спины под шеей. На плоской деревянной рукоятке была выжжена большая буква «М». Мир раскололся и рухнул в черную пропасть без дна. Голова Мики упала на растрескавшуюся сухую землю. Туран встал, ссутулившись, побрел через ферму. Револьвер выскользнул из пальцев - он не заметил. К дому нельзя было подойти, от него шел сильный жар, на балках еще плясали языки огня. Туран побрел в обход, по колено в густом дыму, перешагивая через мертвецов, обожженных, застреленных или зарезанных. Наверное, отец лежит гдето рядом… А может, он сгорел вместе с матерью в доме… Парень обогнул пожарище, но тела отца не нашел. У разбитых ворот медленно поднял голову. Повернулся. Глаза его были мертвыми. Легкий шорох достиг ушей. Туран бросился к воротам. У поваленной створки лежал крупный седой мужчина. Голова мелко дрожала, ободранные до костей пальцы сжимали приклад четырехствольного ружья. - Назар! - Туран склонился над механиком. Взгляд раненого бессмысленно блуждал, на груди запеклась кровь. - Назар, - повторил Туран, не зная, как помочь. Сухие серые губы шевельнулись. Закрыв рану ладонью, Назар хрипло прошептал: - Зачем вернулся? Вы спаслись - хорошо… - Где отец? Мать? Но механик не слышал его. - Ты спасся и Мику спас. Уезжайте, больше не возвраща… Пальцы заскребли по груди, в горле булькнуло. Агония охватила тело - сначала перекосило лицо, потом напряглась шея, дрогнули плечи, грудь, живот… Пальцы разжались, и Назар умер. Машинально ухватив ремень ружья, Туран побрел прочь, волоча оружие за собой. Прошел мимо сгоревшей конюшни, миновал барак, где раньше спали сезонные работники, остановился перед догорающим домом. Бездумно скользнул взглядом по горячим углям. Солнце садилось. Подул ветер, вздымая золу, пепел закружился черным смерчем. Захрустело тлеющее дерево, черный скелет постройки обвалился - взметнувшееся облако гари накрыло Турана Джая, и он упал в беспамятстве. * * * Обморок был необычен: отключилось сознание, но не тело. И тело много чего успело сделать, прежде чем разум очнулся. Туран пришел в себя, сидя в «Панче». Измазанные копотью пальцы крепко держали руль. Стояла ночь, грузовик мчался по каменистому бездорожью, объезжая разрушенные строения и котлованы, полузасыпанные песчаными бурями. Плиты и стены, горы щебня и зубья ржавой арматуры - все слилось в сплошной поток без начала и конца. Не сознавая, что делает, Туран выбрал самый короткий путь: напрямик, а не по дороге из укатанного щебня, которая широкой дугой огибала фермерское поле. Он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев. На соседнем сиденье лежали пятизарядный револьвер и ружье Назара. Перед глазами кружился смерч из пепла, возникший после того, как обрушился отцовский дом. Смерч сухо шелестел, и в звук этот вплетались голоса обитателей фермы - отца и матери, брата и Назара, батраков, охотников, их жен и детей. Они говорили тихо, тревожно, будто просили Турана о чемто… черные тени в мертвой полутьме. От их невнятного шепота бросало в пот, дрожь пробегала по телу и слезы текли из глаз. Фары выхватили из темноты силуэты разливочных тумб - грузовик достиг брошенной автозаправки, когдато принадлежавшей одному из московских кланов. А потом впереди открылось освещенное прожекторами здание. Три этажа, плоская крыша и большие квадратные окна. Окрестные фермеры называли эту постройку Дворцом. Назар говорил, что Дворец - просто огромная лавка, в старину там торговали разными товарами. Изнутри доносились музыка и нестройные крики. Туран остановил «Панч» за покосившейся башней из бетонных плит. Дрожь и слабость прошли, сердце стучало быстро и зло, ненависть переполняла его, путала мысли. Тяжело дыша, он бросился в кузов, вытащил из подпола флягу, полил водой голову, лицо, шею, потом жадно выпил все, что осталось. Отшвырнув флягу, перетащил в кабину два железных ящика, коекак пристроил в ногах, раскрыл. Крестнакрест стянув грудь лентами перевязи, Туран повесил на них гранаты. Вставил патроны в кожаные петли. Ружье Назара - на левое плечо, на правое - еще одно, покороче и полегче. К поясному ремню прицепил две кобуры - со стареньким револьвером и шестизарядным «шершнем». Пристегнул длинный обоюдоострый нож, а другой, поменьше, вдел в чехол на левом предплечье. Потом сел за руль и глубоко вдохнул. Выдохнул. Со всеми этими железяками Туран ощущал себя ходячим оружейным складом. Впрочем, он подозревал, что ходить ему предстоит недолго. Ну и пусть. Он готов умереть. Но только после Макоты. Или вместе с ним. Ясная звездная ночь царила над Пустошью, площадку перед Дворцом озарял свет факелов. Там праздновали победу над непреклонным фермером Борисом ДжайКаном. Туран завел грузовик, объехал груду плит и направил «Панч» по прямой к зданию. Глава 4 Ктото по привычке называл клан Макоты бандой - но только если самого Макоты не было рядом. За подобные слова атаман мог и убить. К началу сухого сезона его клан насчитывал почти сотню человек, и теперь у Макоты не было нужды лично участвовать в опасных экспедициях к торговым путям Пустоши. За один такой поход можно легко разбогатеть, удачно ограбив странствующего купца или небольшой караван, но можно и вовсе не вернуться, нарвавшись на хорошо охраняемую кавалькаду или отряд пастухов из предместий Минска. Времена, когда Макота отправлялся на вылазки и рисковал собственной шкурой, прошли. Нынче он оплачивал подобные мероприятия, забирая половину добычи. Да и то это был вспомогательный приработок - основной доход приносили фермы. Нет, Макота не подался в земледельцы. Если этот краснощекий усатый человек, похожий на немолодого конюха, чтото и закапывал в землю - так только трупы врагов. Сажать же он предпочитал лишь на кол. На востоке Пустоши властвовал некроз, но южные районы годились для земледелия. Собрав самую многочисленную банду в округе, Макота решил сделать карьеру на новом поприще. Он пришел во Дворец, где человек по имени Еши держал гостиницу для проезжих бурильщиков, небогатых торговцев и бродягнаемников. После того как атаман сделал Дворец своей штабквартирой и его люди расправились с охраной Еши, клиентов как ветром сдуло. Владельца гостиницы Макота пристрелил собственноручно, после чего въехал в его апартаменты на третьем этаже, присвоив заодно двух жен покойного. Макота был любвеобилен, толст, улыбчив и жесток. Его круглое лоснящееся лицо, пухлые щеки, оттопыренные уши, соломенные усы и добрые туповатые глазки производили обманчивое впечатление на незнакомых людей, чем атаман неоднократно пользовался. Захватив Дворец, он занялся фермерами. За короткий срок его люди посетили все хозяйства округи. Пару домов пришлось сжечь, несколько человек пристрелить. Атаман поставил десяток бойцов следить за Узким трактом - единственным безопасным путем к Киеву. Бандиты перехватили четыре повозки и одного всадника, которые отправились в город жаловаться на Макоту монахам Ордена. Доносчиков убили, предварительно выяснив, с каких ферм они выехали, потом атаман лично наведался к их хозяевам. В конце концов все наладилось, и к Дворцу потянулись подводы с оброком. Закрома атамана наполнились картофелем, тыквенными огурцами, карликовой кукурузой и вяленым мясом. Макота разбогател. Он отправлял караваны с провизией в Киев и далекий Харьков. Теперь он сам опасался грабителей на дорогах. Двое его механиков, Захар и Дерюжка, сумели запустить в подвале Дворца древние холодильные камеры, запитанные от ветряка на крыше. Агрегаты хрипели, тряслись, ломались чуть ли не каждый день, но все же работали. Теперь бандиты могли хранить продукты без опаски, что те испортятся. Атаман кормил своих бойцов и прислугу, менял продукты на оружие, боеприпасы, солярку, одежду, запчасти для машин клана, на рабыньшлюх. Вскоре девиц во Дворце оказалось так много, что ктото даже предложил раз в декаду устраивать охоту на тех, которые уже успели всем надоесть. И все равно Макота был недоволен. Два самых крупных фермера, ДжайКан и Ефраим, заключили союз и успешно отбивались от бандитов. Первый помощник Чеченя посоветовал атаману оставить строптивцев в покое, за что был жестоко бит и едва не лишился глаза. Несколько дней Макота мерил шагами просторный зал на первом этаже Дворца и теребил длинные усы, что являлось признаком большой озабоченности. Когда он так делал, его приспешники старались вести себя как можно тише, зная, что главарь легко раздражается, если ему мешают. В такие моменты он способен был на всякие пакости, самая безобидная из которых - сунуть человеку в зад пистолет и нажать на спуск. А потом из Харькова вернулся караван мотоповозок. Атаман осмотрел груз, который они привезли, отдал необходимые распоряжения и приказал отвезти его на ферму Ефраима. Он лично желал поговорить с мятежным земледельцем. Чеченя порывался составить ему компанию, но Макота не взял никого из своих людей, захватил лишь сигнальный пистолет, найденный в одной из комнат Дворца. Трехколесная мотоциклетка с бронированным баком остановилась вдалеке от ограды фермы. Макота велел водителю ждать его и не дергаться, что бы ни случилось. Хмыкнул, разглядывая ограду - поставленные на попа ржавые цистерны, обмотанные колючей проволокой. Две самые большие емкости служили стойками для тяжелых скрипучих ворот. Атаман сунул в зубы любимую трубку, ударил кулаком в калитку, и когда вооруженные батраки сдвинули тяжелый засов, потребовал немедленной встречи с Ефраимом. Вернувшийся слуга сказал, что хозяин приглашает гостя войти в дом и разделить с ним трапезу. Макота отказался. «Поговорим во дворе перед воротами», - проворчал он. Вскоре Ефраим вышел к нему. На поясе фермера висели револьверы. - Завтра я разделаюсь с Бориской, - посасывая нераскуренную трубку, сообщил Макота. Ефраим молчал. Он был осторожным человеком. - С Бориской и с тобой. Или тока с ним, ты решай. Фермер пожевал губами. - Ты уже пытался разделаться с нами. Трижды. И что? - Ну так а чего, - развел руками Макота, - я неправ был. А ты знаешь, что недавно мотофургоны возвернулись? Те, что я пять декад тому в Харьков отряжал? - Слышал об этом, - кивнул Ефраим. - А чего в тех фургонах, знаешь? - Об этом не слышал. - Скажи своим людям, чтоб не стреляли, я койчего хочу показать. Макота сунул трубку в карман и снял с пояса пистолетракетницу. Ефраим заметно напрягся. В сторону гостя были направлены полтора десятка стволов. Атаман знал, что в любой момент его тело могут нашпиговать металлом, но он был смелым и сильным человеком - и продолжал улыбаться. Он поднял пистолет и выстрелил вверх. Раздался хлопок, в небе над фермой вспыхнул огонь световой ракеты. А затем с коротким промежутком прозвучали два взрыва. Сначала разлетелась телега возле дома; горящие щепки ранили прятавшихся за ней батраков. И почти сразу после этого за спиной фермера поднялся фонтан земли и пламени. Несколько человек с перепугу выстрелили в Макоту, но тот успел отскочить и спрятаться за железной бочкой, стоявшей у ворот. Эхо взрывов еще не стихло, когда атаман прокричал: - Ефра, накажи, чтобы убрали стволы! Иначе сгорит твоя ферма! Ефраим был единственным, кто не шелохнулся, когда прозвучали взрывы. Услышав Макоту, он оглянулся и сказал своим людям: - Не стрелять! За телегой стонал раненый, из дома доносились детский плач и причитания женщин. Макота, выбравшись изза бочки, подбоченился. - Ну так чего, ты не знаешь, че привез мой караван? Дык я обскажу. Я ж выгодную сделку совершил, слышь, Ефра, обменял мясо сайгаков на одну редкостную штуку. Сам я в оружии не очень кумекаю, но мне сказали, она называется «миномет калибра сто двадцать миллиметров». Суровое лицо Ефраима дрогнуло, в глазах мелькнул страх - лишь на мгновение, однако Макота заметил. Атаман не умел ни писать, ни читать, но в людях разбирался хорошо, иначе не стал бы тем, кем стал. Фермер испугался, а значит, пора было выложить все начистоту. - Я сказал «одну редкостную штуку»? - произнес Макота громко, чтобы слышали все на фермерском дворе. - Нене, то я ошибся. Минометов у меня два. Я, слышь, завел связи среди оружейников, думаю перебраться в Харьков. Но это позже, ясное дело. Щас надо все вопросы здесь порешать. Так ты слушай… все слушайте! Минометы стоят там, - он махнул рукой за ограду. - Они на холмах спрятаны, каждый мои люди охраняют. Помногу людей. Прежде чем вы их найдете и раздолбаете, ферму сравняют с землей. - Атаман замолчал, предоставив Ефраиму самому делать выводы. Фермер быстро сделал их и спросил: - Сколько? - Половину, - сказал Макота. - А чего? Скоко и с остальных. Ефраим качнул головой: - Четверть. - Половину. Почему я тебе скидку делать буду? - Четверть. Спалишь ферму - вообще ничего не получишь. - Та не важно оно мне. С Бориской все одно покончу, не буду сговариваться. Не люблю я его, он гордец. Я, слышь, и так имею с других фермеров больше, чем могу потратить. - Много не бывает никогда, - возразил Ефраим. - Хорошо, треть. И тогда завтра я не стану помогать ДжайКану. Атаман чуток поразмыслил, широко улыбнулся и, шагнув к фермеру, протянул руку: - Лады, треть твово урожая каждый сезон. Ефраим посмотрел на ладонь Макоты. Лицо его окаменело. Атаман руку не убирал, глаза поблескивали зло, безжалостно. Фермер скрипнул зубами и пожал мягкие пальцы врага. Теперь спасти Бориса ДжайКана могло только чудо. Но в эти жестокие времена чудеса перестали случаться на Земле. * * * Пьяное веселье на первом этаже Дворца каждую минуту могло превратиться в стрельбу с поножовщиной. Разобрав старые стеллажи на доски, бандиты разожгли костер прямо посреди зала. Люди атамана вопили во все горло; хохоча и ругаясь, плясали пьяные шлюхи. Сквозь шум иногда доносились крики женщин, которых притащили с фермы Бориса ДжайКана. Макота устроил свои апартаменты на третьем этаже. Зрительные залы бывшего мультиплекса и бар на втором отвел под склады, первый этаж отдал своим людям. Завернутый в простыню атаман, посасывая погасшую трубку с выжженной на чашечке буквой «М», разглядывал через большое окно спальни задний двор, где стояли машины клана. Снизу доносились грохот, звон и крики. Обычно Макота поддерживал дисциплину, но после разорения фермы ДжайКана хлопцы имели право расслабиться. В конце концов, эта ферма защищалась дольше всех. Ему и самому не помешало бы выпить. Повернувшись, атаман окинул взглядом широкую кровать, где в ворохе смятых простыней лежали две девицы, недавно привезенные из Харькова. Одна рыжая, вторая блондинка. Как же их звать? Вроде Чеченя говорил имена… Макота не помнил. Он шагнул к кровати и, щелкнув пальцами, велел: - Вон. Блондинка спала, а рыжая приподняла голову и посмотрела на хозяина пьяными глазами. Возле кровати стоял столик, на нем - полупустой графин с вином, тарелка с остатками закусок, два бокала. Осколки третьего лежали у ножки кровати. - Вот коровы! - Атаман был рачителен и трепетно относился к дорогим вещам. - Слышь, это ж, как его… хрусталь! Проснувшаяся блондинка томно изогнулась на подушках. Рыжая, улегшись поперек кровати, подперла кулаками подбородок. - Ну разбили, - сонно протянула она. Макота схватил ее за волосы. Шлюха взвизгнула, длинные ногти царапнули атамана по лицу. - Ты че делаешь?! - Разъярившись, он ткнул рыжую кулаком в лицо, а блондинку пнул так, что она слетела на пол. Рыжая, похоже, была совсем дурой - до сих пор не поняла, куда попала и кто перед ней. Она чтото вякнула, и атаману пришлось еще пару раз стукнуть ее, чтобы заткнулась. - Осколки подобрать! - велел он. - И вон отсюда! Быстро, ну! Блондинка схватила с кровати ночную рубашку, натянула поскорее и, ползая на четвереньках, собрала все, что осталось от бокала. Рыжая коекак выпрямилась, по щекам ее текли слезы. - Ну ты, бесстыжая! - рявкнул Макота. - Валите отседова обе! Когда девицы убрались, он оделся, повесил на ремень пистолет с ножом, нацепил соломенную шляпу с широкими полями и вышел в коридор. Но тут же вернулся, чтобы накинуть на плечи свою любимую куртку из крепкой черной кожи, с рыжими вставками на плечах, без которой редко показывался на людях. * * * Стоя у дверей своих апартаментов, атаман глядел на Чеченю. Тот морщился, трогал стянутое повязкой плечо и часто прикладывался к бутылке. - А потом он наружу выскочил и давай по мне палить… - Ну а ты чего ж по ему не палил? Чеченя облизнулся и глянул по сторонам, будто ожидая услышать подсказку. В бутылке оставалось на глоток, не больше. - Шакаленок изпод махины своей выстрелил. Изпод этого… - Изпод «Панча», - напомнил Макота. - Ага. На землю упал и вперед. Револьвер у него. По ногам мне! Сапоги испоганил, плесень! Атаман перевел взгляд на щегольские сапоги порученца. В голенищах зияли внушительные дыры. - Как же ты ходишь?… Аа, у тебя там волчьи пластины вшиты, - вспомнил он и похлопал себя по плечам. - Вшиты, - сумрачно подтвердил Чеченя. Опустошив бутылку, он вытер губы ладонью. - Ну, я тогда ходу оттуда… - Ходу, да? От фермерскогото шакаленка малолетнего? Ты, цвет и опора, гроза и надежа? - Хозяин! - взмолился Чеченя. - Я ж те говорю: там еще летун был с автоматом! Автомат, понимашь? Подняться не давал, патронов не жалел! А сверху, с башни «Панча» этого, из ружжа палили. То, наверно, девка была с леталки. Шакала и Гримбу положили. Пришлось тикать. Но старухуто со стариком мы кончили, как ты и велел. А на летунов случайно наткнулись, грех было мимо проскочить, но тут шакаленок этот… Ну неожиданно он появился! Кто ж знал, что он такой прыткий?! - едва не прокричал порученец и сник под насмешливым взглядом хозяина. Внизу шумела бравая армия атамана Макоты. Качаясь, с креном вперед, по лестнице поднялся лысый крепыш Морз, одетый лишь в закатанные до колен штаны. - Чеченчик! - прохрипел он. - Ну ты чего тут? Давай к нам, мы… - И бессмысленно улыбаясь, попытался облапить Чеченю. - Куда прешь, гнида?! - заорал порученец и треснул кулаком по лыбящейся роже. Зрачки Морза окончательно разъехались в разные стороны. Чеченя расквасил ему нос, врезал по почкам, а потом прицельным ударом в подбородок сбил с ног. Бандит упал на спину. Будто размышляя о чемто важном, полежал немного, уставившись в потолок, перевернулся и пополз обратно к лестнице. - И то правда, чего мы тут? - спросил атаман. - Народ внизу, веселятся все, а мы здесь… Макота с порученцем, обогнав Морза, спустились на первый этаж. Чеченя хотел было под шумок улизнуть, но не тутто было - главарь ухватил его за раненое плечо и притянул к себе. - Вот смотри, Чеченя… - Он принялся загибать пальцы. - Микстуры, настойки эти все Знахаркины вы из хижины не забрали? - Так загорелось оно быстро… - Не забрали. Летунов не завалили? - Да ведь про летунов и речи не было, мы на них случайно… - Не завалили. Ишь, случайно - да это ж какой случаґй! Чтоб ихняя леталка рядом опустилась! Ее б захватить и в Харьков не по земле, а по небу летать, а? Какой случаґй! А вы отпустили летунов! Далее. С шакаленком фермерским не сладили? Не. Это ж ваще уже в башку не ложится, Чеченя! Он на грузовике, а мне этот грузовик давно нравится. А теперь где его искать? Увидал, что с фермой стало, - и умелся куда подальше, ищи его теперь по всей Пустоши. Так что мне с тобой делать, Чеченя? Как наказать? На первом этаже было жарко, вокруг костра в центре зала плясали пьяные бандиты. В отблесках пламени глаза Макоты стали красными. - Хозяин, ты чего? Ты погоди! - залебезил порученец. - Да что тебе с той леталки? Мы б не смогли ею править, мы не умеем! И ваще это ж для летунов только. Ты ж знаешь, они за своих мстят! Они б из Крепости своей прислали другие леталки, нас бы всех вчистую… Если б тех двоих завалили, леталку все одно сжечь пришлось бы, нельзя ее… - Сжечь, говоришь? А давай я тебя убью, - предложил атаман и потянул из кобуры пистолет, на деревянной рукояти которого темнела выжженная буква «М». - Зачем мне такой помощник? Леталка - ладно, но ты хотя бы автомат ихний мог привезти. И шакаленка упустил! И грузовик! Это как называется, а? Еще и грузовик! - Да ведь тихонько он подъехал, неслышно… - Тихонько?!! - вконец разъярился атаман. - Такая дура броневая - и тихонько?! Все, щас я тебя застрелю к ползуновской матери… - Он вытащил пистолет. Чеченя вскинул руки, прикрыв голову, - все знали, что главарь клана любит стрелять промеж глаз. Макота прицелился и уже готов был отправить помощника к праотцам, но Чеченя вдруг, отняв от лица ладони, сказал: - Ээ… а вот же опять этот звук… - Чего? - спросил Макота, не опуская пистолета. - Да вот же! - вскричал Чеченя. - Звук! Это он… он сюда едет, грузовик твой. Тихонько !!! С грохотом фасадная стена обвалилась. Атаман развернулся и выстрелил в кабину «Панча», протаранившего Дворец. * * * «Панч» до половины въехал в здание. Туран вжался в сиденье и ногами уперся в панель под рулевым колесом. От удара его бросило грудью на руль, в глазах потемнело. Втянув ноздрями воздух, он мотнул головой и осмотрелся. Пуля Макоты попала почти в то же место, куда выстрелил Старик, стекло побелело от трещин, из него вывалились узкие осколки. Ошеломленные бандиты застыли с бутылками и кружками в руках, но Турана они мало интересовали. Впереди горел костер, на полу громоздились сваленные стеллажи. В отблесках пламени он увидел Чеченю и Макоту в широкополой соломенной шляпе, стоящих у квадратной колонны. Туран понимал, что одиночке не по силам уничтожить всю банду, целью был только атаман. Он распахнул дверцу и вывалился наружу. Макота открыл огонь. Две пули угодили в металл, третья - в стекло на дверце. Менее крепкое, чем лобовое, оно брызнуло осколками. Присевший на подножке Туран подался вбок и вдавил спусковой крючок. Его пуля пролетела между атаманом и Чеченей. Помощник упал ничком, а Макота, придерживая шляпу, бросился за колонну. Бандиты закричали, несколько человек побежали к грузовику. Прячась за дверцей, Туран сорвал с перевязи гранату. К деревянной рукояти крепился цилиндр, состоящий из схваченных сваркой кусков металла. Туран рванул чеку, воспламенитель клацнул, от искры загорелся короткий фитилек. Швырнув гранату над дверцей, он схватил вторую, потом третью… Он метнул их с разной силой, но все - в сторону Макоты и Чечени, и когда третья еще только летела, первая уже взорвалась. В гранатах Назара мало взрывчатки - комочек с яйцо куропатки, но и этого достаточно, чтобы расшвырять осколки корпуса на десятки шагов вокруг. Еще внутри баллон с горючей маслянистой жидкостью. К тому же механик начинял свои поделки гнутыми гвоздями и железными шариками. Крики боли почти заглушили второй и третий взрывы. Спрыгнув с подножки, Туран растянулся на полу возле колеса. Грохнул выстрел, и Макота отпрянул за колонну. Туран поднял голову, сжимая револьвер обеими руками. Ствол двигался из стороны в сторону, выискивая цель. Атаман исчез из виду, как и Чеченя, зато к «Панчу» бежали двое бойцов - и оба в огне. На одном пылала куртка, второй, с двуствольным обрезом, голый по пояс, орал от боли и хлопал себя по ребрам, пытаясь потушить пламя. Масло прилипло к коже, и бандит добился лишь того, что загорелась еще и рука. Туран прицелился. Человек с обрезом упал на колени, не прекращая орать, выстрелил из обоих стволов и попал в кабину «Панча». Туран нажал на спуск, а когда стрелявший повалился на спину, вскочил и бросился за ближайшую колонну. Бандит в горящей куртке, добежав до грузовика, ударился о радиатор и упал. От одежды сыпанули искры, он покатился по полу. Туран выглянул изза колонны, пытаясь найти Макоту. Если уйдет, разыскать его во Дворце будет сложно, все надо решить здесь и сейчас. В зале царил хаос. Метались горящие люди, которых зацепили брызги смеси из гранат, натыкались на колонны и друг на друга. Кричали раненые, ктото попал в костер и не смог подняться - дергался там, разбрасывая угли. Вдоль стены, глухо воя, полз молодой бандит, спина его превратилась в сплошной ожог. Привезенные из Харькова девицы, блондинка и рыжая, обнявшись, скулили в углу. Но некоторые уже пришли в себя, и в Турана выстрелили, как только он высунулся. Прижавшись спиной к бетону, сын фермера перезарядил револьвер. Сквозь крики послышался голос Чечени - порученец приказывал бандитам обойти колонну, за которой засел враг. Из глубины зала донеслось: - Он там один! Один, говорю, валите сволочь! Не дожидаясь, пока его зажмут в клещи, Туран достал из кобуры пистолет, глубоко вдохнул и метнулся к груде стеллажей неподалеку, стреляя на ходу. Ему ни разу не доводилось вести огонь с двух рук да еще и по движущимся целям - он выпустил шесть или семь пуль, но попал только дважды. Зато в него не попал никто, лишь одна пуля взвизгнула над самым ухом, а вторая чиркнула по плечу, надорвав рубаху. Тела вокруг костра, перевернутые стеллажи, заляпанный кровью пол… Возле лестницы на другой стороне зала лежал на боку длинный стол. Голова в соломенной шляпе показалась над ним лишь на миг, но Туран заметил. Те, кого не зацепило осколками и горючей смесью, попрятались за колоннами. Чеченя опять выкрикнул приказ, несколько человек выскочили из укрытий в тот момент, когда Туран достиг стеллажей. Он выстрелил наугад и прыгнул за баррикаду. Там, обхватив себя за плечи, сидела женщина. Татуировка на лице, короткое платье… девка из Харькова. Глядя на Турана безумным взглядом, она отшатнулась, когда он оказался рядом. - Не шевелись! - велел он. Женщина часто закивала. Туран выглянул изза баррикады - бандиты приближались. В револьвере оставался один патрон, в пистолете два. Сунув оружие в кобуры, Туран сорвал с перевязи гранату, перебросил через баррикаду, сразу за ней - вторую, немного левее, и потом третью, последнюю, - правее. От взрывов задрожал пол, баррикада просела. Туран достал пистолет, выхватил револьвер и поднялся изза укрытия. Но выстрелить не успел, потому что прямо на него через груду обломков прыгнул человек, единственный, кому удалось добраться до стеллажей. Бандит опрокинул Турана на спину, ремень четырехствольного ружья соскользнул с плеча, приклад уперся в лопатку. Противник занес кинжал, Туран задергался, пытаясь сбросить его с себя. Это спасло ему жизнь - кинжал опустился возле уха, высек искру из пола. Перехватив жилистое запястье и вытащив нож, Туран резанул бандита по лицу, вспорол щеку и сразу ударил еще раз - клинок мягко вошел под подбородок. Противник упал на бок, держась за горло. Рукоять ножа торчала между пальцами. Женщина завизжала. На другом конце зала Макота, вскочив изза стола, побежал к лестнице. Туран поднял ружье Назара. Выпрямился, нащупал все четыре спусковых крючка и поймал в прицел спину атамана. Рядом громыхнул выстрел, пуля ударила в правый бок, жаркой волной накатила боль. Он отступил на шаг, но ружье не опустил. Макота достиг лестницы. Краем глаза уловив движение неподалеку, Туран рывком повернул ружье к Чечене, появившемуся изза колонны с обрезом в руках. Выстрелил из одного ствола и сразу направил оружие на атамана, который взбегал по ступеням. Палец дернул спусковые крючки. Пули попали в спину. Макота упал, вскочил и помчался дальше. Туран вскрикнул. Атаман перепрыгнул через несколько ступеней и пропал из виду. Руки выпустили бесполезное ружье. Пистолет и револьвер валялись у стеллажей. Надо догнать Макоту. Теперь придется подниматься за ним на верхние этажи, искать по всему Дворцу… Мысли путались, звуки стали глухими, далекими. Туран неловко повернулся, прижав ладонь к ране на правом боку, побрел к револьверу, который лежал ближе. Услышав шаги, кинул взгляд через плечо - раненый Чеченя ковылял следом. Порученца шатало, по стянутому повязкой плечу текла кровь. В руках у Чечени был обрез, но почемуто бандит не стрелял, может, кончились патроны. Туран добрался до револьвера. Хотел наклониться, чтобы поднять, но понял - упадет. Присел на корточки. Блеклые пятна ползли перед глазами, в ушах шумело. Пальцы нащупали оружие, но рукоять выскользнула. Атаман жив! Это несправедливо… Но Борис ДжайКан, покойный отец, говорил, что теперь уже справедливости не осталось в мире. Шаги рядом. Голос Чечени. Туран крепче ухватил револьвер, приподнял - оружие казалось очень тяжелым - и попытался развернуться на полусогнутых ногах. Он не убил Макоту! И теперь уже не убьет, все кончено, он проиграл. Чеченя встал над ним. Руку с револьвером тянуло вниз. Надо поднять повыше, упереть ствол в живот бандита и… Порученец ударил его обрезом по темени, и Туран Джай упал. Часть вторая. РАБ Глава 5 - И сколько наших он положил? - Ну, самто он никого не убил, тока ранил. - Как это - не убил? - ощерился Макота. - Ты че несешь? Я скольких людей лишился! А если б он в меня попал, в ноги или в голову? Куртку мне испоганил, как вот тебе сапоги! Атаман был серьезен, и это больше всего пугало Чеченю, который привык к неизменной улыбке хозяина. - Так то ведь гранатами, - промямлил порученец. - Ну так и чего? Гранаты кто, птичка бросала? Все одно - это он их укокошил. Сколько? Пять человек, семь? - Восемь, - сказал Чеченя. - Или девять. Он усердно щупал раненое плечо и припадал на ногу, всячески показывая хозяину, что геройски сражался и пострадал. Макота пристально глядел на помощника, кривя губы. Тот явственно представил, как хозяин достает пистолет и - хлоп! - пуля врезается промеж глаз славного Чечени. Срочно надо было чтото придумать, и порученец воскликнул: - Зато грузовик его цел! «Панч» этот, а? Ты ж хотел его. - Кабина смята, - уточнил атаман. - Ну так и чего? Это нестрашно, отрихтуем. - Лобовуха разбита. - Да не важно! - воодушевился Чеченя, заметив, что при упоминании бронированной фермерской махины лицо Макоты разгладилось. - Стекло заменим, дверцу поправим. Зато твой он теперь! Там такие колеса, я глядел - мощь! В нем и по пустырям можно будет, и по пустыне, по самым зыбучим пескам - не завязнет! Перевалило за полдень, на первом этаже Дворца убрали, хотя на полу еще остались подпалины. В зале лежали раненые, над ними хлопотали женщины и Карл, лекарь клана. Остальных бойцов Чеченя с утра пораньше пинками выгнал на дежурство вокруг Дворца. К тому же надо было припугнуть обитателей ферм. Вот же какую заваруху устроил шакаленок Борискифермера! - Жив он? - спросил Макота. - Жив, жив! Но сдохнет, конечно. - Я тте сдохну! - Атаман сунул Чечене под нос пухлый кулак. - Веди к нему. - Слушаюсь! - заорал порученец, обрадованный, что опасность миновала. - Наверх давай, хозяин. Я его в зале, где мутанты, приказал кинуть. На втором этаже Дворца рядом со складами был особый зал, поменьше, чем внизу, но тоже вместительный. Потолок в нем подпирали железные колонны. Раньше между ними размещались стеллажи с товарами, сейчас к стоякам были прикованы два трофейных рабагладиатора и Туран Джай. Макота оглядел пленных, и настроение его улучшилось. Гладиаторы - здоровенные, кривоногие и горбатые, обученные для боев мутанты. Низкие выпуклые лбы нависают над темными глазками, изо ртов торчат подпиленные клыки. Носы вроде собачьих - черные, влажные, с вывернутыми ноздрями. Вместо одежды грязные тряпки на бедрах да железные обручи на волосатых шеях. Обручи соединяют со стояками толстые цепи. Не зря охрана каравана, ограбленного Макотой, оказала такое яростное сопротивление. На мутантов этой породы охотились у Восточного фронтира, на границе с областью, захваченной некрозом. Пойманных детенышей усмиряли в харьковских стойлах и обучали нехитрому ремеслу смертников. Макота втянул носом воздух. - Ну воняет! Слышь, а гадят они куда? - Так выводят их раз в сутки. Карл их кашицей попотчует, они успокоятся, тады и выводят, - пояснил Чеченя. - Обручи снимаем и вперед. Я пока Малика назначил главным… - А че ж воняют тогда? Порученец развел руками: - Дык немытые. А что ж делать? Пусть себе, тебе с ними в одной постели не спать. Ты глянь лучше, вот он, шакаленокто, - последние слова Чеченя с ненавистью процедил сквозь зубы. Туран привалился спиной к стояку, вытянув ноги; голова склонилась на грудь. С него сняли рубаху и ботинки, оставили только рваные штаны. На боку запеклась кровь. - Ну ты оборзел, Чеченя! - Макота ткнул порученца кулаком в плечо. - Он же сдохнет так! Ты его еще и бил, что ли, после всего? - Да не, я тока… - Не бреши! Почему рожа - сплошной синяк? Нос разбил, губы разбил, глазищ ваще не видно - заплыли. Не бреши своему хозяину! - Ну, правда, да… Извиняй, не сдержался. Он же дергаться стал, после того как я ему по башке вломил. Когда сюда втащили, драться лез. А у меня плечо! - вдруг взвизгнул Чеченя. - Он же два раза мне… почти в одно и то же место! Два раза мне туда! И сапоги мои… Ты глянь, сплошной же грех теперь, а не сапоги! Ну не выдержал я… - Ладно, заткнись уже. Поигрывая тесаком, атаман подошел к Турану. Подпер ему клинком подбородок, приподнял голову пленного и заглянул в лицо. Глаза шакаленка были закрыты. - Да он же мертв! - Не, не! - Чеченя подскочил, ткнул Турана пальцем в грудь. - Гляди, движется! Вишь? Дышит он, дышит. - Не мертв, так, значит, при смерти. - Убрав тесак в ножны, атаман поразмыслил и заключил: - Карла сюда, живо. Чтоб забинтовал, раны замазал, микстуры дал. Короче, чтоб не сдох шакаленок. Воды ему, жрачки. А сдохнет - ты тоже сдохнешь, Чеченя. Будет жить - и ты будешь. Вопросы есть? Вопросов нет. * * * Туран очнулся. Сильно болел правый бок. Над ним склонился сморщенный худосочный человечек, весь скособоченный, со свернутым носом и кривой шеей, одетый в драный халат. Лекарь показал пинцет с зажатой в нем пулей, только что извлеченной из раны. Пленник узнал Карла, которого видел у Знахарки, - тот приезжал за советом. Лекарь обитал во Дворце, еще когда здесь была гостиница Еши, да так и остался после смены хозяина. - Неглубоко вошла, - скрипучим голосом поведал Карл. - Легкая рана. Повезло. Он перетянул рану бинтами, пропитанными темнокоричневой пахучей мазью, жирной, как болотная грязь, которой минские пастухи обмазывают коров, оберегая их от солнца и насекомых. Туран сжал зубы, чтобы не стонать. Пленник уже понял, где находится, единственное, что вызывало удивление, - почему он до сих пор жив? Смерч из черного пепла все еще кружился перед глазами, и в шелесте его слышались голоса погибших обитателей фермы. Они шептали: «Отомсти, отомсти». Ненависть владела Тураном. Но если раньше она пылала костром, то теперь чувства тлели, как угли. Убить Макоту - это все, чего он хочет. Но больше он не бросится в бой один против банды. Это было неразумно, и Туран поплатился за свою глупость. Отныне надо действовать иначе - расчетливо, хладнокровно. И безжалостно. Он должен стать таким же, как Макота. Это единственный способ расправиться с врагом. Чтобы убить чудовище, надо стать чудовищем. - Есть ты не хочешь, надо полагать? - спросил Карл, вытирая лицо раненого влажной тряпкой. Туран качнул головой. Карл открыл флягу и поднес горлышко к растрескавшимся губам пленника. Струйка воды побежала по грязному подбородку, раненый жадно глотнул. Пока лекарь занимался раной на бедре, Туран огляделся. Глаза его превратились в узкие щели, лицо распухло, саднила рассеченная бровь. Пленника приковали неподалеку от окна, по обе стороны на корточках сидели два здоровенных волосатых мутанта в рабских ошейниках. Они тревожно порыкивали и трясли косматыми головами, тянулись к людям, бряцая цепями. Агрессии в их движениях не было, скорее подобострастие. Карл не обращал на мутантов внимания. Закончив с процедурами, он выпрямился. У ног лекаря стояли сумка и поднос с парой железных мисок, полных зеленоватой пузырящейся кашицы, рядом лежал шест с крюком на конце. Туран заметил, что возле мутантов валяются такие же миски, только пустые. - Почему ты лечишь меня? - спросил он сипло. За одну ночь голос огрубел, стал ниже. Казалось, он принадлежит не молодому парню, а взрослому мужчине, который знает толк в выпивке и крепком табаке. Лекарь ответил, пожав плечами: - Атаман приказал. Раз его лечат - значит, не собираются убивать. По крайней мере, не сейчас. Значит, у Макоты есть планы относительно пленника. Знать бы какие… Карл повесил сумку на плечо и взял полные миски. Мутанты заволновались: один дергал цепь и рычал, второй жалобно скулил. Лекарь присел, поставил миску на пол и подтолкнул к монстру, прикованному справа. Тот схватил посудину с довольным урчанием, подпиленные клыки лязгнули о железо. Он лакал зеленую кашицу широким пупырчатым языком, будто кот. Второй мутант взвыл и ревниво запричитал. Карл подошел к страдальцу, остановившись так, чтобы мутант не смог его достать, вновь присел и подтолкнул вторую миску. Монстр вцепился в нее и стал громко хлебать жижу. Лекарь взял шест, зацепил крюком пустые посудины. Подтянув их к себе, поставил на поднос. Мутанты урчали и чавкали, стуча клыками о железо. - Вечером зайду, - сказал лекарь, не глядя на Турана, и удалился. * * * Три дня пролетели без происшествий. Мутанты почти не разговаривали, больше мычали, лишь иногда с трудом выталкивали из себя отдельные слова. Когда вечером приходил Карл с мисками, поведение рабов менялось. Если лекарь опаздывал, они нервничали, рычали друг на друга и на Турана, но стоило монстрам нажраться зеленоватой дряни, как они впадали в эйфорию. Пленник знал, что смесь используют как стимулятор, чтобы повысить агрессивность гладиаторов на Арене Корабля. Если человека или мутанта приучить к наркотику, лишенный дозы боец впадает в буйство и не чувствует боли, этим и пользуются организаторы боев. Лекарь кормил Турана и лечил его - менял бинты, мазал раны заживляющим воском, заставлял пить горькую микстуру, от которой шумело в голове. Пленный больше не пытался с ним заговаривать. Макота не появлялся, зато Чеченя заходил каждый день в сопровождении двух бандитов, отстегивал Турана и выводил в квадратный внутренний дворик Дворца. Дыры в сапогах порученец неумело залатал кусками высушенной кожи ползуна. Однажды Карл слишком слабо подтолкнул миску к мутанту, сидящему по левую руку от Турана, и, не заметив этого, ушел. Лишенный дозы раб взволнованно урчал. Шерсть у него на голове была пятнистая. Мутант тянулся к миске, дергал цепь, пытался даже выломать стояк… все тщетно. Его товарищ по неволе, сожрав пайку, улегся на бок и затих. С каждой минутой пятнистый нервничал все сильнее, хлопал себя ладонью по темени, дергал за уши, скалился. Вскоре началась ломка, мутант стонал, глаза налились кровью. В конце концов Туран лег на спину, ногами в сторону пятнистого, и пятками подтолкнул к нему миску. Часть кашицы при этом выплеснулась, но мутант обрадовался и тому, что осталось, - схватил миску и, хрипя от наслаждения, опустошил в два глотка. Наркотик подействовал быстро. Раб успокоился и, благодушно моргая, принялся рассматривать соседа. Во взгляде маленьких глазок Турану почудилось подобие благодарности. Длина цепи позволяла отойти от колонны совсем недалеко, но достаточно, чтобы подобраться к широкому окну, и Туран часто наблюдал за происходящим на заднем дворе твердыни Макоты. Внизу ходили люди, на мотоциклах и трехколесных мотоциклетках приезжали и уезжали бандиты. У стены стояли крытые фургоны и телеги с бронированными бортами. На четвертый день, извергая дым из трубы, во двор вкатил «Панч». Лобовое стекло было разбито, кабина смята. Грузовик остановился у крайней телеги, наружу выбрались Чеченя и пожилой бандит с ежиком седых волос, навстречу им вышел Макота. Троица долго бродила вокруг «Панча», стуча по бортам, осматривая колеса, рессоры и крепления бронелистов. Дважды атаман забирался в кабину. Чеченя горячился, размахивал руками и чтото втолковывал ему. Когда Макота, отдав распоряжения, ушел, появились трое в грязных комбинезонах, по виду механики с одной из ферм, и приступили к ремонту. Они работали быстро и вскоре занялись покраской грузовика. Утром механики приволокли массивную клеть, сваренную из ржавой арматуры, и водрузили ее на телегу. К вечеру на соседние повозки поставили еще пару клетей. На следующий день во двор явились Макота с порученцем в сопровождении двоих бойцов, которые вели на поводу ездового ящераманиса. Кривоногий, покрытый бледнозеленой чешуей, тот вертел головой на длинной шее и хлестал себя толстым хвостом. Плоская башка напоминала змеиную, из пасти то и дело появлялся раздвоенный гибкий язык. Пленник с любопытством разглядывал ящера. Скорее всего, Макота купил или отбил его у одного из небольших кочевых кланов. Появление рептилии наводило на мысль, что атаман собирается в поход на юг, к Донной пустыне: говорят, манисы отлично бегают по затвердевшему илу. Маниса впрягли в телегу, на нее залез бандит в соломенной шляпе, ударил рептилию длинным гибким шестом и дернул вожжи. Ящер качнул головой и пошел вперед, неторопливо переставляя кривые мускулистые ноги. Бандит выкрикнул чтото, треснул ящера по выпирающему хребту - рептилия плавно повернула вправо. Атаман с Чеченей наблюдали. Телега описала круг по двору. Макота, одобрительно махнув рукой, вернулся во Дворец, Чеченя поспешил за ним. Телега встала, но ящера не распрягли. Возничий ушел и вскоре вместе с Карлом принес деревянную бадью, которую поставили перед ящером. Тот сунул в бадью плоскую башку и принялся жрать, дергая хвостом. В это время несколько бандитов ввели во двор еще двух манисов. Скрипнула дверь. Дремавшие рабы подняли головы, замычали, решив, что это Карл принес их миски, но в зал вошли Макота с Чеченей. Когда дверь еще только открывалась, Туран уже сидел под стояком, вытянув ноги и склонив голову на грудь. Бандиты встали над ним, и пленник увидел, что Чеченя наконец сменил сапоги и снял повязку с левого глаза. Он был единственным в клане, помимо атамана, кто следил за своей внешностью. Но Макота просто одевался приличнее остальных, а порученец еще и тщательно причесывался, носил щегольскую куртку с меховым воротником, кожаные штаны и рубахи из шкуры маниса. Такую одежду можно было купить разве что в Киеве да на заправках московских кланов. - Это откеда у тебя? Пленник поднял глаза. Макота держал в руках плоскую серебряную фляжку, и Туран не сразу вспомнил, что это такое. Ну да, подарок Карабана Чиоры. Теперь казалось, что встреча с летунами произошла очень давно, в другой жизни, хотя со времени поездки к Железной горе, разгрома фермы и сумасшедшей атаки на Дворец минуло всего семь дней. - Не слышишь, что ль? Отвечай. - Атаман тебе вопрос задал! - Чеченя ударил пленника носком сапога в правый бок, стараясь попасть по ране. - Да погодь ты! - Макота отпихнул порученца. - Ну, че молчишь? - Мне ее летуны дали, - сказал Туран. Руки задрожали - он едва сдержался, чтобы не вскочить и не вцепиться атаману в горло. На ремне Макоты висели тесак и пистолет, Чеченя держал револьвер… Нет, еще не время. Он должен смирить ненависть, чтобы она питала его, наполняла силой. Нельзя позволить ей управлять поступками, ему нужны холодная голова и трезвый расчет. Чеченя оскалился: - Летуны подарили? За что? За то, что Шакала пристрелил, сучонок? - Нет, - сказал Туран, не глядя на бандита. - Его застрелила Аюта, а не я. - Че еще за Аюта? - Летунов было двое, мужчина и девушка. Она назвалась Аютой. А он дал мне флягу за то, что я помог им. Атаман отвинтил пробку, понюхал и хлебнул. Чеченя переминался с ноги на ногу. По лицу его было видно, что, если бы не хозяин, он бы набросился на пленника. - Крепкое! - объявил Макота, крякнув. - Че за такое оно? Навроде самогона, тока крепче. Вкуснота. Ладно, а чего еще они те дали? - Ничего. - Туран успокоился, руки больше не дрожали. Говорил он глухо, сквозь зубы, и смотрел в пол. - Мож, еще чего подарили? - настаивал Макота. - Летуныто, а? Они ж богатые, скажи, Чеченя? - А то! - согласился порученец. - Мож, оружие какое? Аккумуляторы, э? Куда ты их запрятал? Туран покачал головой. Макота разглядывал его, чтото обдумывая. - Так чего, хозяин? - нетерпеливо спросил Чеченя. - Может, я его на шматки прям сейчас? Медленно так, чтоб порадоваться… - Дурень ты. - Атаман повернулся к нему, достал тесак и несильно ткнул порученца острием в грудь. - Вот кто я, потвоему, такой? Кто таков Макота теперь есть, скажи? Чеченя замялся, не понимая, что хочет услышать хозяин. - Нуу, ты… - протянул он; Макота внимательно глядел на него. - Ты, значит, эта… Ты главарь в бан… то есть в клане. Хозяин ты, наш хозяин! Атаман! - Атаман! Еще раз такое скажешь - убью. Я теперь бизнесмен. Понял? - Понял! Все понял! А что оно такое, этот бизмеснем?… - Тьфу, неуч! Значит, купец, барыга, дела всякие веду, вопросы решаю, заработок имею. А откеда я его имею? - А откеда? - А с торговли. - Торговля! - оживился Чеченя. - Это я понимаю. Торговля. - Он кивнул на рабовмутантов. - Вот с этих, э? - И с этих тоже. И вон с него. - Макота клинком тесака плашмя постучал по голове Турана; тот сидел неподвижно, опустив глаза и внимательно слушая. - Торговать его буду. - Куда торговать? - Уй, болван! Хотел тебя старшиґм здесь сделать, минометы даже оставить для охраны Дворца. Теперя думаю - какой с тебя старшой? Не сможешь… - Смогу я, смогу! И с минометами слажу! Только ты разобъясни… - Разобъясняю. Шакаленок, хоть бою и необученный и не здоровяк с виду, а шустрый. Ловкий. Так? - Ну так. - Не нукай, дурень. Он пусть и на «Панче» своем, пусть и неожиданно въехал, и весь оружием обвешанный, а все одно не важно это. Главное - что? Главное - он с десяток наших положил. Значит, обучить ежели его, боец знатный получится. А мы куда этих двоих, - Макота показал на мутантов, - куда их везем? Для чего я их откармливаю? - Так на Корабль же, на Арену гладиаторскую, ты чего, забыл? Сам же хотел их там продать, а еще встретиться с этим, как его… с Графом, хвастал, у тебя с ним сделка какаято крупная, важная… - Ну от, правильно. Не забыл я. Втемяхал теперь? - Ага, - сказал Чеченя. - Теперь втемяхал. Воґт чего ты третью клетку приказал на телегу… - Ну тото же. Значит, давайте цепи с него долой - и вниз. Вечером в дорогу, а ехать далеко. Глава 6 На бегу ящер качал хвостом, высовывал длинный язык и громко шипел. Управлял им низкорослый жилистый бандит, которого все звали Крючком. Особенно примечательными у Крючка были уши - оттопыренные, большие и розовые. Три ящера, волочившие повозки с клетками, где сидели мутанты и пленник, шли в середине каравана. Он состоял также из мотоциклов - у одного была коляска, - мотоциклеток, трех мотофургонов и «Панча». Один из мотофургонов, которые на Пустоши еще называли самоходами, тащил на прицепе цистерну с горючим. Второй вез бочку воды; в дощатый кузов третьего сложили провизию, а сверху на шесте водрузили красное полотнище с намалеванной черной краской буквой «М». Бок уже почти не болел, силы постепенно возвращались к Турану. Его кормили дважды в сутки, после чего ненадолго выпускали из клетки под охраной Крючка и бандита по кличке Малик. Чеченя остался командовать во Дворце; в путешествие к Кораблю, стоящему в центре огромной пустыни, отправился сам атаман Макота. Он подошел к телеге лишь однажды, когда под вечер первого дня пути Туран, перегревшийся на солнце, в полубреду лежал у прутьев клетки. Сухой сезон закончился, дневная жара досаждала уже меньше, но в полдень под прямыми солнечными лучами было все еще опасно. Караван остановился на привал, бандиты разминали затекшие мышцы. Комуто выпало охранять машины, ктото, нарубив веток с колючих кустов, разжег костер и занялся ужином, прочие без дела сидели на камнях. Со всех сторон доносились ленивые голоса, ругань и смех. Крючок, спрыгнув на землю, встал рядом с Макотой. Лопоухий монотонно двигал челюстями, катая во рту жвачку - слабый наркотик из болотной травы, растущей гдето под Минском. Пластинками высушенных и спрессованных стеблей был забит кошель, висевший на поясе Крючка. Бандиты молча глядели на пленника, он же едва различал фигуры у повозки. В голове до сих пор гудело злое полуденное солнце, обожженная кожа на лице стянулась, будто ее вымазали клеем и тот засох. - Ну ты, слышь, - обратился Макота к Крючку. - Ты скажи, почему вокруг меня одно дурачье? Крючок, меланхолично жуя, пожал плечами. - Вот ты тоже дурак, как и остальные. - Аа… - равнодушно протянул лопоухий бандит. - Я че те сказал? Я сказал: чтоб с шакаленком порядок был. До конца пути ты за это отвечаешь. Сказал? - Ну, сказал. - Не «ну, сказал»! - повысил голос атаман. - Я приказ те отдал! Так чего он полудохлый, тупая твоя душонка?! - Ну так солнце же. Спекотно днем. - Спекотно! Тупой! Так тряпку возьми и накрой клетку! И воды ему дай! Карл во Дворце остался, здесь его лечить некому. Короче, ты запомни, Крюк: ежели он сдохнет - посажу тебя самого в клетку и продам на Арену. Обучат тебя красиво помирать и отправят на игрища. Понял, стручок ты кукурузный? Крючок пожал плечами и равнодушно пробурчал: - Понял. Когда Макота ушел, бандит выплюнул жвачку, достал из кошеля новую пластину, сунул в рот и полез на телегу. Первым делом он протолкнул между прутьями тыквенную флягу с водой, потом вытащил из поклажи большой кусок брезента и накрыл клеть. Распухшими пальцами пленник выдернул из фляги затычку, напился, протер лицо и шею, побрызгал на затылок. Стало легче, гул в голове смолк. Туран откинулся на спину и закрыл глаза. Его везли в Донную пустыню, чтобы сделать гладиатором, бойцом на Арене или «бегающим мясом». Про игрища на Корабле постоянно рассказывал Шаар Скиталец. Он часто упоминал одно из представлений, когда на центральную, самую большую Арену выгоняли толпу безоружных рабов, а затем спускали на них оголодавших мутантов и мутафагов. Для людей это была верная смерть, никто не выживал, хотя иногда доведенные до отчаяния рабы умудрялись завалить парутройку тварей. Крючок принес миску тыквенной каши и кукурузную лепешку. Миска между прутьями не пролезала, бандит поставил ее на солому, устилавшую дно телеги, почесал волосатую грудь и ушел к костру, к товарищам, которые передавали по кругу бутылку. Туран прижал лицо к прутьям, просунул между ними руки и принялся есть, макая лепешку в кашу. Лепешка оказалась полусырой, тесто липло к зубам, зато его щедро сдобрили перцем. Поздней ночью, когда стало прохладнее, караван отправился в путь и ехал без остановок почти до полудня. Ящерам раскаленный воздух не доставлял неудобства, зато людям в душных кабинах приходилось несладко. В полдень бандиты останавливались на несколько часов, прятались под «Панчем» и фургонамисамоходами, расстелив на горячих камнях куски толстого брезента. Лечь, накрыть лицо соломенной шляпой и дремать в ожидании вечерней прохлады - единственный способ переждать жару. Плотная ткань защищала Турана от прямых солнечных лучей, но дышать горячим воздухом было тяжко. Он укладывался ничком, закрывал глаза и валялся до тех пор, пока караван не трогался с места. Они ехали мимо развалин заброшенных поселков, занесенных песком фундаментов, карьеров и пустырей. Пленник целыми днями переползал по дну клетки с места на место и разглядывал окрестные пейзажи. Никогда раньше Туран не бывал так далеко от родной фермы. Машины катились по холмам и долинам, иногда вдалеке проходили стада сайгаков, пробегали небольшие стаи шакалов или волковпанцирников; изредка появлялись люди, охотники или бродяги, но никто не пытался приблизиться к охраняемой колонне. Шел десятый день пути, когда караван достиг хорошо утрамбованной земляной дороги между редколесьем и руслом высохшей реки. Расслышав сквозь гул моторов крики, Туран поднял голову. Изза деревьев выскочили люди в лохмотьях, вооруженные пороховыми самострелами и копьями. Раздались выстрелы, с головы Крючка слетела шляпа, он свалился с телеги, выпустив вожжи. Караван встал, с дружным лязгом на правом борту «Панча» откинулись крышки над узкими лючками. Хором рявкнули с десяток стволов, и трое нападавших упали. Крючок, лежа у колеса телеги, перезаряжал обрез. Туран искоса оглядел бандита, на ремне которого висел нож в сшитых из тонкого войлока ножнах. Выпрямившись, лопоухий привалился к клетке спиной. Соблазн был велик. Туран протянул руку и осторожно взялся за рукоять. Выстрелы не смолкали. Бродяги отступали в редколесье, люди Макоты азартно палили им вслед. Туран успел вытащить нож до половины, когда Крючок резко повернулся и локтем отбросил его руку. Выплюнув травяную жвачку, бандит ткнул пленника стволом в лоб, но тот отпрянул, удар вышел слабый. Бродяги убежали, оставив на краю рощи несколько тел. Макота приказал, чтобы трупы осмотрели, оружие и все маломальски ценное забрали, добили раненых. Позже, во время привала, Крючок вместе с атаманом подошел к телеге. Оглядев Турана, Макота сказал: - Нож, а? Ожил, шакаленок, резвый опять. Тебе, знать, упражняться надо, хватит отлынивать. Завтра бой устроим. Готовься, Крючок. - А и ладно, - пожал плечами лопоухий бандит. * * * На следующий день караван достиг свалки автомобильных покрышек и железного лома. Бандиты разбили лагерь между черными холмами и руслом высохшей реки, поставив машины в круг. - Ну че, малец, - сказал Крючок, выплевывая жвачку. - Щас я тебя бить буду. Все члены клана, кроме выставленной атаманом охраны, столпились у телеги, гомоня в предвкушении зрелища. Крючок открыл клетку, Туран выбрался наружу, потер поясницу, выпрямился во весь рост. В клетке он мог стоять лишь слегка пригнувшись и наклонив голову. Из кузова «Панча» вынесли кресло на подставкераме и водрузили на другую клетку. Пятнистого мутанта загнали в угол, чтобы не мешал атаману залезть наверх. Макота уселся, положив на колени ружье. Турана стерегли двое - лысый Морз и тощий длинноволосый Каланча. Крючок отошел к соседней повозке, скинув куртку с рубахой на руки Малика, до колен закатал штаны, несколько раз присел, помахал руками, постучал себя ребром ладони по шее. Подбежал молодой механик Дерюжка, протянул жестяную банку. Крючок зачерпнул оттуда чтото прозрачное и принялся втирать в тело. Запахло жиром панцирного волка. Туран сел, поджав ноги. Макота сдвинул брови, и Морз хрипло заорал: - Ты чего сел?! Встать! Встать, говорю! Они с Каланчой пинками заставили пленника подняться. - На! - Под нос Турану сунули банку с жиром. - Мажься, шакаленок. Пленник покачал головой. Мышцы его после долгого пребывания в клетке ослабли, немного кружилась голова. Торс Крючка блестел от жира, лопоухий намазал даже лицо и коротко остриженные волосы, которые теперь торчали, словно иглы ежа. - Смажься! - Морз опустил ладонь на затылок Турана и надавил; второй бандит держал банку перед носом пленного. - Ну! Едва не ткнувшись лицом в жир, Туран переступил с ноги на ногу и врезал Морзу локтем по ребрам. Быстро шагнул в сторону, выхватив банку, швырнул в голову долговязого Каланчи. Морз крякнул, схватившись за бок, его напарник отпрыгнул, ругаясь. Банка покатилась по земле. Бандиты вокруг загоготали, ктото захлопал в ладоши. Морз схватился за нож, Каланча за пистолет, но тут раздался крик Макоты: - Назад! Ему не с вами драться! Морз, не тронь шакаленка! Крючок достал пластинку травы, сунул в рот, снял с пояса кошель и, бросив его на землю, медленно пошел вперед, приподнимая и опуская плечи, наклоняя голову то влево, то вправо. Каланча с Морзом отступили. Макота поднял руку, готовясь дать сигнал к началу схватки, бандиты притихли, но Туран не стал дожидаться - тело его после многих дней бездействия требовало движения. Пригнувшись, он бросился на Крючка, врезался головой ему в грудь и тут же ударил кулаком в живот. Крючок отскочил; оба удара достигли цели, но не причинили особого вреда. Бандит резко подался вперед, будто собрался боднуть противника лбом в нос, Туран отпрыгнул, Крючок нырнул следом, обхватил его за поясницу и приподнял. Толпа взревела, чтото возбужденно забормотал пятнистый мутант. Ноги Турана повисли в воздухе, он неловко ударил Крючка кулаком по спине, а тот, сцепив кисти в замок, сжал его сильнее. Ребра скрипнули, в глазах потемнело. Туран саданул локтем по мускулистому плечу, кулаком - по шее, по затылку. Руки соскальзывали с натертой жиром кожи, а лопоухий, громко сопя, сдавливал его все сильнее. Макота привстал, наблюдая за поединком. Пятнистый мутант, припав мордой к прутьям, вцепился в них лапами и рычал. Хрипло выдохнув, Крючок сжал противника еще крепче. Туран больше не бил, сил на это не осталось - стучал ладонями по плечам и бугристому, влажному от жира затылку. Мир качался, тускнея. Пятнистый мутант сочувственно глядел на Турана и от волнения дергал себя за ухо. Ухо! Туран, зажмурившись, схватил Крючка за оттопыренные красные уши - и рванул что было сил. Крючок замычал, выпустив противника, отпрыгнул с перекошенным от боли лицом. Бандиты восторженно взревели. - Добрый прием! - гаркнул Макота, потирая руки. - Вот это дело, шакаленок! - Десяток патронов к ружжу ставлю, что Крючок фермера одолеет, - произнес старший механик Захар. - Принимаю! - откликнулся Малик. Туран отступил к телеге, поглаживая ребра, оглядел небритые лица вокруг. Макота ухмылялся, мутант скалился и кивал пленнику. Крючок потрогал уши и пошел вперед. Челюсть двигалась быстрее обычного, он чавкал и брызгал зеленой слюной. Когда бандит бросился на Турана, тот встретил его прямым ударом в лицо, но Крючок пригнулся, упал на колени и врезал ему двумя кулаками в живот. Пятнистый мутант зарычал. Туран упал на спину, дыхание перехватило. Он перевернулся на бок, скорчился, прижав колени к груди, и увидел Крючка над собой. Бандит занес ногу, чтобы ударить его подкованным каблуком в лицо. - Авиетки! - закричал ктото. - Авиетки летунов! Бандиты кинулись кто куда, в машины и под телеги. В небо уставились десятки стволов. Макота полез с клетки вниз, мутант попытался ухватить его за сапог, просунув волосатую руку между прутьями, но не успел. Атаман закричал: - Не стрелять в летунов! Только если нападут, слышали? Все слышали?! Две небольшие авиетки промчались над горами покрышек. Одна полетела по кругу, слегка накренившись, вторая - по прямой и над руслом реки заложила крутой вираж. Туран увидел головы над открытой кабиной, кожаные шлемы и квадратные очки. У сидящего сзади человека в руках было ружье. Авиетка пронеслась над караваном, головы небоходов повернулись в сторону «Панча». Они прилетели за ним! Карабан Чиора обещал, что его найдут. Наверное, летуны побывали на ферме, увидели, что она сгорела, и отправились на поиски Турана. Он приподнялся, хотел помахать рукой, но не стал: слишком много бандитов вокруг, они заметят и поймут, что пленник подает сигналы. Теперь обе авиетки летели совсем низко. Двигатели гудели, рокотали пропеллеры. Макота, забравшись на подножку «Панча», открыл дверцу и поднял ружье. Оглядевшись исподтишка, Туран увидел, что рядом никого нет, и пополз к пересохшей реке. «Панч» перекрашен, и хотя оружейная башенка - деталь приметная, летуны могут не признать грузовик. Тем более что в авиетках не было Карабана с Аютой. Очки и шлемы мешали рассмотреть лица, но в обеих машинах сидели мужчины, и ни у одного не было длинных лихих усов. Даже если летуны узнают «Панч» - что будет? Им нужен железный ящик, а не Туран Джай. Они приземлятся и попытаются договориться? Мирно расспросят бандитов о Туране? Гильдия могущественна, но не всесильна, а до Крепости далеко. Что, если Макота прикажет убить летунов и сжечь авиетки? Узнав об их интересе к фермерскому сыну, атаман возьмется за него… Достигнув обрывистого берега реки, пленник увидел застывшую грязь внизу. Пророкотал мотор, винт взбил воздух над головой Турана, авиетка стала разворачиваться. Он перегнулся через край обрыва и упал. В груди екнуло, черная грязевая корка прогнулась, треснула. Авиетка, заложив вираж над горами покрышек, полетела вдоль реки, вторая понеслась на юг. Похоже, летуны не узнали грузовик. Вскочив, Туран побежал прочь от стоянки. Рокот моторов затихал: крылатые машины мчались в сторону Киева. Грохнул выстрел, пуля взломала корку у самых ног. Сзади донесся окрик. Беглец остановился и медленно повернулся. Стоящий на берегу Крючок целился в него из обреза. Туран огляделся. До противоположного берега далеко, спрятаться негде, он здесь как на ладони. И бежать нет смысла - пуля догонит… Рокот авиеток стих, рядом с Крючком показался Морз, а за ним и атаман. Макота ткнул в Турана пальцем, поманил к себе. Ссутулившись, пленник пошел обратно. Коекак забрался по склону. Когда он встал перед бандитами, Макота ударил его в челюсть, Туран упал и замер, вперив взгляд в сапоги атамана. Зубы свело от напряжения. Ему хотелось вцепиться в эти сапоги, рыча, прогрызть лодыжки врага, опрокинуть его - и бить, топтать, ломать кости… Но он лежал молча, не шевелясь. Он копил в себе ненависть, как старый скряга, дрожащий над монетами в своем сундуке. - Вставай ужо, - сказал Макота и отвернулся. - Прыткий он стал, э? Ладно, заприте его. Крюк, теперь в оба гляди, нам до Моста еще переть и переть. * * * Прошло много дней с тех пор, как Туран покинул Дворец. Он дрался почти каждый день, лишь иногда Макота давал передышку, если пленнику особенно сильно наминали бока. Бои были единственным развлечением в пути; бандиты делали ставки, живо обсуждали, сумеет ли фермерский шакаленок выстоять сегодня или нет, кричали, хлопали в ладоши, ругались и хохотали. Часто Туран оказывался побежденным, но случалось и подругому. Он больше не брезговал мазаться жиром, каждый день упражнялся в клетке - подтягивался на верхних прутьях, отжимался, качал пресс. Туран Джай и раньше не был слабаком, теперь же мышцы все рельефнее проступали под кожей, плечи расправились, прямее стала спина. В одной из драк Крючок ухватил его за отросшую шевелюру и приложил головой о борт телеги, едва не раскроив череп. После этого Туран отказался драться, пока ему не обрежут волосы, и Морз налысо обрил пленника своим раскладным ножом, до крови расцарапав темя. Сойдясь с Крючком вновь, Туран сделал подсечку, а когда бандит упал - прыгнув сверху, ударил коленями по ребрам. Крючок охнул и потерял сознание. Позже выяснилось, что одно ребро у него не то сломано, не то треснуло. Больше лопоухий в боях не участвовал. Караван приближался к границе степи, берегу Донной пустыни. Пейзаж менялся. Исчезли развалины древних построек, стало меньше птиц, кудато пропали небольшие стада сайгаков, кочующие по Пустоши в поисках оазисов. Впереди показался длинный узкий холм, по которому можно было подъехать к воротам Моста, но на пути к нему машины уткнулись в большой ржавый автобус, стоящий поперек накатанной колеи. Первым двигался мотофургон с красным флагом над крышей, прикрытый с боков мотоциклетками, которым что дорога, что бездорожье - все едино. Караван встал, мотоциклетка и мотоцикл устремились вперед. Макота выскочил на подножку «Панча» и заорал, приказывая вернуться, но за ревом двигателей его не услышали. Через мгновение окна автобуса ощетинились оружейными стволами. Громыхнули выстрелы. Мотоцикл вильнул, водитель откинулся назад, ноги взлетели к небу, он свалился на землю. На мотоциклетке раненый бандит судорожно вцепился в руль; сидящий за ним попытался спихнуть товарища, чтобы перехватить управление, но не успел - машина врезалась в автобус, и водителя швырнуло на ржавый борт. Из окна по пояс высунулся человек в кожаной куртке, усеянной заклепками, приставил ствол к темени второго бандита, который, вылетев из седла, стоял на четвереньках посреди обломков, и нажал на спуск. Взревели моторы, по сторонам от автобуса на дорогу выскочили приземистые черные машины с человеческими черепами, закрепленными на капотах. Вместо лобовых стекол полосы металла, вперед можно смотреть лишь сквозь узкие щели. В машинах сидели вооруженные люди, затянутые в черную кожу. - Кетчеры! - крикнул ктото, и по всему каравану загрохотали выстрелы. Стволы исчезли из окон автобуса. С ревом изза остова выкатила еще пара иссинячерных машин. К капоту и бамперу одной были приварены трубы, образующие треугольный таран. На крыше красовался клыкастый череп акулымутафага из Донной пустыни, за ним торчала пулеметная турель с сиденьем. Туран наблюдал за происходящим из клетки. Изрыгая дым, автомобили кетчеров помчались по широкому кругу. Три, резко ускорившись, нырнули между самоходами клана. Бандиты беспорядочно стреляли, кетчеры палили в ответ. Крючок врезал манису шестом по башке, ящер зашипел и побежал быстрее. Машина с акульим черепом пронеслась мимо телеги. Из открытой кабины на пленника смотрели двое кетчеров. За пулеметной турелью восседал здоровяк в кожаных штанах, жилете и перчаткахкрагах; ремешок массивного шлема врезался в двойной подбородок. Пулемет впечатлял, Туран еще не видел такого оружия: несколько стволов спаяны в цилиндр, сзади длинная рукоять, снизу приварен ящик, из которого к цилиндру тянется патронная лента. Здоровяк - наверное, он был главарем банды - развернул пулемет в сторону «Панча», но огонь открыть не успел. Мотоцикл с коляской нагнал его машину, и Малик прыгнул с сиденья на черный багажник. Блеснул нож, здоровяк взревел, машина унеслась вперед и скрылась за самоходом с флагом на кузове. Зато вместо нее рядом с телегой появилась другая - водитель был мертв, пули продырявили капот, изпод него пробивались языки пламени. Усатый кетчер в шлеме с забралом, сидевший рядом с мертвецом, почти в точности повторил маневр Малика: забравшись на спинку сиденья, перепрыгнул на телегу. Крючок выхватил дробовик из сумкикобуры на спине. Ударив его, кетчер потянулся за большим пистолетом, торчащим изза ремня. Бандит уронил обрез на дно телеги, бросив вожжи, схватил усатого и прижал его локти к бокам. Кетчер был на голову выше Крючка и в плечах куда шире, к тому же бандит двигался неловко изза поврежденного ребра. Он сдавил бока кетчера, а тот вырывался, пытаясь достать пистолет. Повозка качнулась, когда никем не управляемый ящер повернул, обегая автобус. Впереди ехали два бандитских самохода с цистернами на прицепах, мотоцикл и пара мотоциклеток. По бокам неслись легковушки кетчеров. Усатый навалился на Крючка, но тот извернулся и прижал его к клетке. Ревели дизели, грохотали выстрелы, выхлопные трубы изрыгали вонючий дым. Мимо телеги пронеслась мотоциклетка, ее преследовали две машины, украшенные черепами. Кетчер выпрямился, приподняв вцепившегося в него Крючка, и сумел наконец достать пистолет. Бандит сжал локти кетчера так, что от натуги покраснело лицо. И все равно ствол пистолета медленно поворачивался - еще немного, и усатый выстрелит в противника. Туран не ждал от кетчеров ничего хорошего: сейчас он, по крайней мере, жив, а если они одолеют банду Макоты, то без лишних разговоров пристрелят пленника. Кетчеры - убийцыкочевники, промышляющие грабежом караванов и одиноких торговцев, налетами на нефтяные вышки и небольшие поселки. У них нет постоянных лагерей, потому пленных они стараются не брать даже ради выкупа. Сунув руки между прутьями, он обхватил усатого за шею. Тот захрипел, попытался ударить нового противника, но Крючок держал крепко. Туран сдавил горло что было сил. Крючок, сипло выдохнув, вырвал у кетчера пистолет и выстрелил в решетчатое забрало, скрывавшее верхнюю часть лица. Между прутьями забраґла плеснулась кровь, мертвец свалился возле клетки. Обессилевший Крючок, уронив пистолет, на четвереньках пополз к своему обрезу. Пистолет упал на поверженного кетчера, и Туран схватил его. Он еще не видел такого красивого оружия: узор на широком стволе, лакированная рукоять с железным кольцом и цепочкой, серебристый шомпол под стволом. Туран взялся за цепочку. Раздался крик, и он поднял голову. Ящер, взбудораженный грохотом выстрелов и ревом моторов, бежал со всех ног. Автобус остался позади, дорога тянулась дальше по вершине узкого холма. Мимо пронеслась командирская машина кетчеров - сидящий рядом с водителем человек был убит, на спине мордатого здоровяка висел Малик. Кетчер держал бандита за волосы и тянул вперед, пытаясь перебросить через себя, Малик колотил его по плечам и голове. На полном ходу легковушка врезалась в мотоциклетку, сваренный из труб таран поддел ее и подбросил. Мотоциклетка кувыркнулась в воздухе, из нее выпал бандит, с воплем покатился по земле, машина рухнула на него, и крик смолк. - Бросай, - сказал Крючок, целясь в Турана из обреза. - Наружу бросай. - Если бы не я, он бы тебя застрелил. - Туран кивнул на мертвеца в черной куртке. Крючок пожал плечами: - Ага. А теперь бросай, а то шмальну. Туран кинул пистолет ему под ноги, но вместо того чтобы поднять оружие, лопоухий вдруг заорал: - Берегись! С надсадным ревом со склона за краем дороги вынеслась машина кетчеров. Она взлетела, как по трамплину, и Туран кинулся на пол, увидев над собой бешено вращающиеся колеса. Бампер врезался в крышу клетки, повозка просела на бок, верхние прутья смяло. Упав на спину, Крючок выстрелил из обоих стволов. Дробь прошила бензобак, полетели искры. Пронесшийся над телегой черный автомобиль ударился о землю и вспыхнул. От столкновения с ним клетка погнулась, Турана прижало к полу, но он хорошо видел происходящее. Взрывом машину швырнуло в мотофургон, тот накренился, и водитель вывернул руль, чтобы самоход не опрокинулся. Туран заерзал, пытаясь выбраться из западни. Крючок, присев рядом, быстро переломил дробовик, зарядил и направил на пленника: - Лежи на месте, никуда не суйся. Туран только сейчас осознал, что телега встала: машины каравана двигались мимо. Приподняв голову, он увидел лежащего на боку ящера с дырой в башке. На крышу проезжающего мимо «Панча» выбрался Макота, вооруженный винтовкой с длинным стволом, в шляпе и с трубкой в зубах. В атамана сразу же выстрелили с нескольких сторон, но никто не попал. Когда Макота поднял винтовку, в пространство между «Панчем» и телегой ворвалась черная машина с пулеметом на крыше. Мордатому здоровяку удалось сбросить Малика, теперь он стрелял, бешено вращая рукоять пулемета - стволы крутились, и тот, что оказывался наверху, выплевывал короткий язык огня. От оружия шел дым. Полоса дыр прочертила борт «Панча», здоровяк откинулся назад, задирая стволы, чтобы достать очередью человека на крыше, но тут Макота выстрелил, и пулемет захлебнулся. Атаман снова вдавил спусковой крючок. Командирская машина кетчеров вильнула, пристегнутый ремнем главарь обвис на сиденье, когда пуля продырявила лоб под краем черного шлема. Неуправляемая легковушка слетела по крутому склону и врезалась в землю у подножия холма. Изпод капота повалил дым, еще пару мгновений мотор хрипел, потом взорвался. Оставшиеся в живых кетчеры, развернув свои машины, рванули в разные стороны от каравана. Люди Макоты палили вслед, пока атаман не приказал прекратить огонь. Караван остановился. Черные машины в облаках пыли мчались к горизонту. Впереди виднелись ворота Моста. * * * Крючок охранял Турана, пока Морз и Дерюжка с Маликом, громыхая кувалдами, чинили клетку. Караван потерял самоход, сгорели весь провиант, мотоцикл и две мотоциклетки. Бандиты сновали вокруг, Туран исподлобья наблюдал за происходящим. Свою вконец изорванную рубаху он снял, остался лишь в грязных штанах и ботинках. За грузовиком ктото стонал, возле мотофургона с топливной цистерной лежали тела, над которыми склонился долговязый Кромвель, заменяющий в отряде лекаря. Туран шагнул назад, освобождая дорогу троим, несшим раненого с обгоревшим лицом. Чтото коснулось затылка, покрытого ежиком едва отросших волос, и пленник обернулся. Позади стояла телега с клеткой, сидящий на корточках пятнистый мутант по плечо протиснул между прутьями волосатую руку. Он не схватил человека за голову, хотя мог это сделать, лишь притронулся грубыми толстыми пальцами, чтобы привлечь внимание. Пятнистый оскалился, показав желтые клыки, и быстро закивал, хлопая ладонью по железному ошейнику. Не зная, как реагировать на такое дружелюбие, Туран кивнул в ответ. Мутант замычал, вцепился в прутья, дернул - клетка скрипнула, но не поддалась. - Ладно, - сказал Туран. - Ты сильный парень, но вылезти наружу не сможешь. И я тебе ничем не помогу, я такой же пленник. Склонив голову, пятнистый смотрел на человека темными глазками. Он опять схватился за прутья, попытался раздвинуть их, мышцы на плечах вздулись - мутант был очень силен, но все же не настолько, чтобы сломать решетку из толстой арматуры. Скалясь, он вопросительно поглядел на Турана. Тот покачал головой. - Отойди! - раздалось сзади, и он шагнул прочь от телеги. Крючок стоял неподалеку, покачивая обрезом, равнодушно взирал на суету вокруг. Туран присел на корточки, быстро огляделся и, убедившись, что за ним не наблюдают, пощупал правую ногу выше колена. Разъяренный, брызжущий слюной Макота метался по вершине холма. Наплевать на людей, но он потерял столько машин! Чтобы както успокоиться, атаман дал в ухо первому попавшемуся бандиту, расквасил нос еще одному и лишь потом стал распределять обязанности. Часть людей занялись ремонтом мотоциклеток, ктото принялся осматривать продырявленный борт «Панча», комуто выпало охранять караван. Туран выпрямился. Крючок отвернулся, вокруг бегали, кричали друг на друга бандиты. Нет, даже в такой неразберихе ему не уйти далеко. Караван стоит на вершине, с одной стороны обрыв, с другой пологий склон. Бежать вперед, возвращаться назад… Его легко подстрелят. Заметив кусок металла, торчащий из рыхлой земли, Туран носком ботинка счистил с него грязь и разглядел выдавленные в железе буквы. Мать выучила сыновей грамоте, и он прочел, шевеля губами: «Одеса». Что еще за Одесаґ? Наверное, это название какогото древнего поселения? - Так, а тут чего? Туран поднял голову. Макота стоял возле телеги, хмуро разглядывая труп ящера. - Крюк! К атаману подошел лопоухий, челюсть его монотонно двигалась. - Че ты все жуешь, харя?! - разъярился Макота. - У меня стоко потерь, а ты… Почему ящер сдох?! - Мне б если в башку из тридцать восьмого залепили, так я б тоже сдох, - ответствовал Крючок философично. - Еще сдохнешь у меня! - Макота погрозил кулаком, но лопоухого было не пронять. - Все там будем, - неопределенно откликнулся он. - Теперь пересаживать хлопчика надо. Бандиты повернулись к Турану, и Макота спросил: - Куда пересаживать? Крючок пожал плечами: - Тебе решать. В самоход или в грузовик твой. Не к мутанту ж его в клетку - подерутся. - В грузовике я еду! И мне че, прикажешь телегу здесь бросить? - Не, зачем? К грузовику привяжем. Макота еще раз оглядел пленника и ткнул в него пальцем: - А вот пусть он тащит. Ему упражняться надо, силушки набирать. Я ж не в бордель его продавать везу, а в гладиаторы. Запряжешь шакаленка вместо этой падали. - Макота пнул ящера. - Поняґл? - Ладно, - согласился лопоухий. Туран слушал их равнодушно, будто речь шла не о нем. В рукояти пистолета того кетчера, которого застрелил Крючок, находился короткий стилет. Потянув за кольцо с цепочкой, пленник вытащил его, и теперь стилет был спрятан под штаниной на правой ноге. Глава 7 - Стой! - С Крючок несильно ударил Турана шестом по плечу, и тот перестал налегать на подпругу. Ноги подгибались, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Пленник опустился на колени. Тяжелые створки ворот крепились к двум столбам из установленных один на другой автомобилей, залитых бетоном. На самом верху торчала пара больших джипов без колес, из салонов вниз глядели загорелые мужчины, вооруженные помповыми ружьями и карабинами. Ворота Моста высились на краю обрывистого берега, за которым начиналась Донная пустыня; перед ними стоял ряд накрытых брезентом телег. На обочине за длинным столом сидели люди в коричневых штанах и куртках - таможня Моста. Фермер, хозяин груженных товаром телег, беседовал с толстым командиром таможенников. Тот слушал вполуха, на вопросы отвечал односложно, чаще просто кивал - и отказывался скостить плату за проезд. В конце концов, не выторговав ни единой монеты, фермер заплатил пошлину. Макота вылез из «Панча», раскурил трубку и в сопровождении двух бандитов подошел к столу. Спрыгнув с повозки, Крючок встал рядом с Тураном. Пленник не пытался подняться с колен - у него болело все тело, сердце громко стучало, в боку кололо. - Два самохода, грузовик, мотоциклы, - протянул Крючок, сплевывая жвачку. - Да народу почти два десятка. Много атаману платить. - Зачем платить? - спросил Туран, тяжело дыша. - Почему не спуститься в пустыню гдето в стороне? Бандит покосился на него: - Берег обрывистый. До места, где спуститься можно, крюк большой делать надо. А на другом конце Моста есть хороший спуск. Мост - это ж просто так называют его, а на самом деле он навроде дороги такой, бетонки на сваях. И на другом конце с нее съезд. Говорят, там остров из коралла, этого… искусственного, который теперь как гора стал. Да еще у атамана дела здесь. И арбузами запастись надо, без арбузов дальше никак. Макота заговорил с таможенником, тот назвал цену, атаман в ответ чтото прорычал, пыхнув табачным дымом. Толстяк развел руками: не устраивает - катись куда хошь. - Жадный наш атаман, - прокомментировал Крючок, криво улыбнувшись. - Не любит с деньгой расставаться. Макота раскрыл кошель и бросил на стол монеты. Пока толстяк неторопливо пересчитывал их, раздался скрип цепей, створки ворот открылись, и телеги фермера вкатились на Мост. На крышу одного из венчавших столбы джипов выбрался человек. Приставив ладонь ко лбу, глянул вниз, повернулся к товарищам и махнул рукой - караван пока что не пропускали, ворота за фермерскими телегами закрылись. Атаман, склонившись над столом, чтото сказал толстяку. Тот ткнул Макоту пальцем в грудь, скривил губы в усмешке и принялся пересчитывать монеты заново. Туран посмотрел на Крючка. Глаза бандита поблескивали, он казался непривычно оживленным, будто предвкушал чтото. - Ты здесь был? - спросил пленник. - Чего?… А, ясное дело. - Что интересного есть на Мосту? Крючок почесал кадык. - Арбузы и мамми. - Мамми? - Кактусы. - Лопоухий широко улыбнулся. - Колючие. И вкусные - обожраться. Кровь от них аж вскипает. Наконец Макота и таможенник разобрались с платой за проезд. Атаман отступил, толстяк встал изза стола, и тогда Туран увидел, что это киборг. Левая нога, штанина на которой была обрезана, ниже колена сплошь железная: рычаги, толстая пружина, шестерни в том месте, где начинается стопа, то есть узкий металлический брусок с рядом круглых отверстий. Таможенник прошелся вдоль машин каравана, пересчитывая высыпавших наружу бандитов, при каждом шаге в механической ноге лязгало, в решетчатом колене качался короткий шатун, ходил вверхвниз поршень. Кивнув на «Панч», толстяк спросил у Макоты: - Никого внутри? - Никого, - ответил атаман, раздосадованный этой проверкой. - Мож, в кузов залезть хочешь? - Что ты, я тебе верю, - сказал толстяк, улыбаясь. Он скользнул по Турану равнодушным взглядом, посмотрел на мутантов в клетках и полязгал обратно к столу, на ходу крикнув: - Ладно, впускайте! Заскрипели невидимые цепи, и ворота открылись. Зарокотали моторы. Выплевывая дым из труб, машины поехали вперед, следом потянулись телеги. Пятнистый сидел у прутьев клетки, раскачиваясь из стороны в сторону, и смотрел на Турана сонными глазами; получив порцию кашицы, он пребывал в благостном расположении духа. Крючок сказал пленнику: «Тяни, шакаленок», - и пошел вперед. Ныли спина и плечи, болели ноги, но Туран поднялся и зашагал, натянув постромки. Телега, скрипнув осями, покатила за ним. На Мосту дул ветер, было жарко и душно. Когдато это сооружение соединяло берег с большим искусственным островом, бетонное полотно полого изгибалось, конца не разглядеть. Здесь все было устроено очень просто: в центре - гладкая серая полоса для пешеходов и транспорта, по сторонам - неказистые хибары, лавки, ночлежки и притоны. Строения, сплетенные из толстых высушенных стеблей, напоминали большие корзины, в которые на ферме Бориса ДжайКана собирали кукурузные початки. - Почему они из камня не строят? - спросил Туран, нагнувшись вперед так, что постромки впились в плечи. - Или из кирпича? - Нельзя тут, - сказал Крючок. - Оно все тяжелое. Мост не выдержит, старый совсем. - Но «Панч» таможенники пропустили, он тоже тяжелый. - Че за «Панч»?… Аа, грузовик твой бывший. За него атаману лишнюю деньгу пришлось отвалить. И все одно охрана запретила на ночь машины на Мосту ставить, потому мы на Квадрат едем, тока там заночевать можем. - Что еще за Квадрат? - Гостиница такая. Отстань, шакаленок, щас все сам увидишь. Солнце сползало к горизонту. Караван миновал большое зданиекорзину с многочисленными пристройками, над крышами которых вились виноградные лозы. Шины сухо шуршали по бетону, уставшие бандиты ехали молча, предвкушая отдых. Туран больше не задавал вопросов. Голова его кружилась от напряжения, в ушах гудело. Над крышами торчали верхушки железных столбов. Между ними протянулись цепи и тросы, к которым были прикручены проволочные сетки, клети и деревянные помосты - так называемые висячие сады, славившиеся обильными урожаями. Мост находился в одном из немногих мест Пустоши и Донной пустыни, богатых водой. От десятков скважин вверх шли трубы, над сетками они изгибались горизонтально, ветвились желобами. Сквозь узкие отверстия сеялись капли воды, искусственный дождь орошал мясистые бледнозеленые стебли, обвившие сети и клетки. На стеблях висели полосатые плоды размером с человеческую голову, а то и крупнее, - знаменитые водяные арбузы Моста. Из их мякоти делали сладкое вино, но главное достоинство арбузов заключалось в другом: они не портились даже при сильной жаре. Все, кто хотел пересечь Донную пустыню, брали арбузы в поход. В сетях висели пугала, на столбах вращались ветряки - они давали электроэнергию, а заодно отгоняли длинноклювых птиц, любивших поклевать арбузы. Внизу между домами шныряли тощие псы. Изза висячих садов и обилия воды на Мосту всегда прохладнее, чем в округе, но днем все же жарко, и местные прятались от зноя в тени. Лишь несколько бродяг дрыхли прямо на солнцепеке у края проезжей части, обмотав головы лохмотьями. Часть труб оставались сухими, на них росли кактусы - бурые, длинные, колючие. Туран увидел, как по приваренным к трубе перекладинам вскарабкался полуголый парнишка с мешком у пояса. Встав в полный рост на последней перекладине, он рукой в кожаной перчатке схватился за основание пожелтевшего кактуса, отодрал его, сунул в мешок и потянулся к следующему, растущему выше. - Маммилярий, - сказал Крючок и облизнулся. - Спелый. - Что? - не понял Туран. - Кактусы так называются, - пояснил бандит. - С них верхушки срезают, очищают от колючек и сушат на солнце. Мякоть коркой затягивает. Ее потом надо ножиком ковырнуть и… Ага, приехали. Вот он, Квадрат. Давай, все уже там, а ты плетешься. Туран направил телегу на свободную от домов площадку из толстых бревен, пристроенную сбоку к Мосту. На ней вертикально стояли шесть огромных цистерн, плотно сдвинутых, с прямоугольниками дверей и окон. Судя по окнам, каждая цистерна делилась на два этажа. Круглые «крыши» были украшены клетями и сетками, без которых, похоже, не обходилось ни одно сооружение на Мосту. Оскальзываясь, Туран подтащил телегу к середине площадки и упал на колени, тяжело дыша. Рядом с «Панчем» стояли машины каравана. Подошедший Макота вытащил из зубов трубку и склонился над пленником: - Устал, шакаленок? Ниче, оно тебе на пользу. Окрепнешь, потом больше за тебя возьму. - Отвернувшись от Турана, атаман принялся отдавать приказы: - Рабов и ящеров накормить. Машины проверить. Потом все свободны до завтрашнего утра, окромя Морза и Каланчи. А ты че лыбишься, Крюк? Знаю, о чем думаешь. Так от - забудь! Забудь, понял? Будешь здесь сидеть, ни шагу с Квадрата. Стережешь этих троих. Увижу мамми у тебя - сброшу вниз. Отседова далеко лететь. Туран присел, потер поясницу. Уперев руки в бока, атаман стоял перед Крючком, а тот переминался с ноги на ногу. В окнах цистерн мелькали лица - постояльцы наблюдали за суетой. - А жрать мне что? - спросил Крючок. - А я скажу, чтоб принесли. - Макота зашагал к крайней цистерне. - Каланча, Морз, за мной, делов много. - Куды идем, хозяин? - спросил Каланча, вылезая из кабины грузовика. - Оно тебе не все равно? Сначала к Пузырю, потом к Рюрику. * * * Освободившись от упряжки, Туран едва доковылял до ограждения, на последнем шаге завалился вперед и упал грудью на массивный брус. Великая Донная пустыня раскинулась перед ним. Туран слышал, что когдато она была дном моря, то есть огромного соленого озера, но не мог представить себе такое количество воды. Дул жаркий ветер, завивал смерчи сухого ила. Гряды коричневых холмов, будто пласты грязи, лежащие один на другом, тянулись до горизонта. Опоры Моста вросли в окаменевший ил. ГородКорабль отсюда было не разглядеть. Туран долго стоял у ограды. Такого он еще не видел - этот страшный, негостеприимный простор совсем не походил на знакомую степь. Вдалеке бесшумно били гейзеры, от них над слоистыми холмами расползался грязносерый туман. Солнце коснулось горизонта - и облака занялись огнем. Несколько секунд они тлели, разгораясь темнокрасным светом, потом вспыхнули. Закатный пожар охватил небо, облака стали алыми. Когда голова перестала кружиться и сердце в груди успокоилось, Туран нагнулся дальше, заглядывая под Мост. Там стояли низкие купола из кирпича, от них тянулись трубы, покрытые каплями конденсата. Отворив приземистую дверцу, из ближайшего купола на четвереньках выполз человек, выпрямился, отряхнул штаны и направился к соседней постройке, помахивая гаечным ключом. Услышав рычание, Туран посмотрел через плечо. Мутанты, не получившие вовремя похлебку, маялись в своих клетках. Пятнистый тряс головой, ударял себя кулаками в грудь и поскуливал. Крючок пропал, ни одного бандита поблизости не было. Что, если спуститься на дно высохшего моря, пока никто не видит? Снова перегнувшись через брус, Туран оглядел колонну, подпиравшую Квадрат. Нет, здесь не слезть. Он обернулся, когда сзади раздался знакомый голос. Из двери крайней цистерны, воровато оглядываясь, показался Крючок. Пригнувшись, бандит отбежал подальше, выпрямился и неспешно направился к пленнику. Вскоре его догнал бородатый старик - наверное, хозяин гостиницы. Они остановились в тени самохода, Крючок передал старику монеты. Сунув их в карман, тот протянул бандиту тряпичный сверток, после чего хозяин вернулся в гостиницу, а Крючок опять зашагал к Турану. Правую ногу прострелила боль - слишком долго тянул телегу, от непривычной нагрузки мышцы свело судорогой. Скрипнув зубами, Туран присел и стал мять пальцами голень, заодно проверив, на месте ли цепочка со стилетом. - Чего корчишься? - Крючок встал над пленником. - Судорога, - пояснил Туран, не глядя на бандита. - Бывает, - кивнул лопоухий. - Так, неча тут рассиживать, вон к той скобе двигай. Давай, давай! - Мне надо поесть. - Сейчас поешь. Туда иди, говорю. Из гостиницы вновь показался хозяин, следом - грудастая девица с подносом, на котором стояли три миски и лежал кусок хлеба. Хозяин махнул рукой в сторону Крючка и чтото сказал, железная дверь за ним закрылась. Девица, виляя полными бедрами, подошла к бандиту. - Вот, еда ваша, - сказала она. - Для зверья. - Не звери они, а мутанты, - поправил Крючок. - А один так вообще человек. Отдай им миски и не маячь тут. - Да ты ошалел, что ли? - возмутилась толстуха. - Сам отдавай, я к ним не подойду. - Тогда этого покорми, шакаленка нашего, он смирный. Крючок взял миски с зеленой кашицей и отдал мутантам. Те зачавкали, раздалось довольное урчание. Девица поставила похлебку перед Тураном, бросила на доски краюху хлеба. Ложка пленнику не полагалась. Крючок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сжимая свой дробовик. - Это ж откедова вы его волочите? - Служанка не спешила уходить, с интересом рассматривала пленника. - Чего он чумазый такой и тощий? - Откедова надо, оттедова и волочим, - ответил Крючок. - Шакаленок, жри быстрей! Толстуха глядела на жующего Турана с жалостью и легким презрением. Даже она, замызганная гостиничная служанка, стояла выше на социальной лестнице Моста, чем пленникраб. - Все, хватит! - Терпению бандита пришел конец. - Да он же не поел еще, - возразила толстуха. - Чего ты? - Поел, поел. - Отпихнув ее локтем, Крючок вырвал из рук подопечного миску с остатками похлебки. Пальцы Турана скользнули под штанину, к узлу цепочки, но тут лопоухий пнул его ногой и повалил лицом вниз. Потом связал руки за спиной, продев веревку в скобу. - Жестокий ты, - сказала служанка, прижимая поднос к груди. - Чего над человеком измываешься? - Не измываюсь я. - У Крючка явно не было настроения продолжать беседу. - Давай, давай, иди. - Он шлепнул девицу ладонью пониже спины. - Не пихайся! - Иди, говорю. - А миски? - Служанка показала на мутантов. - Миски надо забрать. - Утром мы уедем, они тут валяться будут, заберешь. - Вот еще - утром. Мне на кухню сейчас надо. - А ну топай отседова! - заорал бандит и ткнул в живот толстухи обрезом. - А то пристрелю! Служанка взвизгнула и бросилась прочь. Зацепилась ногой за сучок, торчащий из настила, упала, выронила поднос, вскочила - бандит все еще целился в нее. Оставив поднос, служанка подбежала к двери, распахнула ее и нырнула в гостиницу. Дверь захлопнулась. Крючок, скупо улыбнувшись, стащил с телеги одеяло, расстелил на досках и сел. В гостинице было тихо, зато с Моста доносились голоса - жара спаґла, люди вышли на свежий воздух. Крючок достал из кармана тряпичный сверток, развернул и причмокнул, предвкушая удовольствие. Положив на одеяло бледнозеленый ломоть кактуса, снял куртку, стянул через голову рубаху и вытащил нож. Вытерев о брючину, провел лезвием по плечу. Когда потекла кровь, он схватил мамми, сделал на нем надрез и приложил к ране. Ноздреватая, будто губка, мякоть тут же напиталась кровью. Лопоухий убрал руку - мамми остался висеть на плече. - Крючок! - позвал Туран. Бандит молчал. Пленник повторил громче: - Эй, слышишь! - Чего тебе? - невнятно откликнулся Крючок. - Кто такой Пузырь? - Торговец, - пояснил бандит, едва ворочая языком. Сок мамми уже попал в кровь. - Арбузник. Арбузы продает, жирняк. - А Рюрик? - Заткнись, шакаленок. - Сейчас я заткнусь, - пообещал Туран. - Но ты сначала ответь: кто такой Рюрик? - Притон держит. - Теперь Крючок говорил совсем неразборчиво. - Большой притон, «Под Мостом» называется. Там нанять можно… - Вдруг он громко засмеялся. Это был чистый детский смех, Туран даже вздрогнул - настолько неожиданно он прозвучал. Приоткрыв рот, Крючок откинулся назад, упер локти в одеяло и забормотал. Потом улыбнулся Турану, лег на спину и притих. Стемнело, на Мосту зажглись огни. Между плетеными домами разгуливал народ, с гудением проезжали машины. Поскрипывали плохо смазанными осями телеги, гдето визгливо ругались женщины. - Геда! - вдруг сказал Крючок, подняв к небу руку. - Брат, прости, я не смог. Испугался, с этими зверями пошел… Слова превратились в неразборчивое бормотание, Крючок хлопнул ладонями по одеялу, пытаясь встать, но так и остался лежать. Ждать дальше было бессмысленно. Туран выгнулся дугой; суставы заскрипели, лицо покраснело от напряжения, но он сумел просунуть кисть под штанину и сорвал с ноги цепочку. Отдышавшись, нащупал выпавшее из штанины оружие. Разрезать веревки оказалось легко - стилет был острым. Туран быстро освободился, размял запястья и выпрямился. Позвоночник хрустнул. Чтобы поменьше привлекать внимание, он опустился на корточки и подполз к бандиту. Крючок, лежа на спине, блаженно пялился в небо. По подбородку текла слюна, пленника он не замечал. Туран занес стилет, чтобы вонзить в шею бандита. Замер. Лопоухий сейчас беспомощен, как младенец. Хотя неизвестно, сколько продлится действие кактусового наркотика. Бандита надо убить. Хорошо, если Крючок проваляется до утра, но что, если он вскоре очухается и поднимет тревогу? Нужно прирезать его - никакой жалости. Чтобы убить чудовище, стань чудовищем. Кончик стилета коснулся острого кадыка… и Туран убрал оружие. Тихо выругавшись, ударил клинком в одеяло рядом с головой бандита. Он много раз дрался с Крючком, но это были обычные кулачные бои, точно так же иногда развлекались батраки на ферме отца. Лопоухий не сделал ему ничего плохого, даже был посвоему добр. Еще некоторое время Туран сидел возле Крючка, потом пробормотал: - Пес с тобой, живи. Вскоре стемнело окончательно. Туран забрал у Крючка дробовик, снял с ремня нож, пистолет, коекак стащил с бандита патронташ и стал пробираться между машинами к гостинице, стоящей рядом с выходом на проезжую часть Моста. В небе мерцали звезды, из Донной пустыни порывами налетал ветер. Хорошо, что Крючок, прежде чем вырубиться, успел рассказать о Пузыре и Рюрике. Теперь Туран знал, где искать атамана Макоту. Глава 8 - Слышь, ну ты загнул! - Макота постучал кула-С ком по прилавку. - Сто монет за сотню фляжек - это че за цена? Фляжками на Мосту называли арбузы, и Пузырь был самым крупным торговцем. Ему принадлежали четверть висячих садов Моста и большой склад неподалеку от Квадрата, на него работали множество батраков и лавочников, но ради того чтобы пообщаться с дорогим гостем, он лично вышел к прилавку. - Десять по десять, - повторял торговец, ласково щурясь, отчего глазки на заплывшем красном лице превратились в щелки. - Сто монет, такая теперь цена, добрый Макота. Одна фляжка - одна монета, десять по десять фляжек - десять по десять монет. Это хорошая цена. - Если за одну - монета, так за сотню скидка должна быть, - отрезал Макота. - Семьдесят даю. - Нинини, семь по десять никак нельзя, атаман Макота! - Казалось, Пузырь сейчас расплачется от желания угодить клиенту. - Десять по десять, меньше не можем! Макота выпятил челюсть, прикидывая, как будет лучше - врезать по круглой роже или сразу засадить торговцу пулю в лоб. Пузырь щурился, жалостливо улыбался, мял передник - и цену не опускал. Рука атамана лежала на револьвере, но он не решался вытащить оружие из кобуры. За спиной Пузыря была стена, сплетенная из высушенных арбузных стеблей. В стене имелись отверстия, много отверстий. Атаман понятия не имел, сколько стволов сейчас направлено на него и Каланчу с Морзом, которые переминались рядом. Пузырь мог поставить там одного вооруженного батрака, троих, пятерых… а может, и вовсе никого. Хотя последнее - вряд ли. Уж ради самого атамана Макоты жирняк точно позвал нескольких подручных. - Ладно, восемьдесят, - сказал атаман, жалея, что захватил с собой так мало бойцов. - Больше не дам, и не проси. - Нинини, - закачал головой Пузырь, облизывая губы и причмокивая. - Мы бы рады, добрый атаман, всем сердцем, но - не можем. - Тогда я пойду к Крысе, - решил Макота. - Ну, ползуна тебе в глотку! Че ты губы кривишь, толстый? - Склад доброго Крысы сгорел третьего дня, - пояснил торговец, печально улыбаясь. - Ночью вспыхнул. Может, пьяный раб поджег, а может, еще что случилось, да только загорелось разом со всех сторон - пыххх! - Он махнул пухлой рукой. - Грустно это, так грустно, жалко нам бедного Крысу. К тому же сгорела молодая наложница, которую он недавно купил в Киеве… Макота шагнул к двери. - Тогда к Щеке пойду. Пузырь чтото пробормотал вслед, но атаман, не слушая больше, покинул лавку. Стемнело, в садах над крышами зажгли лампы, но между плетеными домами лежала тьма. - Свет давай, - велел Макота. Каланча нес шест с промасленной ветошью на конце. Чиркнув кресалом, бандит зажег факел, поднял над головой. Впереди стоял длинный помост, на нем выстроились харьковские сендеры, приземистые, с широкими колесами для передвижения по пустыне. На краю помоста, привалившись к ограждению и зажав коленями ружье, дремал охранник. - Скоко? - спросил Макота. Охранник вскочил, моргая. - Я не знаю, друг. Хозяина звать? В этом сезоне покупают мало, он уступит. Атаман потерял мотоцикл с коляской, мотоциклетки и фургон - сендер не помешал бы, но стоил он дорого, а Макота не любил тратить деньги. Все машины в клане были либо угнанные, либо трофейные. - Не сейчас, - решил он. - Идем к Щеке. Миновав автолавку, Макота шагнул в дверь большой плетеной постройки… и почти сразу выскочил обратно, ругаясь на чем свет стоит. - Че, хозяин? - спросил Каланча. Не глядя на него, Макота бросился прочь. Когда помост с машинами остался позади, из темноты выбрел тощий полуголый парень. Плечи его гноились: изза кактусового сока разрезы, к которым прикладывают мамми, плохо заживают. - Монетку подай, добрый че… Попрошайка упал, когда атаман, не замедляя шага, ударил его в лицо. Макота спешил дальше, двое бандитов едва поспевали за ним. Огонь факела гудел на ветру. Казалось, Пузырь и не пошевелился с тех пор, как атаман покинул лавку. Скомкав край передника, торговец стоял в той же позе и щурился, виновато улыбаясь. - Слышь, ты че не сказал, что Щеку завалили и все его фляжки с Моста скинули?! - заорал на торговца атаман. - Я чего время должон терять, ты опупел совсем, толстый?! Нагнувшись над прилавком, Макота схватил Пузыря за воротник. Каланча и Морз, вошедшие следом, вытащили пистолеты. Пузырь молча улыбался, не пытаясь высвободиться. За плетеной перегородкой раздался шорох, совсем тихий, но атаман услышал - и отпустил торговца. Улыбка покинула лицо Пузыря. Глядя в глаза Макоты, он бросил: - Сто монет. Утром будет сто десять. Макота провел ладонью по щеке, уколовшись жесткой щетиной. Крыса, Щека… почему одновременно? Он впился взглядом в красное лицо Пузыря. Ну конечно, вот в чем дело! Жирняк подминает под себя всю торговлю арбузами на Мосту. Собственно, уже подмял. Он, Крыса и Щека были самыми крупными продавцами, владельцами самых больших складов и воздушных грядок. Остальные - мелочь, шелупонь. Был еще Бобер, но тот пьяным свалился с Моста два сезона назад, и его съели катраны. Правда, Бобер не пил, да и катраны не забредают к границе Донной пустыни… Значит, тоже работа Пузыря. Хитрый жирный ублюдок! Макота поновому, чуть ли не с уважением, посмотрел на торговца. Конечно, атаман и раньше знал, что слащавая улыбка обманчива, что жирняк отнюдь не прост, но такой прыти от него не ожидал. А что, если договориться с Пузырем? Закупать фляжки оптом, а потом сбывать в центральных районах Пустоши? Водяные арбузы больше нигде не растут, только на радиоактивном иле, пропитанном отходами города, который до Погибели стоял на этом месте. Можно еще возить арбузы в Московию, организовать постоянные караваны. Когда на Мосту останется лишь один крупный торговец, за ним будет проще уследить, если попытается найти других перевозчиков… - Так, ладно, - сказал Макота, успокоившись. - Мы с тобой еще погутарим, Пузырь. Обсудим это дело, когда я назад от Корабля поеду. - Он достал кошель и принялся отсчитывать монеты. - Но в цену входит доставка, слышь? Пусть твои люди фляжки на Квадрат притащат. И чтоб до последнего арбуза все на месте были, я лично проверю! Когда бандиты покинули лавку, на Мосту уже кипела ночная жизнь. Мамми привлекал сюда отребье со всей Пустоши. Люди сидели на лавках у стен домов, лежали на циновках или прямо на бетоне, из окон притонов доносились музыка и хохот. - Куда, хозяин? - спросил Каланча. - Тебе не все едино?! - обозлился атаман. - Твое дело за мной топать и охранять! К Рюрику идем. * * * Квадрат находился далеко от берега. Цепочка огней, плавно изгибаясь, исчезала из виду за поворотом Моста. Нога после судороги все еще болела, и Туран потер икру. С вершины ближайшей цистерны доносился тяжелый гул ветряка, у соседней хибары ругались два оборванца. Туран осмотрел себя. На нем были вконец стоптанные ботинки и рваные штаны, поясницу охватывала патронная лента, на ремне висели ножны и кобура, на плече - двуствольный обрез. Порванную цепочку он связал, стилет болтался на шее. Хорошо, что Макота не надел на пленника ошейник, Туран ничем не выделялся из толпы: обычный бандитодиночка явился из Пустоши в поисках развлечений. Чтобы попасть в лавку Пузыря и в притон «Под Мостом», надо идти к началу Моста или к дальней его части? И почему «Под Мостом»? Притон гдето внизу, у основания опор? Нужно расспросить когонибудь из местных, в конце концов такой невинный вопрос не должен вызвать подозрений. Туран медленно двинулся прочь от берега, внимательно глядя по сторонам, чтобы не наткнуться на людей Макоты. Перешагнул через вытянутые ноги бродяги, сидевшего под трухлявым бочонком, прошел мимо изгороди, за которой лежала гора арбузов под охраной двух вооруженных парней, и едва не наступил на дочерна загорелого старика в набедренной повязке и грязной тряпке, обернутой вокруг головы. Старик сидел на корточках на драной циновке и моргал неестественно выпученными глазами, поблескивающими в свете ламп. Перед ним валялись выбеленные косточки, по которым явно прошелся резец. Туран остановился. - Ко мне, бродяга, - глухо сказал темнокожий. - Кости старого ящера правду расскажут. То особый ящер, альбинос, шкура белая, колдовской зверь. Откуда идешь, куда - все расскажут. Две монеты дай, узнаешь грядущее. Морщинистая ладонь сгребла кости, уронила в кувшин. Прикрыв горлышко рукой, старик встряхнул глиняный сосуд. - Я знаю, откуда иду, и знаю свое будущее, - сказал Туран, приглядываясь к старику. - Ты из кочевников? Людоед? На узких плечах людоеда не было ран - он не употреблял мамми. Темнокожий смотрел на Турана и тряс кувшин, стуча гадальными костями. - У меня нет денег, ни монеты. И я не верю в гадание. Лучше расскажи, где мне найти… Из сумерек, расцвеченных светом ламп, вынырнул тощий полуголый парень. Он держался за нос и громко сопел. Увидев Турана, бродяга упал на колени и забормотал с надрывом: - Сломал мне… а я ж только монетку… на пропитание монетку дайте… а он сразу в морду… нос сломал, тварь, за что мне это, дай на пропитание, добрый человек! Попрошайка вцепился в штаны Турана. Старикгадатель безо всякого выражения смотрел перед собой остановившимся взглядом и тряс кувшин. Рука бродяги скользнула к правому карману Турана, и тот схватился за оружие. Попрошайка жалко осклабился, когда ствол пистолета ткнулся в гнилые зубы. - Убери клешню. Бродяга дернулся, но Туран сжал костлявое плечо и вдавил ствол глубже в рот. На разбитых губах выступила кровь, попрошайка замычал. Кости в глиняном кувшине стукнули громче и просыпались на циновку. Старик склонился над ними. - Отфушти… - промямлил бродяга. - Где найти лавку торговца Пузыря? - спросил Туран. - И притон «Под Мостом»? Говори или пристрелю. Попрошайка, дрожа, попытался отползти, Туран вытащил ствол из его рта и приставил к грязному лбу. - Где? - Ближе к воротам. Не туда идешь, добрый че… - Я не добрый, - перебил Туран. - Уже нет. Значит, они в той стороне? Как выглядит лавка? И притон? - Лавка как лавка, простая лавка. - Бродяга скосил глаза на пистолет. - Не знаю я, как она выг… - Приметное что есть? - Туран стукнул его в лоб, и попрошайка застонал, хотя удар был совсем слабый. - Покрашена? Ставни, еще чтото? Как ее узнать? - Не надо, не бей меня! - захныкал бродяга. - Без мамми все болит. Все тело. Я как без кожи, добрый человек, все чувствую, даже ветер делает мне больно. Надо чуточку мамми, чтоб не болело. Дай монету, не бей… - У меня нет денег. Как выглядит эта лавка? - повторил Туран. - И притон - он гдето под Мостом? - Под Мостом? Почему под Мостом? Нет, он за лавкой Пузыря, а лавка под большим ветряком, и за ней склад, длинный такой склад… Пузырь - он жирняк, арбузник богатый. Самый богатый. Но и самый жадный. Наверное, потому он и самый богатый, что самый жадный. Дай монету, добрый человек, дай… Большой ветряк и длинный склад… Туран оттолкнул парня, тот упал, хныча и причитая, пополз прочь. Туран повернулся в сторону ворот, но услышал хриплый вздох сзади и кинул взгляд на людоеда, про которого успел забыть. Изучив упавшие на циновку кости, старик поднял голову. Зрачки его расширились, он уставился на Турана так, будто увидел в его будущем нечто ужасное, и крикнул: - Ты! Рот широко раскрылся, показав беззубые десны, глаза закатились, старик схватился за горло, раздирая кожу ногтями, повалился на подстилку. - Ты… Ты… - хрипел он, дергаясь. Отвернувшись, Туран поспешил прочь. Поведение людоеда наполнило его внутренней дрожью. Быстро шагая по бетонному полотну, он тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Гдето впереди, в озаренной блеклыми огнями полутьме, скрывался атаман Макота. * * * Притон «Под Мостом» напоминал лежащую на боку бочку высотой в три человеческих роста. В торце прорезана круглая дверь, над нею светится вполнакала прожектор. У двери, поигрывая раскладной дубинкой, расхаживал охранник. Когда бандиты приблизились, он окинул их взглядом и сказал: - Факел потушите. Атаман кивнул Каланче, тот бросил на бетон горящий факел, затоптал. Морз распахнул дверь, и они вошли. Свою широкополую соломенную шляпу Макота снимать не стал. На второй этаж, где находились отдельные комнаты для любителей мамми, вела лестница. Внизу располагался питейный зал. - А чего «Под Мостом»то? - спросил Каланча. Бывший батрак с разоренной кланом Макоты фермы, он еще ни разу не бывал в этих местах. Не удостоив его ответом, атаман направился по проходу между столами. - А че тебе не нравится? - проворчал Морз. - Не, ну чего «под», а не «на»? - Да шутят так. - В чем шуткато? - Ежели кто заснет тут пьяный или под мамми чудить начнет, так потом запросто может внизу проснуться. Без монет в кармане. Хорошо еще, если проснется, а то ведь всякое бывает. Отсюда многие прям под Мост попадают навсегда, понял, да? Притон наполняли гул голосов, пьяные выкрики и смех. Сквозь щели в плетеных стенах тянуло сквозняком, лампы на цепях под потолком раскачивались, тихо поскрипывая. За столами сидела разношерстная публика: и преуспевающие торговцы с охраной, и оборванцы всех мастей, норовящие умыкнуть кошелек у подвыпившего соседа. Макота прошел половину зала, когда из двери за стойкой бара выскочил сутулый мужчина. Кривозубо ощерившись, он воскликнул: - Макота, давно не заглядывал! Наверх желаешь, в кабинку, или… Атаман не был расположен к болтовне. - Проводник нужен, - бросил он. - Есть у тебя? Рюрик оглядел зал: - Трое сейчас здесь. А тебе… - Мне лучший нужен. Который? Хозяин притона ткнул пальцем в сторону стола, стоящего под лестницей: - Там. Один сидит, не любит компании. Зовут Така, но он… - Ладно. - Атаман отпихнул Рюрика и зашагал к лестнице. Он навис над столом, за которым сидел худой смуглый мужчина, босой, в штанах до колен и жилетке на голое тело. Волосы его напоминали баранью шапку - мелкие завитки черной шерсти. В ухе висела золотая серьга, на шее - ожерелье из клыков, когтей и радужных ракушек. Во рту не хватало зуба. Морз с Каланчой встали за Макотой, проводник посмотрел на них, но ничего не сказал. Атаман без спроса взял со стола бутылку, отхлебнул, сдвинул шляпу на лоб. - Слышь, ты людоед, че ли? - Он достал трубку и сунул ее в зубы, не раскуривая. Смуглый, откинувшись на спинку стула, оглядел троицу. - Давненько Така не едал человечьего мяса, - прошепелявил он и вдруг, быстро протянув руку, ущипнул Морза за живот. - Э, ты че?! - Бандит отскочил, схватившись за оружие. - Шибко жилистый, - покачал головой Така. - Жесткий. А этот, - он повел рукой в сторону Каланчи, - этот тощий, Така не любит кости обгладывать. Вот ты бы мне подошел, Большая Шапка. Покраснев, как закатное солнце, Макота сграбастал смуглого за жилетку и потянул на себя. - Пасть закрой, тока на вопросы отвечай, - процедил он. - Мне… - Знаешь, что такое крон? - перебил Така. - Че? - Крон! - закивал Каланча. - Я знаю, знаю, хозяин! Яд такой, кочевники в пустыне, грят, из медуз его добывают. Он если хоть чуток в ранку попадет или в царапинку какую, так человек наземь падает, ногами сучит, орет страшно - и подыхает. Тока перед тем, грят, кишки свои выблюет… - Заткнись! - велел атаман. Смуглое до черноты лицо было прямо перед ним - нос с горбинкой, низкий лоб, впалые щеки. Атаман видел, что на лице этом нет и намека на страх. Наоборот, глаза проводника искрились весельем. - Правду тощий говорит. Дротик с кроном любого убьет. - Ну так и че? - не понял Макота. - Дротик у Таки в руке. Под столом. Така им целится тебе между ног. У тебя детки есть, Большая Шапка? Еще мгновение атаман глядел на него, потом отпустил и шагнул назад. - Хозяин, так мы, если че, можем… - Каланча держал руку на кобуре, и атаман пихнул его кулаком в бок, чтобы заткнулся. - А ты вправду того… людоед? - опасливо поинтересовался Морз. Проводник важно кивнул: - С рождения. Но тебя Така есть не будет. Така ест только девственников, их мясо нежное, молоком пахнет. Побледневший Морз пробормотал: - Хозяин, не надо его в проводники. - Да издевается он, ты че, не видишь? - рявкнул Макота. - И потом, они не одно только человечье мясо жрут. - Не только, - согласился Така. - Тех, кто его нанимает, Така не ест. Таков закон. - Чей закон? - подозрительно спросил Морз. - Закон пустыни. Атаман еще раз оглядел проводника и наконец решился. Людоед не людоед, это значения не имеет. А то, что Така из кочевников, даже хорошо. Кочевники лучше других знают Донную пустыню и нравы местных обитателей, как людей, так и зверья. - Нанять тебя хочу, - сообщил он. - Мой караван к Кораблю едет. - Сколько вас? - спросил смуглый. - Много. - Така хочет знать: на чем едете? Макота сел за стол напротив людоеда и еще раз хлебнул вина из бутылки. - Разные машины. Два фургонасамохода, грузовик бронированный, мотоциклы. И телеги с ящерами. - Телеги, - кивнул проводник. - Така машины не любит. Никогда не ездит на них. На телеге поедет. Сто монет. - Сто?! Слышь, вы че, сговорились все? За соляру сто, за фляжки сто, за проводника сто… Я разорюсь так! - Фляжки в дороге нужны, - подтвердил Така. - Но проводник нужнее. Така не торгуется, Така без работы не сидит. Така - лучший, кого ты нанять можешь. Спроси у Рюрика, у кого хочешь спроси. Спустя минуту Макота оставил смуглому тридцать монет задатка и договорился, чтобы проводник явился поутру к Квадрату. Покинув притон, раздраженный всеми этими расходами атаман решил больше никуда не ходить - он устал, а перед завтрашней дорогой надо было отдохнуть. - Назад идем, - скомандовал он и направился к гостинице. Глава 9 Стараясь держаться в тени, Туран быстро шел вдоль домов. Когда он миновал длинный помост, где в ряд стояли приземистые пустые сендеры, впереди показался Макота. По сторонам от атамана шагали двое бандитов, Морза сбежавший пленник знал, а вот имени второго, высокого и худого, не помнил. Все трое были вооружены. Остановившись, Туран сдернул с плеча обрез. Люди вокруг не обращали на него внимания. Он прицелился - и опустил оружие. Слишком далеко, из дробовика надо стрелять, когда цель ближе. Пистолет… Нет, тоже не годится. Туран хорошо помнил, что произошло во Дворце: он попал в спину атамана, тот упал, сразу вскочил и побежал дальше. Скорее всего, в его куртку вшиты пластины, значит, стрелять надо в голову, но с такого расстояния легко промахнуться, а рисковать нельзя. Отступив к помосту, Туран оглядел ряд сендеров с выпуклыми лобовыми стеклами и закрытыми кабинами. Сторож, крепкий конопатый детина, спал. Бандиты приближались, еще немного - и бывшего пленника заметят. Туран перелез через ограждение и забрался в ближайшую машину. Вверху приглушенно гудел ветряк, с тихим скрипом покачивались лампы в жестяных плафонах. Он уселся на затянутое кожей сайгака сиденье, вытянув ноги под рулевую колонку, оглядел кабину. Правая икра все еще побаливала после того, как на Квадрате ее скрутила судорога; Туран помассировал лодыжку, голень и положил руку на рычаг передач. Бандиты, подойдя к краю помоста, остановились возле сторожа. Туран перебрался на соседнее сиденье и выставил в окошко ствол обреза, прикидывая, на какой высоте будет голова Макоты, когда тот пройдет мимо. Между атаманом и помостом окажется Морз, но это нестрашно - если выстрелить из двух стволов, дробь снесет обоих, а то и всех троих. Макота не погибнет сразу, зато у Турана будет время, чтобы выскочить из машины, приставить к его виску пистолет и нажать на спуск. А дальше… Он не знал, что будет дальше, не строил никаких планов на будущее. Со времен разорения фермы все его мысли занимала месть, ни о чем другом Туран не мог думать. Он разделается с Макотой, а что потом - не важно. Туран Джай прицелился. Бандиты стояли в нескольких шагах от линии огня. * * * У края помоста Макота задержался, разглядывая сендеры. Все же машина нужна ему. Атаман прикинул, что Каланча перережет горло спящему охраннику так, что тот и пикнуть не успеет. Других не видно, а хозяин автолавки, скорее всего, храпит в своем доме рядом с помостом. Убив охранника, можно просто сесть в сендер и уехать. А то и угнать две, даже три машины… Нет, всетаки две, Морз не умеет сендеры водить, только мотоциклетки. Макота не любил покупать. Это было для него в новинку - расставаться с деньгами, чтобы получить какуюто вещь. Есть ведь другие способы завладеть желаемым: украсть или отобрать, убив прежнего владельца. Убивал Макота не изза кровожадности - хотя и был жесток, - а просто потому, что мертвые не мстят. За время пути он много раз спрашивал себя: почему пожалел фермерского шакаленка, оставил в живых? Ответ был один: изза денег, ведь рабабойца можно продать на Корабле. Вот и сейчас при виде плохо охраняемых машин прагматизм атамана вступил в борьбу с жадностью. Пара сендеров - это ж большие деньги! Но с другой стороны, что будет, когда хозяин обнаружит пропажу? Если услышит шум двигателей и выскочит из дома? Тогда придется убить и его, а это уже вряд ли получится сделать тихо и незаметно. Вокруг шатается куча народу, к тому же хозяин в доме может быть не один. Макота с сожалением покачал головой. Не годится. Укради он сендеры - и Квадрат придется покинуть немедленно, задолго до утра выехав в пустыню без проводника, ведь Така появится только на рассвете. А если задержаться, всполошится охрана Моста, начнет обыскивать его, на Квадрате найдут украденные сендеры и у Макоты потребуют ответа. Нельзя начинать на Мосту серьезную потасовку. Большинство бандитов разбрелись кто куда, быстро их не собрать… - Че, хозяин? - спросил Морз, заметив нерешительность атамана. - Ниче. Идем. - Макота зашагал дальше. Морз нагнал его, Каланча пристроился с другой стороны. Они достигли середины помоста, атаман краем глаза уловил движение справа, повернул голову, Морз спросил: «Кто там сидит?» - и в этот момент громыхнул выстрел. * * * Туран вдавил оба спусковых крючка, но за мгновение до этого ногу опять свело судорогой. Он дернулся, едва не вскрикнув от боли, - и дробь пролетела над головами бандитов. Морз с воплем повалился на бетон, прижав руки к темени. Каланча замер с разинутым ртом. Отпрыгнувший Макота сбил его с ног. Скрипя зубами от боли, Туран бросил разряженный обрез, выхватил нож и ткнул им в правую икру. Еще раз, ниже, еще… Потекла кровь - и судорога прошла. Он кинул взгляд на бандитов, дернул кольцо стартера, вытянув короткий тросик из гнезда под баранкой. Двигатель завелся с полоборота, Туран вдавил газ, навалился на руль. Сендер рванул вперед, к Макоте. Атаман, с изумлением увидев в машине фермерского шакаленка, вскинул револьвер и выстрелил в лобовое стекло. На стекле разошлась паутина трещин. Снеся ограждение, сендер выскочил на бетон, и Макота прыгнул навстречу - когда надо, он умел соображать очень быстро. Атаман сделал единственное, что могло спасти его: бросился под машину, накрыв голову руками. На миг стало темно, грохот оглушил, жаркий дым из выхлопной трубы обдал затылок, а потом автомобиль пронесся над ним. Морз, упавший чуть в стороне, остался жив, но широкое колесо переехало Каланчу. Сендер повернул, Морз вскочил, бросился следом. Завопил проснувшийся сторож, в доме хозяина автолавки зажегся свет. Макота, встав на колени, несколько раз выстрелил вслед машине. - Взять его! Взять! Взять!!! - орал он, давя на спуск. * * * Атаман исчез из виду - будто провалился кудато, Туран не понял, что произошло. Он вывернул руль, чтобы не врезаться в дома на другой стороне Моста. Сзади раздались выстрелы. Пуля взвизгнула у головы, лобовое стекло осыпалось, и тут же ктото громко задышал над ухом. Не оглядываясь, Туран ударил локтем и попал в лицо Морза. Тот повис на машине, ухватившись за трубу, приваренную к крыше, пытаясь влезть внутрь. Туран пригнулся к рулю. Впереди с криками разбегались люди. Морз стал протискиваться в кабину. Туран крутанул руль - сендер вильнул к стене ближайшего дома, хозяин которого как раз выглянул на шум. Машина снесла раскрывшуюся дверь, Морза сбросило на бетон, он покатился, размахивая руками. Туран не знал, убит атаман или нет, но момент был утерян - возвращаться бессмысленно, даже если Макота жив. Оставаться опасно, надо бежать с Моста. Но как? На берегу ворота, там не прорваться. Мост вроде бы заканчивается на вершине горы, Назар чтото рассказывал про огромный конус из коралла, бывший остров, выращенный предками на дне моря, которым когдато была Донная пустыня, а недавно и Крючок упоминал его. Вторые ворота наверняка тоже стерегут, но вряд ли оружие охранников направлено на Мост, опасности они ждут со стороны пустыни, откуда могут прийти мутафаги и людоеды. Туран либо прорвется с ходу, либо бросит сендер и попытается проскользнуть мимо охраны. Потом спрячется в пустыне. Макота - если он жив - отправится дальше к Кораблю, и тогда можно будет напасть вновь. Мелькали плетеные стены, впереди разбегались люди. Обрез валяется на сиденье рядом, в ленте на поясе полно патронов с дробью, есть немного и для пистолета, еще нож и стилет. Туран мало что знал о Донной пустыне, но с оружием у него был шанс выжить. Он надеялся, что на окраине пустыни не так опасно: рядом люди, а они привыкли уничтожать все, что мешает им. Главное - вырваться с Моста. Слева показался въезд на Квадрат. Оттуда на дорогу выбежал Крючок с револьверами в руках, повернул голову на шум, увидел беглеца в машине и открыл огонь. Туран еще успел подумать: надо было прирезать Крючка, когда тот лежал беспомощный, с мамми на плече. Жалость не доводит до добра. Хочешь убить чудовище - стань им. Он проявил милосердие и этим погубил себя. Крючок стрелял с обеих рук. Первые пули ушли в воздух, а потом он попал в переднее колесо. Сендер швырнуло в сторону, Туран навалился на руль и почти сумел выровнять машину, но ее занесло, бросило поперек бетонного полотна - окутавшись черным дымом, она перевернулась. * * * - Ты мне по душе, шакаленок! - объявил Макота, расхаживая перед стоящим на коленях пленником. Запястья Турана примотали к лодыжкам, он выгнулся назад, едва удерживая равновесие. Тело покрывали синяки, во рту не хватало зуба. Вывихнутую руку Крючок вправил, но плечо до сих пор ныло. Очень болели ребра после удара о руль сендера. - Но, слышь, злюсь я на тебя сильно, - добавил Макота. - Все ж таки мне тебя кончить надо. Хотя еще лучше - завести подальше в пустыню и связанного оставить, чтоб людоеды нашли да сожрали или катраны обглодали до косточек. Было позднее утро, Мост остался позади. В низине между слоистыми холмами машины стали круґгом. Телегу, которую недавно тащил Туран, волок новый ящер, рядом с Крючком сидел кучерявый темнокожий человек. - Но тут от еще чего, - продолжал атаман, - на Корабле я тебя продать смогу. За раба для боев много получить можно, ежели у него болячки какой нет и рукиноги целы. Хотя староват ты уже, там щенков покупают, чтоб обучать их с детства. Ну так я тебя на «бегающее мясо» отдам, хоть чето выручу. Неохота мне деньги терять, и так я их скоко потерял. Но и убить тебя ох как хочется! Так че мне делать, скажи? - Наклонившись, он заглянул Турану в лицо. Пленник молчал, и Макота лениво, с оттяжкой двинул его в челюсть. Повалившись на бок, Туран замер у ног атамана, неподвижно глядя перед собой. Макота сдвинул назад соломенную шляпу, и та повисла на ленте, перехлестнувшей его шею. - Молчишь, шакаленок? Че ты молчишь? Ты у нас гордый или глупый? А я вот че сделаю! - Он полез в кошель и достал большую серебряную гривну, отчеканенную киевским монетным двором. На одной стороне был выбит профиль тамошнего Владыки, на второй - цифра «1» и крест с распятым мутантом. Атаман огляделся - стоящие вокруг бандиты ждали, что будет дальше. Он поднял монету над головой и громко сказал: - Вот она все решит! Так и знайте: атаман Макота слово держит. Владыкой кверху упадет - шлепну шакаленка. Не буду людоедам отдавать или катранам, прям здесь пристрелю. - Он достал пистолет и направил в голову Турана. - А ежели крест выпадет - довезу до Корабля и там продам. Но не в бойцы. Вдруг выживет? Или сбежит? Нее, я все равно его смерть хочу увидеть, пусть даже деньги на том потеряю. - К игрищам ведь приедем, хозяин, - подал голос Морз, оседлавший мотоциклетку. Ему повезло: дробь лишь счесала кожу с темени, теперь рану прикрывала повязка. - Верно, - согласился Макота. - Значит, продам его на «бегающее мясо». Всем местаґ на Арене куплю, будем смотреть, как бойцовые мутанты его терзают. Все слышали? Ты слышал, шакаленок? Владыка или крест? Крест - поживешь чуток, Владыка - умрешь на месте. Он подбросил монету, она взлетела, вращаясь, посверкивая в лучах солнца. И упала в пыль перед лицом лежащего пленника. Туран скосил глаза. Макота выругался - и нажал на спуск. Пуля ударила в центр пятака, подбросила его в воздух. - Везучий, шакаленок! - Атаман зашагал прочь. - Значит, поживешь еще. Ну, че пялитесь? В путь! Крючок, Така - заберите падаль на свою телегу. В клетку его! Едем! Часть третья. ПУСТЫНЯ Глава 10 - Стой! - Крючок дернул поводья. Манис бежал, раскачивая хвостом, оставляя когтями глубокие царапины в корке застывшего ила. Он тянул за собой скрипящую осями телегу с клетью, в которой на корточках сидел Туран. Повозку с одним мутантом прицепили к мотофургону, а маниса впрягли в телегу, на которой стояла клетка пленника. Берег Донной пустыни остался далеко позади, Мост исчез из виду. С самого утра Така вел себя странно. Сначала он велел Крючку ехать по следам какойто машины, едва видневшимся в иле, через некоторое время - взять левее, хотя с той стороны пустыня была точно такая же, как и в других направлениях, а теперь вот вообще сказал остановиться. - Стой! - повторил Крючок недовольно, натягивая поводья. Вслед за его повозкой, возглавлявшей караван, начали тормозить машины. «Панч», скрежетнув тормозами, чуть не раздавил мотоциклетку Морза. Спрыгнув с телеги, проводник прошелся по илу, чтото высматривая и приседая у кочек. Така трогал черносерые камни, губы его беззвучно шевелились, жаркий ветер трепал колечки черных волос. Крючок искоса наблюдал за людоедом и молчал, ведь Макота приказал слушаться проводника. На пленника лопоухий вообще не глядел. Туран заметил, что в последнее время Крючок ведет себя поновому. Бандит как будто испытывал вину оттого, что выстрелами остановил его на Мосту. А может, чтото еще происходило у него в душе, Туран не знал. Так или иначе, Крючок стал более угрюмым, часто застывал, глядя в одну точку, словно вспоминал о чемто, а еще старался не смотреть на пленника в клетке. Ящер зашипел, высунув раздвоенный, как у змеи, язык. Вернувшись с прогулки по илу, Така положил ладонь на длинную башку в желтокоричневой чешуе. Маниса трясло, ноги ходили ходуном, хвост мелко дрожал. Така забрался на повозку и показал вперед. Крючок дернул поводья, ударил маниса шестом по голове - тот побежал. Испуская клубы дыма и взрыкивая моторами, машины каравана потянулись следом. Туран улегся в клетке, закрыл глаза, отрешенно прислушиваясь к происходящему снаружи. Вскоре ящер начал спотыкаться, харкать кровью и в конце концов рухнул на бок. Караван снова остановился. Вылезший из «Панча» Макота подошел к рептилии, пнул носком сапога в тяжело вздымающееся брюхо и велел добить, чтобы разделать на мясо. На это Така сказал, что добить - можно, чего твари мучиться, а разделать, чтоб после съесть, - никак нельзя, опасно, ящер порченый был. В телегу Крючка впрягли последнего маниса, но возник вопрос: что делать с той повозкой, которую он раньше тащил. Снова использовать фермерского шакаленка? Тут не Пустошь, тут пустыня, надолго Турана не хватит, упадет, как тот ящер, и Макота потеряет монеты, которые намерен выручить за продажу раба. Атаман с сомнением поглядел на мутантов в клетках. Один спал, налопавшись своей кашицы, пятнистый по привычке сидел, ухватившись за прутья, и осоловело глядел на людей. Что, если этого красавца впрячь? Да нет, куда там. Если он под наркотой - то сонный и вялый, а если без наркоты - нервный и на всех бросается, в любом разе телегу не потащит. Значит, надо цеплять ее к одному из мотофургонов - но к какому? К тому, что с топливной цистерной? Или к тому, что везет воду? Куда ни прицепи, дополнительный груз слишком сильно замедлит самоход. Еще на Мосту Така предлагал слить всю воду из цистерны подчистую, мол, арбузов для каравана достаточно. Но Макота решил иначе, ведь вода в пустыне на вес золота, что бы ни рассказывал людоед. Теперь тот повторил, что от воды можно избавиться. Макота снова отказался. А после понял: другого выхода нет. К цистерне было не прикоснуться - так она нагрелась на солнце. В горячей воде вымыли и постирали все, что можно было вымыть и постирать, остальное слили в три большие бадьи, которые достали из самоходов. Полуголые бандиты гомонили, радуясь внеплановой остановке, хлопали друг друга по спинам свернутыми в жгут мокрыми рубахами, чистили уши, носы, мыли небритые рожи, плескались и гоготали. В смятом ведерце Крючок принес воды Турану, тот разделся и коекак вымылся. Собственное тело показалось незнакомым - слишком худым, жилистым, со шрамами на плечах и груди. Когда вода в бадьях стала черной от грязи, Макота приказал вылить ее, а емкости спрятать обратно в фургоны. После этого проводник забрался на клетку Турана и оттуда прочел перед кланом короткую речь. Суть ее сводилась к тому, что они покидают менее опасный береговой район пустыни и отныне надо слушаться Таку, как отца родного. Он снова поедет на повозке, и повозку ту никто не должен обгонять, равно как нельзя удаляться от нее в сторону или отставать. Две повозки с клетками мутантов прицепили к мотофургону. Только караван отъехал от стоянки, с неба спустилась большая черная птица и стала деловито клевать сдохшего ящера. Рядом приземлились еще две, грифы с клекотом принялись бить друг друга крыльями. Туран, наблюдавший за ними между прутьями, отвернулся. Возле фермы отца грифы тоже водились, только куда меньших размеров и пугливее - машины еще толком отъехать не успели, а эти уже пируют. Непуганые, в пустыне им раздолье. Кстати, в ожерелье на шее проводника среди раковин с бусинами болтались и когти грифа. А еще там был мешочек из выбеленной кожи - Туран несколько раз замечал, как людоед ласково поглаживает его крепкими смуглыми пальцами. В полдень, когда жара стала невыносимой, Макота скомандовал привал. Така настоял, чтобы проехали немного дальше, объяснив Крючку: здесь пустыня злая, здесь нельзя. Когда он выбрал место для лагеря, транспорт выстроили в круг, и людоед во всеуслышание объявил, что за пределы круга выходить ни в коем случае не надо, чего бы ни случилось. И вроде все поняли, что Така не шутит, но нашелсятаки один, который постеснялся справлять малую нужду при товарищах. Он пролез под днищем грузовика и неспешной походкой, показывая, что не боится россказней какогото дикаря, отошел от стоянки шагов на двадцать, повернулся к бандитам спиной. Они хохотали ему вслед и подначивали. Смельчак, отвечая шуточками, журчал в свое удовольствие. А потом вдруг замолчал, пошатнулся и упал на спину. - Гаврош! - позвал стоявший рядом с телегой Малик. Тот, раскинув руки, засучил ногами. Агония длилась недолго - вскоре он затих. В лагере повисла тишина. Проводник покачал головой, подошедший Макота спросил у него: - Слышь, чего это с хлопцем приключилось? Опасно там? Забрать его можно? Людоед кивнул: - Можно, да. Нет медуз. Он поманил пальцем двух самых молодых бандитов, Дерюжку с косоглазым Лехой, но те не пошевелились. Макота положил ладонь на кобуру. Така пролез под грузовиком, и молодежь гуськом, шаг в шаг, потопала следом. Когда Гавроша положили у ног атамана, тот сказал: - Он же не мертвый! Бандит на земле иногда вздрагивал, ноги дергались, пальцы сгибались и разгибались. Макота многое повидал на Пустоши, но в Донной пустыне он раньше не бывал, местных условий не знал. К примеру, атаман и не подозревал, что человек с дырой в горле может еще жить. - Рыбаигла, - пояснил Така. Лежащий в клетке Туран прислушался к разговору. Из рассказа людоеда стало ясно, что в Донной пустыне обитают твари, которые годами сидят в иле, дожидаясь, куда бы отложить икру. Точнее - в кого бы. Если расковырять Гаврошу шею, можно найти внутри тонкую гибкую рыбку, которая умеет вытягиваться в струнку, становясь тверже камня. Но проводник не советовал этого делать - шибко хорошо рыбка прыгает, мало ли. - Он еще жив. - Така почесал загорелую шею, потрогал кадык. - Икра там. Пять дней жив будет. Может, семь. Потом мальки вылупятся. Пожрут его изнутри, им вкусный он. Таке нет, Така не ест кого ведет. - Ну и че делать теперь? - спросил Макота. - Така помочь не умеет. Никто не умеет. Умрет мужик. Атаман кивнул и приказал добить Гавроша. А сам отвернулся и пошел к себе в «Панч». Бандиты нерешительно переглядывались. Один из них, которого звали Кромвель - высокий, худой, с узким серым лицом и белыми волосами, с треснувшим моноклем, от которого к уху тянулась проволока, - достал из кобуры длинноствольный серебристый револьвер. Кромвель пришел в банду откудато с запада, говорил с заметным акцентом и был лучшим в клане охотником на сайгаков. Во время путешествия Туран заметил, что убийства доставляют охотнику удовольствие, лицо Кромвеля, когда он всаживал пулю в когото, в зверя или человека, розовело, глаза становились шальными. Он встал над дергающимся Гаврошем, направил длинный ствол ему в голову и выстрелом разнес череп. Некоторые отвернулись, молодой Дерюжка тихо охнул, а Леха вдруг согнулся пополам, держась за живот. Его стошнило. Бандиты стали расходиться. Така залез на повозку, сел рядом с сумрачным Крючком и сказал: - Ветер меняется. Иловая буря скоро. * * * В детстве у будущего атамана не было даже игрушек, зато теперь он мог позволить себе все. Или почти все. Закинув ноги в сапогах на атласные подушки, которыми был обложен диван в салоне «Панча», Макота потягивал ягодную настойку из стакана и закусывал вяленым мясом. Механики Дворца основательно переделали грузовик. Железные ящики и сундуки выкинули. Острые углы срезали, а что нельзя было срезать, заварили листами жести и обили планками из красного дерева. Древесина источала приятный аромат. Пол покрывал дорогой ковер, в крыше появился люк. Кузов разделили на два отсека. В одном устроился Макота, второй, с закрытыми броней узкими лючками, он оставил охране. Атаман думал, хмуря рыжеватые брови. Подергал себя за ус, налив еще настойки, выпил залпом. Потянулся за трубкой. Хотелось выплеснуть раздражение, разбить комунибудь из подчиненных морду в кровь. Но нельзя. Пусть люди думают, что Макота хладнокровный, настоящий хозяин. Впереди длинный путь. Он покачал головой, подумав, что зря не взял с собой Чеченю - глуповатый, но деятельный и исполнительный порученец пригодился бы сейчас. Но ведь когото надо было оставить за старшего во Дворце… В бронированную дверь постучали. Ругнувшись, атаман поставил стакан на пол и достал изпод подушки пистолет. Подняв круглую заслонку «глазка», едва разглядел в пыльном мареве Крючка. Отодвинув тяжелый засов, распахнул дверь. Караван еле полз, и Крючок, оставив Таку управлять повозкой, перебрался на «Панч». Скривив губы, атаман оглядел лопоухого. Крючка он одновременно и презирал и уважал: доходяга, наркоман конченый - и все же был в нем какойто стержень, ржавый, треснувший, но пока еще не сломавшийся. Вроде и кривоногий Крючок, и ростом невысок, и мышцами похвастаться не может - а мало кто в отряде захочет связываться с ним. Разве что хладнокровнобесстрашный Кромвель да еще бывалый, многоопытный Морз и злобный бритоголовый здоровяк по кличке Бочка. Ну, Малик, который из омеговцев, да и то вряд ли… Остальные, если дело до драки дойдет, спасуют: когда надо, лопоухий может очень решительно и быстро действовать. Макота хорошо помнил, при каких обстоятельствах Крючок попал в клан - тогда еще небольшую банду, - и спрашивал себя иногда: а помнит ли сам Крючок? Помнит, кем был раньше, какие события произошли тогда? Или вытравил всякие воспоминания дурмантравой? - Ну, че приперся? - спросил Макота. Челюсть Крючка монотонно двигалась. Он мотнул головой, глядя под ноги атамана, произнес равнодушно: - Черный говорит: буря начинается. - Черный? Людоед, что ли? Какая еще буря? Ехай дальше! - Иловая. Говорит: надо еще немного проехать, стать круґгом и стоять, пока не утихнет. - Слышь, каким еще круґгом?! - возмутился атаман и плечом отпихнул Крючка в сторону. - Мы к Кораблю спешим, скоко можно по этой пустыне шкандыбать… - Высунувшись наружу, он замолчал. Небо почернело, с востока через слоистые холмы на караван катило темное, как совесть Макоты, облако. - Разъешь тебя некроз! - Атаман побыстрее спрятался обратно. - Ладно, едем, докуда он скажет, и ждем, пока оно не утихнет. * * * Горячий ветер завывал между холмами - приближалась песчаная буря. Хотя это в степи, откуда Туран родом, она была бы песчаной, а здесь, на дне высохшего моря, ветер закручивал в смерчи черносерую иловую пыль. Она забивала нос, от нее горчило во рту и слезились глаза. Бойцы Макоты повязали на лица платки, чтобы хоть както спастись от колкой взвеси, кружившей в воздухе. Крючок опустил голову, сдвинул на лоб шляпу. После того как монета решила судьбу пленника, атаман потерял к нему интерес. Раньше Макота наведывался каждый день, следя, чтобы Туран добрался до Корабля живым и здоровым, теперь же редко подходил к повозке, а на пленника и вовсе не глядел. Караван едва тащился, иногда меняя направление. Вокруг стояла завеса пыли - в трех шагах еще можно чтото разобрать, но дальше лишь серая мгла. Така спрыгнул с телеги и пошел впереди, через шаг наклоняясь и подолгу приглядываясь к илу. В отличие от бандитов, проводник обходился без платка и шляпы. Вскоре он повернул обратно, размахивая руками. Крючок натянул вожжи, ящер зашипел. - Совсем плохо будет. Кому жить надо, пусть в машинах прячется, - сказал проводник Крючку. - Даже ящеру худо будет. - Мы в грузовике с охраной пересидим, - решил бандит. - А шакаленок здесь останется. Така покачал головой: - Я тоже здесь. - Сдурел! - удивился Крючок, спрыгивая на землю. - Пошли. Не обращая на него внимания, проводник залез в повозку и уселся на передке. Лопоухий ушел к «Панчу», но вскоре появился вновь, да не один, а с Лехой, Маликом, Стопором и Хангой. Следом высунулся Макота, размахивая пистолетом, проорал чтото и ткнул стволом в сторону мутантов в клетках. Те беспокойно ворочались и прикрывали глаза широкими коричневыми ладонями. Бандиты открыли большие двери в торце «Панча», со стороны отсека, где сидела охрана. Наружу выпрыгнули механик Захар и еще двое молодцов. Отворачивая лица от ветра и недовольно перекрикиваясь сквозь его завывания, все потопали к повозкам. Пятнистый вытянул лапы между прутьями. Крючок отдал команду, бандиты разошлись, с четырех сторон подхватили клетку, подняли и медленно понесли к «Панчу». Мутант привстал, клетка зашаталась в их руках, но до грузовика оставалось уже недалеко - и вскоре пятнистый исчез в широких дверях. Наблюдая за происходящим, Туран прикинул, что клеть едва вошла внутрь, заняв всю ширину отсека. Еще одна - и места внутри точно не останется. Бандиты залезли в отсек, втолкнули клеть поглубже и вернулись за второй. Когда и она очутилась внутри «Панча», они закрыли двери и вместе с Крючком направились к мотофургону с топливной цистерной, собираясь переждать бурю там. Така все это время сидел на повозке спиной к пленнику, ссутулившись, обхватив себя за колени. Манис, улегшись на брюхо, энергично елозил лапами и хвостом, зарываясь в ил. Ветер рвал брезент, накрывавший клетку; Туран опасался, что его вотвот сорвет. Хорошо бы снять ткань да обмотаться, чтобы ветер не так хлестал - крупинки больно кололи лицо, руки, плечи. А если ураган усилится? Привстав, Туран начал разматывать медную проволоку, которой прихватили брезент к прутьям. Он спешил, обдирал пальцы в кровь. Чтото подсказывало: времени почти не осталось. Ветер уже не выл - надсадно, злобно гудел. Клетка шаталась под его ударами, покачивалась телега. Четыре угла - четыре куска проволоки. Туран размотал два, зажмурился, на ощупь отыскал третий. Брезент кидало из стороны в сторону, он хлопал по крыше, ударяя по пальцам. Если высвободить последний угол, ветер сорвет брезент… Серая метель бушевала вокруг. Машины каравана стали темными пятнами во мгле. Пришлось просунуть левую руку между прутьями и удерживать брезент за край, а правой разматывать проволоку. Пыль забивала нос и рот, Туран тяжело дышал, сердце колотилось в груди. Он едва смог втащить брезент в клетку; упав на дно, завернулся. Подоткнул полы, втянул голову в плечи и ухватил хлеставший по лицу угол. Стоял полдень, но было темно, как ночью. Когда дыхание успокоилось, Туран отважился выглянуть изпод брезента. Манис зарылся в ил, наружу торчал лишь конец хвоста. Не заметив проводника, Туран перевернулся на бок, крепко сжимая края брезента, покосился вверх. Така сидел на крыше клетки, поджав ноги. Чтобы не пялиться на него снизу, Туран переполз к прутьям… и обомлел. Рассекая мглу, высоко над телегой летели широкие ромбы с длинными хвостами. Усеянные шипами отростки источали бледноголубое свечение. Овеваемые мутными потоками существа размером с «Панч» легко скользили в вышине, их было много, очень много - Туран не смог сосчитать. Они волнами пролетали над стоянкой, и никто, кроме пленника и проводника, не видел их. От восхищения Туран открыл рот и сразу закашлялся, наглотавшись пыли. Он приподнялся, любуясь грациозной силой этих созданий. Захотелось встать во весь рост и подпрыгнуть, пробив головой прутья, чтобы ветер подхватил тело, поднял к стае. Она была самоґй свободой, летящей над Донной пустыней. Пальцы Таки, вцепившиеся в прутья, побелели от напряжения. Ветер взвыл, порывом Турана прижало к решетке, а Таку едва не сбросило с крыши. Отпустив прутья, проводник выпрямился во весь рост, широко расставил ноги. Бушевал ветер, потоки серой крупы колыхались темными полотнищами. Така подставил им лицо, запрокинув голову, поднял руки. Снизу Туран видел, как шевелятся его губы - людоед чтото говорил, обращаясь к стае над головой. А потом, в одно мгновение, все кончилось. Последняя волна существ пронеслась вверху, исполосовав небо росчерками светлоголубого сияния, и умчалась вдаль, унося бурю с собой. Только что они плыли над стоянкой каравана - и вдруг оказались далеко, гдето у линии горизонта. И почти сразу стих ветер. Пыль еще кружила в воздухе, но косые лучи солнца уже продырявили мглистую завесу, золотыми столбами уперлись в окаменевший ил. - Что это было? - прошептал Туран, выплюнув ком грязи, и добавил громче: - Кто это был? В звенящей тишине собственный голос показался ему оглушительно громким. - Кто это? Кто они? Стоящий на крыше Така вдруг упал. Тряся головой, дополз до края клетки и полез вниз. Туран удивленно смотрел на него. Проводник сполз на передок повозки, перевалившись через борт, рухнул в ил. Некоторое время его не было видно. Быстро светлело, мглистая завеса расходилась, обнажая высокое голубое небо. Наконец проводник встал, держась за колесо, повернул к Турану серое от пыли лицо. - Скаты, - произнес он. - Скаты небесные. Они живут в буре, в ветре, не могут иначе. По всей пустыне кочуют. Така тоже кочует. Така старый, пора уйти ему. Не взяли. Хотел, просил… - Но ты не старый, - возразил Туран. - Много лет Таке. - Проводник провел рукой по черным как смоль волосам. - Очень старый, только похоже, что молодой. Душа Таки как камень теперь. Была как пух - легкая, летала над землей. Теперь твердая, тяжелая, не поднять. Старый. Хотел к ним, в небо… Не взяли. - Куда не взяли? Така не ответил. Сел, привалившись спиной к колесу, и долго еще смотрел вслед небесным скатам, давно исчезнувшим из виду. Глава 11 Как и велел людоед, караван выстроился колонной - повозка, где стояла клетка Турана, «Панч», мотофургоны и телеги с мутантами. По бокам и сзади двигались мотоциклетки с мотоциклами. В гладкой корке донного ила все чаще попадались каменистые проплешины и трещины, из которых шел пар. Впереди вырастали краснобурые скалы. У подножия их чтото белело в лучах солнца - и вскоре Туран разглядел огромные кости, возвышавшиеся над пейзажем. Крючок правил прямо к ним. Скелет оказался таким большим, что повозка проехала между ребрами и какоето время высоко над головой тянулись позвонки размером с колесо «Панча». Грудная клетка напоминала конструкцию из бетонных арок; если обить ее листами жести, получится неплохой ангар. Туран попытался представить, как выглядел зверь, которому принадлежали эти кости. Он же был размером с Дворец атамана Макоты, а то и больше! Неужели подобные чудовища обитали здесь когдато? Или зверь - мутант, порождение Погибели? Мутантов в клетках скелет почемуто привел в ярость - они рычали, кидались на прутья и пытались сломать их. Особенно негодовал пятнистый, своим рычанием он даже напугал маниса, а потом так бросился на клетку, что едва не перевернул ее. Успокоить будущих бойцов Арены удалось лишь внеочередной порцией зеленой каши. Скелет остался позади. На полпути между ним и красными скалами Туран заметил, что самоход с топливной цистерной отстал. Помогать врагам не хотелось, но, как и во время нападения кетчеров, у него не было выбора - и пленнику, и бандитам надо както выжить в пустыне. - Така! - окликнул он, приподнявшись. - Крючок, эй! - Че тебе? - пробурчал лопоухий, не оглядываясь. - Машина отстала, а вы все на горы вылупились. Назад гляньте. Первым обернулся людоед, потом бандит, и тут же ящер встал. Крючок не успел еще ничего сделать, а Така уже спрыгнул с повозки и побежал назад, размахивая руками. - Нельзя! Нельзя там! - кричал проводник. Шурша покрышками, затормозил «Панч». Грузовик чуть не сшиб людоеда, тот отскочил, едва не упав, побежал дальше. Туран удивился: мотофургон сломался - изпод капота валил черный дым, - плохо, конечно, но почему проводник так волнуется? Из кабины самохода выскочили здоровяк Бочка с молодым Дерюжкой и принялись отчаянно жестикулировать. Видать, обвиняли друг друга в случившемся. Бочка отвесил Дерюжке оплеуху, тот в ответ заверещал. Потом оба бросились к капоту, здоровяк поднял крышку, молодой нырнул в клубы дыма и сразу отпрянул. Чтото крикнув напарнику, он притащил канистру с водой, принялся заливать перегревшийся мотор. - Эй! Не надо! Нельзя стоять! - Така бежал к фургону, шлепая босыми ступнями по илу. - В кабину надо! Бандиты пытались справиться с поломкой и не слышали его. Озабоченность их была вполне понятна: вдруг движок загорится, тогда может вспыхнуть цистерна, и если эти двое не погибнут при взрыве, их пристрелит Макота. Туран давно заметил: Така требует, чтобы машины и телеги держались рядом с ним - именно с ним, а не с первой повозкой. Поэтому Макоте пришлось отказаться от разведки местности, а ведь раньше, до Моста, он каждый день отправлял вперед парутройку мотоциклеток. Но в Донной пустыне проводник делать это запретил. Машины начали останавливаться. Людоед на ходу оглянулся, махнул рукой Крючку, чтобы следовал за ним. - Ну да, щас я к тебе побегу, - пробормотал бандит и отвернулся. Но тут занервничал ящер. Взмахнув хвостом, он развернул повозку без команды лопоухого. Оторопевший бандит натянул вожжи - башку маниса задрало к небу, шею выгнуло назад, но он не останавливался. Вскоре Така сел на ил, скрестив руки на груди. Манис тянул повозку, Крючок ругался, пытаясь образумить непокорную рептилию, а Туран внимательно наблюдал за суетой у фургона. Неспроста ведь людоед всполошился. Вскоре выяснилось, что так и есть - пленник увидел, как темный бугорок размером с ведерко вдруг пополз к машине. Приблизился на пару шагов - и замер. Потом еще подполз. И еще. Крючок усмирял ящера, остальное его мало интересовало. Бандиты поливали двигатель водой. Дверца «Панча» отворилась, на подножке появился Макота: - Слышь, Крючок, все жуешь свою дрянь? С тупой скотиной справиться не можешь? Это отвлекло Турана, и он прозевал момент, когда бугорок рывком подобрался еще ближе. Увидев, что тот уже у самого колеса, пленник вскочил и крикнул, показывая рукой: - Что это?! Крючок, занятый манисом, не обратил на вопрос внимания, зато Макота с Такой посмотрели на Турана. - Краб, - громко сказал проводник. - Краб, да. Така не помнит, но старцы говорили: крабы в воде жили. Давно. В очень соленой, пить нельзя. Сейчас нет воды, давно нет, крабы в норах, в иле теперь. Не в воде… Крючок все сражался с ящером, который, шипя и мотая хвостом, тащил повозку к проводнику. Бугорок подполз еще ближе к занятым ремонтом бандитам. Людоед поднялся и закричал, сложив ладони рупором: - Краб!!! Ноги откусит!!! В этот миг нечто сплющенное, выскочив из облака пыли, помчалось на тонких ножках к бамперу. Щелкая клешнями, краб добежал до машины, и тогда наконец Дерюжка с Бочкой заметили его. Они запрыгнули на дымящийся мотор, задрали ноги. Краб нырнул под бампер и со звоном вцепился в него клешнями. Макота достал пистолет и начал стрелять. Расстояние было большим, пули били в землю, но одна раскрошила клешню. Тварь мгновенно скрылась под днищем, и спустя несколько мгновений все увидели ползущий в сторону от фургона бугорок. Он вскоре разгладился - наверное, краб забрался в свою нору в иле. Туран сидел, упершись лбом в прутья, и наблюдал. Макота спрыгнул в ил; подойдя к Таке, сказал чтото. Тот кивнул, и они зашагали к сломавшемуся самоходу. Бандиты слезли с двигателя, Дерюжка втянул голову в плечи, опасливо глядя на хозяина. Туран видел, как шевелятся губы проводника - он чтото втолковывал им. Макота взялся за пистолет, Бочка попятился, Дерюжка отпрыгнул за кабину. Но атаман стрелять не стал - погрозив оружием, спросил чтото. Судя по тому, как энергично закивали в ответ оба бандита, он поинтересовался, сумеют ли они быстро починить фургон, и получил горячие заверения, что сумеют. Развернувшись на каблуках, атаман широко зашагал обратно, проводник пошел за ним. Дерюжка принялся копаться в моторе, Бочка полез в кабину. Вскоре самоход заурчал и плюнул клубом дыма из выхлопной трубы. Манис, увидев, что смуглый человек с кучерявыми волосами возвращается к нему, тут же успокоился. - Тупой! - бросил атаман Крючку, проходя мимо. - С ящерицей совладать не можешь, доходяга! Лопоухий молча потянулся к кошелю на поясе за новой порцией жвачки. Макота скрылся в «Панче», Така уселся рядом с Крючком. - Че его за тобой понесло? - спросил тот. - Ты как медом намазанный… - Звери любят Таку, - с улыбкой ответствовал проводник. - За что тебя любить? Ты вонючий, грязный дикарь. Людоед. - Правильно, - не обиделся Така. - Людей ем, зверей не ем. Только с голодухи, редко. Потому любят. А тебя никто не любит, Крючочек. Така хоть ящеру нужен, ты никому не нужен совсем. - Так и мне никто не нужен, - проворчал лопоухий в ответ. Повозка вновь поехала первой, за ней потянулись остальные машины. Туран сидел в центре клетки, хмуро размышляя. В пустыне, кроме крабов и рыбигл, обитают катраны, а что еще может попасться на пути, судя по гигантскому скелету, через который они только что проехали, одному некрозу ведомо. В пустыне он погибнет один - нет смысла опять пытаться бежать, даже если появится возможность. Остается ехать к Кораблю вместе с бандитами. * * * Вскоре перед ними выросла каменная гряда, протянувшаяся с запада на восток; она отбрасывала густую тень на подъехавший караван. Казалось, что за гигантской краснобурой стеной скрывается совсем другой мир. - Пустыня здесь кончается? - спросил Туран, разглядывая склоны сухого каньона, на который Крючку показал Така. - Там пустыня, - ответил проводник, не оборачиваясь. - Я - пустыня, он, - людоед ткнул пальцем в маниса, - пустыня. Все. Мы вместе, да. Пленник пожал плечами, отполз на середину клетки и стал делать упражнения. В клетке не выпрямиться, мышцы затекли, приходилось както разгонять кровь в жилах. Он стал подтягиваться на пруте, поджав ноги, потом - приседать, резко выдыхая жаркий воздух. Крючок оглянулся на караван - атаман из «Панча» не показывался, других приказов не отдавал - и медленно повел телегу вперед. С нависшего над дорогой каменного уступа посыпалась галька, люди вскинули головы. Вверх, цепляясь за впадины в буром камне, шмыгнуло склизкое тело. - Кальмарка, - сказал Така. - Сырую нельзя. А зажарить - будет вкусно. Така знает, жарил. Повозка, за ней мотоциклетки с мотоциклами, «Панч», фургоны и телеги с мутантами втянулись в каньон. Лучи солнца не проникали сюда, стало сумрачно и прохладно. Присыпанное иловой пылью ущелье извивалось, неровные стены поросли колючим кустарником. Позади в мотоциклетной коляске восседал Морз с обрезом наперевес, Дерюжка высунул голову из окошка фургона, Бочка с ружьем встал на подножке по другую сторону кабины. На телеге с пятнистым мутантом маячил длинный тощий Кромвель, доставший свой серебристый пистолет, рядом сидел Малик. Изнывавшие от жары бандиты оживились, когда караван въехал в прохладное ущелье. Даже Макота выставил голову в люк на крыше «Панча» и с настороженным любопытством разглядывал склоны. - Долго нам тут ехать? - спросил Туран. - Солнце не зайдет, как будем в Огненной долине, - ответил людоед. Крючок, сунув в рот жевательную пластинку, равнодушно бросил: - Че за долина? - Огонь и пар. - Така сел вполоборота к нему; запустив пальцы под жилетку, почесал впалую грудь. - Земля дрожит, но не опасно. Така любит в ключах купаться. - Дрожит? - повторил Крючок, к чемуто прислушиваясь. Туран нахмурился, людоед привстал. Звук доносился оттуда, где ущелье расширялось. Манис нервно дернул башкой, бандит натянул поводья, и повозка остановилась. На дорогу впереди посыпался щебень. Урчание мотоциклеток и мерное гудение «Панча» постепенно заглушал тяжелый, прерывистый рык. - А трясет повозку, - заметил Крючок. Така спрыгнул на дорогу; обежав ящера, припал ухом к илу. Манис зашипел и начал пятиться, бандит ударил его шестом по башке. Выпрямился во весь рост, заслонив Турану обзор, вытащил изза ремня обрез. Сзади донесся крик Макоты: - Чего встали?! Наверное, атаман ничего не слышал, сидя в «Панче» с включенным мотором. Ни Крючок, ни Така не ответили. Людоед присел на корточки, взялся за ожерелье на шее и стал перебирать костяшки. Нахмурился, вслушиваясь, и вдруг резко вскочил. Подкатилась мотоциклетка Морза, за ней, едва не подперев ее бампером, встал «Панч». Хлопнула дверца, и выскочивший из фургона атаман заорал: - Че опять такое?! Какого некроза торчите посреди этих каменюк, чтоб вас… - Он запнулся, услыхав непонятный звук и ощутив тряску. Со склона покатились камни, несколько булыг покрупнее ударили в кузов «Панча». Макота взглянул вверх и нырнул обратно в кабину. Казалось, на повозку надвигается нечто огромное, страшное - за поворотом лязгало, гремело и рычало так, что Туран невольно начал отползать к задней стенке клети. Натолкнувшись на прутья, ухватился за них и крикнул: - Крючок! Эй, выпустите меня! Бандит, прижав обрез к груди, застыл на передке телеги. Он даже жевать перестал. Мелко перебирая кривыми ногами, манис засеменил вбок. Крючок кинул обрез, натянул поводья, пытаясь удержать рептилию на месте. Изза каменного выступа на повороте ущелья показался ствол, а следом, дребезжа гусеницами, выползла тяжелая махина. Корпус из клепаных железных листов, впереди к скошенной бронеплите приварены два крюка, на них намотан трос, дальше лежат запасные звенья траков, еще дальше высится угловатая надстройка с двумя смотровыми щелями и широким стволом между ними. Машина отдаленно напоминала трактор, который Туран видел на ферме Ефраима, только была куда массивнее, вся зашита в броню, да к тому же с пушкой. - Танкер! - Крючок выпустил поводья. Манис с шипением припал к земле и забил хвостом, как собака. Бандит, обернувшись, повторил: - Танкер! Омеговский! - Вытерев пот со лба, он подобрал обрез. Туран только сейчас заметил, что на передних щитках, приваренных к гусеничным полкам машины, намалеваны желтые подковы. Заґмок Омега. Про него ничего не знали ни отец, ни Назар, но Шаар Скиталец иногда упоминал в новостях сильный клан, который обучает наемников на своей базе гдето на востоке. Правая гусеница машины застопорилась, рыкнул двигатель. Выплюнув струи черного дыма из дефлекторов в корме, танкер довернул на колею и, клюнув носом, замер. Сзади заорал Морз, заголосил в ответ Дерюжка, потом сухо, резко выкрикнул чтото повелительное Кромвель, и бандиты заткнулись. Ствол опустился, нацелился на повозку, казавшуюся очень маленькой в сравнении с механическим монстром. Крючок неуверенно прицелился в орудийную башню. Така, присевший рядом с манисом, зажал уши и раскрыл рот. Туран прижался спиной к прутьям и уставился на машину, которую бандит назвал танкером. Он желал лишь одного: чтобы взрывом снаряда зацепило и «Панч», тогда будет шанс, что он вскоре встретится с Макотой на небесах. Двигатель танкера смолк. В орудийной башне откинулся люк, на броню выпрыгнул невысокий подвижный человек, затянутый в черную кожу, в темном облегающем шлеме и круглых очках. В деревянной кобуре на боку болтался маузер, с другой стороны висел кинжал с черной рукоятью. Человек поднял очки на лоб, присев возле люка, окинул взглядом машины и людей перед собой. - Кто командир? - негромко спросил омеговец. Он расстегнул ремешок на подбородке, стянул перчатки из мягкой кожи и сунул за ремень. Хлопнула дверца «Панча». Надев соломенную шляпу и сунув в зубы верную трубку, Макота не спеша обошел повозку и встал перед махиной. Туран понял, что атаман сейчас больше всего на свете хочет завладеть омеговским танкером. Макота смотрел на машину с напряженным вниманием - прикидывал шансы. Потом его лицо разгладилось, он запустил пальцы под ремень, принял расслабленную позу и громко сказал: - Мои люди стрелять не будут. - Ты старший? - спросил человек в шлеме. - А то. Меня Макотой звать. А ты хто, наемник? - Альф Сыман. Сержантшеф, Замок Омега. - Вижу, что амега. С Корабля едете? Казалось, Альф Сыман сомневается, отвечать или нет. А еще Туран видел, что омеговец то и дело косится вниз, словно готов в любой миг выкрикнуть в люк команду. И что тогда? Сидящий за пушкой человек выстрелит - и конец Макоте, ведь он бесстрашно встал прямо перед стволом. - А мы с Моста, - продолжал атаман как ни в чем не бывало. - Давно в пути. Че нового на Корабле? Наемник вроде бы принял решение - уселся на краю люка, свесив ноги. - На Корабле все спокойно, - сказал он. - Прокторы следят за порядком, как всегда. - Арсеналто как, на месте? - Арсенал работает. Говоришь, вы с Моста? Не видели в небе ничего странного? - Че? - не понял Макота. - Ты об чем, служивый? - Видели в небе чтото необычное? - терпеливо повторил наемник. - Ну, эта… облака там, - протянул атаман. Он сделал шаг вперед и поставил ногу на лежащий в иле камень. Сунул в карман так и не раскуренную трубку. - Птички всякие. Еще ил летает, когда ветер. Да ты о чем ваще? - О летающей машине. Вроде тех, что у небоходов, но иначе выглядит. Видели такую? - Не, - покачал головой Макота. - Не было никаких машин. А вот буря недавно приключилась… Атаман чтото еще говорил, Туран не слушал: он вдруг заметил, что сбоку, от склона каньона, к танкеру ползет Кромвель. И понял: после того как на кузов «Панча» упало несколько каменюк, Макота, вернувшись в грузовик, не просто отсиживался там, дожидаясь развития событий, - он через заднюю дверцу подозвал Кромвеля, и когда из люка показался Альф Сыман, дал охотнику указания, как действовать. Теперь Кромвель, незаметно обойдя танкер, попластунски подбирался к нему, вооруженный пистолетом, ножом и сетью вроде тех, какими ловят сайгаков с машин. Дернулась голова Крючка - он тоже заметил. Така переступил с ноги на ногу и положил руку на башку маниса. Макота с омеговцем продолжали обмениваться слухами. Охотник полз бесшумно, в одной руке он держал револьвер, нож - в зубах, свернутая сеть была приторочена к плечу. На что он рассчитывает? - удивился Туран, искоса следя за ним. Ведь наверняка сидящие внутри начеку, и как только раздастся выстрел из револьвера, прозвучит и второй, из пушки. Ясно, что Макота намеренно встал прямо перед стволом, только изза этого Альф Сыман немного расслабился и позволил втянуть себя в разговор. Ну и что теперь? Атаман рассказывал про жадность торговцев арбузами, когда Кромвель добрался до гусеницы. Скорее всего, в боку орудийной башни тоже были смотровые щели, но внимание сидящих внутри сосредоточилось на машинах и людях впереди, они не заметили того, кто прополз за растущими у склона кустами. Кромвель начал выпрямляться. Его и омеговского наемника разделяло не больше пяти шагов, но Сыман был вверху, а охотник - внизу. Что он собирается делать? Неужели хочет набросить сеть, как на сайгака, когда сендер на полной скорости нагоняет несущегося по степи зверя? Кромвель отстегнул ремешок на плече, медленно расправил сеть, замахнулся… Из танкера донеслось приглушенное шипение, треск. Альф Сыман сменил позу, заглянул в люк. - Шеф! - прозвучало из кабины. - Командир взвода на связи. В этот миг Кромвель бросил сеть - она с шелестом расправилась в воздухе и упала на омеговца. Альф Сыман нагнулся, протягивая вниз одну руку и придерживаясь другой за край люка. Когда сеть накрыла его, он дернулся - и свалился в кабину. Кромвель вспрыгнул на гусеницу. Макота, схватив узкий длинный камень, на который опирался ногой, обеими руками занес его над головой и бросился к танкеру. - В сторону, Крючок! - взревел он. - Отворачивай!!! Атаман с разбегу вонзил камень в ствол и присел. Крючок дернул поводья, вцепившийся в шею маниса Така потянул рептилию в сторону. Кромвель был уже на орудийной башне. Он встал над люком, широко расставив полусогнутые ноги, направил револьвер вниз и дважды выстрелил. Раздался лязг, короткий вскрик… А потом из люка вылетел кинжал с черной рукоятью. Он ударил Кромвеля в плечо, отбросил назад. Шипящий манис поволок телегу от танкера, машины позади разворачивались. Из дефлекторов плеснулись струи дыма, танкер взревел и поехал. Макота, поджав ноги, повис на стволе. Раненый Кромвель спрыгнул с гусеницы, отбежал, держась за плечо. Танкер двигался прямо на «Панч». Орудийная башня начала поворачиваться, атаман на стволе закачался. Телега с клетью въехала в кусты под склоном и встала. С этого места Туран видел механика Захара за лобовым стеклом грузовика - отчаянно гримасничая, тот навалился на руль. Тяжелый «Панч» медленно набирал ход, уходя изпод гусениц омеговского танкера, а тот ехал все быстрее, кашляя дымом. Макота подтянулся, забросил ногу на ствол и перебрался с него на скошенную бронеплиту. Выхватил пистолет и стал стрелять в смотровую щель. Ствол омеговской пушки заскрежетал по борту «Панча». Танкер и грузовик разъезжались - первый двигался вдоль каньона, второй приближался к его склону. Если бы не Макота, омеговцы жахнули бы из пушки, но изза камня снаряд мог взорваться в стволе. Танкер напирал, проминая борозду в кузове грузовика. Наконец «Панч» свернул с колеи и встал, а танкер поехал между поспешно расползающимися в стороны мотоциклетками, мотоциклами и фургонами, тяжело виляя, пытаясь раздавить их. Следом бежал, спотыкаясь, Кромвель. Дверца одного фургона распахнулась, наружу вывалился Бочка, размахивая тяжелой железной трубой, с ревом ломанулся за омеговцами. Он догнал Кромвеля, они забрались на танкер, Бочка принялся колотить трубой по орудийной башне. Потом махина исчезла за поворотом каньона. Еще некоторое время доносились рев мотора, выстрелы и лязг трубы, они делались все тише. Выґсыпавшие из машин бандиты переглядывались. Крючок сидел на краю телеги, свесив ноги, и жевал. Така обнимал маниса за шею. - А что, если они развернутся и назад поедут, чтоб отомстить нам? - опасливо спросил Дерюжка. Говорливый Малик, бывший омеговец, возразил: - Не поедут, если Кромвель их сержанта убил или ранил сильно. Без приказа - не поедут. Но вот если они… Дерюжка крикнул, тыча пальцем: - Назад идут! Изза поворота показался Макота, по сторонам шли Кромвель и Бочка с погнутой трубой в руках. Охотник прихрамывал, держался за плечо. Макота шагал, ни на кого не глядя, будто о чемто размышлял. - Ну что? - спросил Дерюжка у Бочки, когда тот полез в фургон. - Упустили, - махнул рукой тот. Не получив никаких приказов от главаря, бандиты сами стали рассаживаться по машинам. Дойдя до «Панча», Макота встрепенулся, посмотрел по сторонам. Залез на подножку, оглядел своих людей и бросил: - Щас они очухаются, камень из ствола вытащат, вернутся и станут по нам из пушки своей… Быстро валим отсюда! Он скрылся в кабине. * * * Когда склоны каньона расступились, машины окутал пар. Оглянувшись, Туран едва разглядел мотоциклетки Морза и косоглазого Лехи. Морз включил фару - молочный луч протянулся сквозь клубы; за ним свет врубили остальные водители. Оживившийся Така забормотал: - Скоро ключ. Хорошо, хорошо… Налетевший ветер сбил пелену, и взгляду открылась желтая с прозеленью долина, усеянная каменными глыбами. К небу тянулись столбы пара. - Туда, - показал людоед направление. Крючок ткнул маниса шестом в бок. Когда повозка подкатилась к глыбе размером с омеговский танкер, проводник велел объехать ее и остановиться. За глыбой открылось небольшое озеро, на поверхности его то и дело лопались грязные пузыри. Запахло тухлыми яйцами. Така прыгнул с телеги и с разбега бросился в озеро. - Во даешь, людоед! - крикнул вслед Морз. - Оно ж воняет, как помойка! Не слушая его, проводник поплыл, широко загребая руками, потом нырнул и долго не показывался. Наконец украшенная шапкой черных волос голова возникла у берега. Выбравшись обратно на камни, Така зажал ухо пальцем и запрыгал на одной ноге, склонив голову к плечу. Крючок почесал нос, хмыкнув, стянул через голову рубаху, расстегнул пояс с кошелем и ножнами и собрался уже слезть с повозки, когда людоед крикнул: - Стой! Тут нельзя, купаться нельзя! Туран оглянулся. Морз, забравшись на сиденье мотоциклетки, с любопытством наблюдал за проводником, рядом стояли Леха и Малик. Макота вылез через люк на крышу «Панча», сел и раскурил трубку. Подойдя к повозке, Така запустил мокрые пальцы в кошель Крючка, достал жевательную пластинку и бросил на камень неподалеку. Пластинка исчезла, провалившись в круглую влажную дыру - Туран успел заметить осклизлые бугорки по краям, прежде чем та захлопнулась, - а потом камень затянула маслянистая пленка, и он стал таким же, как прежде. Вытянувший шею Леха охнул. Крючок хрипло спросил: - Кто ее сожрал? Така улыбнулся, задрал ногу и медленно поставил на валун. У Турана перехватило дух. Гладкая поверхность ожила под стопой - белесые ниточки, выросшие из камня, обхватили ее, потом лодыжку, голень… Подрагивая, они ощупали ногу Таки и, будто потеряв к ней интерес, втянулись в камень. Кочевник покивал, не переставая улыбаться, забрался на повозку. Высунувшиеся из машин бандиты глядели на него. - Медузы, - громко пояснил проводник. - По всей пустыне. Много. Целые поля. Растут. Ползают с места на место. Таке можно ходить, где медузы, чужакам - нельзя. Усевшись поудобнее, он велел ехать дальше. Пока караван выбирался на ровное плато, где, по словам людоеда, следовало поставить лагерь, Туран узнал от Таки, что медуза легко может оттяпать ногу по щиколотку, а то и выше. У них сильные мышцы и слизь, способная очень быстро растворить плоть - получившейся жижей твари и питаются. - А почему у тебя нога целая? - спросил Туран. Така, безмятежно улыбаясь, повторил то, что уже говорил ранее: - Така с медузой родня. Така - пустыня, она - пустыня. Мы вместе. Свой своих не обижает. А если попробует обидеть… - Он медленно достал изпод жилетки чехол, раскрыл и вытащил нож - обмотанная сыромятной кожей рукоять с дырочкой для шнурка и матовочерный клинок. Турану показалось, что он сделан не из металла, а из шершавого камня. Разглядывая необычное оружие, парень протянул руку между прутьями, коснулся боковины узкого лезвия. И отпрянул. На пальце выступила кровь. - Плавник катрана, - со значением пояснил Така. - Очень острый. Все режет, даже железо, если ржавое. Только Таку не режет. Така свой. - Спрятав нож, он толкнул Крючка в плечо, чтобы остановил повозку, и крикнул: - Тут стоим! Лагерь разбили возле поля медуз - проводник настоял. Сказал, что прямо по пути чует стаю катранов. А те, если медузы рядом, не сунутся. Макота выслушал доводы Таки, сплюнул в ил, погладил усы и кивнул: - Лады, отдыхаем. Машины поставили в круг, атаман приказал выгрузить из фургона десяток арбузов. Мутанты в клетках уже заметно нервничали. Крючок ушел готовить им кашицу, а Туран, оставшись в обществе Таки, улегся на пол клетки, заложил руки за голову, и спросил: - Почему катраны к медузам не полезут? Проводник развел руками: - Катраны не любят медуз. Медузы - катранов. - Но ты говорил, что и те, и те - пустыня, - напомнил Туран, глядя в темнеющее небо. - Так почему же они друг друга не любят? - Пустыня сама себя пожирает, - наставительно произнес Така. - Иногда любит себя, иногда себя жрет… Чужак не поймет. Туран обдумал его слова. - А помоему, ты все врешь. Болтаешь только, чтобы им, - он кивнул в сторону машин, - голову заморочить. Просто ты знаешь всякие местные приметы, а они нет. Людоед невозмутимо слушал, и по смуглому лицу его невозможно было понять, прав Туран или нет. Не добившись ответа, пленник спросил: - Така, ты был на Корабле? Какой он? Поигрывая ножом из плавника катрана, проводник ответил: - Большой. Спи, не мешай Таке думать. На крышах машин дежурили часовые, остальные бойцы Макоты расположились в центре лагеря, где на камнях поставили миски с едой. Атаман к ним не присоединился - Дерюжка с Лехой втащили на кузов «Панча» кресло, косоглазый принес еще поднос с нарезанным арбузом, атаман уселся, положив рядом длинноствольное ружье, и принялся есть. Макота пребывал в редком для него миролюбивом настроении, благодушно поглядывал на своих людей, плевался арбузными косточками и пыхтел трубкой. Подошедший Морз кинул Турану между прутьями кусок арбуза и убрел обратно. Туран уже почти заснул, когда услышал возглас Дерюжки. Приподнялся на локтях, сонно щурясь, - все бандиты, кроме Крючка и Кромвеля, стояли, задрав головы, даже Макота поднялся из кресла. Дерюжка взволнованно тыкал рукой вверх и чтото втолковывал Бочке. Туран лег на краю клетки, чтобы закрывающий ее брезент не мешал, прижался щекой к прутьям и взглянул на серое вечернее небо. В вышине, за редкими облаками, похожими на острова пены, плыл огромный тусклый диск. - Что это? - тихо спросил Туран у проводника. - Оно светится… Впервые он видел такое: по нижней части платформы ползли размытые синезеленые огни, закручивались спиралью. Цвет их был неприятного, какогото болезненного оттенка. Огни переливались, медленно вращаясь на поверхности диска. Благодаря им стало видно, что по краям и снизу платформа усеяна покатыми выступами и наростами, словно бородавками. Туран повернулся к Таке и повторил: - Что это? Проводник сидел в прежней позе на краю телеги, только голову поднял. - Бог, - сказал он. - Кто? - Бог. Боги летают в небе, смотрят на нас… - Да нет же, это чтото… какието устройства. Машины, механизмы, вроде дирижаблей летунов. Ты знаешь, кто такие небоходы? Платформы - тоже машины, только большие. Но что это за огни? Ты видел такие раньше? Мы на ферме никогда… - Глаза Бога, - сказал людоед. Туран покачал головой. Платформа беззвучно плыла в небе, чуждая и далекая. Откуда они прилетают? Куда летят? Где их причал или улей, как у небоходов? Ведь не могут же они вечно парить в небе… Туран знал про Вертикальный город, отделенный от Пустоши растущей полосой некроза, про Урал - очень высокие горы, в сравнении с которыми краснобурая гряда, та, что они миновали днем, - лишь холмик. Может, платформы причаливают гдето там? Никто - ни отец, ни Назар, ни Шаар Скиталец, ни самый бывалый пилигрим или охотник из тех, кто когдалибо заглядывал на их ферму, не мог рассказать про платформы ровным счетом ничего. Людям оставалось лишь гадать, обмениваться слухами и строить предположения. Стемнело, платформа уплыла к горизонту, призрачные изумрудносиние огни растаяли во мраке. Бандиты угомонились, только Дерюжка еще долго болтал про платформу, изумляясь ее величине и высказывая всякие дикие догадки, пока не получил по морде от Бочки, которого ненароком разбудил, и не замолчал обиженно. Макота, выкрикивая приказы с крыши «Панча», лично распределил время дежурства на постах, после чего залез в люк и захлопнул крышку. Вернувшийся Крючок заснул на передке повозки, Така улегся рядом с нажравшимся арбузных корок манисом и вскоре тихо, с присвистом, захрапел. Вокруг в черное небо поднимались столбы пара, монотонное шипение и бульканье наполняли долину. Убаюканный ими, Туран быстро заснул. * * * Борис ДжайКан, еще молодой, почти без морщин на обветренном лице, обнимал высокую красивую женщину в домотканом платье, а Туран смотрел на них снизу, потому что был невысокого роста, и за руку его цеплялся едва научившийся ходить Мика, лопотал чтото непонятное и улыбался. Мать тоже улыбалась, даже у отца, всегда серьезного, весело поблескивали глаза. Впереди раскинулось фермерское поле, кукуруза уже взошла - шелестели листья, колыхались сочные, тугие стебли, все было очень ярким - и желтые початки, и зелень, и густосинее небо над головой. Туран не оборачивался, но знал: за спиной родной дом, по двору идет Назар, следом семенит, ворча чтото по своему обыкновению, старая Брута, а в стороне батраки выводят из сарая бесхвостую лошадь. Мать говорит: «Доброе утро, дети». «Дабуто…» - лепечет Мика, показывая редкие молочные зубы. Туран тоже хочет ответить, но тут мать и отец поднимают головы, безмятежность на их лицах сменяется удивлением и страхом. На землю падают красные отсветы, темнеет небо; Туран оборачивается - ферма горит. Пылает сарай, крыша дома провалилась, стоящий на коленях посреди двора Назар медленно валится лицом вперед, и между лопаток его торчит нож с деревянной рукоятью. И хотя механик далеко, Туран видит: на рукояти выжжена буква «М». Позади Назара скачет объятая пламенем лошадь, бешено ржет, молотит копытами землю, за ней волочится привязанная за ногу Брута. Старуха мертва, руки откинуты назад, голова подскакивает на кочках. Из барака, из дома выбегают батраки - и падают один за другим. Выстрелов не слышно, но Туран знает, что враги гдето здесь, краем глаза он видит их темные силуэты, частоколом обступившие ферму, протянувшиеся к небесам, чудовищные, огромные. Смерчи из пепла кружат по разоренному двору, сухо шелестят, в звук этот вплетаются голоса обитателей фермы, отца и матери, Мики и Назара, батраков, охотников, их жен и детей. Они говорят тихо, тревожно, будто просят Турана о чемто - черные тени в мертвой полутьме. От их неразборчивого шепота бросает в пот и дрожь пробегает по телу. Он оборачивается - и видит, что отец с матерью лежат на земле. Они обгорели, теперь это черные мумии с провалами глаз на обугленных лицах. А Мика? Ведь Туран все еще держит брата за руку, он и сейчас ощущает его пальцы в своих! Туран поворачивает голову - Мика стоит, ощерившись, выкатив залитые кровью глаза, приоткрывает рот с осколками выбитых зубов и говорит детским голоском, коверкая слова: «Ты меня отпустил. Убил меня. Это ты меня убил…» Туран Джай рывком сел в клетке, вскрикнув, сжал кулаки и с размаху ударил по днищу. Боль пронзила запястья. Он упал на бок, прижав руки к груди, замер. Ночь близилась к концу, в небе гасли звезды. Вдруг на востоке их закрыло чтото продолговатое. Туран решил, что это снова платформа, - но нет, оно летело слишком низко и было меньших размеров. Пленник снова сел, кулаками вытер глаза. Незнакомый аппарат медленно плыл над холмами, удаляясь от лагеря. Заметив, что Така сидит, поджав ноги, рядом со спящим манисом и монотонно раскачивается взадвперед, перебирая косточки и когти на ожерелье, Туран шепотом позвал: - Така! Что это летит? Это не платформа! Проводник, не оборачиваясь, равнодушно сказал: - Ставр давно тут. Пузыри надувал. Пар горячий, Ставр говорил, вверх тянет. Летает. Туран хотел узнать, кто такой Ставр, но тут раздался возглас стоящего на часах Лехи. Вскинув пороховой самострел, парень с испугу шарахнул в небо. Поднялся шум. Бандиты полезли изпод машин, из «Панча» выскочил полуголый Макота с ружьем в руках и своей неизменной шляпой на голове. Пока разбирались, кто стрелял, в кого и зачем, летательный аппарат исчез из виду в рассветных сумерках. Макота сгоряча чуть не грохнул Леху, но затем поразмыслил - и похвалил за наблюдательность, поставил даже остальным в пример, сказал: «Вот, значит, хлопцы, как надо караул нести». Быстро светало. Пар поднимался призрачными колоннами, тихо булькало в заводи, возле которой стоял лагерь. Крючок с Маликом принесли лохань с арбузными корками, поставили перед манисом и по очереди пихнули его сапогами в бок. Ящер зашипел, вскочил и принялся жрать, брызгая арбузной мякотью. Тем временем бандиты собирались в путь. Дерюжка, Бочка и Захар спешно ремонтировали колеса мотофургона, Леха с Морзом осматривали мотоциклетки, им помогали угрюмомолчаливый Стопор и вечно всклокоченный молодой Ханга. Кромвель у повозки расправил сеть для ловли сайгаков, встряхнул и начал складывать особым образом. Небо из серого стало светлоголубым, показавшееся над горизонтом солнце окрасило столбы пара в нежнозолотистые тона. Крючок забрался на телегу, поплевав на ладони, взялся за вожжи и поднял шест. Така присел у воды, зачерпнув, плеснул в лицо. У берега булькнуло, и рядом с проводником из жижи выбралось склизкое зеленоватое тело. На плоской морде блестели мутные бессмысленные глазки. - Кальмарка, - одновременно произнесли Туран и Крючок. Така отскочил, как ошпаренный, выхватил плавник катрана изза пазухи. В воздухе прошелестела брошенная Кромвелем сеть, накрыла выползшую на берег тварь. Длинное, как у змеи, тело свернулось кольцами, все больше запутываясь в сетке. Проводник опустил нож. Подошедший к заводи охотник достал револьвер и дважды выстрелил в извивающуюся тварь. - Че там? - крикнул Макота с крыши «Панча». Така ответил: - Мурена. Хищник. На охоту вышла, могла всех погрызть ночью. - Так че ж ты, знаток пустыни, не предупредил?! - Гнездо под водой. Така давно не встречал мурен. Редкие твари, оченьочень. Кромвель смерил проводника презрительным взглядом, вытряхнул мертвую мурену из сети и ушел. - А жрать ее можно? - поинтересовался подошедший Морз. - Мясо нежное. Освежевать и засолить могу, - предложил Така. - Так давай! - Морз похлопал себя по животу. - Еще прозеваешь чего - я тебе мозги вышибу, как вон Кромвель мурене! - крикнул Макота. Така не ответил, подхватил за хвост рыбину с короткими лапками на боках, хищницу, которую Крючок и Туран приняли за безобидную кальмарку, взмахом ножа распорол ей брюхо. Споро выпотрошив рыбу, прополоскал внутренности в озере и пошел к повозке. Загудел двигатель «Панча», завелись мотоциклетки. Атаман снова выбрался на крышу, огляделся изпод руки, посмотрел в небо и крикнул: - Выступаем! Глава 12 Скалы и Огненная долина остались позади, вокруг снова лежал затвердевший ил. Люди изнывали от жары. Утром Така показал на темное облако, которое плыло с востока, и пояснил, что это та самая буря, застигшая их еще в первый день пути - она описала круг и теперь возвращалась. По словам проводника, иловые облака могут путешествовать по пустыне долго, много дней, и самое плохое происходит, когда они сталкиваются. В том месте начинают беспрерывно бить молнии, ураган может запросто унести человека, и в конце концов две бури закручиваются громадным смерчем. Такие воронки способны поднять в воздух тяжелую машину и зашвырнуть аж за границу пустыни. Крючок, в последнее время внимательно слушавший проводника, предложил разбить лагерь на светлой прогалине, видневшейся между холмами впереди, и направил повозку туда. Така спорить не стал. Он забрался на клетку Турана, а потом слез и объявил, что бури бояться не стоит, она пройдет стороной, потому как ветер поменялся. И, погрустнев, добавил, что кочующие с облаком скаты снова не заберут Таку, а жаль. Немного позже Туран спросил, что это значит - «не заберут»? И проводник рассказал о том, во что верят кочевники. Встречи с предками и почившими друзьями достоин лишь человек, которого унесут небесные скаты. Избранный увидит тех, кто давно покинул этот мир ради мира иного - много лучшего, чем Пустошь и Донная пустыня, мира, где вдосталь воды, где ил порос буйной зеленой травой и мяса хватает всем. Но что значит «заберут»? - повторил Туран, и Така пояснил: значит - съедят. Скаты - хищники, которые целыми сезонами неподвижно лежат на иле. Когда поднимается сильный ветер, они отталкиваются плавниками, тела их подхватывает буря и несет над пустыней. А если хищник замечает добычу, он изгибается - и ветер швыряет его вниз. Схватив жертву, скат нагоняет стаю. Така хотел стать добычей, но небесные скаты не позарились на старика. - Ты не старик, - хмыкнул Крючок. - Совсем не похож. Я и то тебя старше. Людоед хлопнул ладонью по впалой груди: - Така стар здесь. Внутри. Крючок закинул в рот пластинку болотной травы и ничего не ответил. Караван приближался к светлой прогалине между холмами. Показав левее, на гладкую равнину, проводник спросил: - Видишь? - Ну? - сказал Крючок. - Равнину вижу. Туран, слушавший разговор, добавил: - Там ничего нет. Людоед покачал головой и принялся рассказывать, как определить, что впереди поле медуз, где ни человек, ни зверь не пройдут. Его внимательно слушали, Крючок даже жевать перестал. Из рассказа получалось, что место, занятое медузами, можно отличить по едва заметной маслянистой пленке, затянувшей поверхность ила. Ночью или в пасмурный день ее почти не видно, но на солнце она радужно поблескивает, если же темно - надо разжечь факел или включить фару и направить луч на ил. Вскоре проводник велел остановить повозку, хотя до светлой прогалины они еще не доехали. Он спрыгнул на ил, пройдя вперед, наклонился, воткнул палец в поверхность, вынул и лизнул. - Такыр. - Чего? - не понял Крючок. - Такыр, - повторил людоед. - Оазис рядом. Люди пустыни там. - Он еще раз ткнул пальцем в ил, потер его о ладонь и вернулся к повозке. - Такыр - это почва? - догадался Туран. - Впереди кочевники? Или просто гдето рядом? - Рядом. Такыр сырой. В оазисе жизнь, вода. - Вода! - оживился слушавший их разговор Морз. - Где он, за холмами теми гдето? Так давайте туда! Така покосился на него и покачал головой: - Оазис не тебе. Ты чужак. Все вы чужаки. Там народ мой. Люди пустыни живут. Така живет. Туран переспросил: - Такыр сырой - значит, оазис рядом? Проводник кивнул. - А раз так, то и кочевники рядом? Напасть могут? Така, ничего не ответив, забрался на повозку. Ударив маниса шестом, Крючок снял с плеча обрез и положил на колени. * * * Оазиса Туран так и не увидел, зато после полудня Корабль отчетливо проступил над ровным, как натянутая нить, горизонтом, надвое рассекавшим мир. Макота, высунувшись из люка в крыше «Панча», разглядывал Корабль в бинокль. Грузовик поехал быстрее, атаман прокричал: - Кучерявый, слышь! Мы раньше тудойсюдой сворачивали, петляли, а теперь чего прямо вперед прем?! Така, не оглядываясь, покивал: - Вперед, ага. Корабль впереди, к нему едем. Макота поморщился, но больше ничего не сказал и снова приник к биноклю, а чуть позже приказал всем остановиться. Машины с повозками встали; бандиты, спрашивая друг друга, что случилось, полезли наружу. - Всем обратно! - заорал атаман. - Назад, сказал! По кабинам сидеть, начеку быть! Кромвель, а ты сюда! Трубу свою возьми! Высокий охотник подошел к «Панчу», Макота улегся животом на краю, свесив голову, стал чтото ему втолковывать. Кромвель кивнул и направился к стоящей впереди повозке с клеткой Турана. На груди бандита висела сложенная подзорная труба, в глазу поблескивал монокль в тонкой золотой оправе, с треснувшим стеклышком. Кинув на пленника равнодушнопрезрительный взгляд, Кромвель забрался на клетку и стал разглядывать в трубу иссеченную узкими трещинами равнину, лежащую между караваном и Кораблем. Тем же самым, только при помощи бинокля, занимался на кузове грузовика Макота. Туран отполз в сторону, чтобы спина Крючка не закрывала обзор. Равнина как равнина. Что Макоту насторожило? Атаман окликнул Кромвеля. Тот опустил трубу и покачал головой. Макота проворчал: - Я тож ничего не вижу. А че ж меня гложет тады, а? - Он положил ладонь на грудь. - Прям печет тут. Эй, кучерявый! Проводник не отреагировал, и атаман крикнул громче: - Людоед, ползуна тебе в задницу! Така! Тот наконец оглянулся. - Ты через это место караваны водил уже? Присевший на корточках Кромвель недобрым взглядом уставился на Таку сверху. - Такие великие - нее, - протянул людоед. - У тебя сильный караван, Большая Шапка, много машин. Така другие водил, меньше. - Через вот это самое место? - уточнил атаман, показав вперед. Проводник кивнул. Кромвель слез с клетки; оттолкнув Крючка, прыгнул на камни и пошел к своей телеге. - Так, ладно, - решил Макота. - Все, слухайте! Стволы наготове. Говорят, людоеды щиты делают из высушенных водорослей Соленого озера, так те щиты даже пулю держат, если из пистолета. Глядеть по сторонам внимательно, ясно? Едем. Вы двое, - он показал на мотоцикл, - вперед, на разведку. Но так держаться, чтоб я вас отседова видел. Караван двинулся дальше, мотоцикл быстро опередил его. Туран сидел у решетки, пожирая взглядом Корабль. Тот поначалу казался неясным, почти прозрачным силуэтом у горизонта, но с каждым шагом маниса становился все более плотным, зримым, все отчетливее проступал на фоне неба и рос, рос на глазах. Неужели это и правда корабль? Очень уж здоровый - настоящая громада, больше Столовой горы, больше киевского Храма, как тот был нарисован на картинке, что показывал странствующий паломник, больше всего, что видел в жизни Туран. Огромная железная туша разлеглась посреди неглубокого озера в центре Донной пустыни. Рыжий от ржавчины, усеянный черными пятнами борт нависал над округой, его подпирали толстые штанги и трубы, в нем зияли дыры, куда могли бы проехать десяток машин вроде «Панча» или омеговского танкера. Как такая махина могла плавать, держаться на поверхности воды? Какие моторы там должны быть, какие винты?… - Почти доехали, - довольно пробормотал сидевший рядом с проводником Крючок. - Надоело тащиться. Туран вздрогнул - пыливший впереди мотоцикл вдруг пропал. Так получилось, что в этот момент он смотрел прямо на машину, поэтому увидел сразу: вот только она была, а спустя мгновение ее не стало. Пленник вскочил, треснулся теменем о прутья и снова сел, пялясь на равнину. Что такое? Нету мотоцикла! И никто вроде не заметил. Все заворожены громадой, к которой приближается караван, даже Макота нацелил на нее бинокль, даже равнодушный ко всему на свете Крючок смотрит туда. Только людоед косится в сторону, и лицо у него какоето странное. - Мотоцикл! - воскликнул Туран. - Он пропал! Крючок привстал, схватив лежащий на коленях обрез. Ил вздыбился. Поднимая облака серой пыли, по всей равнине стали возникать будто из ниоткуда кочевники на поджарых ящерах. Морз закричал, сидя в коляске, замахал руками. Пронзительно засигналил гудок «Панча». Люди пустыни с воплями бросились навстречу каравану, выстраиваясь обратным клином, - колонну брали в клещи. На крыше грузовика щелкнуло ружье Макоты. Атаман проорал: - Гасите их! Со всех стволов! Крючок выстрелил, и манис, несшийся навстречу каравану, потерял наездника. Запряженный в телегу ящер с шипением прыгнул в сторону и сшиб другого маниса вместе с седоком. Большинство нападавших растянулись цепью вдоль каравана, на пути остался десяток всадников - Туран видел смуглые лица, дубинки, копья, сплетенные из сухих водорослей щиты и короткие духовые трубки. Загрохотали ружья, пороховые самострелы и пистолеты. Макота опять высунулся из люка с длинноствольной винтовкой в руках. Он выстрелил, исчез и появился вновь - теперь уже с двумя пистолетами. Взревел двигатель, «Панч» рванулся вперед, обогнав повозку Крючка, врезался в строй скачущих навстречу кочевников. Лопоухий натянул вожжи, манис свернул. Повозка проскочила рядом с выдолбленной в иле ямой. Их было множество, там кочевники и прятались, накрывшись лохмотьями. Колонна машин распалась. Рев моторов, гиканье, вопли и грохот наполнили равнину перед Кораблем. Крючок вцепился в поводья и что было сил колотил ящера шестом, зажав обрез под мышкой. Сбоку возник высокий смуглый кочевник, замахнулся коротким копьем. Туран выкрикнул в спину бандита: - Справа! Крючок отпрянул. Лязгнув наконечником по прутьям, копье влетело в клетку и упало около решетки, Туран схватил его. Бандит взмахнул шестом и вышиб кочевника из плетеного седла. Выстрелы громыхали со всех сторон, облачка дыма взлетали над машинами, смешиваясь с гарью из выхлопных труб. «Панч» постепенно удалялся от повозки. За грузовиком мчались мотоциклетка и два фургона, один с топливной цистерной на прицепе, другой тянул две телеги с мутантами. С крыши клетки, где сидел пятнистый, стрелял из револьвера Кромвель. Крючок дернул поводья, направляя маниса в объезд неглубокой расселины. Оттуда торчали заостренные колья, над ловушкой колыхались обрывки лохматой сети, внизу лежали два мертвых бандита и дозорный мотоцикл колесами вверх. Корабль приближался, вокруг него поблескивали воды Соленого озера, перечеркнутые лентами мостков. Между берегом и ржавой громадой было метров двадцать, а то и больше - все это расстояние каравану предстояло пересечь по шатким настилам, положенным на сваи. Сжимая копье, Туран перебрался на правую сторону клетки. Людоедов было слишком много - гораздо больше, чем людей у Макоты. Они окружили машины нестройной толпой, неслись по сторонам и сзади, с гиканьем метали копья и стреляли дротиками из духовых трубок. В ответ грохотали ружья и пистолеты, пули били в ил, в тела ящеров и людей. Крючок лупил маниса шестом. Ящер шипел, качал хвостом, выгибая длинную шею, пытался повернуть голову к своему мучителю, чтобы достать его раздвоенным языком, но бандит не позволял, дергал вожжи. Чегото не хватало на телеге… Туран вдруг понял: Таки нет! В пылу погони он потерял проводника из виду. Пленник огляделся. Кажется, Така пропал в самом начале схватки. Неужели струсил, спрыгнул? Или он и привел караван в ловушку? Сразу два всадника подскочили к телеге справа, подняв духовые трубки. Крючок выстрелил, не целясь, - одного кочевника снесло с маниса. Второй, прикрываясь щитом, дунул в трубку, бандит машинально вскинул руку с обрезом, и дротик вонзился в цевье, оросив его прозрачными каплями яда. Людоед, выхватив новый дротик из кожаной ленты на груди и зарядив трубку, поднес ее ко рту. Удерживая вожжи одной рукой, Крючок зажал коленями переломленный обрез и лихорадочно пытался вогнать патрон в ствол. Кочевник вдохнул, чтобы на выдохе послать дротик в бандита. Упав на живот возле прутьев, Туран ткнул копьем в голову маниса, который нес кочевника. Он попал в глаз - зазубренный плоский наконечник вошел глубоко, брызнуло чтото густое, светлозеленое. От пронзительного шипения ящера заложило уши. Копье вырвало из рук, манис споткнулся и врезался башкой в ил. Кочевник с криком вылетел из седла. Повозка раскачивалась, скрипели оси. Лишившийся оружия Туран крепко держался за прутья. Едва не зацепившись колесами за борт, мимо промчалась мотоциклетка с коляской. Морз, выпрямившись во весь рост и вопя во всю глотку, стрелял из револьверов, и почти каждая пуля находила цель - кочевники вокруг машины выпадали из седел. Некоторые ящеры после этого останавливались, другие продолжали бежать, бешено шипя. Людоеды почти взяли мотоциклетку в кольцо, когда водитель, вывернув руль, направил ее в сторону. В спину ему вонзились дротики. Мотоциклетка вильнула, наскочила колесом на бугор. Водитель свалился на окаменевший ил. Рулевая вилка завихляла; Морз попытался удержаться на сиденье, но машину крутануло, и он вылетел из коляски, уронив один револьвер. Упал, кувыркаясь, размахивая руками, прокатился по илу, вскочил - и еле успел отпрыгнуть изпод ног потерявшего седока ящера. Откинув полу куртки, Морз начал стрелять. Повозка быстро удалялась от него вместе с остальными машинами каравана. Туран приник к прутьям в задней части клетки. Морза окружили. Выстрелами он выбил из седел нескольких кочевников, потом на него набросили сеть, но бандит умудрился вспороть ее ножом и выскользнуть. На четвереньках проскочив между ног ящеров, он рванулся прочь в тот момент, когда Кромвель, Макота и другие бандиты дали залп. Еще несколько кочевников упали. Это позволило Морзу оторваться от преследователей. «Панч», опередив на два корпуса ближайшую машину, возглавил караван. Следом катили повозка Турана и два мотофургона - с цистерной и с телегами, на которых в клетках выли мутанты. Позади тарахтел мотоцикл Лехи, пробитое переднее колесо его вихляло - того и гляди отлетит. Неровный строй наездников догонял Морза. Он закричал, размахивая ножом и револьвером. - …меня! - донеслось сквозь грохот и рев. - Возьмите… Мотоцикл затормозил. Леха нажал на клаксон, махнул Морзу, нервно газуя на месте, то и дело оглядываясь. Страх придал беглецу сил - он понесся, как молодой сайгак. И споткнулся. Морз сумел не упасть, но Леха не выдержал - ударил ногой по переключателю скоростей и выкрутил до отказа газ. Взревел двигатель, мотоцикл рванулся вперед, обдав Морза фонтаном грязи. Взмахнув руками, бандит полетел в ил. Поднялся на колени - на лице его было отчаяние. Он повернулся. Кочевники мчались, размахивая копьями, один раскручивал над головой ловчую сеть. Морз посмотрел на удаляющиеся машины. На кочевников. Никто не целился в него духовыми трубками - и он понимал, что это значит. Они не хотят есть отравленное мясо… Морз посмотрел в небо, сжал револьвер обеими руками, сунул ствол в рот и выстрелил. Крючок чтото крикнул - Туран не разобрал. Морз упал в ил. Один кочевник соскочил с маниса возле мертвого тела, остальные бросились дальше. Наездники догоняли повозку. Щелкнул выстрел - и пуля разворотила грудь рослого кочевника. Он выпал из седла, нога застряла в стремени, манис потащил хозяина за собой. Из раскрытых лючков на бортах «Панча» торчали стволы, сверкали вспышки выстрелов. Макота, сидя на крыше «Панча», целился в толпу людоедов. В зубах его была трубка. Атаман плавно выжал спусковой крючок, ружье дернулось, окутав Макоту облачком пороховых газов, которое тут же унес ветер. Мотофургон с повозками на прицепе почти обогнал телегу, Туран хорошо видел Кромвеля, стоящего на клетке, и пятнистого мутанта внутри. Сразу два кочевника прыгнули на их повозку. Один тут же слетел обратно, когда Кромвель выстрелил ему в грудь, а второй вцепился в ногу охотника и рванул так, что тот свалился на телегу. Кочевник занес над ним дубинку, и тогда заросшие густой шерстью ручищи ухватили его сзади. Мутант, щерясь, притянул воющего от ужаса кочевника к клетке, вдавил в прутья спиной и затылком, обхватил покрепче за голову, рванул - и сломал шею. Труп повис в руках пятнистого, который победно взревел. Крючок, намотав вожжи на кулак, треснул шестом маниса по хребту, и повозка круто повернула, объезжая широкую расселину. Наведя обрез на патлатого детину с украшенной татуировками рожей, бандит выстрелил. Стволы выплюнули сноп огня - кочевника сбросило со спины ящера. Крючок опять повернул маниса, и Туран вскочил, держась за прутья. Прямо впереди поблескивала в лучах солнца гладь Соленого озера. Над нею стояли дома на сваях, соединенные понтонами и мостками, которые вели к Кораблю. Кочевники заголосили - яростный клич заглушил звуки выстрелов и шум двигателей. Они упускали добычу. «Панч» сшиб бампером нескольких наездников, проехав по телам, накренился на повороте. Макота покатился по крыше, бросил ружье и вцепился в крышку люка, но не выпустил из зубов трубку. Грузовик вырвался далеко вперед, берег был уже совсем близко, хотя до Корабля надо было еще доехать. Под его бортом поблескивали на солнце две узкие металлические полоски - аппарели, которые под крутым углом вели с мостков к дыре в ржавом боку Корабля. Едва не опрокинувшись, «Панч» развернулся бортом к преследователям и встал у въезда на мостки. Из всех лючков в борту разом грохнули выстрелы. Взлетели облачка дыма, и пули проредили строй кочевников, окружавших другие машины. Макота лежал, вцепившись в крышку люка. Поля соломенной шляпы пронзили два дротика, третий торчал из тульи. На линию огня вынесло мотофургон с топливной цистерной. За ним вылетел другой, с телегами, где стояли клетки мутантов, на прицепе. Выстрелы из «Панча» прекратились - бандиты опасались, что подожгут цистерну с топливом. Под прикрытием самохода и цистерны кочевники ринулись вперед, нагоняя последнюю мотоциклетку, мотоцикл с пробитым колесом и повозку Турана. Больше десятка людоедов почти одновременно выстрелили из духовых трубок по грузовику. Дротики застучали по борту, некоторые угодили внутрь - оттуда донеслись вопли. Макота решил, что сохранить свои машины - хорошо, но сохранить свою жизнь - еще лучше. Он отполз назад, сбросил ноги в люк, повис на краю и спрыгнул, вопя: - Ходу, ходу! Механик Захар, сидящий за рулем грузовика, не глушил двигатель - «Панч» сразу поехал, грузно разворачиваясь. Под колесами застонали доски, мосток просел, но выдержал вес тяжелой машины. Следом катили мотофургоны. Повозка с Тураном подлетела к мосткам. Надвинулась чернорыжая громада Корабля, заслонила полнеба. Свайные домики казались на его фоне игрушечными. Берег озера никто не охранял. Люди, высыпавшие из домиков впереди, спокойно наблюдали за погоней. Никто из местных не был вооружен, Туран не заметил ни одного ствола, направленного на незваных гостей. Он вспомнил: проводник говорил, что кочевники в этих места бывают нечасто. Возможно, между ними и корабельщиками договор: не вмешиваться в дела друг друга. И сейчас разгоряченные погоней людоеды рисковали нарушить это соглашение. Манис уже не шипел - хрипел, бока его тяжело вздымались. Крючок продолжал погонять ящера шестом. «Панч» первым преодолел мостки, передние колеса коснулись аппарелей, ведущих на ржавую плиту, которая крепилась к борту под огромной дырой в корпусе Корабля. Грузовик газанул, плюнув гарью из выхлопной трубы, пополз вверх. За ним устремились мотофургоны. Когда подгоняемый Крючком манис с разбитой в кровь башкой, преодолев лабиринт мостков, свернул к аппарели, ехавшая следом мотоциклетка вильнула и упала вместе с людьми в озеро. Выскочившие на берег людоеды заулюлюкали и метнули несколько копий. Взревев двигателем, «Панч», прокатился еще немного вверх и встал. Атаман с пистолетами вылез на крышу, выстрелил - ящер, который первым выскочил на мостки, рухнул вместе с наездником. Грузовик продолжил подъем. Гдето вверху загрохотало, и кочевники, вторгшиеся на чужую территорию, начали падать. Остальные развернули ящеров, погнали их назад - пулемет сразу смолк. На плиту выходили местные жители, с любопытством разглядывали грузовик. Кочевники скакали прочь. Снизу донесся крик - Малик, бандит из упавшей в озеро мотоциклетки, звал на помощь. Он взвалил раненого напарника на плечо и по грудь в воде брел к ближайшему мостку. С Корабля спустили лодки; на носу каждой стоял человек с гарпуном и внимательно смотрел в воду. На поверхности появился плавник, мелькнула скользкая спина, за ней хвост. Булькнув, туша маниса, качавшаяся рядом с бредущим к мостку Маликом, исчезла. Бандит кинул взгляд через плечо, почуяв неладное, и вдруг закричал. Крик оборвался: Малик рывком ушел под воду вместе с ношей. Мотофургон с цистерной был уже на плите, возле «Панча», а второй, тянувший повозки, еще поднимался. Телега Крючка ехала за ним. Малик вынырнул; занеся нож, повернулся в одну сторону, в другую. Он часто икал, с плеча, разорванного клыками, текла кровь. Растерзанное тело водителя мотоциклетки всплыло рядом - и тут же с хлюпаньем погрузилось. Мелькнул плавник. Малик попятился. Лодки местных быстро приближались к нему. На воде показалась оторванная голова водителя. Малик схватил ее за волосы и отшвырнул. Плавник возник опять - совсем близко. Гарпунщики в лодках изготовились к броску. Один, высокий и плечистый, с гиканьем метнул свое оружие, привязанное толстой лесой к крюку на носу лодки. Вода вскипела. Леса натянулась струной, гарпунщик едва не упал в воду. Накинув лесу на крюк, он присел и вцепился в борта лодки. Суденышко потащило по озеру, закружило. Плечистый схватил новый гарпун, который ему протянул рулевой с кормы. Грянул выстрел, второй, третий. Макота пытался спасти Малика и клал пулю за пулей вокруг него. Остальные бандиты не стреляли, опасаясь попасть в товарища. - Катраны сторожат Корабль, - пробормотал Крючок. Его телега все еще тащилась по аппарелям за медленно поднимавшимся фургоном. Железо громко скрипело под колесами. К аппарелям подплыли еще три лодки. Охотники загарпунили земноводную акулу, один умудрился всадить наконечник ей точно в глаз. Мертвый катран всплыл кверху брюхом, и Туран увидел вместо нижних плавников короткие когтистые лапы. - Малик, придурок! Че стал?! Вылазь! - заорал атаман. Бандит словно очнулся. С перекошенным лицом он выбрался на мостки, кашляя и плюясь соленой водой, побежал к аппарелям. Второй мотофургон, волоча за собой накренившиеся телеги, почти преодолел подъем, когда левая аппарель громко затрещала. Истошно завопил высунувшийся из окна самохода Дерюжка, газанул - фургон дернулся, вместе с первой из прицепленных телег вкатился на плиту, и тогда аппарель проломилась. Повозка Крючка упала в воду, клетка слетела с нее, Турана с головой накрыла мутная волна. Он вынырнул, фыркая, держась за прутья крыши. И увидел рядом клетку пятнистого, упавшую вместе с другой телегой, - мутант, кряхтя и вращая глазами, выбирался сквозь пролом в прутьях. Сбоку забулькало, возникла голова Крючка. Он встал на дне - вода достигала груди - и заспешил к мостку, в который упиралась еще целая аппарель. Мутант вылез до пояса, когда сверху донесся крик Макоты: - Убегает! Держите его! Кромвель! Мутанты на тебе - поймай скотину, а то самого на Арену продам! Пятнистый с победным рыком выбрался из клетки. По боку, расцарапанному краями сломавшихся прутьев, текла кровь. Левая рука Турана повисла плетью: при падении он сильно ударился плечом. Держась за прут правой, пленник крикнул: - Эй! Помоги мне! Выпусти! По аппарели застучали подошвы. Пятнистый повернулся, уставился на Турана темными глазками. - Выпусти! - Туран потряс прутья. Мутант шагнул к нему. Клетка медленно кренилась, погружаясь углом в рыхлое дно озера. Пятнистый схватился за нее и потянул на себя. За его спиной с аппарели в воду один за другим спрыгнули Бочка, Дерюжка, Леха, Стопор и Кромвель с сетью. - Крючок, назад! - приказал атаман. Выбравшийся из воды лопоухий сплюнул и повернул обратно, чтобы помочь им. Заросшая коричневой шерстью полузвериная морда была прямо перед Тураном. Он сказал: - Сломай замок. Вот этот, сбоку. Он не такой, как на твоей клетке, легкий, видишь? Ты его сломаешь. И пятнистый понял. Вцепился в клетку обеими лапами, дернул и с хрустом оторвал дужку замка. Бандиты были прямо за ним. Кромвель раскручивал сеть, Бочка занес гнутую железную трубу. Пятнистый с рыком обернулся к ним, расставил лапы и пошел в атаку. Вдохнув поглубже, Туран нырнул. Глава 13 Как он сбег?! - в ярости выкрикнул Макота. - Как?!! Мокрый с ног до головы Крючок кивнул на верхнюю часть клетки, почти целиком ушедшей под воду. - Упала. - Я вижу, что не взлетела! Почему она упала? И как он сбег оттуда?!! - Да ведь ехали быстро, - пожал плечами лопоухий. - Машины тяжелые. Железяка треснула, я при чем? Она под самоходом треснула, не подо мной. Они стояли на краю плиты, к которой вели аппарели. Сквозь дыру открывался вид на тусклый железный мир внутри Корабля - огромные залы, огни ламп и факелов в сумерках, гулкое эхо, бесконечные лестницы. На мостках местные разделывали тесаками тушу выловленного катрана, вокруг сновали бандиты, вытаскивали из воды повозку и клетки. Несколько гарпунщиков, подняв оружие, дежурили в лодках у обвалившейся переправы. - Поговори у меня! - Макота сунул под нос Крючку кулак. - Самоход - то не твое дело. Твое дело - телега, а она в озере! И шакаленок сбег! И мутант мой!!! Не помня себя от гнева, атаман врезал Крючку по челюсти. Удар был силен - лопоухий упал. Сел, упершись ладонью в железо. По челюсти побежала струйка крови, Крючок потер подбородок. Глаза его сверкнули ненавистью. Макота этого не видел - сбежав по аппарели, он прыгнул в воду. Фыркая, присел, нащупал в мутной воде нижнюю часть клетки и с хриплым выдохом приподнял. Поставив клетку вертикально, попятился, разглядывая. - А! - Задрав голову, он ткнул пальцем в сломанный замок. - Хто его сломал? Хто?! Да ты… ты што, сам шакаленка выпустил?!! Макота по привычке потянулся к пистолету на ремне, забыв, что намокшее оружие не выстрелит. - Пятнистый сломал, - глухо ответил сверху Крючок. - Мутант. - Зачем бы он стал его ломать?! Ты чего врешь, сволочь ты поганая… - Не вру. Пятнистый шакаленка выпустил, после всех расшвырял да рванул отсюда. По целой аппарели сбежал запыхавшийся Дерюжка. - Шакаленок там! - крикнул он. - Где?!! - заорал атаман. Позабыв о своих подозрениях, он ухватил Дерюжку за ногу и, едва не стащив в воду, полез на мостки. - Где тварь?!! Сюда его! - Не, уже далеко он. - Молодой бандит помог хозяину выбраться. - К берегу под мостками пробирается. - За ним! Крючок, Бочка, берите машину, стволы - и за шакаленком! - распорядился Макота. - Кромвель - с ними! Сеть не забудь! Догоните, пока его катраны не сожрали! - Он окинул взглядом своих людей, машины, железные настилы, ведущие в огромную гулкую утробу Корабля. - Мне б с вами… Не могу, тута надо глядеть. Сами езжайте и шакаленка целым доставьте! * * * Вскоре под колесами мотофургона задрожал настил. Машина смогла съехать с плиты, когда местные притащили новую аппарель и установили ее рядом с той, что осталась целой. За рулем сидел Крючок, рядом - Бочка с ружьем и погнутой трубой, к которой еще со времен атаки на омеговский танкер он прикипел всем сердцем. На подножке стоял Кромвель с револьвером в руке, к плечу была пристегнута сетка. Крючок сосредоточенно смотрел перед собой. Он даже не жевал. - Вон дичь! - воскликнул Кромвель. На краю Соленого озера мелькнула фигура - беглец, покинув мостки, бросился к тропинке между слоистыми холмами, за которыми торчала темная вершина скалы. - Ага! - заорал Бочка, возбужденно облизываясь. - Туда, Крючок! - Куда? - хмуро спросил лопоухий. - Вон же, вон! - Здоровяк ухватил его за плечо. - Ослеп от своей наркоты? Вон бежит! Фургон повернул на квадратную площадку, с нее - на узкий мосток, приподнятый выше других на сваях. - А мы того… людоедам на обед не попадемся? - засомневался вдруг Бочка. - Нет, - ответил Кромвель, прищурившись. Он весь напрягся, нервно комкая длинными пальцами сетку. Монокль поблескивал на солнце. - Кочевники отступили на юг, мы едем на север… - Погода плохая, - перебил Крючок. - Скоро буря. Все уставились на небо за холмами - оно стало бледножелтым. - Э, какой цвет у него… - протянул Бочка. - Это чего так? Кромвель пояснил: - Иловая буря скоро. Во время нее все внутри Корабля прячутся, а кочевники закапываются. - Как закапываются? А дышать чем? - Назад надо, - решил Крючок, поворачивая руль. - Ты че?! - взвился Бочка. - Никакого «назад»! Едем за шакаленком! Он пехом топает, далеко не уйдет. До бури успеем его споймать и назад воротиться. Тем паче у нас вон, - он покосился на Кромвеля, - какой охотник бывалый. Далеко впереди хромавший по тропинке беглец исчез между холмами. * * * Небо на горизонте стало темножелтым. Миновав холмы, Туран обернулся. С мостков съезжал знакомый мотофургон, там сидели трое или четверо бандитов. Впереди высилась скала, из расселины у основания били шипящие струи пара. Нога болела все сильнее, он хромал, рука висела плетью, с каждым шагом боль простреливала ее от плеча до запястья. Вершину скалы скрывала густая пелена, в струях пара над расселиной угадывались очертания какойто конструкции. Подойдя ближе, Туран увидел покосившийся сарай, рядом - торчащие из ила трубы. Зачем тут все это поставили? Услышав сквозь шипение пара рокот, он кинул взгляд через плечо - самоход показался на склоне холма. Место явно давно брошено, никто здесь не живет. Прикрыв лицо, беглец поспешил дальше. Нога подогнулась, и он упал, вскрикнув от резкой боли в колене. Покатился к краю расселины, прижав раненую руку к боку, но успел вцепиться в основание трубы. Клубы теплого пара окутали его. Какоето время Туран лежал на спине, зажмурившись, потом перевернулся на бок. Плечо распухло, сквозь дыру в рубахе виднелся фиолетовый синяк. Поднимаясь, Туран неловко оперся на раненую ног - и едва не свалился опять. Самоход почти спустился со склона. Стоящий на подножке Кромвель крутил веревку с какимто клубком на конце. Сеть, понял Туран, у него сеть, какой ловят сайгаков. А Кромвель - лучший охотник в банде. Рокот мотофургона нарастал, бандиты приближались. Ведя здоровой рукой по стене сарая, Туран добрался до лестницы и полез на крышу. Наверху осмотрелся. У дальнего края стояла лебедка на козлах, с нее свешивался трос с ржавым крюком. Двигатель мотофургона рокотал все громче, и Туран побрел к лебедке, подволакивая ногу. Добравшись до нее, схватился за трос, раскачав, подтянул к себе тяжелый крюк и положил его на край крыши. Машина показалась в белесых клубах. Крючок сидел за рулем, Кромвель попрежнему стоял на подножке, из окна с его стороны высунулся Бочка. Самоход ехал не слишком быстро, пробуксовывая. Изпод колес летела грязь. Туран навалился на лебедку. Она не поддалась, но потом чтото заскрежетало в основании, и катушка провернулась, высвободив часть троса. Он выпрямился, занес над головой крюк. Мотофургон ехал прямо под ним. Кромвель вскинул голову и уставился на беглеца. Туран что было сил швырнул крюк. Перед глазами все поплыло от боли в плече. Крюк ударил в лобовое стекло мотофургона. Кромвель успел спрыгнуть, но не устоял на ногах и едва не угодил под колеса. Бочка, распахнув дверцу, вскинул обрез. Крючок рванул руль, фургон качнулся, поворачивая, и въехал в стену сарая. Бочка вывалился из кабины, выстрелив в падении. Строение содрогнулось, и Туран сорвался с крыши. Екнуло в груди, все вокруг потемнело, а когда он пришел в себя, лежа на корке ила, рядом на коленях стоял Бочка с гнутой трубой в руках. Туран лежал на животе вдоль стены, головой к пролому в сарае. Оттуда торчала задняя часть фургона, двигатель его натужно гудел. Бочка занес трубу; Туран перекатился на спину и ударил его в подбородок. Бандит зарычал, труба свистнула над ухом Турана, врезалась в ил. Беглец рывком сел, заехав лбом в мясистый нос бандита. Выпустив оружие, Бочка рухнул навзничь. Сквозь рев мотора донеслась ругань Крючка. Из пролома выползал Кромвель, шарил рукой у пояса, пытаясь вытащить револьвер. Должно быть, при падении его обо чтото здорово приложило лицом: весь в крови, нос свернут набекрень, губы размазаны в кашу, разбитый монокль болтается на проволоке у щеки. Схватив трубу, Туран коекак поднялся. От боли его мутило, в глазах плясали искры, голову наполнял звон. Кромвель поднял револьвер, рука его ходила ходуном. За спиной Турана раздался хрип Бочки: - Кончай его! Охотник выстрелил, пуля обожгла висок Турана и угодила в шею вставшего на ноги бандита. Тот всхлипнул, прижал ладони к горлу и ничком повалился в ил. Чтото хрустнуло на крыше сарая. Над головой Кромвеля сморщился гармошкой лист жести. Охотник скорчился, прикрываясь, испуганно глядя вверх. Козлы с лебедкой заваливались медленно, будто неохотно. С протяжным треском вся конструкция ухнула на Кромвеля. Беглец опустился на колени. Изпод обломков торчала дергающаяся рука. А где револьвер? Он отбросил сломанную доску, потянул в сторону лист жести - плечо продрала боль, Туран скривился и зажмурил глаза. Нет, не найти сейчас оружие, нет сил разбирать завал. Двигатель самохода смолк. Сквозь шум ветра и шипение пара донесся стук дверцы. Опираясь плечом о покосившуюся стену, Туран встал. Из сарая вышел Крючок с обрезом в руке. Взвел курки и наставил стволы на беглеца. Вокруг клубился пар, в расселине позади булькало и клокотало. - Иди сюда! - сказал Туран и поднял трубу над головой. Крючок молча целился. Они стояли неподвижно, укрытые от мира облаком пара, и не видели, как потемнело небо на севере. Иловая буря неслась к Соленому озеру на крыльях ветра. По губе Крючка текла кровь. Бандит слизнул ее, сплюнул. И сказал хрипло: - Геда. Туран молча глядел на него. - Геда, - повторил Крючок. - Слышишь меня? Братик… Знаешь, каким я стал после того?… Туран шагнул к нему. Крючок опять слизнул кровь и выстрелил. Эхо покатилось между холмами. За мгновенье до выстрела стволы дернулись вверх - пули ударили в трубу, выбив ее из рук Турана. Ладони обожгло, он вскрикнул, упал на колени. Бандит опустил обрез, вытер мокрое лицо рукавом и пошел к кабине фургона. Туран стоял на коленях, разглядывая кровоточащие пальцы, поцарапанные ржавыми заусенцами трубы. Заурчал двигатель, самоход дернулся, дал задний ход, выезжая из остатков сарая, и стал разворачиваться. Крючок, так и не взглянув на беглеца, переключил скорость и покатил к холмам. Отойдя от сарая на несколько шагов, Туран упал, неловко подогнув раненую руку. Он лежал долгодолго, целую вечность, слушая, как приближается буря, как клокочет и воет воздух в утробе огромной тучи, ползущей низко над Донной пустыней, задевающей мягким брюхом верхушки слоистых холмов. Мир почернел, вой ветра заглушил все звуки. И когда наступил конец света, когда солнце исчезло вместе с небесами и на Донную пустыню опустилась ночь времен, Туран Джай услышал посреди адского рева меланхоличный, протяжный плач губной гармошки. Часть четвертая. ЗЕМЛЯ И НЕБО Глава 14 Туран рывком сел на кровати и зашарил рукой у ремня в поисках пистолета или ножа. Не найдя ничего, огляделся. Где это он? Стены комнаты сплетены из толстых желтых стеблей, отчего кажется, что тебя посадили в корзину. Дневной свет льется сквозь затянутое полупрозрачной шкурой ползуна круглое окно над головой. Почему оно на потолке? И что за серая блестящая поверхность видна сквозь него? Хотелось пить, в горле пересохло. Ничего не понимая, Туран снова огляделся: кровать, тумбочка, дверь на другой стороне комнаты. И все. Старая одежда комом валялась в углу, на нем были штаны - чистые и непомерно широкие, они свалились, как только он встал с кровати. Слегка закружилась голова, Туран подхватил штаны и сел. Найдя завязки, стянул их на животе, подвернул брючины. На правой ноге и предплечье - бинты. Колено болит, но несильно, ноет плечо. Туран втянул носом воздух - пахло травами; пощупал колено - под бинтом компресс. Осторожно помассировал голень… Нормально, через парутройку дней можно будет ходить не хромая. Медленно, чтобы не потревожить плечо, поднял и опустил правую руку. Покрутил головой, разминая шею, и прислушался к тихому гулу, доносившемуся снаружи. Пол под босыми ступнями слегка качался. Он что, на сендере? Что за странная машина - с кузовом из плетеных водорослей! Хотя звук не похож на тот, что издает обычный двигатель. В изголовье кровати лежала рубаха, тоже очень большая - пришлось закатать рукава и завязать полы узлом. Старые ботинки, почищенные и высушенные, стояли у кровати, он сунул в них ноги, прошелся по помещению. Положил ладонь на стену, изза которой лился приглушенный рокот. Она едва заметно дрожала. Что, если он на сендере… людоедов? Кочевники используют седла и щиты, плетенные из водорослей Соленого озера, а у комнаты - или кузова? - такие же стены. Эта мысль поразила его. Туран никогда не слышал, чтобы кочевники ездили на сендерах, да и вообще на какихлибо машинах, но… Гул, рокот, дрожь - все это наводило на мысль о том, что он внутри движущегося механизма. Не в крытой повозке, которую тащат манисы, там нечему рокотать, это именно автомобиль с двигателем. Перед мысленным взором встала картина: сендер с деревянными колесами и кузовом, похожим на огромную корзину, с какимто невероятным мотором - черным паровым котлом, накрытым выпуклой крышкой, из центра которой выходит толстая труба, - и вся эта чудомашина облеплена кровожадными кочевниками, они висят на бортах, сидят на крыше, потрясая копьями, а за штурвалом стоит Така с трубкой в зубах и черной повязкой на глазу… Повязка? При чем тут повязка? «Оружие!» - вспомнил вдруг Туран. Он осмотрел комнату, заглянул под кровать. Где его оружие? Пистолет, ружье, обрез… Нет, ничего такого у беглеца не было, когда его преследовал самоход с бандитами, только гнутая труба, которую он забрал у Бочки… Почему Крючок не пристрелил его? Мысль эта вытеснила все остальные, и Туран замер, уставившись перед собой. Он отчетливо помнил скалу, окутанную паром, сарай, мертвые тела в иле, мотофургон, бандита с двустволкой. Парень уселся возле тумбочки, поджав ноги, и посмотрел на свои пальцы. На них остались царапины - ну да, Крючок тогда выстрелом выбил у него из рук железяку. Но почему бандит не убил беглеца? Туран мотнул головой: «Забудь, все это в прошлом, теперь надо разобраться, где я и что происходит». Рокот стал громче, пол качнулся сильнее, и он уставился в круглое окно на потолке. Ничего не разобрать сквозь пленку, чтото серое за ней, вроде знакомое, но что именно? Какаято ткань? Откуда ткань на сендере и почему она поблескивает, как металл? Если это машина людоедов, ему конец. Хотя отчего тогда пленника не связали? Да и вряд ли кочевники стали бы заботиться о нем, бинтовать раны, накладывать компресс… Надо вооружиться хоть чемнибудь, а потом выйти, если дверь не заперта. Если заперта - выбить. Он перевернул тумбочку, отломал ножку и взмахнул ею, как дубинкой. Слишком короткая и легкая - но лучше все равно ничего не найти. Силы возвращались к нему. Туран все еще хромал, да и плечо сильно болело, но по крайней мере он мог нормально идти: голова не кружилась, ноги не подгибались. Пол качался, рокот накатывал волнами - то громче, то тише, и тогда слышались гул и посвистывание, как от сильного ветра. Туран подошел к двери, почти уверенный, что она заперта, толкнул - дверь открылась. Он выглянул. Снаружи был узкий коридортруба, сплетенный из водорослей и укрепленный стальными кольцами; он вел вверх с небольшим уклоном. По бокам - окна, в дальнем конце - круглая дверь. Сжимая ножку от тумбочки, Туран подошел к ближайшему окну. И замер, увидев Донную пустыню с высоты птичьего полета. Слоистые холмы медленно ползли внизу. ГородКорабль казался комком черной грязи посреди светлой лужицы Соленого озера далеко впереди. Скалу, где беглец столкнулся с бандитами, скрывала дымка. Иловая буря ушла в сторону Моста, ясное теплое небо раскинулось над Донной пустыней. Солнце стояло в зените. Впрочем, солнца Туран не видел - его скрывала длинная блестящая емкость, оплетенная сетью тросов. Теперь ясно, он находится в гондоле дирижабля. Только почему гондола висит не точно под емкостью, а сбоку? Он вспомнил про авиетку летунов, Аюту Чиорану и ящик, спрятанный в корнях дерева у Железной горы. Небоходы нашли его! Какимто образом отследили перемещения Турана Джая по югу Пустоши и Донной пустыне, отыскали во время иловой бури, подняли на борт. Эта мысль принесла облегчение - по крайней мере его не съедят. И не убьют. Вероятно… Может быть, он даже не пленник, а иначе дверь бы заперли. Но почему дирижабль летит в сторону Корабля? Зачем было удаляться от него, чтобы теперь двигаться обратно? И еще коечто смущало: блестящая емкость была совсем не похожа на те, что используют небоходы. Туран никогда не видел их дирижабли вблизи, но в небе над фермой аппараты иногда пролетали, высоко в облаках или ниже, и они с Микой всегда подолгу глядели вслед машинам Гильдии. Те напоминали огромные сморщенные кули в темных пятнах заплат, а тут - блестящая оболочка, по виду из металла. И как она в воздухе держится? Перетянута несимметричной сетью тросов с синим отливом. Нет, определенно у летунов не такие аппараты. Покосившись на круглую дверь, Туран перешел к окну в другой стене. И увидел вторую емкость. Размером и формой она напоминала первую, только тросы выглядели новыми. В нижней части были нарисованы белой краской большие неровные буквы: К Р А Ф Т «Крафт». Туран покатал незнакомое слово на языке. Необычное название у этого дирижабля. Выходит, он состоит из двух газовых емкостей, соединенных канатами и штангами, под которыми висит гондола. У небоходов ничего похожего точно нет. Свои дирижабли они строили в форме большого огурца, обычно немного вогнутого сверху, а снизу лепили к нему гондолу с винтами на треугольных кронштейнах. Насколько знал Туран, под гондолу вешали паровой или дизельный двигатель, а по бокам ее устанавливали пулеметы. Ни отец, ни Назар никогда не рассказывали про дирижабли с двумя емкостями, а уж механик обязательно поведал бы о них, если бы знал: он любил обсуждать подобные вещи с сыновьями хозяина и как мальчишка подолгу спорил с ними о достоинствах и недостатках всяких необычных конструкций. Сквозь наполняющий коридор рокот донесся звук губной гармошки, а потом, прерываемая треском помех, зазвучала музыка. Покрепче сжав ножку от тумбочки, он пошел к двери. Пол слегка прогибался под ногами, и внезапно Туран осознал, что от земли его отделяет лишь эта не слишком надежная преграда из высушенных водорослей, а дальше - пустота, сквозь которую падать и падать. Голова закружилась, он присел, выронив деревяшку, расставил руки и уперся ладонями в стены коридора. Сглотнул. Никогда раньше ему не доводилось подниматься в небо, прыжки с крыши сарая в кучу наваленного под стеной песка были единственным опытом полета для него и Мики. Гармошка заиграла громче, не попала в ритм с мелодией, лившейся из радиоприемника, и стихла вместе с ней. Донесся голос - слов не различить. Справившись с головокружением, Туран выпрямился, преодолел коридор и приник ухом к двери. Тишина. Толкнув дверь, он шагнул в помещение за ней. Сидевший в просторном кресле высокий бородатый мужчина оглянулся и прогудел басом: - Очухался? Не топчись там, входи. У хозяина дирижабля были светлые вьющиеся волосы, толстая шея и покатые плечи борца. Когда он повернул голову, Туран увидел морщинистое лицо с раздвоенным подбородком, большой мясистый нос, выпуклый лоб. - Кто ты? - спросил Туран. Положив руку на деревянный штурвал перед креслом, бородач неторопливо произнес: - Можешь называть меня Ставро. Дверь прикрой, дует. Туран закрыл круглую створку. Пройдя вперед, встал сбоку от кресла пилота. С трех сторон рубки были круглые окна, закрытые стеклами, а не шкурами ползунов, за ними сияло небо. В рубке стояла пара плетеных кресел, рядом со штурвалом торчали рычаги. Под стойкой, на которой крепился штурвал, лежал железный ящик с радиоприемником. Такого аппарата Туран еще не видел: большой, угловатый, с кнопками. В маленьком окошке светились цифры, под ними были выпуклое колесико и белые полоски, тоже с цифрами. На крюке в стене висели плащ из светложелтой кожи, ремень с кобурами и широкополая кожаная шляпа. Ставро произнес: - Не маячь, сядь. Туран последовал совету - или, скорее, приказу - и уселся во второе кресло. Поерзал - удобное, просторное. Ставро достал большую черную трубку, сунул в рот, щелкнул зажигалкой и раскурил, пыхая сладким сизым дымком. Он все делал неторопливо и с какимто осознанным достоинством. - Никогда не видел такой машины, как эта… - начал Туран, но бородач перебил его: - Ну так кто ты такой? Не зная, можно ли доверять ему и как вообще относиться к этому человеку, Туран неопределенно пожал плечами: - Просто бродяга. - Одинокие бродяги не ходят по Донной пустыне. Без оружия, без снаряги, без сендера одному в ней не выжить. Имя? - Туран. Туран Джай. - И что ты делал возле Корабля, Туран Джай? - Ты там меня нашел? Я… кажется, я потерял сознание, когда началась буря, а потом очнулся уже в той комнате. - Правильно, ты валялся в бессознанке рядом с местом, где я хотел закрепиться. - У скалы, из которой бьет пар? Там был сарай, какието трубы и лебедка с крюком. Ты привязываешь свой дирижабль во время бури? - Это не дирижабль. Вообще, я называю его катамараном. Воздушный катамаран «Крафт». Я летел на Корабль, но изза бури немного не дотянул. Опустился, чтобы закрепиться, и тебя увидел. Лебедка сломана, машину толком не привяжешь. Тогда я поднял тебя на борт и полетел оттуда. Взял круто на юговосток, чтобы уйти от бури. Ушел. Потом болтался… - Бородач махнул рукой. - Ждал, пока бурю дальше не снесло, чтобы к Кораблю вернуться. - Но зачем останавливаться возле скалы? Этот пар… изза него там почти ничего не видно. - Это гейзеры. Там наружу выходит газ, которым я заправляю емкости. Рядом с Кораблем одно из мест заправки, у меня их несколько в пустыне… А ты хитрец, Туран Джай. - Все это время Ставро смотрел в окно, а теперь, пыхнув дымом, уставился на гостя. - Сказал только свое имя и перевел разговор на меня. Не любишь рассказывать о себе? Ты сбежал с Корабля? Говори! Туран покачал головой: - Не с Корабля. Мы до него не доехали, на караван напали кочевники. Вернее, остальные доехали, но я… - Он пожал плечами, решив, что скрывать правду нет смысла. - Я сын фермера. Мою семью убили бандиты, меня ранили, взяли в плен. Везли на Корабль. Их главарь решил, что сможет продать меня на Арену. Когда людоеды напали, я сбежал… - В гладиаторы купят не всякого. - Ставро окинул Турана скептическим взглядом. - Ты вроде не дохляк, но не кажешься особо сильным… Э, постой! - Он щелкнул пальцами. - Там, возле гейзера, валялись два трупа. Это не те ли бандиты, которые тебя?… - Те. Когда я сбежал, трое погнались за мной на фургоне. Двое погибли, третий вернулся. Бородач с хрустом сжал кулаки, потянулся в кресле и опять уставился в окно. Стало тихо, только рокот двигателя доносился снаружи да посвистывал ветер. В животе у Турана громко заурчало, и Ставро сказал: - Назад глянь. Под окном ящик, там фляга и вареная кукуруза. Больше он ничего не добавил, но Туран понял это как приглашение поесть - достал пакет с кукурузой из ящика, открыл флягу и снова сел в кресло. - Как звать главаря той банды? - спросил Ставро. - Макота. - Туран вгрызся в кукурузу. - Не знаю такого. Хотя я давно не бывал на Пустоши. Кого они убили? - Отца, мать, брата, - произнес Туран ровным голосом. - И всех остальных, кто жил на ферме. Ставро покачал головой: - Ладно, с тобой все ясно. По роже видно: отомстить хочешь. Тебе только это сейчас надо, да? - Да. - Туран отпил из фляги. - Большой клан? - Человек сто, точно не знаю. Сюда десятка два приехали. У них фургоны, мотоциклетки, грузовик бронированный… машина моего отца. Теперь они все на Корабле. Ставро кивнул: - И ты уже решил, как действовать будешь. В одиночку со всеми разобраться хочешь? - Мне все не нужны. Я должен убить Макоту. А остальные… - Что, остальные на ферму не нападали? - Почему не нападали? Наша ферма хорошо защищена была, вся банда налетела. Но Макота главарь, он приказывает. И он Мику убил, брата моего. На ноже «М» было выжжено, я потом видел: Макота на всем своем оружии, где деревянные рукояти, это выжигает. Потому… - Месть - блюдо холодное, - перебил хозяин катамарана, и Туран замолчал. - Слыхал такую пословицу? Говорят, ее придумали в Москве. Не знаю, главное другое: она верна. Нельзя мстить сгоряча - ничего хорошего не будет. Забыв про еду, Туран угрюмо сказал: - Это я уже понял. Я дважды Макоту пытался убить. Вроде обдумывал, как и что, но все равно ничего не получалось. - Значит, плохо обдумывал. Торопился. Ставро говорил вроде и укоризненно, но чувствовалось: он не осуждает Турана за кровожадные помыслы, наоборот, как тому показалось, вполне его поддерживает, не зная даже всей истории гостя. Порицает только за то, что парень действовал сгоряча, без тщательной подготовки. Погасив трубку, Ставро вытряхнул пепел в жестяную коробку, прикрученную проволокой к подлокотнику кресла, и поднялся. Когда выпрямился во весь рост, стало видно, какой он на самом деле огромный - на две головы выше Турана, широченная грудь и плечи, настоящий великан. Он сдвинул штурвал; загудел ветер, чтото заскрипело, и «Крафт» качнулся. Облака за окном поползли вбок. Повернувшись к Турану, Ставро заложил большие пальцы за широкий ремень и задумчиво оглядел гостя. - Ты ранен, но не смертельно. Мне показалось - скорее обессилен. Туран потрогал плечо. - Это скоро пройдет. И силы вернутся, надо только выспаться. - Да. И деваться тебе сейчас некуда. Внизу пустыня, а там в одиночку никак. Это хоть ты уже понял? - Понял. Великан кивнул: - Подождем, пока бурю снесет дальше, к утру вернемся на Корабль. У меня встреча в Арсенале. Поможешь мне там, этим оплатишь бинты и кормежку. * * * «Крафт», как вскоре стало ясно, и вправду сильно отличался от дирижаблей небоходов. Туран не ошибся, решив, что газовые емкости сделаны из металла. Точнее, из люминия, как пояснил Ставро. Этого сплава, образовавшегося в земле после Погибели, легкого, но крепкого, по его словам, в Донной пустыне много. - Свойства у него необычные и для меня полезные, - сказал великан, поворачивая штурвал. Хозяин воздушного катамарана всегда говорил громким, уверенным голосом, размашисто жестикулируя. Туран не мог отделаться от мысли, что он немного играет на публику, позирует, будто привык к большому количеству людей, причем собравшихся именно ради него, Ставро, и гадал, кем тот был раньше, но спрашивать пока не решался. «Крафт» летел на малой высоте; через боковое окно Туран наблюдал за стаей катранов внизу. Земноводные загнали на прогалину из коричневой глины дикого песчаного ящера, забредшего слишком далеко в пустыню. Прогалина напоминала такыр, про который упомянул проводниклюдоед. Может быть, это то самое место, где недавно проезжал караван Макоты?… - Много интересных вещей можно найти на дне высохшего моря, - продолжал Ставро. - А в брошенных поселениях Пустоши тем паче. Протяжно заскрипел трос под днищем рубки. Туран оторвался от окна. Ставро зафиксировал штурвал, накинув на него крючок, прикрепленный к стойке, дернул рычаг - двигатель смолк. - Ветер попутный, нечего топливо зря жечь. Бой внизу продолжался. Ящер был гораздо крупнее катранов, они пытались окружить его, наседали с разных сторон. - «Крафт» я, можно сказать, по крупицам собирал. - Чувствовалось, что Ставро редко попадаются собеседники и он рад случаю поговорить. - Все вот это. Емкости, к примеру, продавал один старьевщик в ХерсонГраде. Хотел две монеты серебром за каждую. - Дешево, - откликнулся Туран, припомнив, как они с Назаром ездили покупать на рынке цистерну для воды. - Ясное дело. - Заскрипело кресло, в котором сидел Ставро. - Тот старьевщик не знал, для чего они. Никто не брал. Кому нужна непонятная штуковина, которую неизвестно куда применить? Два катрана обошли ящера и одновременно кинулись на него, пытаясь укусить за бока. Одного размазал по глине шипастый хвост, другой умудрился вцепиться рептилии в ногу. И тут же остальные земноводные разом бросились на добычу. Дикий манис исчез в клубке темных тел, замелькали черные спины с плавниками и подрагивающие раздвоенные хвосты. А потом куча распалась. Ящер, расшвыряв акул, перекусил крупного катрана пополам, победно мотнул плоской башкой и побежал прочь, взрыхляя хвостом ил. Остальные не стали его преследовать - набросились на останки сородичей. Туран повернулся к Ставро, который, привстав в кресле, тоже наблюдал за схваткой. - Это был вожак? Тот, которого он надвое перекусил? - Точно. Видишь, как ящер смекалисто поступил? Убил вожака. Ты тоже хотел убить атамана, да? Но ящер опытнее тебя. Слушать такое было не слишком приятно, и Туран возразил: - Почему опытнее? Я ведь… - Как ты действовал, когда хотел убить этого Макоту? Что делал? - У меня был грузовик отца, - угрюмо сказал Туран. - Кузов набит оружием. Я приехал во Дворец… - Дворец? - Так его называют. Большой старый дом, где живет Макота со своей бандой. Они праздновали победу. То есть что нашу ферму разорили. Напились все, плясали там… - Ладно, и что потом? - Я оружием пообвешался, зарядил пистолеты, гранаты приготовил, ну и… - Туран замолчал. - И что? - Разогнал грузовик и проломил стену Дворца. - А дальше? - Об руль стукнулся грудью. Сильно, аж дыхание перехватило. Ставро поморщился. - Что? - спросил Туран. - А ты мог разогнать грузовик и выпрыгнуть? - Да, наверно… Точно, мог бы. Только… Гондола качнулась, заскрипели тросы, над потолком чтото скрипнуло. Туран вцепился в подлокотники. Подавшись вперед, Ставро выглянул в окно и потянул на себя рычаг. «Крафт» стал набирать высоту, и у Турана к горлу подкатил ком, а желудок будто провалился кудато. - Воздушная яма, - пояснил Ставро. - С непривычки пугает, а? Дальше рассказывай. - Он снова откинулся на спинку кресла. Туран, сделав пару глубоких вдохов, заговорил: - Я выскочил, начал стрелять. Гранаты швырять… Ставро принялся набивать трубку табаком. - Ну и в меня стрелять стали. Заметил Макоту в глубине зала. Пальнул ему в спину прямо, он упал, вскочил сразу и по лестнице убежал. Великан взглянул на Турана, и тот пояснил: - У него пластины панцирника в куртке были. - Ясно. - Ставро щелкнул зажигалкой. Раскурив трубку, пустил в потолок дым и спросил: - Много бандитов знали тебя в лицо? - Никто, помоему. Хотя нет, Чеченя знал, помощник Макоты. И все, кажется. - Ну так почему ты не накинул тряпье или плащ старый, косынку на голову? - Зачем? - А ты подумай. Вот я обдумал то, что ты мне рассказал, - и понял, как надо было поступать. Бандит разделался с твоей семьей. Ты хочешь отомстить ему. Пристрелить, как бешеного шакала. - Ставро кивнул: - Это я понимаю. Достойная цель. Но как ты действуешь, чтобы добиться этой цели? Глупейшим образом! Слушай сюда: тебя знал только один бандит. В клане, ты говорил, до сотни человек. Перепились все. Часовые были? - Я не заметил. - В тот момент не было, - опять кивнул Ставро. - Или тоже налакались. Значит, ты ставишь грузовик в стороне. Переодеваешься, натягиваешь какоенибудь рванье, мажешь лицо грязью. Стволы берешь - их прятать даже не нужно, ты за бандюка и так сошел бы. Заходишь внутрь, но не через парадную дверь, а с заднего двора или через окно. Забираешь у первого встречного бутылку, кружку, шатаешься по залу, вроде ты пьяный. Находишь Макоту. Достаешь пистолет и стреляешь ему в затылок. Или в лоб, если хочешь видеть его глаза перед смертью. Все! - Ставро рубанул воздух ребром ладони. - Дело сделано. А дальше в суете, которая там поднялась бы, ты даже, пожалуй, мог бы еще и скрыться! Хотя я понял из твоего рассказа, что тебе тогда было все равно. Но все же: выскочил бы наружу, ведь там неподалеку твой грузовик, и уехал бы, пока вся эта пьяная сволочь, лишенная главаря, пыталась понять, что к чему. Туран молчал, глядя перед собой. Веко подрагивало, и немного тряслись руки - он снова был там, в зале Дворца, болела грудь, грохотали выстрелы, кричали бандиты, и вспышки от взрывов гранат слепили его, спрятавшегося за колонной. Еще тогда все могло кончиться! Хозяин катамарана прав: он, Туран, мог пристрелить Макоту без особых усилий, надо было только все обдумать, не кидаться в драку сломя голову, действовать хитро и расчетливо. Та отчаянная атака на Дворец была попросту глупа. А если бы он поступил так, как говорит Ставро, то, пожалуй, и правда смог бы спастись, даже если тогда ему это было не важно. Хотя с тех пор коечто изменилось: сейчас Туран не был равнодушен к тому, выживет он или нет. Жить хотелось - он повидал мир за пределами фермы и понял, что мир этот, пусть жестокий и безразличный, стоит того, чтобы жить в нем. Туран все равно собирался во что бы то ни стало отомстить Макоте, но теперь он намеревался сделать это так, чтобы самому остаться в живых. Раньше его питала месть. Теперь - жажда жизни. Он хотел увидеть мир. Остаться в живых - и убивать других Макот. Людей, подобных атаману, множество вокруг… За окнами потемнело - «Крафт» вошел в низкие облака. Ставро достал губную гармошку и начал тихо наигрывать. - Почему мы не падаем? - спросил Туран. - Цистерны из люминия, а металл тяжелее воздуха, ведь так? На аппаратах летунов корпус матерчатый, а у тебя все железное - тросы, оболочки, только гондола легче. Ставро выдул из гармошки веселый переливчатый мотивчик. - Термоплан, - сказал он. - У меня не дирижабль, а термоплан. Конструкция сложней. Чертежи для меня отыскал Знаток… Увидев недоумение на лице Турана, великан пояснил: - Это один торговец с Крыма, у нас с ним встреча на Корабле, потомуто я туда и лечу. Знаток покупает и продает всякие сведения. Я хотел заиметь не обычный дирижабль, а чтото более безопасное и надежное. Лучше всего подходил термоплан. Кочевники из своих трубок по «Крафту» уже не раз палили. И наемные солдаты Омеги пробовали подстрелить. - Ставро, горделиво усмехнувшись, ткнул губной гармошкой в потолок и заключил: - Только царапины на оболочках остались. - Разве пули их не берут? - удивился Туран. - С близкого расстояния пробьют, на высоте - нет. Пуля на излете скорость теряет, сам понимаешь. Хотя, если опущусь к земле и вблизи кто в емкость пальнет, дырка будет. Но главное мое преимущество перед небоходами в том, что на «Крафте» часть тепла с двигателей отводится по трубам в емкости. Слышал такое слово - «рекуперация»? Туран покачал головой. - Ладно, не важно. Я тоже когдато многого не знал, пока со Знатоком не сошелся. - Ставро замолчал, глядя в переднее окно. «Крафт» поднялся над облаками, Соленое озеро с Кораблем исчезли из виду, сияющая белизна внизу резала глаз. Термоплан закачался, медленно разворачиваясь. В боковом окне сверкнуло заходящее солнце. - Ветер меняется, - с досадой сказал Ставро. Отщелкнув стопор на штурвале, он толкнул рукоять с черным набалдашником. Двигатель чихнул, и мерный рокот винта проник в рубку. - Когда прилетим на Корабль, я хочу найти Макоту, - сказал Туран. Великан поднялся из кресла. - Сначала поможешь мне, а после решим, что делать. Тебе надо сменить повязку. Потом отдыхай. Под стеной стоял ящик вроде того, из которого Туран доставал снедь. Ставро вынул оттуда котомку, развязал узел и вытряхнул на кресло содержимое: пару рулонов бинта, склянки с мутной жидкостью и мешочек из светлой кожи. Точьвточь как у Таки. - Что это? - Туран осторожно поднял мешочек, оглядел и понюхал. - Я такой видел у нашего проводника. - Угу. - Ставро взял бинт и одну склянку. Плеснул мутную жидкость на бинт - запахло цветами - и сказал: - Снимай компресс с колена. Отложив мешочек, Туран стал разматывать повязку. - Проводник местным был, кочевником? - уточнил великан. - Да. Избавившись от компресса, Туран осторожно распрямил ногу. В колене кольнуло, он поморщился. Ставро оглядел посиневшую кожу и стал накладывать повязку. - Терпи. Когда бинт высохнет, ткань стянется, повязка станет туже. Ночью постарайся вставать поменьше. Завтра будет легче. Закончив бинтовать, он принялся складывать вещи обратно в котомку. Когда взялся за мешочек, Туран спросил: - Зачем эта штука? Хозяин термоплана подбросил мешочек на ладони. - Людоеды называют его кохар. Внутри загустевшее масло, которое выпаривают из водорослей Соленого озера, собранных в сезон дождей. Запаха нет, человек не чувствует ничего. Но всякая местная живность - медузы, крабы, катраны - какимто образом чует масло в мешочке. - Сунув кохар в котомку, Ставро затянул узел. - Как его добывают кочевники - секрет. В Арсенале они меняют кохар на стволы. Правда, прокторы, тамошняя охрана, запрещают продавать людоедам чтото более серьезное, чем пороховые самострелы, никакого многозарядного или нарезного оружия. Я много раз сам пробовал приготовить кохар, выпаривал на костре, через перегонный куб пытался, давил на прессе - не выходит. А ведь тот, кто разгадает формулу и научится масло получать, станет одним из самых богатых людей в пустыне, а то и на Пустоши. - Ставро бросил котомку в ящик. - Если носить мешочек с собой, то пустынные твари тебя не тронут. Он как бы говорит им: я свой. Понятно? - Понятно, - сказал Туран. - Теперь иди спать. Вид у тебя помятый, а завтра ты мне понадобишься. * * * Улегшись на кровать, Туран сунул руки под голову и стал думать, что будет делать после того, как отработает долг на Корабле. Останется там? Нужны деньги, полюбому нужны. Оружие, еда… Либо надо грабить, чтобы добыть все это, либо покупать. А грабить он не хотел. Разве что таких, как Макота, но чтобы справиться с ними, как раз и нужно оружие… Он провел ладонью по лицу, потер лоб и уставился в потолок. Без монет никак. Может, со Ставро поговорить, вдруг ему еще помощь какая понадобится? Хотя пока непонятно, для чего сын фермера нужен великану в этом Арсенале, да и сам он еще не уверен, что доверяет этому человеку. Хозяин «Крафта» ничем его не насторожил, но Туран разучился с ходу верить людям. Ставро тоже вряд ли доверяет бродяге, которого подобрал в пустыне. На Корабле надо присмотреться к нему, и Ставро к Турану присмотрится - тогда и решат оба чтото для себя. Знать бы только, кто таков этот Знаток и что владельцу термоплана от него нужно. И кем, в конце концов, Ставро был раньше? Странные немного у него повадки… Туран не заметил, как заснул. Ему казалось, что он продолжает размышлять, термоплан летит, Ставро в рубке крутит штурвал… В комнату вошел Знаток: в плаще, высокий, худой, лицо скрывает капюшон. Встав над кроватью, он заговорил свистящим шепотом. Туран безуспешно попытался сесть, сказать хоть чтото. Наконец Знаток раздраженно прошипел: «Хозяин неба!» - нагнулся и сбросил капюшон, открыв лысый гладкий череп, волчий нос, вертикальные зрачки с желтыми радужками. Туран все еще не мог пошевелиться. А мутант протянул когтистые лапы и ухватил его за горло. Туран выгнулся, разевая рот. Захрипел, дергаясь, открыл глаза и увидел над собой плетеный потолок. Знаток исчез. А вот дышать и правда было трудно. И не понять - вечер или утро? Темно, но не так, как ночью… Сколько он спал? И почему воздух такой спертый? Поднявшись с кровати, Туран вышел в коридор. Колено совсем не болело, повязка туго стянула его, но Ставро об этом предупреждал. Наверное, можно размотать уже. Через окно в коридоре он увидел восходящее солнце. Облака внизу расцвели розовым. Когда снаружи донеслось громкое шипение, Туран невольно присел. Снизу в окно били струи пара - наверное, Ставро сбрасывал давление в емкостях. Термоплан начал снижаться и вскоре нырнул в огненнорыжее море облаков. Дышать стало легче. Внизу плыли светлосерые холмы, залитые прохладным светом восходящего солнца, по ним далеко слева скользила тень термоплана. Мелькнула гладкая, как зеркало, заводь, в которой отражались облака, за ней потянулась скалистая гряда. Летящий совсем низко «Крафт» едва не цеплял ее брюхом. Вскоре скалы закончились, и впереди блеснули воды Соленого озера. Вдоль берега бежал высокий волосатый человек. Нет, мутант. «Пятнистый! - обрадовался Туран. - Точно, он!» Мутант остановился, задрал голову, разглядывая «Крафт». Ударил себя кулаком в грудь - и, опустившись на четвереньки, поскакал дальше длинными прыжками. Глава 15 Макота понял, что ему надо успокоиться, иначе он лопнет от злости. Такие потери - деньги, машины, люди, бойцовый мутант, шакаленок… Он едва не перекусил мундштук трубки, вспомнив о фермерском сынке. Сунул ее в карман, позабыв выбить пепел, и прошелся по отсеку «Панча». Снаружи доносились приглушенные броней голоса бандитов, лязг инструментов и ругань механика Захара. Только что пришлось разбираться с делегацией местных, которым он заплатил за сломанную аппарель, и гарпунщиков, получивших от него десять монет за помощь с катраном, напавшим на бандитов. Вытащив изпод кровати ящик с оружием, Макота нацепил перевязь с двумя пистолетами и обрезом в чехле. На пояс повесил тесак, на запястье - ремешок со стилетом, взял еще маленький четырехзарядный пистолет из угольночерного металла. Снял с крючка кожаную куртку, надел, провел ладонями по полам и нащупал чтото во внутреннем кармане. Оказалось, там лежит плоская серебристая фляга. Открутив крышку, он глотнул из горлышка и поперхнулся. Ну правильно, остатки того пойла! Откуда всетаки мальчишка взял флягу? Ах да, он сам сказал тогда: подарили летуны за то, что помог. Помог разобраться с его, Макоты, людьми, а теперь еще и смылся, урод! А атаман хотел повеселиться, наблюдая, как бойцовые мутанты разрывают шакаленка на куски… Он снова приложился к фляге. Забористая штука, небоходы знают толк в выпивке. Верхнюю - торговую - палубу охраняют прокторы, но Корабль все равно место опасное, надо быть начеку. Тем более атаман не бывал здесь ни разу, хотя и знал, как попасть к Графу - тот все четко описал, а Макота хорошо запомнил. Атаман преодолел долгий путь от Дворца до Соленого озера, сегодняшний день мог стать поворотным в его жизни. Если он сделает все как надо, юг Пустоши ждут большие потрясения! Он спрятал черный пистолетик, надел шляпу и сапоги. Встав перед зеркалом, оглядел себя - хорош! Высунувшись из грузовика, крикнул: - Дерюга, Крюк! Под высоким железным потолком гуляло эхо. Караван стоял в грузовом трюме, который атаман арендовал целиком, чтобы никто не мешал. Бандиты чинили машины, командовал Захар - потный краснолицый толстяк, водитель «Панча» и механик клана. За ним ходил Дерюжка, состоявший у Захара в помощниках, и громко повторял его приказы. Упавшую в озеро мотоциклетку подняли из воды и закатили в трюм, где разобрали двигатель. С мотофургона, на котором вернулся Крючок, сняли передние колеса. На кабину было страшно смотреть: лобовуха разбита, смятый капот напоминает жеваный лист бумаги. Изпод переднего бампера торчали босые ноги в закатанных штанах и доносились удары молотка по днищу. Второй мотофургон вроде бы остался цел, но там возникли нелады с мотором - как въехали в трюм, так он и заглох намертво. Захар велел никому под капот не лезть, сказал, сам посмотрит, в чем там дело. Получалось, что у Макоты на ходу остался только «Панч» - хорошая машина у сгоревшего фермера, следил Бориска за своей техникой - да еще мотоциклетка и манис. Надо решать вопрос с транспортом, и как можно быстрее. Увидев, как один бандит, откинув крышку капота на мотофургоне, копается в двигателе, Захар заорал на него, за ногу вытянул обратно и сам полез разбираться с мотором. К «Панчу» подошел Крючок. Макота, стоя на подножке, сверху вниз смотрел на него. Лопоухий доходяга упустил шакаленка, позволил тому убить Бочку с Кромвелем и раздолбал самоход, а сам жив остался, даже не ранен, тварь! Атаман с удовольствием пристрелил бы Крючка, а еще лучше - продал на Арену вместе с мутантом. Но нельзя: теперь, когда и Морз, и Бочка, и Кромвель сдохли, Крючок - самый опытный боец в отряде, не считая Малика, но того контузило во время боя с кочевниками. Пока что лопоухий нужен, а вот когда они вернутся во Дворец… Распять его перед входом на скрещенных балках, как монахи из Храмов распинают мутантов, - самое то! Устав ждать, Макота повторил: - Дерюга, слышь? Молодой заглядывал под капот мотофургона и пытался дать совет копавшемуся там Захару, а механик отпихивал его локтем. Услышав голос атамана, Дерюжка вскинул голову. - Ко мне! - рявкнул Макота. Когда Дерюжка бросил гаечный ключ на пол и побежал к «Панчу», Макота опять перевел взгляд на Крючка. Атаман был чуґток, замечал всякие мелочи. Вот и сейчас отметил: Крючок стал другим. Лицо уже не такое вялое, отрешенное, взгляд более острый. И чтото еще изменилось в нем, чего Макота пока не мог понять и оттого беспокоился. - Со мной пойдете, зверюгу на Арену продадим, - сказал он, когда Дерюжка встал рядом с лопоухим. - Потом наверх, к Графу. - А чего его так кличут? - спросил молодой бандит. - Заткнись! Эх, хотел я Кромвеля с собой взять! У него кровь холодная была, как у ящура, а ты… - Я тоже пригожусь, хозяин! Макота спрыгнул на железный пол. - Крюк, помнишь, что я говорил? Какое оружие взять, как действовать будем? Лопоухий кивнул. - Ему все обсказал? - Обсказал, - равнодушно ответил Крючок. - Дерюга, уяснил, что к чему? Точно уяснил? Уу, морда глупая! - Атаман несильно ткнул парня кулаком в челюсть. - Стволы возьмите, ножи. Граф опасен, как панцирник бешеный, хоть с виду и не такой. Хитрый, сволочь, а эти, что его охраняют, - убивцыживодеры. Потому осторожно там, глядеть в оба, делать все так, как обговорено. Есть вопросы? Бандиты молчали. - Ну, не робейте! - подбодрил Макота. - Спрашивайте. Чтоб неясностей никаких. - Хозяин, мы надолго тут? - выпалил Дерюжка. - Какое надолго?! - тут же взбеленился атаман. - Знаешь, че начнется, после того как мы с Графом… Короче, пока мы к нему ходим, Захар машины починить должон. На корме лифты, подъемники такие. Ты сразу на месте машину… агрегат этот, за которым идем, проверишь. На подъемнике спускаем его вниз, сюды везем, в «Панч», - и ходу с Корабля. Ну че пялишься, тупая твоя душонка? - Сразу назад… А я Корабль хотел поглядеть, - протянул молодой и отпрянул, когда Макота занес кулак. - Ты ж сказал, можно спрашивать! - А это че, вопрос был?! Поглядеть ему! Я тебе погляжу - зубы собирать будешь! Еще вопросы? Нет? Тады быстро к телеге, впрягайте ящура, выводите наружу. Дерюжка поспешил к повозке с клеткой, Крючок пошел за ним. Макота направился было к фургону, где копался Захар, чтобы дать механику указания, но хлопнул себя по лбу и полез обратно в грузовик. Заперев дверь, отвернул ковер с пола, вытащил изза подкладки ключ и отпер замок спрятанного в полу сейфа. Достал три увесистых мешочка, покачал на ладони и пристегнул к особому ремешку под курткой. Как там дело обернется - неизвестно, а деньги с собой иметь надо. Он закрыл сейф, вернул на место ковер. Пора идти. Граф, бывший оружейник, укравший у одного из Цехов крупную сумму и сбежавший из Харькова от расправы, ждать не любил. * * * «Крафт» медленно плыл над Кораблем. Палуба казалась бесконечной - огромная плоскость тусклого металла, поля ржавчины, навесы, палатки, контейнеры, поставленные друг на друга с помощью кормовой кранбалки. У правого борта горой высилась надстройка - сплошь выступы, скругленные балконы и лесенки. Туран только глаза таращил - как люди до Погибели строили такие махины? И зачем? Ставро рассказал, что корабельный Арсенал - крупнейший после харьковского рынок оружия. Кто первым обосновался на Корабле, теперь неизвестно. Ходили всякие странные легенды - что кочевникилюдоеды на самом деле потомки тех, кто плавал по морю на гигантской посудине еще до Погибели; что большинство из них во время катастрофы сошли с ума, а остальные едва сумели пережить стихийные потрясения, которые и стали причиной появления Донной пустыни. Великан с большим сомнением высказался по этому поводу: если было море, то Корабль во время Погибели непременно бы в нем потонул, и вряд ли ктото спасся. Это ж как тут все трясло или горело, что вода испарилась или пролилась в недра земли, - никто бы выжить не смог. Гейзеры в скалах вон до сих пор огнем иногда плюют. А что творилось во время Погибели… представить невозможно. Слушая его вполуха, Туран разглядывал людей внизу, надеясь заметить атамана Макоту. - Поможешь швартоваться, - сказал Ставро. - Видишь фермы? Не туда смотришь. Туран повернулся - великан указывал на высокое сооружение справа. В центре помятой крыши зияла дыра, из нее торчали две решетчатые фермы с поперечной балкой. - Надстройку эту Башней все зовут. Я так мыслю, когдато там капитан сидел и судном своим управлял. А теперь она ничья, что внутри было, давно порастаскали для всяких нужд. Вон как обшивка раскурочена. И людей нет. - Почему нет? - Тут склад был оружейный у самого богатого местного торговца. Ну и рванула в один прекрасный день бомба на том складе, а потом и патроны с остальной взрывчаткой. Переборки вдрызг, вон в стенах трещины и проломы какие. Теперь в Башне никто не живет и не торгует. - Но она тогда обвалиться может, и «Крафту» конец. - Ничего «Крафту» не станется. Фермы, к которым швартоваться будем, сквозь палубы в трюм уходят, я проверял. Так, ладно, я буду ловить перекладину, а ты, когда крюк зацепится, тяни вот этот рычаг на себя. - Ставро коснулся черного набалдашника. - А как двигатель затихнет, сразу ко мне, поможешь подтянуть «Крафт» к фермам. Он поставил штурвал на стопор и расчехлил лебедочный механизм, смонтированный под передним окном. Взявшись за изогнутую ручку, начал стравливать трос с катушки. Термоплан пролетел над лежащей на боку большой цистерной, подпертой балкой, дальше потянулись ряды контейнеров. По палубе ходили вооруженные люди, некоторые останавливались, глядели вверх, но ясно было, что местным вид летящего над головой «Крафта» привычен. Термоплан приближался к Башне. - Как я узнаю, что мы зацепились? - спросил Туран. - Крюк лязгнет о балку, услышишь. Машину разворачивать начнет. - А если промахнемся? - Тогда сожжем лишнее топливо, придется делать еще один заход. Идем против ветра, надо с первого раза попасть. - Ставро напряженно смотрел вперед. Туран подвигал плечами, размял кисти. - Приготовились! Он взялся за рычаг. Рокотал пропеллер, «Крафт» медленно плыл над Башней. Внизу лязгнуло. - Глуши! Термоплан дернулся, Турана бросило к окну, и он, не успев дернуть рычаг, свалился на пол возле лебедки. - Разъешь меня некроз! - взревел Ставро, ударившись о стену. Со штурвала сорвало стопор. Пол накренился, великан отпустил рукоять лебедочного механизма, и катушка начала вращаться, разматывая трос. - Глуши! Туран на четвереньках подполз к стойке со штурвалом и лбом толкнул рычаг. Двигатель рокотнул и вырубился. - Ко мне! - Великан ухватил изогнутую ручку. С другой стороны катушки торчала такая же. На виске Ставро запульсировала жилка, он с натугой вращал ручку. Внизу заскрипел трос, раздался скрежет, потом чтото зазвенело. Туран подскочил к лебедке, поймал гнутую железную трубку с резиновым набалдашником, торчавшую из торца катушки, и навалился, помогая Ставро смотать трос. В окне снова показалась большая цистерна, высыпавшие оттуда люди следили за маневрами термоплана. Некоторые кричали, размахивали руками. До Турана наконец дошло: когда крюк зацепился за поперечную балку, «Крафт» развернуло, а двигатель продолжал работать, винт толкал аппарат вперед. Штурвальный стопор сорвало, рули освободились, термоплан начал описывать круг, наматывая трос на решетчатые фермы, торчащие из крыши Башни. Ставро законтрил шестерню со своей стороны - катушка встала мертво - и приник к окну. Фермы заскрипели, дзенькнул трос. Гондола стукнулась о поперченную балку, и стенка под передним окном вмялась. Гулко бухнула о ферму газовая емкость, послышался скрежет металла о металл. Ставро шагнул на середину рубки, ударил кулаком в низкий потолок - откинулся люк. Ухватившись за железный обруч, великан подтянулся и полез на крышу. - За мной давай! - донеслось сверху. Туран тоже выбрался на крышу, сел, свесив ноги в люк, задрал голову. Правая емкость будто прилипла к ферме, колыхались на ветру лохмотья порванных тросов, которые раньше оплетали покатые люминиевые бока. О том, что еще могло сломаться, Турану не хотелось и думать. Чего доброго, хозяин заставит отрабатывать ущерб… Великан стоял на краю гондолы, полусогнувшись, разглядывал чтото внизу. Сел, ухватился за косые перекладины фермы и начал спускаться по ним. Держась за натянутые тросы, Туран перебрался к ферме. Ставро сидел на поперечной балке и, уперев ноги в стенку рубки, пытался оттолкнуть термоплан. Конечно же ничего у него не получалось - «Крафт» был слишком тяжел. Прикинув, какой у него может быть вес, Туран решил, что обмотавший фермы трос надо рубить, только тогда машина отцепится. Но чтобы пришвартоваться опять, придется подвешивать новый крюк и ставить катушку… - Мертво, - сказал Ставро. - Разорви меня мутафаг! Провались подо мной Арена! Туран Джай, я… - Он замолчал и выпрямился, держась за ферму, со злостью саданул ногой по швартовому крюку. - Ладно, это я, дурень, сам виноват. Раньше один причаливал. Зато теперь никакая буря «Крафт» отсюда не сорвет. - Ставро перелез с фермы на крышу и шагнул к люку. - Спускаемся. Скоро встреча со Знатоком. Глава 16 Арена находилась на корме, прямо под торговой палубой с ее навесами и контейнерамилавками. Широкий коридор с разбитыми окнами, по которому бандиты ехали в кормовую часть, тянулся над бесчисленными отсеками, боксами и ярусами Корабля. Большинство переборок давно срезали, сквозь дыры открывался вид на мир внутри железного гиганта: веревочные лестницы и подвесные мостки, полные гулкого эха залы, плетенные из водорослей перегородки. В отсек с наваленной на пол землей из дыр в обшивке падали косые столбы света, на грядках зеленели побеги, делянку охраняли хмурые оборванцы с пороховыми самострелами. Макота решил, что это плантация дурмантравы. На саму Арену бандитов не пустили - там готовились к вечерним игрищам. Распорядитель встретил их у решетчатого входа, за которым был ведущий вниз, под ангарную палубу, коридор. Торговались недолго - в другое время Макота вытряс бы из покупателя всю душу, споря за каждый медяк, но сейчас он спешил к Графу. Пришлось отдать мутанта всего за семьдесят монет, хотя если бы пятнистый не сбежал, атаман мог получить за бойцовую пару не меньше двухсот плюс еще с полсотни за шакаленка. Распорядитель открыл решетку и позвал четверых рабов. Смуглые кочевникиздоровяки в набедренных повязках и ошейниках взялись за клетку, сняли ее с телеги и унесли по коридору. - А че они мычали, нормально не говорили? - спросил Дерюжка. - Бо языки отрезаны. - Макота забрался на телегу. - Не топчитесь, едем. Он не дал Крючку вожжи, сам решил править ящером. Бандиты, ощущая напряжение хозяина, тихо уселись сзади. Ангарную палубу озарял свет, падающий сквозь прямоугольные отверстия в потолке. Макота направил телегу к ближайшему подъемнику. - А знаете, че это раньше за штуки были? - заговорил Дерюжка. - Ну, лифты эти? - Лифты и были, - буркнул Крючок. - Не, ну понятно, но для чего они? Почему такие здоровые? Крючок с Макотой молчали, но молодого это не смутило: - Мне Захар рассказывал, он в одной старой книжке вычитал. Короче, на Корабле раньше авиетки стояли. Тока они тогда, как их… само… самыелеты назывались. Железные такие. Для войны потому что, броневые. Их прятали здесь, внизу, а когда надо взлетать - лифтами подымали. Корабль, значит, авиеток много перевозил, с него они летали… - Как это, железные - и летали? - перебил Макота. - Ты че плетешь? Железо тяжелое! - Да это не я, это Захар! Он, говорю, в книжке одной вычи… - Захар читать отродясь не умел, - отрезал Крючок, и Дерюжка обескураженно умолк. Платформу приводила в движение паровая машина: прикрученный к полу котелцистерна, чугунный колпак с дырой для пара, шестерни, рычаги. Здесь дежурил усатый верзила в драном комбинезоне - рожа в копоти, на лбу очки с выпуклыми стеклами. Макота заплатил, и усач молча ушел в будку управления. Атаман завел повозку на прямоугольную плиту без ограды и остановил посередине. Загудело, залязгало, струя пара вырвалась из дыры в колпаке, украшавшем котел. Под платформой раздалось шипение, серые клубы поползли изпод нее. Дрогнул коленвал, пришла в движение самая большая шестерня, зубцы размером с голову сцепились с другими, поменьше, - завращалась вторая шестерня, потом третья стала быстро крутиться на железной оси, уходящей в пол. Плита дрогнула и тяжело поползла вверх. Скрипнула повозка, ящер зашипел, ойкнул Дерюжка. - Спокойно, хлопцы! - подбодрил Макота. Обернулся - и, будто на кинжал, наткнулся на пронзительный взгляд Крючка. От неожиданности атаман даже вздрогнул, чего с ним не случалось уже много лет. Лопоухий смотрел пристально и так странно… будто едва сдерживался, чтобы не вцепиться Макоте в горло. Атаман отвернулся, дав себе обещание покончить с Крючком сразу после того, как тот станет не нужен. Нельзя больше тянуть. Крючок - это тебе не придурочный Дерюжка, в нем внутренняя сила есть, как в том шакаленке сбежавшем. Но что же всетаки еще изменилось в Крючке? Вроде чегото не хватает, настолько привычного, что и не вспомнить… Поршень под платформой медленно распрямлялся, она поднималась, ангарная палуба уходила вниз. Прямоугольник над головой становился все шире, и наконец плита вплыла в него. Сразу стало теплее и светлее. Вокруг раскинулся Арсенал - навесы, палатки, лотки… Мимо рядов торговых контейнеров ходили люди, гдето стреляли, проверяя оружие, гудели двигатели. Макота привстал, соображая, в каком направлении склад Графа. Ближе к корме между палатками лежала на боку здоровенная цистерна, подпертая балкой, там вырезали окна и двери, внутри виднелись столы, за ними сидели люди - цистерну превратили в кабак. Наверху, куда вела сварная лесенка, дежурил охранник с ружьем, над головой его качалась на ветру вывеска: Б А К Е Н Хотелось выпить, но сейчас Макота не мог позволить себе расслабиться, поэтому завернул ящера в другую сторону. Вскоре они увидели склад Графа: четыре стоящих вплотную контейнера и еще четыре сверху. В нижней части конструкции стальные двери, на втором ярусе пара ветряков, генератор и толстый шпиль с поперечными штангами. Другие, еще более длинные шпили виднелись вдалеке, над правым бортом корабля, где высилось сооружение необычной формы. Над ним висел дирижабль с двумя газовыми емкостями, и атаман нахмурился - это что, летуны? Да нет, что им тут делать… Это ктото другой, видно, богатый человек, раз на такой штуке летает. Вот бы себе такую заиметь! Но она небось совсем дорогая, хотя вопрос даже не в деньгах, такое просто никто не продает. Дерюжка с Крючком вовсю крутили головами, Макота тоже стал оглядываться. Шум голосов, толпы людей, лавки, навесы, палатки со всех сторон. Но ни один лоток не стоял возле контейнеров Графа, вокруг них была пустая огороженная площадка. Вроде бы ее не охраняли, но через низкий заборчик никто не пытался перелезть. - Прокторы, - сказал Крючок. Направив телегу к проезду в ограде, Макота повернул голову. Толпа расступалась перед людьми в пятнистых темносиних куртках. Они шли не торопясь, сжимая короткие ружья, на поясах висели палаши. - Грозные какие, - прошептал Дерюжка, когда прокторы исчезли из виду. - Кто им платит? - Торговцы, - ответил Крючок. - Здесь суда нет. Если сопрешь что, прокторы сразу пришьют. Или распнут - вон, видал? Ближе к борту на эстакаде стояли кресты из сваренных рельс, там висели люди, прикрученные колючей проволокой. - А кто это? - Мразь вроде тебя и меня. Бандиты, которых прокторы споймали… - Я не мразь! - запротестовал Дерюжка. - Я… Ой, хозяин! А что, если и нас… Ведь мы ж… - Заткнись, - перебил атаман. Остановив телегу у контейнера, он обернулся. - Все помните? Крючок промолчал, Дерюжка кивнул: - Помним, а как же. Только вот я теперь думаю… Он не договорил - в контейнере открылась дверь, и наружу вышли двое. Чернявые, смуглые и небритые, в черных комбезах, перепоясанные патронными лентами, с маузерами в кобурах. Один держал на плече штуковину с коротким стволом и торчащим вбок магазином патронов этак на тридцать. Дерюжка при виде оружия чуть рот не разинул от восхищения, узнав автомат - редкая и очень дорогая вещь. - Ты Макота есть? - спросил другой охранник. Низкий лоб его пересекал бледнорозовый шрам. - А кто ж еще? - Атаман спрыгнул с телеги, накинув вожжи на торчащий из стены крюк. - Навроде ты меня не узнал. Ты ж с Графом тогда был. Человек со шрамом молча шагнул обратно к контейнеру. Макота вошел за ним, следом - Дерюжка, потом Крючок и второй охранник. Дверь закрылась, стало темнее: здесь горела лишь пара тусклых ламп. Атаман приостановился, поняв, что стенки и потолки внутри вырезаны - восемь контейнеров составляли один просторный зал. Впереди на полу была жирная белая линия, за ней стояли дощатые ящики, два сендера, стеллаж с раскуроченными приборами. Рядом со стеллажом валялась выпуклая решетчатая тарелка размером со щит вроде тех, какими прикрывались кочевники, напавшие на караван. Возле ящиков на поддоне лежал угловатый агрегат, накрытый брезентом. В кабине одного сендера, едва различимый в сумраке, сидел человек. Позади стоял пулемет с дырчатым кожухом, скрывающим ствол, и свисающей сбоку патронной лентой. Играла тихая музыка - в сендере было включено радио. - Слышь, это я! - Макота поднял руку. - Здоров будь, Граф! А че это ты в нас целишьси? - Здравствуйте, атаман, - вежливо сказали из полутьмы. - Снимите, пожалуйста, все оружие. И вы, и ваши подчиненные. Положите его на стол у стены. Мустапа, Зияд, проследите. Граф говорил спокойно, тихо, учтиво, но было понятно: лучше ему не перечить. Охранники подняли оружие. Тот, что со шрамом, по имени Мустапа, указал стволом маузера на железный стол у стены. - Нет движений быстрых, - гортанно произнес он. С независимым видом Макота направился к столу, Крючок и Дерюжка поспешили за ним. Атаман расстегнул ремень, бросил на стол вместе с кобурами и громко заявил: - Ладно, хлопцы, сымайте стволы. Мы сюда не воевать, а торговать пришли, правильно я говорю? - Точняк, хозяин! - Голос Дерюжки слегка дрожал. Бандит скинул с плеча ремень ружья, стал вытаскивать пистолет из кобуры. Макота хмуро наблюдал за ним. Волнуется щенок, боится. Эх, Кромвеля не хватает! Хорошо хоть Крючку все до фени, вон как спокойно свои револьверы на стол кладет. Только доверять теперь лопоухому нельзя, както он нехорошо изменился. Зияд отступил назад, держа гостей под прицелом, Мустапа стал по очереди обыскивать их. Он приказал Крючку, Дерюжке, а потом и Макоте снять сапоги, проверил подошвы, прощупал крепкими пальцами голенища. Стоял он при этом так, чтобы не перекрывать напарнику линию огня. - Это что есть? - спросил Мустапа, обнаружив ремешок на запястье Макоты. - А! - Тот всплеснул руками. - Забыл, дорогой! Охранник нахмурил густые брови, положив руку на кобуру с маузером. - Что же вы, атаман? - спросил Граф, попрежнему сидевший в сендере. - Забыл, - повторил Макота и стал расстегивать ремешок. - Да там стилет токмо, махонький, им никого не порежешь толком. - И все же у меня свои правила. Видите линию на полу? Никто не может пересечь ее с оружием. Никто, кроме моей охраны. Последнему человеку, попытавшемуся сделать это, Мустапа отрезал ступни, запястья и посадил в кювету с бензином. Потом, когда я устал слушать вопли бедняги, а у Ады разболелась голова, его подожгли. Кювета с останками еще долго стояла перед ангаром. - И че вам прокторы на то сказали? - проворчал Макота, ничуть не впечатленный: он и сам пару раз проделывал с людьми нечто подобное. - Они остались довольны. Ведь мы помогли им, выполнив их работу. Макота избавился от ремешка, надел сапоги, поправил шляпу и повернулся к сендеру. - Куртку долой, - велел Мустапа. - Снять. Ты тоже. Дерюжка стал поспешно раздеваться. - Далась тебе моя куртка! - возмутился атаман. - Там же нет ничего, ты сам щупал! - Тяжела. - Потому что пластины в ей. Это броня, ею убить нельзя! - Атаман, вам лучше не спорить с ним, - вновь заговорил Граф. - Безопасность целиком в компетенции моего шурина, и если он… - Та ладно, сымаю уже, сымаю! - Плюнув, Макота снял куртку. Отстегнул от подкладки мешочки с монетами. Крючок с Дерюжкой отошли к стене. Молодой бандит был бледен. - Внутри что есть? - спросил Мустапа, кивнув на мешочки. Атаман вконец разозлился: - Монеты! Деньга, понимашь? Я зачем сюда прикатил? Товар у вас покупать! Значит, деньга нужна! - Надо глядеть. - Ползуна тебе в зад! - Макота оттолкнул протянутую руку охранника. - А если ты сопрешь чего? Монеты там. Слушай, ты! - Он развернулся к человеку в сендере. - Я ему мою деньгу смотреть не позволю! Она моя! Все, допекли меня! Или щас товар глядим - или мы укатываем взад! - Мустапа? - произнес Граф. - Чистые, брат, - откликнулся тот. - Что же, хорошо. Идите сюда, атаман. Ваши люди пусть стоят на месте. А вы, Макота, имейте в виду: в этом зале есть коекто еще. Сейчас вы под прицелом не одного только Зияда. - Та ладно, хватит ужо пугать. - Макота повесил мешочки на пояс и решительно перешагнул белую линию. Он знал, сколько сейчас людей у Графа. Атаман потратил много сил и денег, чтобы разведать все, что можно, про дела этого человека, про его прошлое, семью, связи, охрану. Граф скрылся от харьковских Цехов, захватив лишь нескольких доверенных людей, и боґльшую их часть убили посланные следом охотники за головами - теперь охранников у него было мало. Когда Макота остановился перед сендером, Граф, открыв дверцу, выбрался наружу. Он был ровесником атамана, среднего роста, с красивым властным лицом, тщательно причесанный, в черных брюках, белой рубашке и клетчатой жилетке из дорогого сукна. На шее - атласный платок. - Вижу, деньги у вас с собой, - торговец кивнул на мешочки. - А как же еще? Две тыщи серебром, полтыщи золотом. Большие деньжищи! За такие несколько ферм купить можно, скважину нефтяную… Я их не боялся с собой брать, потому что знал: ты честный мужик. Я и сам честный. Стало быть, чего у нас? Стало быть, деньги ты видишь… а вот я товара не вижу! Как это понимать, а? - Что же, честность в делах похвальна, - кивнул Граф. - Однако осторожность также необходима. Ваша репутация, Макота, вынуждает меня быть осмотрительным. - Че? - переспросил атаман. - Какая еще репутуция? - Слухи, которые ходят о вашей, гм, решительной манере ведения дел. - А! Это да, я того… решительный. Люблю, слышь, чтоб все быстро и по делу. И честно чтоб, не терплю я это… вранье всякое, когда крутить начинают, хитрить, обманывать. Мои деньги - твой товар, и все дела. Сердце Макоты колотилось часточасто, в глотке пересохло, мучительно хотелось хлебнуть настойки, а лучше - того пойла из фляги шакаленка. Атаман облизал пересохшие губы и оглянулся. Зияд, слегка опустив автомат, подпирал стену неподалеку от Крючка и Дерюжки. Мустапа остановился шагах в пяти за Макотой, сжимая маузер в правой руке. - Я имел в виду несколько другое. Впрочем, ваше желание увидеть товар вполне законно и понятно. Извольте. - Граф кивнул Мустапе. Не спуская глаз с атамана, тот пошел к ящикам. Дойдя до аппарата на поддоне, сунул маузер в кобуру и взялся за край брезента. Макота сбил с головы шляпу, выхватил спрятанный под тульей угольночерный пистолетик и выстрелил трижды. Первая пуля вошла в лоб Графа, вторая - в шею Мустапы. Третью Макота выпустил с разворота - Зияд у стены дернулся, и пуля угодила ему в плечо. Затрещал автомат. Пихнув застывшего Дерюжку в одну сторону, Крючок метнулся в другую. Им повезло: оружие заклинило, и короткая очередь прошла между бандитами. Доносившуюся из радиоприемника музыку сменил приподнятый голос, который вещал чтото насчет поимки беглеца и назначенной за его голову награды. Зияд выдрал из кобуры маузер. Крючок, прыгнув к столу, схватил обрез и жахнул из двух стволов. Охранник сполз по стене. Растерявшийся Дерюжка, вместо того чтобы взять оружие со стола, бросился к Зияду и подхватил неисправный автомат. - Сюда, мутант! - крикнул Крючок молодому бандиту. Макота подобрал с пола шляпу - с внутренней стороны тульи свешивалась кожаная петелька, крепление для пистолета, - и нахлобучил на голову. Выставив оружие перед собой, он пригнулся за сендером, повел стволом из стороны в сторону. Крючок, бросив обрез, схватил со стола ружье, присел. Дерюжка повесил автомат за спину и поднял маузер Зияда. Когда Макота приподнял голову, в сумраке за ящиками полыхнул сноп огня. Над головой вжикнула пуля. Она не просто пробила дыру в шляпе - сорвав ее, отбросила далеко назад. Макота и Крючок выстрелили разом, ориентируясь на вспышку, а потом в зале все стихло, только голос по радио неразборчиво бубнил. Раздалось шарканье. В сумраке возник силуэт. Крючок, бросив разряженное ружье, схватил со стола пистолеты Макоты, Дерюжка вскинул маузер. К сендеру выбрела очень высокая черноволосая женщина в длинном платье, с широкими скулами и густыми бровями, неуловимо похожая на Мустапу. Перед собой она держала охотничий штуцер. Пистолет в руках Крючка дернулся, но бандит не выстрелил - когда великанша подошла ближе, стало видно, что пули попали ей в грудь и живот. Макота вел за ней стволом пистолетика, позабыв, что патроны в нем закончились. Женщина сделала несколько шагов, кренясь все сильнее под весом тяжелого ружья, добрела до лежащего навзничь Графа. - Серж, - простонала она, медленно поднимая ружье. - Сережа… Полные ненависти темные глаза уставились на атамана. По платью расплывались пятна крови. - Проклинаю тебя! - выдохнула великанша, напрягая последние силы. Ствол штуцера рванулся вверх. Макота надавил на спусковой крючок, пистолетик сухо щелкнул. Раздался выстрел, женщина опрокинулась на спину, выпустив ружье. Атаман оглянулся - Дерюжка обеими руками сжимал маузер и глядел на хозяина безумными глазами. - Вот так, молодой! - оскалился Макота. - Растешь! Он перешагнул через трупы и направился к поддону, где стоял накрытый брезентом агрегат. * * * Прицепив кобуру на пояс, надев шляпу и желтый плащ, Ставро преобразился в странствующего пилигрима. На ферму к Борису ДжайКану в прошлом сезоне заглядывал такой - шел из Московии в Киев и сбился с дороги. Некроз его разберет, как он оказался на юге Пустоши, вдали от торговых путей. Туран хорошо запомнил того человека: в плаще из мягкой кожи, в запыленной шляпе, усталый, с длинными волосами и светлыми глазами, под которыми набухли мешки. Он пробыл на ферме день, щедро расплатился за еду и почти ничего не говорил о себе. Был дружелюбен, рассказал, что в Московии топливные короли отстроили нефтяную платформу близ Ленинского тракта, а Лига фермеров теперь редко нанимает в охрану бойцов МехаКорпа и Замка Омеги, предпочитая обходиться своими силами. Пограничная война в Москве закончилась - бандитов выбили из предместий города. Орден выставил на дорогах патрули. Московский Храм готовит поход супротив мутантов, набирает добровольцев в отряды, чтобы выжечь место под названием Стойбище, где обитает нечисть. Сам же пилигрим направлялся к Патриарху за благословением на дела праведные - желал обращать кочевников Донной пустыни в истинную веру. На что отец Турана заметил: без насилия в этом деле, как видно, не обойтись, вон у пилигрима какой револьвер большой. Гость со значением возразил: варваров к вере следует направлять мирным путем, револьвер же и патроны ему необходимы лишь для самообороны. Туран не мог вспомнить его имя, но образ пилигрима засел в голове - шляпа, плащ, пояс с кобурой. Точьвточь как сейчас одет Ставро. Только паломник на голову ниже был и не так широк в плечах… - Ты меня слушаешь? - Великан пихнул его в плечо, и Туран очнулся от воспоминаний. - А? - Держи. - Протянув ему винчестер и патронташ, хозяин «Крафта» спросил: - Как у тебя со стрельбой? Получше, чем с рычагами? - Я хорошо стреляю. - Ладно. Идем в кабак на торговой палубе. На встрече со Знатоком рта не открывай, я буду говорить. Ты просто гляди по сторонам внимательно. Если что подозрительным покажется - скажешь мне. Когда пойдем обратно, тоже смотри в оба. Знаток мне одну вещь передаст. Вроде никто про это знать не должен, но нас могут стеречь. Или просто чтоб вор какой карманы нам не попытался обчистить. Вещь эту несем побыстрее на «Крафт» и отчаливаем. - Так деньги за эту вещь у тебя с собой будут? Надо их получше спрятать. Ставро покачал головой: - Со Знатоком я давно рассчитался в условленном месте, еще в сезон ветров. Теперь все понял? Туран застегнул пояспатронташ. - А «Крафт» так висеть и будет? Без охраны? - Капканы поставлю, - сказал Ставро. - Меня на Корабле многие знают. Мелкое ворье уже пробовало залезть - два трупа, еще один без глаза остался. Брать тут особо нечего, разве что передатчик. - Он стукнул ногой по железному ящику под штурвалом, прикрученному к полу и запертому на висячий замок. - Но он тяжелый, попробуй унеси. Надо болты срезать както, потом вниз спускать - одному тяжело, даже вдвоем. И потом, вещь редкая, приметная, просто так не сбагришь. Ставро закрепил над штурвалом пороховой самострел. Взвел курок, прицепил к нему крючок с тонкой лесой и прошел в центр рубки. - Лезь наверх, я тут пока все доделаю. Когда великан закончил с ловушками для непрошеных гостей и выбрался на крышу, Туран, сидя на краю гондолы, рассматривал торговую палубу. Из пустыни дул свежий ветер, нес облака ила. Приглушенный гул толпы доносился снизу. Ставро присел рядом и с любопытством заглянул в лицо Турану: - Часто на высоте бывал раньше? Парень покачал головой: - Никогда. Ну, на крыше дома нашего… Почему ты решил, что часто? - Не боишься совсем. У другого бы голова закружилась, а ты прямо на краю сидишь. - Мне высота, наоборот, нравится, - сказал Туран, подумав. - Простор… Дышать както легче, и на душе спокойнее становится. Ставро в ответ лишь хмыкнул: - Ладно, идем к «Бакену». Так кабак называется. Вон в той цистерне здоровой, лежит, видишь? - Кого всетаки больше опасаться, прокторов или местных? - И тех, и тех. Но с прокторами вежливо держись, а ворюг, если что, смело в зубы бей. Ставро начал спускаться, и Туран, повесив ружье за спину, последовал за ним. * * * - Нормально, хозяин! - Дерюжка выпрямился, отряхивая руки. - На «Панч» ее запросто поставить можно. Во, гляди. Аппарат на короткой стойке, с шестью лючками на торце, тускло поблескивал покатыми боками. Рядом лежали скрученные провода, пульт управления, какаято штука с экраном и тарелкой наверху. - А че за тарелка? - Локация. Как его?… Радар. Ракеты наводить. - А ты локацию, что ли, тоже сможешь туды поставить? - усомнился Макота. - Или Захар? - Сможем, сможем! - замахал руками молодой бандит. - Ты погляди… - Стой. - Атаман повернулся к Крючку, дежурившему возле дверей с обрезом и маузером в руках. - Че там? Лопоухий пожал плечами: - Тихо пока. - Ладно, карауль. Ну так чего, Дерюга? - Берешь кассету с ракетами, на стойку крепишь. Провода через крышу да в кабину. Блок там гдето поставить, локацию наверх, чтоб тарелка эта крутилась тудойсюдой. Вишь экран? Он внизу, на нем цели видны будут. Это все… - Дерюжка пошевелил губами, - елетроника. Серьезное дело, до Погибели на ней все держалось, мне Захар говорил, его в детстве дед один этому учил. В схемах разных смыслить, паять там, клепать всякое… - Ты по делу говори, - перебил Макота. Их голосам вторило глухое, какоето недоброе эхо, будто весь большой полутемный склад передразнивал непрошеных гостей, убивших прежних хозяев. Несколько минут назад бандиты, взяв оружие, обошли контейнеры. За ящиками и штабелями у дальней стены стояли перегородки из плетеных водорослей, там жили Граф с Адой, Мустапа и Зияд. Атаман попытался отыскать деньги торговца, но ничего не нашел, а времени крушить мебель или простукивать стены не было. Один сендер, где по радио играла музыка, ездить не мог - бак пустой и задних колес нет, вместо них под осями стопки старых покрышек. Зато другой оказался на ходу. Макота обогнул его, приглядываясь к тяжелой приземистой машине. Рама сварена из рельсов, бак под броневым кожухом явно не меньше полсотни литров вмещает, а уж пулемет на багажнике… красотень! Атаман отыскал в штабеле ящиков один с отломанной крышкой, сбросил ее и увидел ракеты. Пощупал, разглядывая маркировку, которую прочесть не мог, так как грамоте не обучался, провел рукой по узкому хвостовому оперению и острому носу. Померил - длина как от запястья до локтя. Обхватил ракету, приподнял… не оченьто тяжелая. Кассету с шестью штуками взрослый мужик подымет, хоть и с трудом. За спиной раздались шаги, и он обернулся. Крючок попрежнему стоял у дверей. Подошедший Дерюжка спросил: - А в Харькове это дело купишь? - Навряд ли, - сказал Макота. - И вообще, Харьков мне б такое ни в жизнь не продал. Они ж не тупые, как ты. Глянь, какая тут моґща… Корабль разнести можно! - А в Пустоши где нельзя разве такую штуку прикупить? - Нельзя. На Корабле че хошь можно сторговать, плати токмо. А в Пустоши харьковские за торговлей оружием следят, чтоб кому попало не того… не попало чего не надо. Правильно Крюк тебя мутантом обозвал. Не смыслишь ты пока в жизни, стручок зеленый. - Макота еще раз осмотрел сендеры и добавил: - Сымай, короче, с этого пулемет. - Зачем, хозя… Ай! - вскрикнул Дерюжка, получив мозолистой ладонью сзади по шее. - Молодой, ты когда отучишьси вопросы спрашивать?! - прошипел Макота и врезал ему кулаком в живот. - Еще раз ляпнешь чего не по делу - палец сломаю. Как есть сломаю, поняґл?! - Понял… - хрипнул Дерюжка, держась за брюхо. - Понял, не бей… - Поняґл - работай. Крюк, ко мне! Поедем на сендере и телеге. Когда лопоухий подошел, Макота стал объяснять: - Ящур ракетомет не потянет, зато пулемет сможет. Значица, пулемет - на телегу. А сюда на багажник ракетомет грузите, тока заверните в брезент как след, чтоб не видать было, веревками обвяжите да к скобам прикрутите. Видите, скобы там с боков? Заднее сиденье с машины сымите, вместо него - ящики. Ставьте поболе, где я еще такие ракеты возьму? Я пока телегу внутрь загоню, на нее тоже ящики покладете, если ящур сможет их с пулеметом тащить. Не сможет - взад сымите. Дерюга, рулишь сендером, я с тобой. Крюк, правишь телегой, ящур к тебе привычней. Вопросы есть? За работу, хлоп… - Он замолчал, услышав из радиоприемника знакомое имя. Ни Крючок, ни Дерюжка внимания не обратили - пошли к сендеру, чтобы снять пулемет, а у Макоты чуть глаза на лоб не вылезли. Переступив через труп Графа, он сунулся в кабину, слушая. - …Туран Джай, сын фермера с юга Пустоши. Гильдия выплатит двести монет серебром любому, кто сообщит достоверные сведения о его нахождении, и пятьсот монет тому, кто доставит его живого в ГородКрепость либо передаст комуто из представителей Гильдии. С другой стороны, Гильдия убьет любого, кто покусится на жизнь Турана Джая. Он нужен живым… - Волна помех заглушила голос. Макота в полном обалдении выпрямился. Гильдия? Зачем шакаленок небоходам? Пятьсот монет! ПЯТЬСОТ! Но почему?! Что такого ценного в фермерском отродье? Или они хотят поблагодарить его за то, что помог тогда у Столовой горы? Да нет же, бред, там чтото другое, какаято тайна. Шакаленок знает чтото, нужное летунам, - а как еще все это понимать? Выйдя из сендера, атаман постучал себя кулаком по лбу. Пятьсот монет серебром!!! И он держал их в руках… - Здесь открути… - донеслось от второй машины. - Теперь тут, приподымай… Так… - Тише вы! - прикрикнул Макота и направился к воротам в торце зала. Поднял свою шляпу, оглядел с сожалением. Всю тулью изорвало, теперь другая нужна. Но эту оставлять здесь нельзя - примета броская. Найдет кто - свяжет воедино трупы и атамана. Перекинув через голову шнурок, он повесил шляпу за спину, взял со стола ремень с кобурами, подпоясался, приоткрыл ворота и выглянул в щель. На палубе ничего не изменилось, только солнце опустилось ниже да людей стало чуток поменьше. Мимо ограды шли четверо прокторов с ружьями и палашами, двое тут же повернулись к нему. Не глядя на них, Макота шагнул наружу. Прокторы остановились. Он присел под стеной, достал трубку, увидел внутри пепел, ругнулся и стал выбивать ее о стену контейнера. Выбил, снял с ремешка кисет, насыпал в чашечку табака, примял большим пальцем и полез в карман на груди. Все это время он не смотрел в сторону прокторов, но ощущал, что они пристально наблюдают за ним, понимал, что все четверо держатся за оружие и что от смерти атамана Макоту отделяет сейчас всего ничего. Найдя в кармане толстую спичку с крошащейся головкой, Макота чиркнул о каблук. Вспышка, шипение… Запахло серой и порохом. Атаман сунул горящий конец в трубку, раскурил, выдохнул дым на спичку и лишь потом медленно поднял голову, готовый увидеть людей в темносиних куртках, шествующих к нему с оружием на изготовку; готовый выхватить ствол и дорого продать свою жизнь. Прокторов не было - ушли, исчезли в толпе. Макота глубоко затянулся, пыхнул дымом и поднял перед собой руку с погасшей спичкой. Пальцы дрожали. Разъешь вас всех некроз! Он так в Дерюжку превратится. Бросив спичку, атаман выпрямился. И подавился дымом, увидев Турана Джая, идущего мимо ангара рядом с бородатым гигантом в желтом плаще и широкополой кожаной шляпе. Глава 17 Когда перебрались с покосившейся фермы на помятую крышу Башни, Ставро отряхнул ладони от ржавчины и сказал: - Тем Арсенал и хорош, что тут кланы Пустоши не рулят. За порядком следят прокторы, жестко держат рынок, а прокторам сами торговцы и платят. Не то что в Москве, вот там настоящее беззаконие. Подобрав полы плаща, он спрыгнул на полукруглый балкон, опоясавший надстройку. Далеко внизу на узкой площадке показались двое мужчин с ружьями. Ставро приветственно поднял руку, один из них кивнул, другой махнул в ответ. - А ты был в Московии? - спросил Туран. - Доводилось. Про рынок московский, что возле Арены, слыхал? - Ага. - Крупный рынок, больше этого. Только там не оружием - всякой снедью торгуют, ну и другим товаром. Хотя есть и оружейные ряды. Ладно, шагай за мной. По лестницам, зигзагами протянувшимся вдоль закругленной стены, они направились вниз. - В Москве рынок поделен, боґльшую часть топливные короли контролируют, дань берут за въезд и торговые места, - говорил Ставро, бухая сапогами по железным ступенькам. - Другая часть под Орденом. Но при том за порядком там не следят. А здесь наоборот - есть общая казна, туда все платят, есть совет, который казной управляет. Половина денег уходит на охрану. - Ты тоже платишь? - Да. Я тут частый гость, потому прокторы разрешают мне к Башне швартоваться. Они шагали от люка к люку, спускались с балкона на балкон, и Туран размышлял: почему Ставро ему доверяет? Спросить напрямую своего спасителя он пока не решался, чтото подсказывало: для начала надо выяснить, кем раньше был великан, чем занимался. Вот тогда и удастся на все вопросы ответы найти. - Пришли, - сказал Ставро, перебираясь на последнюю лестницу. - Сейчас прокторам покажемся. Ты молчи, я буду говорить. На палубе их встретили двое охранников с ружьями и палашами на поясах. Один, молодой и черноусый, с сигнальной дудкой на шее, молча кивнул, второй, постарше, скользнул по гостям равнодушным взглядом, отвернулся было, но тут же вновь посмотрел на Турана. - Эй, ты! - Проктор пригляделся к его лицу. - Вроде я тебя видел гдето… Охранник мог заметить его, когда караван Макоты с боем прорывался на Корабль, и Туран уже собрался сказать об этом, но вмешался Ставро: - Откуда? Это ж мой… - Великан сдвинул брови. - Сын мой! Не видишь? Прокторы удивленно уставились на гостей. - Да разве у тебя сын есть, Ставро? - спросил черноусый. - Я не мужик, что ли? Почему б ему не быть? - Да кто ж его мать? - Рита из ХерсонГрада, который на Крыме, она там в лавке одной служит. Бывал на горе Крым, Юрай? Усач покачал головой: - Где мне! Это ты летаешь, а мы тут безвылазно живем. Второй проктор все еще глядел недоверчиво, и Ставро, взяв Турана за подбородок, развернул его в профиль к охранникам. - Что, Банш, не улавливаешь родства? - В голосе великана прорезались металлические нотки. Банш попытался чтото сказать, но Ставро шагнул вперед, заставив охранников попятиться, и повысил голос: - На глаза посмотри! Мои глаза! Или ты хочешь сказать, Ритка обманула меня, чужого щенка подсунула?! - Да ладно тебе! - замахал руками Банш. - Чего разошелся? Просто удивились мы - никогда про твоего сына не слыхали. Сын так сын, нам какое дело. Шагайте куда шагаете. - В грузовой трюм доступа нет, - добавил Юрай. - Его богатый караванщик с Пустоши арендовал, так что только на корму. Прокторы отступили, и Ставро с Тураном пошли прочь от Башни. Туран с благодарностью взглянул на спутника. Впервые с тех пор, как разгромили родную ферму, ктото относился к нему почеловечески. Он уже стал забывать, что такое доверие - долгое время его окружали только враги, - и теперь испытывал признательность к бородатому великану. - Лучше б я тебя в преемники записал, - проворчал хозяин «Крафта», направляясь к торговым рядам. - До Ритки еще мои слова дойдут - расхлебывай потом. Толкаясь в толпе между палатками, навесами и лавками, они медленно пробирались к «Бакену». - Где все эти люди живут? Спят, едят? - Турану приходилось чуть ли не кричать - так шумно было на верхней палубе. Еще с «Крафта» он заметил на корме возле борта свободную от людей площадку с помостом и теперь подумал, что видел тогда тир для испытаний оружия - в той стороне грохотали выстрелы, на которые никто не обращал внимания. - В отсеках на нижних палубах, - пояснил Ставро. - Или в домиках свайных, которые на озере внизу. А некоторые и в «Бакене» останавливаются. Цистерна здоровая, на втором этаже комнаты есть, но дорогие. Сколько Туран ни крутил головой, нигде в толпе не мелькала соломенная шляпа Макоты; лиц знакомых бандитов тоже видно не было. Вдруг его дернули за ружье на спине, он развернулся, готовый вмазать наглецу по роже. Перед ним стоял босой смуглый кочевник в драном халате, с топориком за поясом и держал на вытянутых руках кривую саблю в серебристых ножнах. - Бери. Металл с кристаллами, хороший металл, - сказал он, осклабившись. Во рту не хватало пары зубов. - Мне не нужно оружие, - покачал головой Туран. - Бери, дорогой! - Кочевник потянул саблю из ножен, обнажив часть клинка. На гарде сверкнул гранями бирюзовый камень. - Я же сказал - не нужно. Какойто прохожий толкнул Турана в плечо, он отступил в сторону, но его тут же толкнули сзади. - Семь монет всего, где еще такое купишь? Ставро, ушедший вперед, вернулся и произнес грозно: - Что тут? А, Капа! Снова товар ворованный толкаешь? - Капа не обманщик, честный торгаш! - Кочевник опустил саблю, с опаской глядя на великана. - Сколько? Честный торгаш спрятал саблю за спину и попятился. - Ставру зачем? - Да не за саблю, - хмыкнул великан. - Я знаю, ты ее всем суешь. У нее клинок из рыхлой стали, гарду пальцами переломить можно, а камень тот - стекляшка. Спрашиваю, за топорик сколько. Кочевник снова осклабился: - Семь. - Чегоо? - Дай взглянуть. - Туран протянул руку. - Дай топорик. Беззубый ловко вытащил оружие изза пояса, крутанул и вложил в открытую ладонь топорище, оплетенное кожаным шнуром. Туран щелкнул пальцами по короткому лезвию и поднес топорик к уху. Развернул обухом к себе, тронул клевец. Взглянув на Ставро, сказал: - Я бы дал пять монет. - А ты откуда цену его знаешь? - усомнился великан. Туран пожал плечами: - На ферме многое узнаешь. И на рынок мы с механиком нашим часто ездили. Он же и кузнецом был у нас, рассказывал, что да как. И еще Старик… Великан оглядел топорик, взмахнул им пару раз. Достал изпод плаща кошель, отсчитал четыре монеты и проворчал: - Хватит этого. Капа выхватил у него деньги и, пятясь, нырнул в толпу. - Побежал выпивку покупать, - усмехнулся Ставро, взвешивая топорик в руке. - Ему цена монет пятнадцать, - сказал Туран. - Да ну? С чего бы это? - Я с одним человеком знаком был, СчинаЛенгу его звали. Ну или Старик. Он такой… из ума выживший слегка был. Но научил меня многому. Тут сталь хорошая. Если звон тонкий и… - СчинаЛенгу? - перебил Ставро. - Воин Пустоши? Я знал его, очень давно. Что с ним теперь? - Умер. То есть его убили вместе с сестрой по приказу Макоты. Ставро помолчал - и вдруг протянул топорик Турану: - Ладно, оставь себе пока. Идем. Должно быть, время уже поджимало - теперь великан, расставив локти, пер через толпу, как танкер. Положив руки на пояспатронташ, Туран спешил следом, и вскоре они выбрались на свободную площадку перед входом в «Бакен». - В разговор не лезь, - шагнув в распахнутые двери, напутствовал Ставро. Внутри звенели кружки, пахло ржавчиной и порохом. Почти все столы оказались заняты. К выгнутым наружу стенам зала были приварены косые балки, на них держался пол второго этажа, сделанный из рельсов с настеленными поверх листами железа. В дальнем углу протянулась стойка, за ней крутился чернявый мальчуган в грязном фартуке. Под одобрительные возгласы он жонглировал бутылками и глиняными стаканами, вертел, подбрасывал их и ловил за спиной, умудряясь при этом не расплескать ни капли. Ктото из зала кинул ему мелкую монету. Туран сразу признал в двух громилах с дубинками охранников заведения. Один подпирал спиной стену у входа, другой стоял возле крутой лесенки на второй этаж. Охранников должно быть больше, решил Туран, и тут же на ступеньках показался третий громила. Увидев Ставро, он кивнул. На втором этаже, разделенном плетеными перегородками на отсеки, вышибала подвел гостей к двери с вырезанной на ней цифрой «3». Дождавшись, когда шаги охранника стихнут, Ставро постучал - три раза, пауза, еще три, потом два. Тишина. Великан терпеливо ждал. Наконец лязгнул засов, и дверь открыл человек в запыленной брезентовой куртке. Окинув гостей взглядом, отступил. Они вошли в небольшую комнатку, незнакомец сразу захлопнул дверь и задвинул засов. Здесь находились еще двое, мужчина и женщина; он стоял у окна, она сидела на лавке за столом. У мужчины на щеке виднелся след от пули - зарубцевавшаяся звездочка. Фигура под длинной курткой казалась необычной, какойто угловатой, правое плечо больше левого. Ставро, шагнув к столу, сверху вниз посмотрел на женщину. Турану она показалась ничем не примечательной - молодая, хотя и постарше его, худая, в меру симпатичная, темные волосы собраны на затылке рогаликом вроде тех, что пекла старая Брута на ферме. Взгляд спокойный - видно, что ей не впервой бывать на таких встречах. Сидит прямо, даже както гордо, руки лежат на столе, пальцы переплетены. Человек со следом от пули на щеке повернулся к окну. Под курткой чтото лязгнуло. Когда он поднял руку и оперся о стену, механический звук повторился. - Ян, - позвала женщина, вставая и развязывая тесемки плащадождевика. Бесшумно, словно тень, по комнате скользнул второй мужчина. Подхватил плащ, перекинул через локоть и также бесшумно вернулся к двери. Под плащом на женщине были короткая туника и бриджи. - Здравствуй, Ставро. Хозяин «Крафта», бросив на стол шляпу, сел на другую лавку и сказал: - Здравствуй, Знаток. Где проектор? * * * Крючок с Дерюжкой удивленно подняли головы, когда хозяин влетел в ангар. Они уже водрузили запакованный в брезент ракетомет на сендер, с которого сняли заднее сиденье, и привязали к скобам на борту. - Че стряслось? - испуганно спросил Дерюжка. - Шакаленка видел! - выпалил атаман. - Этого… Турана? Он же сдох в буре. - А вот не сдох! И… - Макота запнулся. По радио бубнил неразборчивый голос, перемежаемый помехами. Вроде бандиты пока не слышали объявления небоходов. И может статься, еще не скоро услышат. В караване только один приемник - на «Панче», Захар в кабине его иногда включает. Надо будет запретить… или нет - в кузов к себе перетащить. Никто из его клана ничего без главаря толком не сделает, но сведения о поисках шакаленка и о том, какие деньги за него положили летуны, атаман все равно хотел оставить при себе. - Короче, я щас за ним прослежу, - решил он. - Дерюжка, там за перегородками плащ лежал с капюшоном - сюда тащи, быстро, быстро! Бросив отвертку, молодой со всех ног помчался в глубину ангара. Макота проверил оружие и взглянул на Крючка: - Чейто ты на меня так уставился, когда про хлопца услыхал? Лопоухий пожал плечами. - Удивился просто, - сказал он ровным голосом. - Удивился… Ну ладно. Вернулся Дерюжка с плащом в руках. Подбежал, протянул хозяину. - Едете обратно без меня. - Макота стал натягивать плащ поверх куртки. - Ящур с телегой на месте стоят, я поглядел. Заводите внутрь, грузите ящики. Все как было сказано: Крюк на телеге, Дерюга на машине. Заезжаете в трюм к нам, говорите Захару, чтоб сразу ракетомет на «Панч» ставил. - Атаман взял Дерюжку за шиворот и, притянув к себе, грозно уставился ему в глаза. - Слышь, и сидите там тихотихо! Чтоб ни звука, чтоб не напился никто, наружу не высунулся, к девкам местным не пристал, драки чтоб не было… Ты слухай внимательно: как возвернетесь, прикажешь, чтоб все вкруг «Панча» собрались, и речь толкнешь, вот эти мои слова. Скажешь: хозяин шибко злой был, строгий, пообещал, как на духу, если кто наружу полезет из трюма или шум подымет - он тому лично тесак в задницу затолкает и будет ковырять, пока насквозь не проковыряет. Захару скажи, чтоб торопился. Всем - чтоб наготове были выехать в любой миг. Ясно? Крюк, тебе все ясно? - Ясно! - заверил Дерюжка, расправив плечи и выпучив на хозяина глаза. - Слушаюсь! Все понял! Так точно! - Да, - глухо откликнулся Крючок от сендера. - Хозяин, - жалобно протянул молодой бандит, - а скажи, зачем наготове быть? Куда спешим? Спросил - и аж зажмурился, испугавшись, что Макота сейчас опять залепит ему по морде. Но атаман лишь оттолкнул Дерюжку от себя, приложил ладонь к сердцу и сказал задумчиво: - Чую я, щас тут такое начнется… Чую. Валить надо будет побыстрому и потихому. За подъемник заплатишь, держи. - Он швырнул Дерюжке монету, развернулся и зашагал к двери в створке ворот. * * * Макота едва не упустил шакаленка со здоровяком в плаще, хорошо хоть помнил направление, в котором они шли, и сумел нагнать, когда парочка сворачивала за длинный ряд контейнеров, принадлежащих торговцам манисами. Здесь пахло гнилью, в загонах шипели ящеры, стояли кадки с арбузными корками, плавающими в скисшей мякоти. Продавцы закрывались: солнце сползало за горизонт. Заметив, как впереди взметнулись полы плаща из желтой кожи, Макота поспешил туда. Свой плащ он застегнул на все застежки, накинул на голову капюшон, в рот сунул трубку, но раскуривать не стал, лишь посасывал, ощущая на губах горечь табака, которым пропитался мундштук. Под плащом на груди висел обрез, на ремне - маузер Зияда; черный пистолетик атаман перезарядил и сжимал правой рукой в кармане. Хотя открывать пальбу на Корабле, тем паче в Арсенале, он не собирался. Про местные порядки ему рассказывали. Кресты с распятыми ворами высились у борта, по дороге Макота дважды проходил мимо прокторов. За контейнером открылась пустая площадка, на дальнем краю которой лежала цистерна с прорезанными окнами и дверями. Над цистерной, установленная на длинной штанге, скрипела на ветру вывеска: «Бакен». Рядом с основанием штанги дежурил вооруженный охранник. Макота остановился. Шакаленок и великан в плаще шагали к цистерне не торопясь, но и не медленно, и вид у обоих был очень деловой. У шакаленка за ремнем топорик, на плече винчестер. Откуда такое ружье? - удивился Макота. Он прикусил мундштук, пытаясь сложить картину воедино. Шакаленок - с фермы на юге Пустоши. От нее до Корабля многомного дней пути. Мог у него быть знакомец здесь? Не мог. Значит, что получается? Хлопец сбежал в пустыню, и здоровяк в плаще подобрал его там, прежде чем он сдох в иловой буре. Подобрал и привез назад, на Корабль. Вроде ничего другого не придумаешь? Прячась за контейнерами, атаман обошел цистерну с тыла. Здесь дверей не было, только окна вверху, затянутые шкурами ползунов. Цистерну удерживала балка, упирающаяся в палубу. Макота подошел ближе, размышляя. В бок ему уперлось чтото твердое. Атаман замер. - Не шевелись, - прозвучал тихийтихий голос. Правая рука сжимала пистолетик - Макота потянул его из кармана, но голос раздался снова: - Замри, падаль! Макота так и сделал. Краем глаза он видел силуэт человека, упершего ствол ему в поясницу. Длинные тени легли на палубу, стало прохладнее. В кабаке сидели люди, но на площадке никого не было, хотя в округе народу еще хватало, судя по гулу голосов и звукам шагов. Его карманы ощупали. - Пальцы разожми! И медленно клешню вытащи. Медленно! Макота вынул из кармана руку. Чужие пальцы тут же сунулись туда, достали пистолетик. - Ты кто такой? - А ты кто такой? - спросил Макота. - Молчать! Отвечай! Почему за ним следишь? - За кем слежу? - За Ставридесом, катрана тебе в глотку! Тоже проектор ищешь? У Макоты даже екнуло слегка в груди - ну точно, он прав, здесь какаято тайна, и тайна большая! Небоходы, Ставридес, проектор… По спине между лопаток пробежал холодок, и сердце заколотилось чаще, выстукивая: да, да, да! Он на пороге чегото важного, связанного с большими деньгами - большущими, огромными, такими, каких главарь клана в жизни своей не видел, - с деньгами и властью. Теперь главное не спешить, показать себя робким простаком… - Слышь, брат, - сказал Макота, все еще сжимая зубами трубку. - Я про Ставридеса ниче не знаю. Ето кто? У меня раб сбежал, я его на Арену хотел сторговать. Паренек, который рядом с мужиком в плаще желтом топал. Видел, они в кабак зашли? Сбежал, тварюга неблагодарная, я его в толпе заметил ненароком, ну и пошел следом, чтоб, значит, вернуть себе взад свою эту… собсность. От и все, понимашь? Его схватили за плечо и развернули, при этом ствол, скользнув по пояснице, уперся в живот. Перед глазами возник мужчина в черной кожаной куртке и штанах. Черные надраенные сапоги, черный кожаный шлем на голове, и глаза тоже черные, жгучие, глядят так, что сразу становится ясно: обладателю таких глаз человека убить - что личинку многоножки каблуком раздавить. За его спиной возле контейнера стоял еще один в такой же одежде, с необычным оружием. Вроде и ружье, а вроде и автомат, не разберешь: толстый короткий ствол, широкий приклад, большой круглый магазин снизу - два кольца из железа, между ними шесть толстых цилиндров. Макота скосил глаза - ему в брюхо упиралась похожая штука. Двое в черном стояли так, чтобы из кабака их не было видно. - Слухайте, хлопцы, - заговорил Макота просительно. - Я до ваших делов не касаюсь. Ставридесмавридес - мнето что? Я хочу просто раба свово вернуть… - Врешь! - перебил первый мужик. - Ты следил за Молотом, как мы следили за Максом. - Это конкурент, Брас, - негромко подтвердил второй изза его спины. - Охотник за сокровищами вроде Ставридеса. Пришей его, только тихо. - Хлопцы, давайте я вам все объясню! - взмолился Макота. - Мож, мы друг другу подсобим - я свово пацаненка заберу, вы - свой молот? Тока я трубку из пасти вытащу, говорить мешает, ладно? - Прирежь его, - повторил второй. Первый кивнул. Расценив это как ответ на свой вопрос, атаман медленно поднял руку, взялся за трубку и вытащил ее из зубов. Потом он резко качнулся в сторону, повернувшись так, что ствол соскользнул с живота, сверху вниз ударил по оружию левой рукой, а правой что было сил ткнул узким мундштуком трубки в черный глаз. * * * С нижнего этажа доносился слабый шум. - Проектор со мной, - сказала женщина, и Ставро кивнул. - Ты был осторожен? За вами никто не следил? И кто этот юноша? - Осторожным надо быть не мне, - возразил хозяин «Крафта». - Проектор пока у тебя. Ян, подхвативший плащ Знатока, повесил его на крючок, вбитый в стену, встал за спиной хозяйки и скрестил руки на груди. Второй охранник, у которого лязгало в плече, переместился к двери. - Кто этот юноша? - повторила Знаток. - Ну, Макс, - Ставро достал зажигалку, - я же не спрашиваю, кто эти двое. Будем считать, что он мой помощник. Можешь говорить при нем, как говоришь при них. Второй охранник не шевелился, взгляд устремлен в пустоту, будто и нет никого в комнате. А Ян смотрел на Турана - недобро смотрел, пристально. Почувствовав себя неуютно между двумя телохранителями, Туран подошел к окну. Стянул винчестер со спины, поставил прикладом на пол и привалился к стене. Пускай себе говорят о чем хотят. Это их дела, а ему надо после встречи вернуться со Ставро на термоплан и потом… Что потом, он точно еще не знал. Надо както искать Макоту, это главное. По Кораблю протянулись длинные тени. Рядом с наклонной балкой, одним концом упиравшейся в палубу, а другим - в покатый бок цистерны прямо под окном, стояла палатка. Полог откинулся, наружу вышел босой коротышка в замызганном халате, остановился у пустого лотка перед входом и недовольно покачал головой. Обернувшись, крикнул чтото. Тут же из палатки появились две смуглые женщины в расшитых замысловатым узором хламидах, схватили лоток и втащили внутрь. Коротышка одернул халат, постоял, глядя на сполохи заката, и вернулся в палатку. Позади раздался голос женщины по имени Макс: - Хорошо, смотри. Туран с трудом поборол желание обернуться. Всетаки нельзя быть чересчур любопытным. Его не пригласили за стол, но и не выставили караулить за дверь, говорят при нем - и то ладно. Тяжело заскрипела лавка под Ставро. Табаком не пахло - он что, так и не раскурил трубку? Стало быть, волнуется, этот проектор важен для него… - Прежде чем ты заберешь его, - сказала Знаток, - я хочу знать, что ты собираешься делать дальше, Ставридес. - А тебето что, Макс? Чиркнуло о кремень колесико зажигалки. Когда по комнате поплыл запах табака, женщина тихо заговорила: - На этой вещи столько крови, что Донную пустыню можно опять превратить в море и Корабль снова будет плавать по нему. Сколько людей охотится за проектором? Я знаю, Ставридес, ты купил его не для продажи. Ты не торговец, а… скажем, путешественник. Искатель. Авантюрист. «Аван… что там дальше?» - не понял Туран. А Знаток заключила: - Ты собираешься лететь туда . Это был не вопрос, а утверждение. - Полечу, конечно, - согласился великан. - К чему клонишь? Со мной полететь хочешь? - Ну нет, это занятие не для меня. - Правильно, ты торговец. И деньги за товар ты получила. Так что тебе еще надо? Краем глаза Туран уловил движение за окном, затянутым шкурой ползуна. Палуба заметно опустела, покупатели и торгаши больше не шныряли по ней, многие убрали лотки. Туран прижался лбом к прозрачной пленке, слегка продавив ее, пытаясь рассмотреть того, кто стоял под самой цистерной. Сзади доносился голос женщины: - Я покупаю и продаю сведения. Именно поэтому я смогла найти для тебя проектор, заполучила его без всякой крови, убийств, погонь и прочих мужских развлечений. Потому что я многое знаю, да? И я взяла с тебя за проектор не такую уж большую сумму. Ты согласен с этим? Великан чтото проворчал, и Знаток продолжила: - Ты летишь в крайне интересное место. Я хочу, чтобы ты рассказал обо всем, что увидишь, мне. Свои наблюдения и свои мысли. Только мне. Ты получишь… предметы. То, что найдешь там. Я - информацию. Это будет дополнительная плата за проектор. - Так лети со мной, - повторил Ставро. - Там не помешают лишние руки. И лишняя голова. Эти двое, да и ты сама с твоими мозгами… Макс перебила: - Не могу. Меня ждут на Крыме, ждут очень важные люди и важные дела. Мы встретимся с тобой после… Если ты вернешься. Думаю, то место опасно. Туран попрежнему стоял у окна. В комнате стало темнее. На палубе уже почти никого не было, шум, доносившийся с нижнего этажа, стих. Видно, все на игрища подались, на Арену. Наконец он сумел разглядеть людей у цистерны. Двое мужчин в черной одежде очень смутно когото напоминали. Явно не торговцы. У одного необычное оружие с коротким толстым стволом, вместо цевья барабан, как у револьвера, только очень большой, приклад - две железные пластины и широкий упор для плеча. Какие же там патроны в магазине? Размером с гранату должны быть. Что в руках у второго, не видно. Отсюда кажется, первый в когото целится. Вроде там еще третий стоит, но не различить, слишком они близко - покатый бок цистерны мешает. Туран обернулся. На столе стоял матовочерный цилиндр размером с ладонь, изпод круглой крышки лилось мягкое свечение. Ставро пыхал трубкой, Макс сидела в расслабленной позе, глаза Яна за ее спиной были прикрыты, будто он задремал. Второй телохранитель, у двери, все так же неподвижно глядел перед собой. - Ты говорила, за проектором охотятся. Кто именно? - спросил Туран. Все, кроме второго охранника, повернулись к нему. Не дожидаясь ответа, он добавил: - За окном стоят двое с оружием. - Это ж Арсенал, - сказал Ставро. - Тут все с оружием. - Они необычные. Кажется, в когото целятся, и… - Ян, посмотри, - велела Знаток. - Нанга, проверь коридор. Ян подошел к окну, Туран посторонился. Второй телохранитель сдвинул заслонку «глазка» на двери и приник к нему, прислушиваясь. Потом отодвинул засов и потянул на себя дверную ручку. Ктото вскрикнул под окном цистерны. В приоткрытую дверь жахнул выстрел, Нангу отбросило назад. И тут же снаружи под «Бакеном» грохнул взрыв. Цистерна дрогнула, пол стал крениться. Из коридора в комнату потянуло дымом. Ян прыгнул к порогу, выхватив пистолет, Нанга на полу приподнялся. Перебросив ноги через лавку, Ставро развернулся, выставил перед собой револьвер. В коридоре мелькнула тень, Ставро с Яном выстрелили, раздался вскрик, звук падения, потом чтото покатилось. Макс растянулась на лавке, пытаясь укрыться за столом. Нанга сел, и тогда прямо на пороге грохнул второй взрыв. Яна швырнуло через всю комнату, Ставро упал, опрокинув лавку. Пахло гарью, в ушах звенело. Туран, привалившись спиной к стене, пальнул в дверной проем. Дыма стало больше - ничего не видно. И воняет так, будто в коридоре резина горит. Под цистерной раздался громкий скрежет, пол накренился сильнее. Балка, понял Туран. Балка прогнулась, пол наклонен к корме; цистерна сейчас покатится, подавит все на своем пути и свалится в Соленое озеро! Удерживая дверь под прицелом, он пробрался к перевернутому столу и увидел на полу черный цилиндр. Схватив его, сунул за пазуху. Плечо опять разболелось. Сквозь завесу дыма Туран разглядел, что Знатока придавило столешницей. Женщина слабо постанывала. Ставро стоял на четвереньках возле лавки и тряс головой, у стены пытался подняться Ян, рядом лежал Нанга. Осколки разодрали его куртку, в прорехах блестел металл. Вместо плеча был каркас из железных стержней, жгуты проводов и маленькие шестерни. Харкнув кровью, киборг приподнялся на локте, посмотрел на Турана, ткнул пистолетом в хозяйку, потом в сторону окна. Схватившись за край стола, Туран отвалил его в сторону. - Нога! - простонала Знаток. - Туран, к окну! - скомандовал Ставро, оттолкнул его и склонился над женщиной. Из коридора донеслись шаги. Ян встал на колени, хватаясь за стену, выпрямился, неуверенно шагнул к двери и выстрелил. В ответ снаружи загрохотало. Телохранитель пошатнулся, одна пуля выдрала кусок мяса из его плеча, другие с визгом полетели по комнате, дзенькая о железный свод. Туран кулаком пробил шкуру ползуна в окне и выглянул. Наклонная балка, подпиравшая цистерну, сильно прогнулась, палуба стала куда ближе. Протиснувшись в окно ногами вперед, он спрыгнул на палубу и присел. Рядом лежали двое в черном. У одного был выбит глаз, по щеке протянулась слизистая полоска. Второй слабо шевелился и стонал, держась за голову в кожаном шлеме, разодранном на затылке. Волосы там намокли от крови. Подобрав ружье с непривычно большим барабаном из шести толстых цилиндров, Туран крикнул: - Ставро! - Помоги! - прозвучало сверху. Повесив оружие за спину, он обхватил ноги Макс, которой хозяин «Крафта» помог протиснуться в окно, и спустил ее на палубу. Женщина охнула, обмякла у него в руках. Глаза ее закатились. Сверху раздалось: - Проектор не потеряй! Внутри цистерны щелкали выстрелы. Из окна выбрался Ставро, тяжело спрыгнул на палубу. - К Башне, быстро! - Он сгреб Макс в охапку, взвалил на плечо. - Что здесь? - Эти двое с кемто подрались, он вырубил их и сбежал… Из палатки выскочил коротышка в халате, заверещал на непонятном наречии. Великан, шагая прочь, направил в его сторону револьвер, и коротышка юркнул обратно. В палатке заголосили женщины. Туран выглянул изза цистерны, пытаясь разобраться, что происходит на Корабле. - Чего встал? - крикнул Ставро. - На палубе каша, полно народу. Мы не знаем, кто против нас. - Омеговцы! - неожиданно простонала Знаток. - Кто? - Замок Омега, солдаты в черном оттуда. Скажите про них прокторам! С хрустом прогнувшаяся балка лопнула, и Ставро рыкнул: - В сторону! Они едва успели отскочить. Заскрежетав, цистерна покатилась к корме, медленно набирая ход. Туран, за ним Ставро с Макс на руках бросились в торговые ряды. Между навесами сновали люди, раздавались крики, топот. Туран попытался отыскать взглядом охранников Корабля, но не заметил ни одного. Размахивая оружием, он расталкивал людей, пробираясь к Башне. Великан спешил следом. В соседнем ряду мелькнула фигура в черном. - Справа! - крикнул Туран, не оборачиваясь. За спиной громыхнул револьвер, Ставро рявкнул: - Влево давай! За контейнеры! Впереди показался склад из восьми контейнеров, обнесенный низкой оградкой. На крыше рубили воздух лопастями ветряки, гудел генератор. Туран перемахнул через заборчик, нырнул за угол и едва не столкнулся с уже знакомыми прокторами, которых видел возле Башни. Один вскинул ружье, но бегущий сзади Ставро крикнул: - Юрай, стой! Черноусый опустил ствол. Тяжело дышащий Банш, сунув палаш в ножны, спросил: - Ставро, что тут творится? - Омеговцы на корме. Зачемто пальбу подняли в «Бакене». - Кого это ты тащи… Раздался глухой удар, Банш вздрогнул и, запрокинув голову, повалился на палубу. Между лопаток торчал самострельный болт с коротким оперением. Туран присел, и второй болт пробил дыру в стене. - Валим! - Ставро, пригибаясь, отпихнул плечом Юрая и побежал вдоль ребристой стенки контейнера. Туран так и не понял, откуда стреляют. Наугад пальнув из винчестера, он последовал за великаном. Позади раздалась пронзительная трель - Юрай дунул в сигнальную дудку, призывая других прокторов на помощь. Прогремел выстрел, и трель захлебнулась. Выскочив на свободную площадку за контейнерами, Туран сбился с шага, увидев знакомую повозку и впряженного маниса. - Шевелись! - гаркнул Ставро. Туран побежал дальше. Та самая повозка, на которой стояла клетка, где он провел столько дней! Что это значит - атаман гдето внутри, в этих контейнерах? Или ктото из бандитов, а Макоты там нет? Он быстро обогнал Ставро. Опрокинув ударом ноги пустой лоток, свернул в свободный проход, срезая путь к надстройке, над которой висел термоплан. До Башни оставалось всего ничего, но предстояло самое сложное: подняться по крутым лесенкам, втащить на борт женщину и както отшвартоваться, не угодив при этом под пули и арбалетные болты преследователей или прокторов, которые сгоряча, не разобравшись, могут начать палить во всех без разбора. На потемневшем небе высыпали первые звезды. Над горизонтом повис тусклый диск луны. Плечо болело все сильнее, в ушибленном колене после долгого бега часто щелкало. Возле надстройки Туран оглянулся. Ставро приотстал, среди навесов мелькали факелы, раздавались крики. Ктото четким голосом отдавал команды, приказывая прокторам взять в кольцо место, где раньше стояла цистерна. - Наверх! - прохрипел великан. Туран побежал, стуча подошвами по решетчатым ступенькам. - Меня не жди! - донеслось снизу. - Запускай движок! - Как? - Выскочив на балкон, Туран прыгнул на следующую лестницу. - Черный! - крикнул Ставро. Его сапоги забухали по ступеням. Судя по голосу, великан уже задыхался. - Набалдашник черный… толкнешь! - Понял! Когда Туран выбрался на крышу, внизу зазвучали выстрелы. Пули вжикнули совсем близко, он упал на живот. Дополз до фермы, глубоко вдохнул, вскочил и стал взбираться по косым перекладинам. Достигнув поперечной штанги, за которую Ставро зацепил швартовочный крюк, оглянулся, полез дальше - и чуть не сорвался, когда пуля обожгла кожу на лбу. Туран отпрянул, пальцы соскользнули, и он повис на одной руке. Ноги качнулись над огромным овалом палубы. Ухватившись второй рукой, он подтянулся. «Крафт» едва заметно накренился, когда беглец спрыгнул на крышу гондолы между емкостями. Вспомнив про необычное ружье с большим круглым магазином, перекинул его на живот, просунул палец под скобу спускового крючка и присел на краю гондолы. Отсюда Туран не видел поднимающегося Ставро, зато хорошо разглядел черные фигуры, бегущие по торговым рядам. Преследователей немного, но если дать им подойти достаточно близко, они смогут прострелить емкости «Крафта». Уперев приклад в плечо, он навел короткий ствол на группу омеговцев, ломившихся напрямик через лотки, и потянул спусковой крючок. Магазин плавно провернулся, раздался хлопок. Приклад больно ударил в плечо, оружие сильно дернулось, отдача едва не опрокинула стрелка. Грохот покатился по палубе, между лотками взметнулся огонь, взрывная волна качнула «Крафт». Вот это оружие! Туран сморщился от резкой боли в колене, с трудом выпрямился и поковылял к люку. Откинул крышку, чтобы спрыгнуть, но вспомнил: защита от воров! В кабине взведенный пороховой самострел, леса натянута. Он собрался швырнуть туда ружье с круглым магазином, но передумал - что, если от удара патроны взорвутся? Вместо него бросил винчестер. Пороховой самострел шарахнул так, что уши заложило. Туран свесил ноги в люк и услышал приглушенный крик Ставро: - Что там?! - Я живой! - Туран спрыгнул в рубку. Колено ныло так, что он прикусил губу. Сделал шаг к рычагам, и тут крепкие пальцы схватили его за горло. - Стоять, - прозвучал негромкий голос. - Ствол бросай, быстро. Где бородач? В поясницу уперся то ли штык, то ли кинжал. Туран выпустил из рук оружие с круглым магазином, и когда оно упало на пол, поднял правую ладонь к животу - тот, кто сидел в засаде, успел привыкнуть к темноте, но топорика за поясом мог не заметить. - Я тебя разглядел, пока ты в люк таращился. Будешь слушаться старших или хочешь умереть молодым? Снаружи приглушенно звучали выстрелы - омеговцы, сколько бы их ни было, уже стянулись к Башне. Постепенно Туран стал различать окружающее: кресла по сторонам, штурвал впереди, рычаги, ящик с радиопередатчиком. - Заводи!!! - донеслось снизу. Ставро, судя по всему, добрался до решетчатых ферм. - Это он? - спросили над ухом. - Молот? - Молот? - повторил Туран и резко качнул головой назад, одновременно ударив локтем. Он попал затылком по чьемуто носу, а локтем - по запястью. Скользнув в сторону, выхватил изза пояса топорик и стукнул им почти без замаха, метя в лоб незнакомца. Тот подставил палаш. Припомнив уроки Крючка, Туран пнул его в колено. А сам отпрыгнул к штурвалу - и, не удержавшись, упал в кресло. Оттолкнувшись от пола, развернулся вместе с креслом и сильно хлопнул ладонью по рычагу с черным набалдашником. Двигатель заперхал, неуверенно набирая обороты, кашлянул и натужно загудел. Темный силуэт кинулся на Турана, едва успевшего вскочить. Палаш пронесся мимо раненого плеча, врубился в плетеную стену. Крутанув топорище, Туран обрушил обух на голову незнакомца. Зацепившись за кресло, тот упал. На фоне темносерого неба в люке возникла голова Ставро. - Прими Макс! - крикнул он. - И лезь наверх, надо обрубить трос! Глава 18 Макоте повезло: когда он засадил мундштуком в глаз омеговца, тот выстрелил, но попал в основание балки, подпирающей цистерну. Атаман, сбив его с ног, бросился на второго и хорошенько приложил башкой о палубу. Потом все завертелось очень быстро. Судя по всему, он ненароком порушил план солдатнаемников, которые не успели толком окружить «Бакен» и подготовиться к нападению на тех двоих, за кем атаман следил от склада Графа. В него выстрелили изза угла ближайшего контейнера, он побежал, над головой тоже начали стрелять… Вскоре примчались прокторы, и Макота едва успел выскользнуть из оцепления. Сзади остались раздавленные цистерной палатки, лотки, мертвецы и раненые. Оттуда еще доносились хрипы и стоны, голосила женщина, ктото истошно ругался. Взревывая движком, в том направлении проехала пара сендеров. Почти стемнело, но, перегнувшись через ограждение на краю палубы, атаман сумел разглядеть на берегу Соленого озера вдалеке два танкера. Один стоял, направив пушку на Корабль, другой - на слоистые холмы. Оглядевшись - за ним никто не наблюдал, - Макота присел и раскурил трубку. Шум на том месте, где раньше стоял «Бакен», не прекращался. Чутье не обмануло атамана, на Корабле заварилась каша. Но его это уже вроде как не касается: прокторы на Макоту никак не выйдут, можно и притормозить чуток, обдумать, что к чему. Бой в «Бакене» ему очень на руку - так бы атаман тикал сейчас с Корабля со всех ног, но изза потасовки убийство Графа обнаружат не скоро, прокторы к другому месту сбежались, никому нет дела до склада из восьми контейнеров на противоположной стороне Арсенала. Парни в черной коже - наемники из Замка, тут без вариантов. То, как они держались, сразу выдавало в них солдат Омеги. И у «Бакена» их явно не двое было, больше. Но кто этот здоровяк в желтом плаще? Макота пыхнул дымом, сведя брови над переносицей. Чтото он такое слышал… Ставридес, молот… Ну да! РукаМолот! Это тот боец, известный в прошлом костолом. Что с ним стало, когда постарел? Вроде не сдох и не нанялся вышибалой в какойто кабак, а… ктото рассказывал… Дерюжка, кажись, молодой любит всякие такие истории… рассказывал, что Ставридес заделался путешественником, да не простым, летает на какойто штуке… Летает, не ездит? Макота вскинул голову. Необычный дирижабль с двумя емкостями отчаливал от фермы над крышей большой надстройки, которую атаман заприметил, еще когда только поднялся на палубу. В той стороне недавно чтото взорвалось, а выстрелы звучали до сих пор. Он вскочил. Вот! Все ж таки какой Макота разумный, все скумекал! Одно пока неясно: роль шакаленка во всем этом. Онто при чем? Макота выбил трубку, сунул в карман. Ладно, и это выяснится. Главное теперь - не выпустить все из своих рук. Пять сотен - большие деньги, но дело не в них. Пусть он не знал толком подоплеку событий, зато чутье подсказывало: тут можно получить нечто куда более важное, чем полтыщи серебром. Дирижабль поплыл к носу Корабля, набирая высоту. По звездам Макота определил: на юг летит, то есть в глубь Донной пустыни. Он перегнулся через борт. Два омеговских танкера ехали в том же направлении. Хищно оскалившись, атаман Макота побежал к ближайшему подъемнику. * * * На условный стук дверь в воротах приоткрыл Дерюжка, с очень важным видом сжимающий автомат Зияда. Отпихнув бандита, атаман влетел в арендованный трюм. Окинул взглядом своих людей - ктото еще занимался машинами, другие отдыхали - и бросился к «Панчу». Он давно так не спешил. - Где ракеты? - В самоход сложили. - Дерюжка бежал за хозяином. - И в «Панч», где охрана сидит, три ящика поставили. - Еще три ко мне в отсек, щас дверь отворю. Выступаем! - Понял! - Дерюжка помчался обратно, выкрикивая приказ атамана, а Макота нырнул в «Панч». Через люк он выбрался на крышу грузовика. Краснорожий толстяк Захар ковырялся в стойке ракетомета, прикрученной к кузову четырьмя большими болтами. Он, как всегда, обильно потел, а еще от него несло перегаром. Механик был охоч до хмельной настойки, но все же атаман относился к нему с некоторым уважением, примерно как к погибшему Кромвелю, ценя особые знания и умения этих двоих. - Слышь, ну че у тебя? - Макота опустился на корточки рядом. Сверху он видел, как Дерюжка снует по трюму, поднимая на ноги бандитов, вытаскивая спящих из телег. Захар вытер рукавом грязный лоб. - Механикуто я сделал, - отдуваясь, сказал он. - Елетронику подключить надо, экран поставить… Макота выпрямился. Сендер из ангара Графа стоял у стены, в кабине дрых Крючок, бандит Ханга - то ли имя у него такое, то ли кличка, никто не знал - радостно копался в пулемете. - Стрелять оно будет? - спросил Макота. Захар икнул, облизал толстые губы. - Будет. Тока куда? Целиться ж надо, а без елетроники не сможешь ты целиться. В белый свет пулять? - Скоко на елетронику твою уйдет? - Ну… день на все про все. Может, сутки. Наладить же надо. - На ходу наладишь, - решил Макота. - Времени нема, сейчас выезжаем. В голову ему пришла новая мысль, и атаман нахмурился. А ведь брать с собой весь караван нельзя! Как дело будет? Дирижаба эта летит, за нею танкеры омеговские едут, следом он, Макота. Углядят с дирижабы танкеры? Да, скорее всего. А Макоту? И с танкеров - заметят его, нет? Могут и не заметить, то есть почти наверняка так и будет, если не сильно пылить и грохотать, если не приближаться до поры до времени к машинам омеговцев. Козырем атамана может стать скрытность и внезапность. Он же не знает, куда Молот и солдатынаемники движутся, где их цель, и пока не поймет, лучше себя не выдавать. А раз так… - Дерюга, отставить! - заорал Макота. - Ко мне! Когда молодой подбежал, атаман уселся на краю кузова и стал отдавать распоряжения: - Хлопцы здесь остаются. Едет тока «Панч» и новый сендер. Обсмотрели его? Дерюжка подтвердил: - Захар сказал - все работает. - Хорошо. Проверьте, чтоб бак полный был. И в «Панче» тоже. Еще канистры с горючкой туда поставьте. «Панчем» ты шоферишь, пока Захар елетронику накладывать будет. - Че он будет делать? - удивился Дерюжка. - Ну, эта… налаживать. Молчи и слушай, тупой! Сендером шоферит… - Макота оглядел людей в трюме. Собрался было определить за руль машины Кабана, но взгляд опять уперся в Крючка. Не хотелось надолго выпускать лопоухого из виду. Нехорошо тот изменился, еще сбежит или что другое отчебучит без хозяйского присмотра. Опять мелькнула мысль: да что же такое поменялось в Крюке? Ведь чтото такое знакомое, прям на языке вертится, на краю ума - а не понять! - Крюк вторым шофером, - решил атаман. - Еще Ханга, он до пулеметов охоч. Лент там много патронных? Дерюжка поднял обе руки, растопырив пальцы, что означало - десять. - В ящике железном лежат, который к багажнику приварен. Макота кивнул: - Лады. Ленты с собой, в «Панч» пять ящиков с ракетами. Нет, семь! Еще поедут Малик… Он очухался? Хорошо. Малик, Стопор и Леха. Все оружие берите, припасы. Кабан здесь за старшего останется. Вопросы есть? Вопросов нет. Пошел! Часть пятая. ПОГОНЯ Глава 19 Под потолком рубки тускло светила лампочка. Опустив Макс в кресло, Ставро повернулся к штурвалу и увидел незнакомца на полу. - Кто это? - крикнул великан. Крутанув рулевое колесо, он потянул на себя рычаг, сдвинул другой. - Не знаю. - Туран повесил винчестер на плечо и подобрал ружье с большим барабаном. - Свяжи его, пока не очухался, - велел Ставро. - Веревка в ящике слева. «Крафт» качнуло, в боковом окне мелькнули огни на краю палубы, потом термоплан стал набирать высоту. Двигатель подвывал на высоких оборотах, Турану казалось, что они несутся кудато с бешеной скоростью, но шагнув к ящику, он увидел в окно, что машина толькотолько миновала носовую часть Корабля. На берегу Соленого озера стояли два танкера. Это с них пришли люди, охотящиеся за проектором? Он припомнил черную одежду незнакомцев… Ну да, точно, Замок Омега. Неужели эта штука настолько важна?… Так и не взяв веревку, Туран достал изза пазухи черный цилиндр. Легкий, немного теплый, поверхность шершавая. Он состоял из трех частей, соединенных парой ребристых колец. Туран взялся было за одно, но не стал поворачивать и спрятал проектор обратно. - Внизу два танкера, - сказал он. - Где именно? - откликнулся хозяин «Крафта», все еще занятый штурвалом и рычагами. - По левому борту, на берегу озера. Оба завелись, дизелями дымят. А теперь поворачивают. - Куда едут? - Похоже, за нами. - Дурень я! - Ставро дернул рычаг. - Топлива мало, не успели заправиться! Эй, а ну лежать! Туран оглянулся. Незнакомец встал на четвереньки и поднял голову в синей бандане. Шагнув к нему, Ставро с громким выдохом опустил кулак, будто кузнец, бьющий молотом по наковальне. Удар пришелся по затылку, и человек снова упал. - Если и вправду за нами, не оторвемся, - с досадой заключил Ставро, возвращаясь к штурвалу. - А выше подняться? - И что это даст? Небо ясное, луна полная светит. Нас будет видно. А совсем высоко нельзя, там уже воздух разряженный и холодно слишком. - Так что же делать? - Туран наконец достал веревку. - Да ничего! Если движок тиранить, как сейчас, то к утру все сожжем. А если в щадящем режиме, так подольше в воздухе продержимся. Почему стоишь? Я же сказал - свяжи этого! Макс без сознания лежала в кресле, откинув голову. Туран прислонил винчестер к стенке, рядом положил ружье с большим барабаном, подошел к незнакомцу и вывернул ему руки за спину. Странный какойто тип. На омеговца не похож, на торгаша тоже. Но и на бродягу не смахивает - слишком хорошо одет. На серой жилетке проступают твердые квадратывставки - наверняка пластины панцирника. Свободные штаны из плотной ткани, пояспатронташ и кобура, из нее торчит рукоять револьвера с костяными щечками, на матовой поверхности вырезан узор. Черные ботинки с высокой шнуровкой, подошва ребристая, толстая - добротная обувка, такая больших денег стоит, как и штаны, и жилетка с рубахой. Затянув веревку на несколько узлов, Туран подергал ее, вытащил из кобуры незнакомца револьвер со спиленной мушкой и сунул за пояс. Потом взял пленника за плечи, перевернул его, стащил с головы бандану и сказал: - Рыжий. - Что? - Ставро обернулся. - Аа. Знаешь его? - Нет. Просто впервые вижу такие волосы. Ну, огненнорыжие. У незнакомца были высокие скулы, нос картошкой и веснушки. Макс в кресле простонала: - Проектор… Ставридес, где он? - Она медленно повернула к хозяину «Крафта» мертвеннобледное лицо. - Встань к штурвалу, - велел Ставро Турану. Подождав, когда тот переберется к стойке, добавил: - Держи так. Рычаги не трогай. Присев у ящика, в котором хранились снадобья, великан вытащил знакомую котомку. Вытряс в кресло склянки, бинты, достал кохар, обмотал его шнурок вокруг шеи и связал концы. Заметив непонимающий взгляд Турана, пояснил: - Если сядем в пустыне, без этого никак. - Он спрятал мешочек под ворот рубахи и стал разматывать бинт. - Рыжего обыскать надо, - сказал Туран. - У него на жилетке карманов много, там оружие может быть. - Ты его крепко связал? Туран кивнул. - Тогда позже, пока за штурвалом стой. Голова Макс вновь запрокинулась на спинку кресла. Ставро бросил бинт, откупорил склянку с прозрачной жидкостью и поднес к ее лицу. Дернув головой, женщина чихнула. Ставро убрал склянку и достал изпод плаща нож с шершавым черным клинком. - Плавник катрана, - сказал Туран машинально. - Точно. Людоеды не только кохар придумали, - проворчал великан. Присев, он вспорол штанину на ноге Макс. - Еще духовые трубки да как яд из медуз добывать. Знаешь, что кочевники катранов умеют приручать? Вместо псов их на охоту берут. - Срезав часть штанины, он бросил пропитанную кровью ткань на пол и заключил: - Нож из плавника - хорошая штука. Ладно, поставь штурвал на стопор и помоги мне. Закрепив крючок фиксатора на рулевом колесе, Туран взглянул на рыжего - тот пока лежал неподвижно - и опустился на корточки рядом с креслом, где сидела женщина. - Что мне делать? - Ногу ей распрями, держи на весу. Ставро взял другую склянку, смочил бинт и стал накладывать повязку. В рубке запахло травами. Макс постанывала, но великан, не обращая внимания, торопливо стягивал бинтом ногу. Закончив с повязкой, он сказал: - Ладно, отпускай. - Выпрямившись, сунул руку под плащ, пошарил там и выругался - трубка с кисетом остались в «Бакене». Он снял плащ, повесил на крюк и провел ладонью по волосам. - И шляпа там. Все на Корабле растерял. Макс, как себя чувствуешь? Женщина слабо улыбнулась. Взгляд ее оставался мутным. - Стареешь, Молот, - с трудом произнесла она. Туран вскинул голову, во второй раз услышав прозвище знаменитого бойца, и уставился на хозяина «Крафта». Ну да, конечно! И как он раньше не сообразил?! Ставро - это же Ставридес! Ставридес РукаМолот, знаменитый боец! О нем вещал в своих передачах Шаар Скиталец, о нем болтали люди на фермерском рынке… - Чего уставился? - спросил великан. Перевел взгляд на Макс, обратно на Турана. - А! Так ты раньше не понимал, что ли, кто я? Слышал обо мне на своей ферме? - Не понимал. И да, слышал. Но ты… - Как тебя зовут, юноша? - вмешалась Макс. Взгляд ее стал осмысленнее. - И где, наконец, проектор? Она преобразилась - лицо, все еще бледное, обрело решительное выражение, глаза заблестели, теперь перед ними сидела женщина, привыкшая владеть ситуацией. - У меня. - Туран достал изза пазухи цилиндр. - А звать меня Туран Джай. Выпрямившись в кресле, Макс увидела связанного человека на полу. - Ян с Нангой мертвы? Это всетаки были омеговцы? - Омеговцы, - подтвердил Ставро. - А кто на полу валяется? Куда мы летим, отвечай! - Замолчи! - рыкнул Ставридес, и Макс подобралась в кресле. - Ты у меня на борту, не забывайся. Омеговцы пришли за тобой - тебя отследили, ясно? Значит, была неосторожна. Недостаточно осторожна. Обоих твоих слуг убили, причем почти сразу. А мой парень жив и неплохо помог нам. Так что чутье меня не обмануло, на него можно положиться. А ты в следующий раз нанимай охранников поопытнее! - Они были опытными, - возразила Макс. - Просто не повезло. - Она привстала, неловко оперлась на раненую ногу, опять повалилась в кресло и повторила чуть слышно: - Проектор цел? Ставро протянул руку, не глядя на Турана, тот вложил цилиндр в широкую ладонь. - Цел. Тур, проверь, танкеры за нами едут? Рыжий незнакомец лежал на полу в прежней позе. Перешагнув через него, Туран посмотрел в окно и кивнул: - Едут. Он был немного растерян: после того как термоплан пришвартовался к Кораблю, все происходило слишком быстро и сумбурно. И слишком много новых лиц - охранники, Знаток, омеговцы, торговцы и покупатели Арсенала, да еще рыжий проходимец, пробравшийся на борт мимо самострелаловушки… Хозяин «Крафта», оказавшийся знаменитым Ставридесом, этот проектор… Хотелось сесть в кресло, а лучше - лечь на кровать, закрыть глаза и долго сидеть или лежать без движения, чтобы прийти в себя, чтобы в голове успокоилось и сердце перестало быстро стучать в груди. Макс глубоко вдохнула, провела рукой по лицу. Поправив прическу, сказала: - Ставридес, мне нужно на Крым. Срочно. Меня ждут, это важно. Доставь меня туда, а потом… Что? Ставро покачал головой: - Топлива мало, мы не успели заправиться. И за нами идут два танкера. Небо ясное, значит, от них не оторваться. - Поверни, заправишься на Крыме. А потом полетишь… - Мы не дотянем до Крыма. И… - Ставро, помедлив, решительно кивнул. - И я не полечу туда сейчас, когда проектор у меня. - Ты что, не слышал, Молот?! - Ледяные нотки прорезались в голосе женщины. Она поднялась, отставив раненую ногу, качнулась вперед и схватила великана за ворот. Попыталась притянуть его к себе, но в результате сама припала к нему. Подняв голову, гневно уставилась в глаза и отчеканила: - Мне. Нужно. На Крым. Немедленно! Ты доставишь меня туда! - Сядь!!! Ставридес рявкнул так, что Макс качнуло обратно. Выпустив его воротник, женщина упала в кресло. Бывший боец навис над ней, нагнулся, упершись руками в подлокотники, и размеренно заговорил: - В последний раз повторяю, Знаток. На Крым ты сейчас не попадешь. В нападении омеговцев виновата ты. По твоей вине они вышли на меня. Знают, что проектор на борту. И будут преследовать до конца. Гдето ты допустила ошибку, Знаток. Большую ошибку. Тебе надо хорошо подумать об этом. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, потом Макс отвернулась. Потрогала повязку на ноге. По телу ее прокатилась волна дрожи. - Тур, сходи в спальный отсек, принеси свитер, - сказал Ставридес. - Найдешь в шкафу. Подняв винчестер и ружье, Туран направился к двери, и тут с пола донеслось: - Эй, люди, вы орете, как манисы на случке. Великая Пустошь, зачем бы я стал так кричать? И ктонибудь может объяснить мне, какого ползуна я связан? По крайней мере, посадите меня в кресло! И дайте выпить! * * * Стоя в темном коридоре между спальным отсеком и рубкой, Туран смотрел в окно. Была ночь, полная луна висела в чистом небе, далеко позади «Крафта» ползли танкеры. В свете луны пустыня казалась гладкой, как зеркало. Поблескивал затвердевший ил. Танкеры иногда разъезжались в стороны, огибая возвышенности и впадины, но от катамарана не отставали - ехали за ним, будто на привязи, удерживая постоянную дистанцию. Интересно, могут они достать «Крафт» из своих пушек?… Туран подошел к круглой двери, толкнул ее и шагнул в рубку. Рыжий незнакомец, все еще связанный, сидел на корточках у стены и ухмылялся. - Где тебя носит, парень? - воскликнул он при виде Турана с таким выражением, будто они старые приятели. - Эти двое красавцев чуть не сцепились, пока ты там ходил! Как катраны какие, я их еле разнял, точно говорю. Макс, накрыв ноги плащом Ставро, полулежала в кресле. Великан сидел во втором, они недобро глядели друг на друга. А рыжий вещал как ни в чем не бывало: - Повезло тебе, паренек. Я ж тогда подумал: щенок какойто в люк заглядывает, справлюсь, зараза, а ты крутиться вдруг стал, руками махать. - Он сокрушенно покачал головой. - Сбил старика Белоруса с толку рожей своей молодой, обманул. Будет мне урок. - Заткнись уже! Не будет тебе никакого урока, потому что я тебя сейчас сброшу с «Крафта». - Ставридес пнул рыжего ногой в бок. - Э, за что? - возмутился пленник. - Не надо меня сбрасывать. - От веса лишнего избавимся - дольше в воздухе продержимся. Туран удивленно посмотрел на Ставро. Лицо великана было серьезным. Похоже, он не шутил - и впрямь собрался без долгих разговоров сбросить непрошеного гостя на затвердевший ил Донной пустыни. Неужели Молот способен на такое? С самого начала он показался Турану грозным скорее с виду, чем в душе. То есть Ставро конечно же может вести себя жестко, иначе не прожил бы столько в этом мире, но скинуть связанного человека с борта летящего под облаками термоплана… С другой стороны, что бы сделал этот рыжий, если б Турану не удалось вырубить его? Пристрелил бы всех троих, когда Ставридес втащил Макс на «Крафт», завладел бы проектором и сбежал? Или нет? Ведь он не убил Турана сразу после того, как тот спрыгнул в рубку. Впрочем, возможно, это лишь потому, что рыжий хотел узнать у него, где хозяин термоплана. Пленник пошевелил огненными бровями. - Не, ребята! Вы меня не сбрасывайте - затопчи меня кабан, я вам нужен! Я про танкеры слышал, пока типа в бессознанке валялся. Едут они за вами, так? Замок Омега - это ж серьезное дело. А лучшего истребителя танкеров вам по всей Донной пустыне не найти. - Врешь, - бросил Ставридес презрительно. - Почему так решил, борода? Я знаю их слабые места, знаю тактику Омеги. Верно вот барышня только что говорила, я бы первым делом радио включил. Волну их поймал. А ты прохлопал, Молот, не врубил приемник, так? Ставро нахмурился, а Макс посмотрела на рыжего с любопытством. - Ты и вправду зря пропустил мои слова мимо ушей, Ставридес, - сказала она. Подойдя к женщине, Туран протянул ей свитер: - Тебе не по размеру будет. - Спасибо, юноша. - Ничего, за платьице в самый раз сойдет, - хмыкнул рыжий. Пока женщина надевала свитер, Туран сел на ящик под окном. Значит, если верить незнакомцу, в его отсутствие Знаток со Ставро толком ничего не обсудили, а только опять поругались. Он поставил винчестер у стены, ружье положил на колени. Провел рукой по железному прикладу, потрогал массивный барабан. Рыжий шумно вздохнул. - Слушай, парень, ты за магазин так не хватайся! Там внутри не патроны, а гранаты на самовзводе. Это тебе не ружьишко какое, это «хорек», затопчи тебя кабан! Что, не слышал о таком? Харьковчане уже с полгода их делают. Гранатометом обозвали. Да ты ж саданул с него по палубе, кажись. Я когда внутри затихарился, так слышал… - Замолкни! - велел Ставридес. Он потянулся к ящику с радиопередатчиком, достал из кармана ключ, отомкнул замок на крышке. Кряхтя, выбрался из кресла и принялся искать нужную волну. - Запусти проектор, - посоветовала Макс. - Летим наобум, лучше сразу определиться с направлением. Сам сказал, что топлива мало. - Во, точно! - воскликнул рыжий. - Борода, и не гляди на меня так! Да, знаю я про проектор. Я вам на все вопросы ответил. Про эту штуку разные люди наслышаны, многие ее заполучить хотят. Знатока я отследил с Крыма, сюда за ней приехал с попутным караваном. Когда понял, кто на встречу с ней в «Бакен» пришел, побежал к Башне, потому что знал: Молот на катамаране серебристом летает и швартует его к фермам. Но не вышло, хлопец этот резвый оказался. Ладно, без вопросов, ваша взяла, Тим Белорус это признает. А теперь вруби, наконец, проектор, страсть как охота поглядеть. Ну, давай! - Он отпрянул в сторону, и брошенный Ставридесом навесной замок, который тот снял с ящика, ударил в стену. - Заткнись, - сказал хозяин «Крафта». - Заткнись, иначе полетишь вниз. Я тебе это обещаю, понял? - Да понял я, понял! Я ж тебе верю, ты только включи эту штуку… - Молчи, сказал! - Молчу, молчу. - Тебя Тим Белорус звать? - спросил Туран. - Необычное имя. Рыжий показал глазами на Ставро, вытянул губы трубочкой - дескать, будет теперь молчать во что бы то ни стало - и подмигнул. Ставро, так и не включив радио, вынул из кармана черный цилиндр, повернул верхнее кольцо и большим пальцем сдвинул крышку. Поставил проектор на пол. Луч белого света ударил в потолок. Ставро повернул нижнее кольцо, и луч стал шире. - Тур, лампочку погаси. - Как? - Просто выкрути ее. Туран взялся левой рукой за деревянный патрон, поплевав на пальцы правой, схватил лампочку, крутанул. Она погасла. А потом в воздухе посреди рубки возникло нечто. Туран моргнул. Оно напоминало призрака, как их описывала старая Брута, которой часто виделось чтото этакое, - туманный конус, острым концом направленный вниз. По нему плыли мерцающие пятна, разводы и завитки света. Черный цилиндр еле слышно затрещал, когда присевший Ставро снова сдвинул одно из ребристых колец. Конус развернулся в плоскость. - Карта! - воскликнул Тим Белорус. - Это же Донная пустыня, да, люди? Ставро не ответил; они с Макс стояли перед цилиндром, подняв головы. На световой плоскости проступили пятна, извилистые и ломаные линии. Вдруг Туран понял, что карта плывет, то есть узоры из света очень медленно движутся в одну сторону по несуществующему листу, висящему под потолком рубки. Он посмотрел в окно. Опять на карту. - Мы здесь! - Шагнув вперед, Туран ткнул пальцем, показывая положение термоплана. Ставридес хотел схватить его за руку, но не успел, и кисть прошла сквозь световое полотно. Оно дрогнуло, помутнело. Туран отдернул руку, и рисунок восстановился. Раздалось шарканье - рыжий ухитрился выпрямиться и прыгал на связанных ногах к проектору. - Смотрите! - воскликнула Макс. Она, Тим Белорус, Ставро и Туран Джай замерли вокруг черного цилиндра. Почти в центре карты мерцал зигзаг. Жирный, длинный, он неприятно напоминал рану. Внутри него ярко горел огонек. - Что это? - спросил Туран. Ставро гулко прокашлялся, постучал себя кулаком по груди и сказал: - Никто не знает. Но говорят, именно там находится энергион. Мы летим к нему. * * * - Хозяин, можно вопрос? Макота, полулежа на кузове в обнимку со стойкой ракетомета, с трубкой в зубах и фляжкой в руке, недовольно оглянулся. Из люка торчала голова Дерюжки, дальше медленно вращалась решетчатая тарелка установленной Захаром локации. - Вали отсюда. «Панч» катил между слоистыми холмами, сендер с Крючком и Хангой ехал впереди. Ночью им повезло: летающая машина Ставридеса была хорошо видна на фоне полной луны, только это и помогло не заплутать. Сейчас же, в полдень, разглядеть ее было совсем легко - серебристые бока емкостей посверкивали на солнце. Гдето впереди, на полпути между Ставридесом и бандитами, ползли танкеры из Замка Омега. - Хозяин, - не отставал Дерюжка, - то не мне, то людям надо. Макота хлебнул из фляжки. Солнце пекло, атаману не хватало любимой шляпы, и он был не в настроении. - Че им надо? - Знать, куда едем, зачем. Хоть чтото. А то сорвались с места и мчим… - Это че еще за разговорчики? - Усевшись, Макота завинтил фляжку, сунул в карман. - Сказано ехать - нехай едут. - Так мы же и едем, хозяин! Но… Ну вот послушай меня, только не бей сразу, послушай! Наивная рожа Дерюжки была на удивление серьезной, и атаман увидел вдруг, что сквозь наивность эту проглядывает чтото еще, не замеченное раньше. Хитрость, что ли? Или подлость? Нет, скорее пронырливость. Макота с пробудившимся любопытством взглянул на молодого бандита. Ведь что получается? Молодойто он молодой, и неловкий весь какойто, и крикливый, и суетится чересчур - но что при том? При том както так вышло, что в последнее время Макота если не сам приказы отдает - так через Дерюгу. Тот всякие мелкие поручения выполняет, лезет везде, снует - и стал он незаметно для атамана полезен, выделился из толпы рядовых бойцов. А ведь примерно так вел себя когдато Чеченя… и заделался в конце концов первым помощником. - Ну че? - сказал Макота. - Не буду бить, говори уже. Дерюжка посмотрел в люк, из которого высунулся по пояс, и придвинулся поближе. - Люди ропщут, хозяин! Не бунтуют, нет, но Стопор с Маликом всю дорогу болтают: куда едем, зачем? Когда привал был, так и Ханга с ними. И Леху они подбивают на… на вопросы всякие. - А Крюк? - спросил Макота, покосившись на сендер впереди. - Крючок молчит. Захар тоже, ему на все наплевать, он елетроникой занят, когда не рулит, или пьет. Но другие… Ты их с собой на это дело взял, они тебе нужны. Потому надо успокоить людей, подбодрить, я так мыслю. - Мыслит он! - хмыкнул Макота. - Мыслитель! Чем тебе мыслить? У тебя мыслилка еще не выросла. - Откуда ты это знаешь? - Дерюжка вроде как обиделся. Шмыгнул носом, вытер его рукавом. Атаман подумалподумал - и хлопнул себя по коленям. - Так, лады. Назад лезь и скажи им вот чего: едем за той дирижабой. Еето все видят, все уже поняли, что мы за ней. В дирижабе - шакаленок фермерский. А сама она Ставридеса, был такой боец на Арене, теперь вот летает. Мы его грабануть собираемся, а если получится, если леталка его целой останется, так и ее себе заберем. Будем тогда летать, а не ездить. Скажешь, плохо? - А омеговцы? - спросил Дерюжка. - Скажи: на леталке много денег, потому за нею и солдаты едут, тоже грабануть хотят. Но это не беда, с нашим ракетометом мы их разделаем. - Так чего ж мы с ракетомета по леталке не шмальнем? - От тупой ты всетаки! - Макота не выдержал и стукнул молодого кулаком по темени. Но несильно стукнул, почти что ласково. - Мыслилка, говоришь, выросла, а все едино тупой. Если по дирижабе шмальнуть, газ в ей может взорваться. Ну сгорит, упадет, монеты по всей пустыне разлетятся… Че не ясното? Ждать надо, пока Ставридес прилетит, куда летел, и ниже опустится. Омеговцы про нас не знают, Ставридес пока тоже. Потому едем тихо, но не отстаем. Все, иди. Дерюжка полез вниз, но Макота ухватил его за волосы и потянул обратно. - Вот еще что. Скажи всем: за это дело хозяин каждому по два золотых даст. По два, Дерюга! А тебе - три. Токмо следи, о чем хлопцы там между собой гутарят, какие эти… настроения. Следи и мне докладывай. Теперь все понял? Дерюжка закивал, рожа у него стала хитраяхитрая и от того еще более наивная. Когда он убрался внутрь «Панча», Макота выбил потухшую трубку и достал фляжку, чтобы допить пойло, полученное когдато шакаленком от небоходов. Которые теперь непонятно за каким ползуном ищут фермерское отродье, назначив за его поимку большущую награду. Макота еще не придумал, как поступит дальше, - слишком многое неясно, решать придется, когда машина Ставридеса достигнет конца пути. Ведь кудато отставной боец направляется, не просто так летит в глубь пустыни - к чемуто очень важному летит, раз за ним омеговцы едут. А Макоте что надо? Он думал с помощью ракетомета - ведь такого оружия больше ни у кого нет - ограбить несколько харьковских караванов, перевозящих стволы с боеприпасами. Никто никогда на посланных Цехами торговцев не покушался, слишком там охрана хороша, но с ракетометом это вполне возможно, надо только организовать все умело, а тут уж атаман дока. И сделать это следует так, чтоб харьковчане не знали, кто их грабит. Разжившись оружием, можно увеличить клан. Вдвое, втрое, еще больше… Захватить новые фермы, мастерские, а потом - вот что было его мечтой! - подчинить себе ближайшую нефтяную вышку из тех, что московские кланы держат. После этого на юге Пустоши атаман Макота сможет создать свою империю. Слова «империя» он не знал, да и воображением особым не отличался, но перед мысленным взором атамана иногда вставали картины будущего: тысячи человек у него в подчинении, целые поселки укрепленные, города, машины, скважины нефтяные… Да с ним сам Владыка из киевского Храма считаться станет, харьковчане переговорщиков будут присылать, чтобы не воевать с Большим Макотой, а полюбовно дела решать, москвичи торговать с ним будут и просить, чтобы он их караваны беспрепятственно пропускал… Макота знал: это не пустые мечты, он всего сможет добиться. Да ведь он всегда добивается, не было такого ни разу, чтоб свое упустил! И сейчас атаман чуял: то, к чему летит Ставридес с шакаленком и едут омеговцы, для него важно. Быть может, важнее даже ракетомета. Что бы там ни было, оно поможет в его планах, еще как поможет. Больше всего беспокоило, что они без проводника. Правда, Крюк, остальные хлопцы да и сам Макота наслушались от предателя Таки про поля медуз, повадки катранов, пустынных крабов и прочих местных тварей. Но все равно - они ведь едут, судя по направлению, в самую глубь Донной пустыни. Там же… да оттуда ни одна живая душа не возвращалась! Ладно омеговцы, им в танкерах все нипочем, но у Макоты обычные машины. Пусть сендер Графа на удивление маневренный, «Панч» хорошо защищен и с мощным движком, но все ж таки нужен проводник, а где его взять?… Атаман так и не отвинтил крышку фляги - вскочил, когда от ближайшего холма к сендеру метнулось гибкое черное тело. Фляжка, выскользнув из пальцев, звякнула о броню и упала в ил. - Эй! - заорал Макота, потянув из кобуры пистолет, но на сендере уже заметили катрана. Двигатель взревел, приземистая машина рванулась вперед, уходя от атаки, - кажется, тварь собиралась вскочить на багажник. Ханга через спинку сиденья полез к пулемету. Развернув оружие, вдавил гашетку. Глаза сверкнули, он радостно ощерился, расправил костлявые плечи. Катран прыгнул, оттолкнувшись кривыми когтистыми лапами от затвердевшего ила. Застучал пулемет, пули ударили в башку твари, отбросили ее. Ханга, отклонившись назад, продолжал палить. - Стой! - заорал Макота, размахивая руками. - Стой! От же скотина! Стой, услышат! Ты гада уже кончил, не стрелять!!! Ханга наконец внял - отжал гашетку, оружие смолкло, перестала лязгать уходящая в лентоприемник гибкая железная полоса с патронами. «Панч» едва заметно качнулся, переехав тело катрана. Макота плюнул и показал Ханге кулак. Сверху он видел, что ряды приземистых серых холмов, между которыми двигались машины, заканчиваются далеко впереди. Гдето там едут танкеры - услышали с них выстрелы или нет? Не должны, хотя все может быть. Надо у Малика поспрошать. Он из омеговцев и в танкере, хвастался, ездил, а раз так - должен знать, насколько там шумно. Заодно поглядеть, наладил Захар елетронику эту или нет еще. Жаль, нельзя сейчас ракетомет испытать - взрывы уж точно внимание привлекут. Приставив ладонь козырьком ко лбу, атаман поглядел на машину Ставридеса, парящую высоко над землей. «Не уйдешь, шакаленок!» - подумал он и полез вниз. * * * - Да ты пойми, борода: не умею я этой твоей штукой летающей управлять! Я вообще, если хочешь знать, высоты боюсь. В рубку тогда, чтоб засаду здесь устроить, еле залез, так башка кружилась, чуть не сверзился с фермы. Это вторая причина, почему мальчишка твой меня отметелил - в голове еще муторно было, не очухался после подъема. А сейчас я и к окнам стараюсь не подходить, заметили вы это? Потому что ежели вниз гляну - мне так плохо на душе становится, что аж блевать охота. Если я вас всех прикончу, так куда мне потом деваться? Да никуда! Повисну тут, между небом и землей. - Тим Белорус закатил глаза, показывая, что ему становится дурно от одних этих слов. - А с другой стороны, я вам нужен. Тебе нужен, борода. Потому развязывайте меня скорее. - Зачем нужен? - хмуро сказал сидевший в кресле Ставро. - Глаза тряпочкой прочисть! Потому что за вами два танкера прут! И твой передатчик их переговоры не ловит, планов их ты не знаешь! Вот ты с танкерами сталкивался раньше? Ставро покачал головой. - А ты? Ты? Макс стояла у окна, Туран пристроился у стены на ящике, где Ставро запер гранатомет. Винчестер с топориком парень повсюду носил с собой. Для топорика хозяин термоплана выдал чехол, который он пристегнул ремнем на боку, под мышкой, чтобы оружие было легко выхватить. Макс, отвернувшись от окна, сказала: - Я не воюю. Тем более я не сталкивалась с танкерами. Но у меня есть сведения о них. - Откуда? - Белорус насмешливо поднял рыжую бровь. Знаток пожала плечами: - Когдато я добыла их по заданию МехаКорпа. - А, клан убийц. Нуну, и что ты для них добыла? - У Замка не больше десятка машин. Наемники называют их «черепахами». Они… - Что такое «черепаха»? - спросил Туран. - Земноводное животное. У него крепкий панцирь - естественная броня, под которой оно может спрятаться целиком, и сильные челюсти. Те черепахи, которые живут в заводях ХерсонГрада, способны двигаться быстро, охотятся на птиц… и людей. Вернее, на детей. Туран покачал головой: - Я ничего о таких тварях не слышал… Макс подняла руку: - Помолчи пока. Так вот, танкеры, что едут за нами, называют «черепахами». В орудийной башне у каждого трехдюймовая пушка, в боковых отсеках по пулемету. Два дизельных двигателя, оба впереди, под бронеплитой. На всех машинах есть радио. - Сколько снарядов к пушкам? - спросил Ставро. Макс повернулась к нему: - Ты должен понимать, это не абсолютно точные сведения. Два человека погибли, чтобы добыть их, меня едва не отследили шпионы Замка. Насколько я знаю, снарядов в каждой машине примерно полтора десятка. В башне есть конвейер и зарядный механизм. Патронов к пулеметам по две тысячи на ствол. - Сколько человек в экипаже? - Пять. В заднем отсеке места для двух солдат или груза. Ставро посмотрел на Тима Белоруса: - Вот так, рыжий. Мы знаем все, что надо, про танкеры. Ты нам не нужен. Пленник замотал головой: - Брось, борода! Ты не хуже меня понимаешь: одно дело - всякие там знания, другое - практические умения. Как твои знания помогут справиться с танкером? А я реально умею делать это! - Корпус танкера наиболее слаб в задней части, прямо за башней, - вновь заговорила Макс. - Кроме того, плохо защищено днище - там, по сути, брони нет вообще. Ставридес, насмешливо глядя на Белоруса, повел подбородком в сторону окна. - Да успокойся ты! - заорал рыжий нервно. - Что вам это дает? Броня, днище… Ктонибудь из вас в натуре имел дело с танкером?! Кто в случае чего полезет ему между гусениц, чтоб днище это пробить? Кто знает, как это вообще сделать? Ты полезешь, борода? Да ты паришь на своей леталке, весь из себя возвышенный, под облаками, спускаешься, только чтоб насосаться газа из гейзеров! Или пацан этот твой желторотый? Или эта, которая «ах, я не воюю!»? А я - полезу! Я имел с ними дело! Я… - Недавно я видел один танкер вблизи, - сказал Туран. - Ему в ствол затолкали камень, и он не смог стрелять. А еще люди, с которыми я ехал, убили Альфа Сымана, сержанта, когда тот высунулся из люка в башне. Хотя, может, его только ранили… - Постой, Сымана? - перебил Белорус. - Так он до сих пор жив? - Может, уже нет. Откуда ты его знаешь? - Да оттуда, что я сам из Замка! Я был омеговским солдатом, пока наш взвод не разбили. Уполз раненый, семья артельщика с границ Московии меня выходила, с тех пор бродяжничаю. И Альф Сыман был в моем взводе. В то время - такой же рядовой, как и я. Я думал, все погибли, кроме меня… Макс, снова уставившись в окно, позвала: - Идите сюда. Интересное зрелище. Повесив винчестер за спину, Туран подошел к ней, Ставро встал у соседнего окна. Впереди была большая низина с грядой темнокрасных скал посередине, а дальше землю скрывала грязная пелена. Солнце спускалось к горизонту, но еще не стемнело, и Туран хорошо видел багровые сполохи в сером тумане. - Что это? - спросил он. - Пар и грязь из гейзеров, - ответил Ставро. - В той стороне их много. А огонь… Не знаю. Я несколько раз пролетал мимо, но туда ни разу не поворачивал. Там от земли идет горячий воздух, сильные восходящие потоки, лететь опасно. - Судя по карте, энергион гдето в том направлении, - сказала Макс. - Да. Придется стравливать газ и маневрировать. Раньше у меня не было повода залетать в эти места, а теперь… - Великан пожал плечами и отошел от окна. Раздалось звяканье, он заговорил с Белорусом. Туран не слушал. Далеко на востоке вверх от горизонта протянулась колоссальная тень. Будто гора, очень широкая, с плоской вершиной… Да нет же, это и есть гора. Но какой она величины! - Это Крым? - прошептал Туран. - Да, - сказала Макс. - Откуда могла взяться такая… такая громада? - Думаю, когдато Крым был островом в море, только очень большим. Раньше для такого было другое слово - плато. Наверное, и Крым надо назвать плато, а не горой. - Ты оттуда? - У меня нет постоянного дома, хотя на Крыме я провожу много времени. Точнее, в ХерсонГраде. Это место вроде Корабля, но там торгуют не только оружием. - Ты тоже торгуешь? Она улыбнулась и положила руку Турану на плечо. На то самое, ушибленное, с которого еще не сошел синяк, но больно не было - пальцы Макс оказались очень мягкими. - Да, Туран Джай. В ХерсонГраде у меня лавка. Не совсем лавка, скорее место, где я принимаю гостей. И уже сейчас меня ждут. А меня нет. Те, с которыми назначена встреча… это очень жесткие люди. Старшины МехаКорпа, очень сильного клана из Арзамаса. Они будут ждать еще день, может, два. А потом просто сожгут мою лавку. Унесут все, что там есть ценного, а остальное сожгут. - Разве в этом вашем ХерсонГраде нет законов, охраны, как в Арсенале? Макс покачала головой, и Туран подумал о том, как она отличается от знакомых ему женщин. За исключением Знахарки, все они были чемто вроде придатка мужчин. Выполняли работу по дому, мыли, стирали, готовили и смотрели за детьми. Женщины никогда не решали понастоящему серьезных вопросов. Но Макс другая. Она не просто решает вопросы, но, кажется, делает это лучше большинства мужчин. Чувствовалось, что ей довелось повидать много такого, чего обитателям фермы, включая Бориса ДжайКана и Назара, даже и не снилось. - Старшинам наплевать на тамошние законы, Туран. За ними слишком большая сила. После того как я не явлюсь на встречу, они решат, что я обманула их, продала сведения, которые добыла по их заданию, комуто другому. - Чтото насчет энергиона и проектора? - Нет, МехаКорп интересовало другое. Небоходы и одна вещь, которая, возможно, у них… Что с тобой? Туран не моргая смотрел в окно, лицо его окаменело - он изо всех сил старался не выдать своих чувств. Небоходы и одна вещь ? - Что случилось, юноша? - Ничего, - сказал он ровным голосом. - Не называй меня юношей. - Почему? - Макс повернулась, не убирая руку с его плеча, заглянула в лицо. - Ты еще молод, хотя кажешься не по возрасту угрюмым и настороженным. Будто совсем не веришь людям. - Ставро я верю, - возразил Туран. - Тебе… тебе, кажется, тоже. Почти. Она снова улыбнулась: - Хоть на этом спасибо. Но почему ты… - Борода, ты упрямый, как неприрученный манис! - воскликнул рыжий сзади. Он казался искренне возмущенным. - Ну скуй их, вот так, скуй, если ты думаешь, что вы даже вдвоем с твоим мальчишкойдрачуном не одолеете меня! Туран и Макс оглянулись. Тим Белорус сидел у стены, великан склонился над ним. Рыжий поднял руки, Ставридес надел на них железные кольца, соединенные ржавой цепочкой, щелкнул ключом на длинном витом шнурке и повесил его на шею рядом с кохаром. Обернулся и сказал: - Пока что будет ходить так. На ночь прикую его к трубам наверху. Если комуто из вас не понравится, как ведет себя этот малый, можете сразу пристрелить его или перерезать горло. Тур, ты понял? Туран кивнул, а Знаток развела руками: - У меня нет ни пистолета, ни ножа. - Так попроси у меня! - отрезал Ставридес. - Я не умею пользоваться оружием. - Значит, учись. Тур, ты отвечаешь за него. Не выпускай его из виду. И будь начеку. Скоро мы влетим в то серое облако, и тогда… тогда что угодно может произойти. * * * Под вечер в небе показалась одинокая тучка, на «Панч» упало несколько капель. Макота, прикинув время, которое заняла поездка от Дворца до Корабля, понял: сезон дождей подходит к середине. Хотя здесь, вдали от границ Донной пустыни, все равно сухо и жарко, но в местах, где стоит Дворец, теперь дуют ветра, несут по небу тяжелые облака, почти каждый день идут дожди. Мглистыми ночами воют панцирники; пятнистые шакалы, не жалующие жару, выбираются на пустыри даже днем, а между холмовейниками снова начинаются сезонные войны за территорию. Целый день дирижаба Ставридеса двигалась в одном направлении, но вдруг это хитрость, и ночью она повернет? Если луну скроют облака, утром бандиты увидят лишь точку у горизонта, а то и не обнаружат летающую машину вовсе. На что же солдаты омеговские рассчитывают, как верный курс собираются держать? Пришлось спрашивать у Малика, и тот сказал, что в танкерах стоят такие хитрые штуки с мониторами, которые могут видеть ночью, как днем. Ну, почти. Макота не поверил, но бывший солдат запальчиво бил себя кулаком в грудь и уверял, что не врет, что у омеговцев эти машинки, именуемые «ночным глазом», точно есть. Все они остались со времен Погибели, а сейчас делать их и даже ремонтировать, если что сломается, никто не умеет, так что каждый прибор в прямом смысле на вес золота. А то и дороже. Макота подумал: если прибор и вправду такой ценный, возьмут его солдаты с собой на это дело или нет? Ведь происходит чтото крайне серьезное, атаман ненароком в большую игру вмешался. Раз так, раз для омеговцев все это крайне важно, то, может, и есть на борту одного из ползущих впереди танкеров «ночной глаз». Тогда, получается, танкеры ночью смогут преследовать леталку. И ехать они будут без фонарей - по словам Малика, яркий свет вреден для «ночного глаза», слепит его. Значит, «Панчу» с сендером тоже придется двигаться, вырубив фары, чтобы их не увидели. Останавливаться часто, глушить движки, слушать, в какой стороне рокочут моторы танкеров, - и ехать дальше на звук. Через Дерюжку атаман сообщил о своем решении бандитам. Тут как раз надоевшие всем слоистые холмы, тянувшиеся с тех самых пор, как машины отвалили от Соленого озера, закончились. В тени последнего холма сделали привал. За ним лежала большая низина, далеко впереди пылили танкеры. Машина Ставридеса летела еще дальше, похожая на две сросшиеся серебряные капли. Бандиты вылезли из «Панча» размять ноги, Ханга с Крючком тоже вышли из сендера. Макота встал на кабине грузовика и сложил руки на груди. Поперек низины шла гряда невысоких темнокрасных скал, за ними висел серый пар. Там чтото поблескивало, но что - не разобрать. О том районе не было никаких сведений. Редкий смельчак отваживался ехать в центр Донной пустыни, и, насколько знал атаман, не возвращался оттуда вообще никто. * * * В дверь отсека постучали, и задремавший на диване Макота поднял голову: - Чего надо? Стук повторился, сквозь рокот мотора донесся голос: - Ххозяин, горы ккончаются. Атаман сел, потянулся, хрустнув плечами, провел ладонью по заросшему щетиной лицу. Подумал, что надо бы достать нож и побриться, но тут же забыл об этом. «Панч» покачивался, тускло светила лампа, прикрученная к столу. Разбудил его Стопор - угрюмый молчун, почти не разговаривает, потому что заика и стыдится этого. Если кто пытается шутить над ним, сразу лезет в драку. Боец из него так себе, зато как стрелок он не хуже покойного Кромвеля, потому атаман и взял Стопора с собой. Макота натянул сапоги, отпер дверь и через отсек охраны, где в подвешенных к низкому потолку гамаках спали Малик с Лехой, прошел в кабину. Дерюжка сидел за рулем, у другой дверцы разместился Стопор с ружьем на коленях, между ними - Захар. - Чеши дрыхнуть, - велел Макота стрелку. Стопор положил ружье под дверцей и полез в отсек; атаман сел на его место, зевнув, осмотрелся. «Панч» медленно катил за сендером по извилистому ущелью вроде того, где на подъезде к Кораблю они повстречали танкер омеговцев. Наступил вечер, под темнокрасными склонами было совсем темно. Впереди ущелье становилось шире, там серело небо. - Как ближе к выходу подъедем, мигнешь Крючку, чтоб встал, - велел Макота. - Ну, Захар, че у тебя? Механик икнул, потер потные ладони и показал на выпуклый тусклый экран под приборной доской. Железный ящик монитора он както прикрутил к стенке, в панель уходил жгут проводов. В нижней части ящика было шесть тумблеров. Захар клацнул выключателем - загудело, экран озарился зеленым светом, на нем проступили белые круги и сетка. - И че оно такое? - Так… вот смотри, - неторопливо заговорил механик. - Вся система из трех узлов состоит. Локация, которая на крыше крутится, монитор этот с елетроникой для запуска ракет, ну и кассета, ракетомет то бишь. Когда локация цель распознает, на мониторе точка яркая появляется. - Нет там точек, - возразил Дерюжка, повернув к ним голову. - Молчи! - прикрикнул на него Захар и добавил, обращаясь к хозяину: - Сейчас нету целей - потому и точек нету. А как появятся, надо, чтоб точка попала в этот круг посередке, который самый малый, видишь? Тогда тумблером щелкаешь, и ракета в нее летит. Ракета тоже на мониторе будет как точка, только более тусклая. Как она подлетит к цели - так и взорвется. - Значит, ежели человек там, он тоже как точка? А ежели танкер - так более жирная? - Не, не! - замахал руками механик. - Никаких человеков, то бишь людей. Локация только железо видит, металл. Танкеры или там сендеры, мотоциклетки. Локация, понимаешь, лучи такие испускает, ну как свет, но невидимые, и лучи эти отражаются только от железа. Как отразятся - так их локация обратно ловит, ну и выдает на монитор точку в том месте, откудова они отразились. - Ну ладно - человек. Мы того, мягкие. - Макота похлопал себя по брюху. - В нас лучи эти твои вязнуть могут. Но че ж они от железа отражаются, а от камня нет? И то, и то твердое, э? Пожав плечами, Захар сунул руку под сиденье. - Не я их изобрел, Макота. - Он был единственным в клане, кто обращался к хозяину по имени. - Вот такие эти лучи - железа боятся, бегут от него назад, больше ничего не боятся. А я тут ни при чем. До конца расселины оставалось всего ничего, сендер Крючка стал притормаживать. Макота задумчиво разглядывал монитор. Какойто вопрос вертелся на языке, но он все не мог сообразить, о чем надо спросить. Захар достал изпод сиденья бутылку, свинтил крышку и собрался хлебнуть, но атаман забрал пойло и приложился сам. Закашлялся - настойка у механика была на диво крепка - и вернул обратно. Захар немедленно выпил. - А! - сказал Дерюжка. - Понял! Вот если целей две или же три да в разных местах? Как тогда? - Тогда точки в разных местах на мониторе и будут, - ответил Захар, вытирая рот ладонью. - Ракетомет у нас не крутится, стало быть, маневрировать надо так, чтоб та цель, в которую стрелять собрались, в круге оказалась, который по центру монитора. - А если в круг две цели попадут? - спросил Макота. - Ну, можешь две ракеты запустить. Или три. Там блок стоит, автоматика то бишь, она распределит ракеты между целями. Макота припомнил: оперение на ракетах было подвижное. - Ага, так они не только по прямой могут? - Ясное дело, это ж не стрелы тебе. Поворачивают, как им надо. Ну, совсем уж взад лететь, то бишь по кругу, не смогут все ж таки, но цель отыщут, по которой ты пальнешь, даже если она чуток в стороне от курса «Панча» будет. Главное, чтоб точка в малый круг на мониторе попала. - Сила! - восхитился Дерюжка. - Вот хозяин какой у нас разумный, что за ракетометом этим на Корабль поехал!… Да стой ты уже! Он мигнул фарами, и сендер впереди наконец остановился. Дальше был конец ущелья, с двух сторон высились почти отвесные склоны из красного камня. - Лады. - Макота полуобернулся на сиденье и гаркнул: - Малик! Малик, подъем! Бинокль мой возьми, на крючке там, у двери, и на выход. Надо осмотреться. * * * Макота, Малик, Дерюжка и Крючок залегли на вершине скалы. Еще не стемнело, но до наступления ночи оставалось всего ничего - тусклые звезды уже обсыпали небо, налился светом диск луны. - Свезло нам, а, хозяин? - говорил Дерюжка. - Ой, свезло! Сможем за танкерами ехать как днем. - Что там светится? - спросил Крючок. Макота протянул бинокль, но не ему, а Малику, тот взял и стал глядеть на другой конец низины. Далеко впереди над илом стелился тяжелый багровый свет. Танкеры, едва различимые на таком расстоянии, медленно вползали в него. Летающей машины Макота на фоне туч разглядеть не мог, но надеялся, что с танкеров ее видно и солдаты едут в правильном направлении. - Не пойму я, чего это там такое горит, - протянул Малик. Бывший омеговец отличался говорливостью, но сейчас был растерян и старался помалкивать. - Трещины, - сказал Макота. - Трещины там в иле, из них светит. Чето пыхает внизу. - Да что ж там пыхать может? Атаман забрал у него бинокль. - Нам какое дело? Главное - проехать сможем. Дерюга, смогете с Захаром «Панч» там провести? - А то! - закивал молодой. - Не сомневайся, проведем! Только бы Захар не напился… - Ну так следи за ним. - Буду, буду следить! Не напьется, хозяин! Ох и свезло нам, что там светится! Я вот… - Крюк, а ты смогешь ехать? - перебил Макота. Лопоухий хмуро глядел вперед. - Проводника надо, - произнес он наконец. - Заехали непонятно куда без проводника, а этому - «свезло». Проводник нужен. - А ты заткнись! - прикрикнул Дерюжка. Все удивленно посмотрели на него. Молодой смутился слегка, даже испуг на лице мелькнул, но тут же воспрянул духом и сделал вдруг невероятное - ткнул Крючка кулаком в бок: - Хозяин знает, что делает, а ты каркаешь, как ворон! Проводника, проводника… Крючок повернулся к нему, занеся руку. Дерюжка отпрянул. Лопоухий взглянул на атамана, на молодого и с кривой улыбкой отвернулся. Макота с любопытством наблюдал за ними. Ишь ты, как Дерюга себя ведет теперь. Да и Крюк тоже. Атаман в который раз попытался понять, что же такого не хватает в облике лопоухого - и опять не понял. Подергав себя за ус, он спросил у Малика: - Танкеры разглядел? - Ага. - Ну так че про них скажешь? Ты ж хвастал, сам когдато в таких катался. Далеко они заехать могут без заправки? У нас топливо есть пока, но не так чтобы много. Бывший омеговец сел спиной к низине и заговорил, быстро жестикулируя: - Заедут далеко, там баки огого какие. - Он развел руками, показывая величину баков, потом стукнул кулаком по ладони. - И броню их пули не возьмут, даже из самого большого штуцера. Разве что гранатой, да и то лучше связкой. Ну или другой танкер нужен, чтоб из пушки. Гранаты лучше всего под днище бросать или на корму, прямо за башню. - А ракеты? Бандит покосился туда, где стояли грузовик с сендером. - Не, ну ракеты эти твои весь танкер разнесут к ползуновой матке. Я вот другое подумал: иловая пыль ежели в топливную систему попадет, забьет ее, тогда все, кранты. Потому водилы наверняка стараются не гнать, а двигаться по пустыне осторожно так, с оглядкой. - Это хорошо, - кивнул Макота. - А пушки у них какие? - Ну, что же пушки… Пушки мощные в башнях. «Панч» наш с тыщи шагов развалят одним выстрелом. - А народу скоко внутрях? - Народу? - Малик почесал за ухом. - Ну, там… - Не тяни, - влез Дерюжка. - Или считать разучился? - Должно быть… ну, четырепять в каждом. Заряжающий, значит, и наводчик сидят в башне, ниже механик, командир сбоку от него. И еще один человек может быть, а может и не быть. Да, и еще там бортовые радиостанции. Значит, они между собой говорят постоянно. И сзади там можно оружие всякое сложить, так что не думайте, что у них, окромя пушки да пистолетов, в кобурах больше ничего. Там и ружья небось лежат, и гранаты, и автоматы даже… - Малик замолчал. Крючок громко зевнул, и атаман прикрикнул на него: - Че рот разеваешь? - День и ночь не спал, - ответил бандит, не глядя на хозяина. - Всего ничего перекемарил. - Ты не зевай, а вперед гляди, тебе там ехать! Видишь, трещин скоко? Как все равно лабиринт какой. А нам ночью да без фар. Изучай, разъешь тебя некроз, местность! - Могу заснуть за рулем. - Я те засну! Пулей в башку навечно усыплю, понял? Рулить будешь. Станет совсем невмоготу - Хангу за баранку посадишь. - Ханга неопытный, - возразил Крючок. - Может урулить куда не надо. - А ты ему по мордасам надавай, чтоб не урулил. Ладно, пошли назад. - Макота повернулся и стал сползать со склона. Глава 20 Каморка, приткнувшаяся сверху к коридору, который соединял спальную каюту «Крафта» с рубкой, напоминала пузырь. Насколько Туран понимал, она находилась прямо между емкостями, но видно их отсюда не было - ни одного окошка в плетенных из водорослей желтых стенах. Сквозь круглые отверстия протянулись две люминиевые трубы, соединяющие емкости и двигательный отсек термоплана; снизу от одной отходил рукав с вентилем, исчезающий в полу. Туран решил, что рукав заканчивается гдето под гондолой. Тим Белорус сидел, поджав ноги, возле трубы, через которую Ставридес перехлестнул цепочку ручных кандалов. Туран, положив винчестер на колени, устроился неподалеку так, чтобы рыжий не мог дотянуться до него. «Крафт» трясло. - Да ладно, раскуй меня, парень! - повторил Белорус. - Ставро сказал мне следить за тобой. Я так и буду делать. К тому же ключ у него. - Ты всегда слушаешь бородача? Не хочешь для разнообразия своим умом пожить, ну вот как я? - Куда тебя привел твой ум? - спросил Туран, кивнув на трубу. - И что значит «всегда»? Мы с ним всего несколько дней знакомы. В трубе загудело, термоплан накренился, потом выровнялся. Качнулась висящая на крюке лампа, и тут же мир будто провалился кудато - в груди екнуло, уши заложило. Туран сглотнул, рыжий тихо охнул, побледнев, прижался лбом к трубе, но сразу отпрянул. - Горячая, затопчи ее кабан! Что это было? - Вроде Ставро говорил про ямы. Такие… будто воздушные впадины, в которые может проваливаться «Крафт». Белорус покачал головой: - Не для меня это. Я человек земли. - Сам виноват, - сказал Туран, - не надо было залезать в чужой дирижабль. - А ты не учи старших, как им на кукурузные лепешки зарабатывать. Говоришь, всего несколько дней с бородой знакомы? И как вы познакомились? - В пустыне. Я был без сознания, Ставро взял меня на борт. Потом мы полетели на Корабль. - Ты был в пустыне один? Парень, ты либо очень смелый, либо очень тупой. Скорее всего - и то и то. Как ты там очутился? Туран оглянулся на приоткрытый люк в полу коморки. Если будет нужен, его позовут, а пока оставалось сидеть здесь. Он вытянул ноги, положив винчестер рядом, искоса посмотрел на Белоруса. Как и Ставро, этот человек вызывал симпатию. Но Ставро хотелось доверять, а в рыжем было чтото, вызывающее опасения. И все же Туран не видел причин скрывать свое прошлое. - Давай, давай, - подбодрил Белорус. - Не торчать же нам тут как двум мутантам бессловесным. Надо говорить о чемто, раз уж я сижу прикованный, ты стережешь меня, а эта штука качается, как пьяная. - Я расскажу, как попал в пустыню, после того как ты расскажешь про себя. Ты говорил, что воевал со взводом омеговцев? - Я говорил, что воевал во взводе омеговцев! - поправил рыжий. - Потому что я и сам был омеговцем. - И как ты попал к ним? Термоплан опять качнуло, и Белорус зажмурился. - Имей в виду - если меня стошнит, то прямо тебе на ботинки. Туран подобрал ноги, и тут же «Крафт» снова попал в воздушную яму - перехватило дух, каморка будто провалилась кудато, заложило уши. Белорус, нагнувшись к трубе, похлопал себя ладонью по лбу, ковырнул в ухе мизинцем. Туран помотал головой, сглотнул несколько раз. И услышал: - …сиротой был. - Что? - переспросил он. - Сирота я! - повторил рыжий. - Бродяжничал с детства. Батраком нанимался к фермерам, ну и подворовывал, конечно. Както поймали меня в одном захудалом поселке у Восточного фронтира. Хотели повесить, но через поселок проезжал сержант из Замка, искал рекрутов. Я как раз в сарае сидел запертый, окно решетчатое. Высунул голову и стал кричать, что хочу в солдаты пойти. А наниматель не сам, конечно, с отрядом ехал. Заставили они тех селюков меня отпустить. Я сбежать хотел, но меня связали и на телегу. Вот так и стал омеговцем. - И как у них? - Да как… Муштра, тренировки с утра до ночи. Дисциплина, кабан ее затопчи. Ученики мрут как мухи. Хотя кормили, помню, добре. В основном от болячек дохли всяких. - Но что такое Замок? Белорус расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, подергал ворот, будто ему было тяжело дышать. - Необычное место… Позже какнибудь расскажу. - Так ты сбежал оттуда? - Ну, не то чтобы сбежал. Из солдат составляют взводы, которые хозяева Замка сдают внаем или посылают на задания. Ты получаешь свою долю от того, что заплатит заказчик, но небольшую, если рядовой. Ну вот мы и сражались. В последний раз - возле самого фронтира. Схлестнулись там с мутантами, поселок которых некроз накрыл, и они все этими… симбиотами были. - Ты видел некроз? - Туран с интересом посмотрел на Белоруса. Термоплан качало все сильнее, за тонкими плетеными стенками подвывал ветер. Прикрыв глаза, рыжий ответил: - Видел, конечно. - И что это такое? Как он выглядит? - Да такое вот… странное, короче. Странное и страшное, точно говорю. Будто ржавое оно, вроде мир коркой такой затягивает. Ржавозеленое, зернистое, жирное. И влажное. Туран покачал головой: - Нет, непонятно. - Так потому, что оно и есть непонятное! Мир под некрозом будто умирает. Не могу лучше описать. Некроз - и весь сказ. - Ты еще говорил про симбиотов. Что ваш взвод направили против них. Кто они? - А это такие вроде… Слышал про пастухов спод Минска? Про тех, что прям с коровами со своими в полях живут, спят на земле, холода не боятся? - Слышал, хотя не видел никогда. - А лучше их и не видеть, бо кошмары будут сниться. Так вот, пастухи эти обсыпаны чемто таким, вроде шелухой. Оно как растение. Крабов пустынныхто видел? Есть особая разновидность, редкая, у которых кустик на спине растет. Эти не здесь, под склонами Крыма обитают. Корни кустика в желудке у краба, он кормится тем, что краб переваривает, но при том, говорят, кустик этот крабу тоже полезен, помогает, как это… ориентироваться, короче, в пространстве. Потому что от него такие нити тянутся крабу прям в мозг, и когда ветер дует или там погода меняется, кустик это своими листьями ощущает и краб вслед за ним тоже. У краба с кустом, стало быть, симбиоз, так? И с этой шелухой минские пастухи тоже в симбиозе состоят. В каком - неясно, но както они друг другу полезны. Пастухи, заразы, ни холода, ни жары не боятся, убить их трудно невероятно - живучие очень, раны на них заживают быстро. Но с другой стороны, эта, - Тим Белорус коснулся виска костяшками пальцев, - психика у них, будем говорить, совсем иная. Нечеловеческая. Поступки их, на наш взгляд, странные, ходят они круглый год голыми и ведут себя… ну, не как люди. А все потому, что в симбиозе с этой шелухой, которая их обсыпала. Так вот, некоторые из тех, кто в некрозе побывал, не умирают, а такими же симбиотами становятся. Слово мудреное, я его от нашего взводного лекаря слышал. Ну и вот, мой взвод отправили с теми симбиотами воевать. Да только разгромили нас, потому что симбиоты, хоть и неумные, но безжалостные совсем и боли, как те пастухи, не ощущают. Убить их трудно. И еще такое чувство, будто ими всеми из одного места командуют, только без радиосвязи, понимаешь? - Тим Белорус посмотрел на Турана, и взгляд рыжего был непривычно серьезен. - Вроде у них один мозг на всех. И мозг тот совсем не как у людей. Не знаю, как такое возможно, но страшно было очень. В общем, всех наших перебили, а я уполз. Меня выґходили в одном селении, чуть на селянке не женился, но сбег от артельной жизни, не по мне это. А потом… что делать? В солдаты неохота назад, да и стали бы мне в Замке вопросы задавать: как получилось, что взвод погиб, а я спасся? Может, предал, с симбиотами сошелся? В общем, потом я всякими делами промышлял… Ну а ты, парень, как сюда попал? - Я жил на ферме, - сказал Туран. - С отцом и матерью. И с братом. Большая ферма, много работников. Напали бандиты, сожгли ее, всех убили. Я как раз уехал. Когда вернулся, увидел пожарище. Хотел отомстить, но меня захватили. Атаман той банды собирался ехать на Корабль, вез туда бойцовых мутантов. И меня с собой взял, чтобы продать на Арену. Но перед самым Кораблем я сбежал, и меня подобрал Ставро. Вот и все. - И все, - повторил Белорус задумчиво. - Вот так вот. Знакомая история. Сколько я похожих наслушался в ХерсонГраде, в кабаках да притонах. - Что такое энергион? - спросил вдруг Туран, и рыжий снова подергал воротник. - Ха! Если б кто знал! Вроде бы какаято машина древняя. Большая. Может, вроде Корабля чтото, только сохранилось получше. На Крыме слишком много слухов о нем ходит разных, чтобы разобраться, что к чему. Но все уверены: он ценный очень, кто энергион себе заполучит, тот над всей Пустошью хозяином сможет стать. Если захочет. - Но откуда про него известно? Откуда взялся проектор? Рыжий покачал головой: - Слишком давняя история. На Крым его вроде бы притащил бродяга по прозвищу Паломник. Он единственный, кому удалось вернуться из этих мест. Может, проектор - часть энергиона? Стоял там гдето, ну как такая штука, по которой места разные находят, навигационный прибор то есть. Паломник его отвинтил, взял с собой. Поговаривают, он не только проектор тогда приволок, но теперь не выяснить, что еще. Паломник добрел до Крыма полуживой, а потом то ли помер, то ли исчез кудато. Проектор после пропадал, опять возникал, переходил из рук в руки, ну и сейчас вот попал к Знатоку, через нее к Ставро… Э, парень, чувствуешь: дышится вроде хуже? Воздух какойто… легкий слишком, что ли. Не вдохнуть толком, разреженный стал. «Крафт» качнуло так сильно, что Тим ударился затылком о трубу. Пол провалился, но тут же толкнул снизу, подбросив обоих. - Да раскуйте вы меня наконец! - в панике завопил рыжий. - Клятая болтанка, мы ж упадем сейчас! Крышка люка поднялась, и в каморку протиснулся Ставридес. На лице великана была тревога. - Тур, видишь вентиль? Крути его. Вентиль находился неподалеку от Белоруса, и Туран вопросительно посмотрел на Ставро. Тот взял с его колен винчестер, навел на рыжего: - Сиди ровно, бродяга. Локтем прижав топорик к боку, чтобы Белорус не выхватил, Туран навалился на вентиль и стал медленно поворачивать его. Железное колесо поддавалось с трудом. В трубе зашипело. - Зачем это? - сквозь зубы спросил Туран. Ставро снял с шеи шнурок, на котором висел ключ от наручников. - От земли горячие потоки идут, как я и думал. Изза этого каґчка и «Крафт» вверх толкает. Надо стравить часть газа. Ладно, теперь завинти. Отдай мне топорик, бери ключ и раскуй его. Идем в рубку. Когда Белорус, Ставро и Туран вошли, Макс стояла у штурвала. - Смотрите! - воскликнула она. - Не знаю, что это, но мы приближаемся к нему. Туран первым шагнул к окну. Стояла глубокая ночь, «Крафт» летел высоко над озером серого тумана. Там полыхали багровые сполохи, а впереди, где туман становился реже, в иловой корке была трещина. Хотя слово «трещина» не очень подходило к исполинскому провалу, зияющему посреди Донной пустыни. * * * Свет прокатывался по ночной пустыне багровыми волнами, бесшумно бил в кабину «Панча». Пока что под колесами был привычный затвердевший ил, но что ждет на краю низины, не знал никто. Красные скалы остались далеко позади, сендер и грузовик ехали в мертвой тиши, нарушаемой лишь рокотанием движков. Машины миновали полусгнившие остовы двух телег, рядом с которыми лежали скелеты манисов, потом небольшой грузовичок с решетками на окнах и сгоревшим кузовом. Каждый раз сендер впереди приостанавливался, Крючок с Хангой оглядывались, но Макота делал знак, чтобы они не тормозили, ехали дальше. Вскоре машина вильнула, когда Ханга крутанул руль, а Крючок, обернувшись и встав коленями на сиденье, показал вправо. - О, опять! - сказал Дерюжка. - Да что ж это за кладбище тут? Справа лежал остов древнего автобуса: ржавые борта, большие окна, вместо крыши сгнивший плетеный настил. - Дерюга, а ну стой, - велел Захар, сидевший рядом с атаманом. - Ты чего командуешь? - проворчал в ответ молодой, и механик уставился на него. - Ты рот не разевай! Стой, говорю. - Ты мне не хозяин, чтоб приказывать! Для меня только атаман наш хозяин. - Ладно, тормози, - велел Макота, усмехнувшись про себя. - Вправду обсмотреть надо, че это за машины тут лежат. Мигни Ханге. Малик, Леха, на выход. Стопор, с Захаром тут останешься. Дерюжка повернул руль, чтобы фары «Панча» осветили древний самоход, и затормозил. Из пассажирского отсека в кабину заглянули двое бандитов. - Что там? - спросил Малик. Автобус оказался прямо перед «Панчем». Спущенные колеса на треть ушли в ил, борта проржавели до крошащихся дыр, шкуры ползунов в окнах давно истлели. Сзади по углам кузова были вертикально приварены две железные бочки без крышек, над одной торчал ствол оружия. Сендер остановился. Крючок направил обрез в сторону автобуса, Ханга прыгнул за пулемет и повернул ствол туда же. - Щас еще палить на радостях начнет, - забеспокоился Дерюжка. - Надо ему сказать, чтоб… Ой, это чего там? - Он кивнул на кабину автобуса. Из ее бокового окна свешивалась какаято белая палка с тонкими веточками на конце. Макота насторожился. - Малик, Леха, стволы взяли? - Взяли, хозяин. - На выход. Проверим, че оно за такое. Атаман открыл дверцу и по лесенке спустился на ил. Отойдя немного от грузовика, присел, разминая ноги, помахал руками и огляделся. Тусклый багровый свет волнами катился по долине. Твердая корка под ногами иногда подрагивала. Ханга так и стоял за пулеметом, Крючок сидел с обрезом на изготовку. Атаман достал пистолет. - Малик, слева обходи, Леха - справа. Подняв оружие, бандиты медленно пошли вокруг автобуса. Макота шагнул к борту, и тут сзади донесся голос Дерюжки: - Хозяин, не идите! Все остановились, Малик вскинул обрез к плечу, Леха тревожно заозирался. - Чего? - Атаман обернулся. Рожа молодого маячила в окне дверцы. - Опасно там может быть! Пусть они идут, вы тут лучше постойте, вам нельзя жизнью рисковать! - Тьфу, придурок! - Макота сплюнул. - Так, автомат свой в руки - и на крышу лезь, наблюдай сверху. И пасть закрой. Захар - к рулю на всякий случаґй, движок включи, будь готов. Крючок, ко мне, рядом иди. Ханга - стереги, если что, стреляй, только нас не зацепи, пулеметчик. Все ясно? Крючок, выбравшись из сендера, подошел к атаману. Малик и Леха исчезли за автобусом, обойдя его с двух сторон. Дверь была закрыта листом жести, Макота ткнул в нее кулаком, шагнул в сторону и скомандовал: - Открывай. Крючок саданул пару раз прикладом, и жесть отлетела. - Что там?! - нервно завопил Леха изза автобуса. - Не ори! - прикрикнул Дерюжка с кузова «Панча». - Хозяин внутрь входит! - Малик, у вас что? - спросил атаман. - Та ничего, - откликнулся тот после паузы. - Ладно, на месте стойте. Крюк - внутрь. Лопоухий не стал выкаблучиваться, а просто шагнул в автобус, даже не выставив перед собой оружие. Наступила тишина, только далеко впереди едва слышно рокотало, и это были не двигатели танкеров, а чтото другое. Из автобуса донеслись скрип, шелест, звук шагов… и снова стало тихо. - Ну? - позвал Макота, не вытерпев. - Че молчишь? - А что говорить? - спросил Крючок. - Твою налево! Что внутри?! - Полон салон трупаков, - сказал лопоухий, помолчав. Макота поднял пистолет и вошел. - Здесь тело в бочке! - крикнул вдруг Леха изза кузова. - То есть этот… шкелет. - И здесь скелеты, - отозвался Крючок. В плетеном навесе, заменяющем автобусу крышу, зияли дыры, сквозь них лился лунный свет. Когда глаза привыкли к полутьме, Макота увидел ряды сидений и кости - много костей. Очистив от них одно кресло, Крючок восседал там, нога на ногу. Макота заглянул в кабину - к дверце привалился скелет, костяная рука свисала из окошка, похожая на сук с веточкамипальцами на конце. - Слышь, а чего кости не рассыпаются? - спросил атаман. Крючок не ответил. Макота, послюнявив палец, провел по черепу водителя. Чтото склизкое осталось на коже, склизкое и клейкое… Эта гадость, похоже, и скрепляла кости, плоть на которых давно истлела. - Хозяин! - позвал Малик. - Чего? - Мы вокруг самохода обошли. Тут ничего, но в бочках сзади скелеты лежат. И оружие. Это стрелкиґ были, понимаешь? Сидели в бочках, когда самоход ехал, охраняли… - А оружие какое? - Пройдясь по салону, Макота вернулся к дверям. - Ржавое очень, трудно сказать. Самострелы пороховые вроде, какието совсем старые. Харьковчане такие вроде делали, но очень давно. Этот самоход тут, выходит, уже сколько стоит… - Крюк, вали в сендер и заводи мотор, - велел атаман, выходя наружу. Изза автобуса показались Леха с Маликом и тоже пошли к «Панчу». Залезая в грузовик, атаман подумал: что, если люди в автобусе ехали туда же, куда летит Ставридес, куда едут омеговские солдаты? Знать бы только, что там… * * * Крутанув штурвал, Ставро проворчал: - На одно надеюсь - омеговцы потеряли нас. Или застряли в этой каше внизу. - Он рванул рычаг, и «Крафт» завалился на левый бок. - Или изжарились в своих танкерах, как мидии на костре. - Ну, это вряд ли, борода, - возразил Тим Белорус. Он сидел на корточках у стены, упираясь в нее ладонями. - А вот застрять и вправду могли. Кто его знает, что в том тумане. Макс с Тураном держались за торчащие из стены крюки, на которые Ставридес обычно вешал одежду и оружие. Термоплан немилосердно качало, хозяин вел его вниз, приближаясь к провалу посреди пустыни. Луну и звезды скрыли облака. Озаряемое багровыми всполохами озеро серого тумана закончилось у склона провала, дальше распростерлась черная бездна - ничего не видно, кроме огненнокрасной нити на самом дне, далекодалеко. По мере того как уходил газ из емкостей, термоплан медленно опускался сквозь восходящие потоки теплого воздуха. Туран уже трижды забирался в каморку над гондолой, откручивал и снова закручивал вентиль. - Крепче держитесь! - крикнул Ставридес, сдвигая другой рычаг. - Мы прямо на склон идем, поворачиваю! Зарокотал пропеллер, со скрипом сдвинулись воздушные рули. Нос термоплана стал задираться, пол накренился. Тим Белорус так отчетливо заскрипел зубами, что Макс оглянулась на него. Перебирая руками по стене, Туран подобрался к окну. «Крафт» опускался к северному склону провала, где между озером тумана и черной бездной протянулась широкая каменистая полоса. Качка внезапно прекратилась. - О! - Белорус поднял голову. - Борода, держись этого места! Тут… - Танкеры! - крикнул Туран, увидев в боковом окне машины омеговцев, показавшиеся из серой мглы. - Ставро, солдаты! - Вижу. - Ставридес повернул штурвал. - Надо перелететь через провал, на ту сторону они не скоро доедут. Если вообще смогут. Двигаясь так низко, что отчетливо были видны камни внизу, «Крафт» начал разворачиваться носом к провалу. Танкеры вместе с каменистой полосой поплыли вбок, но Туран успел заметить, как один из них повернул пушку в сторону термоплана. А потом будто невидимый гигант схватил летающую машину и потащил вниз. * * * Пора было догонять омеговские танкеры, уходящие все дальше в расцвеченную багровыми сполохами грязную муть, и Макота, приоткрыв дверцу, крикнул Ханге, сидящему за рулем сендера впереди: - Ходу, а то совсем потеряем их! Машина поехала, за ней тронулся «Панч». Туман становился все плотнее. Дерюжка, подавшись вперед, вцепился в руль и напряженно глядел перед собой. - Слышите гул? - спросил он. - У нас движок шумит, у сендера тоже, а все одно слышно. Вроде земля гудит. На Макоту вдруг накатило одно из его предчувствий: запекло в груди, чтото сжалось внизу живота, сердце застучало быстрее. Положив ладони на приборную доску, атаман уставился вперед неподвижным взглядом. Грузовик катил за сендером, туман клубился вокруг; стекло усеяли капли влаги, в кабине стало теплее. Сквозь гул земли и рокот моторов донеслось клокотание. Сендер свернул, и Дерюжка крутанул руль - они объехали гейзер, похожий на прорвавшийся нарыв. Из круглой расселины бил тугой темносерый столб с белесой паровой шапкой на вершине. Столб подрагивал, иногда немного опадал, будто сгибаясь под своим весом, и тут же вновь с шипением распрямлялся. - Во как бьется оно, - протянул Дерюжка. - Если туда человек попадет, че будет? В небо зашвырнет? А вон еще один! И еще! Поворачивай, тупой! - Он замигал фарами Ханге, и сендер свернул влево. - Хозяин, что с тобой? Что случилось? Макота наконец опомнился. - Захар, иди в отсек. Стопор, Леха, сюда. Малик тоже, оружие берите. Захар, а ты там не дрыхни, начеку будь. Дерюга, где твой автомат? - Под сиденьем, - откликнулся молодой. - Ты его починил, не заедает больше? - Починил, теперь так строчит! Я ж еще магазинов пять штук тогда захватил! - Давай сюда. И сумку с магазинами. - Но, хозяин, - огорчился бандит, - он же… Я ж его принес, наладил… - Мне давай, сказал! Засопев, Дерюжка достал изпод сиденья оружие с сумкой. Захар перебрался назад, Макота пересел на его место, а возле дверцы, положив на колени ружье, устроился молчаливый Стопор. Малик и Леха встали позади, держась за спинки сидений. Дерюжка отдал хозяину автомат, Макота повертел его в руках, похлопал по торчащему вбок непривычно длинному магазину. - Чую я, хлопцы, щас чтото бу… - Он не договорил. Стопор у дверцы дернулся и выдавил: - Тре… трещ… - Мучительно сглотнул, задергал острым кадыком, приоткрыв рот, будто хотел языком вытолкнуть из него ком липкой грязи, и закончил: - Трещина ттам. Впереди полыхнуло багровым, гул накатил волной. - Ханга, в сторону! - заорал Макота. Если бы он сидел у дверцы, то, возможно, успел бы распахнуть ее и высунуться, и тогда сидящий за рулем сендера бандит услышал бы хозяина. Но сбоку был Стопор, и потому крик атамана ничего не дал, только Дерюжка за рулем вжал голову в плечи да крякнул Малик за спиной. Все они хорошо видели происходящее впереди. Крючок, встав коленями на сиденье, потянулся к пулемету на багажнике, чтобы поправить там чтото. А неумелый водитель Ханга не заметил извилистую расселину справа по борту. Не заметил изза тумана, а еще потому, что до поры до времени расселина оставалась темной. Но когда сендер оказался рядом, из нее полыхнуло багровым. Машина вильнула, Крючок рванулся к рулю, но было поздно - сначала переднее, а после и заднее правое колесо сорвались в расселину. - Дерюга, тормози! - заорал Макота, толкая Стопора в бок. - Вылазь! Заика вывалился из «Панча», за ним атаман. Соскакивая с подножки, он видел, как сендер накренился, как Ханга пытается выпрыгнуть из него, но почемуто не может - зацепился, наверное, курткой или рубахой за рукоятку, болван. А где Крючок?… Ханга заорал. - П… прыгай! - выдохнул Стопор. Он, Макота и выбравшийся следом Малик побежали к сендеру. Ханга почти успел, но тут машина перевернулась и ухнула в расселину. Макота взмахнул руками, едва удержавшись на краю. Вниз уходили почти отвесные склоны. За падавшим колесами вверх сендером сыпались запекшиеся комья ила. Из машины донесся вопль Ханги, так и не сумевшего покинуть кабину. Сендер рухнул на торчавший из склона каменный уступ, и крик оборвался. Карданный вал продолжал вращаться, крутились колеса, рокотал двигатель. Заскрежетало, автомобиль опять накренился. Бандиты стояли, разинув рты, - под уступом было нечто очень странное. Никто из них раньше не видел такого: раскаленная вязкая масса пучилась, будто тесто в закваске, дышала, постепенно выползая из расселины, и чем выше она поднималась, тем сильнее шевелились волосы на голове в потоках жара. - Оно… оно как мозги горячие, - прошептал Малик. Снизу потянуло паленой резиной. Автомобиль начал сползать с уступа. Из кабины показалась рука, хлопнула по дверце, потом по пояс высунулся Ханга - и тут машина провалилась в раскаленную массу. Та без всплеска приняла ее в себя, вспучилась сильнее, выстрелив язычками огня… и будто дыхнула на стоящих вверху. Малик отскочил, покатился по земле упавший Стопор. Макота присел, прикрыв лицо, глядя вниз между пальцами. Темнокрасное, в ярких оранжевых прожилках вещество опало, выпустив боґльшую часть распирающего его жара, ушло назад в глубину расселины и глухо заворчало там, будто не вовремя разбуженный бойцовый мутант в клетке. Макота встал, потер лоб. Глаза слезились, дышать было тяжело. Попятившись, он снова присел и со злости саданул кулаком по иловой корке. - Сгорела, - прошептал Малик в полном обалдении. - Сгорела машина… И Ханга сгорел! И Крючок! - Назад, - велел Макота, выпрямляясь. - Садимся, быстро. Надо омеговцев догонять. Они вернулись в «Панч». Дерюжка не глушил мотор и, как только все уселись, погнал грузовик вперед. Захар, наблюдавший за событиями в окно, махнул рукой и ушел в отсек охраны, откуда вскоре донеслись звон и бульканье. - Осторожно теперь, Дерюга, - сказал Макота хмуро. - Тут этих трещин полно. «Панч» все дальше уходил в серую мглу. Вокруг клокотали, шипели и плевались паром гейзеры, ворчало в трещинах раскаленное вещество. Трещины образовывали жаркий туманный лабиринт, проходы между ними становились все уґже. * * * Когда смолкли голоса и хлопнула дверца «Панча», изпод длинной каменной глыбы, выступающей из склона расселины, показался человек. Одежда дымилась, он тяжело дышал, открыв рот, как рыба, вытащенная из воды. Рокот двигателя стих - грузовик уехал. Неловко хватаясь за выступы, обжигая ладони о горячие комья ила, Крючок выбрался из расселины и встал на четвереньки, с хрипом вдыхая воздух. Качнулся - и упал на бок. Пополз. В десятке шагов от расселины он коекак сел, расстегнул рубаху и коснулся обожженного лица. Лоб, щеки и кончик носа покраснели, губы растрескались, оттопыренные уши горели огнем. Крючок сорвал с ремня флягу, трясущимися пальцами отвинтил крышку и приник к горлышку, громко глотая. Нагревшаяся вода потекла по подбородку, по грязной шее. Придя в себя, бандит встал. Обрез он потерял в расселине, но оба пистолета и нож были при нем. Вокруг колыхался туман и шипел пар, серые столбы били в ночное небо. Крючок разделся до пояса, обмотал рубаху вокруг головы, рукава куртки завязал на талии. И пошел за «Панчем». Глава 21 - Берегись! - Рык Ставро заглушил рокот про пеллера. Ноги Турана оторвало от пола, он едва не взлетел к потолку, но его тут же швырнуло вниз. Двигатель «Крафта» закашлял, захрипел и стих. Термоплан качнуло так, что Туран покатился по полу. Макс держалась за крюк на стене, Ставридес обнял штурвал. Присевший в углу рубки Тим Белорус принял Турана в свои широкие объятия. - Спокойно, парень! - крикнул Тим, отпихивая его от себя, но при этом не отпуская воротник. - За ящик хватайся, а я за тебя! Туран двумя руками вцепился в крышку привинченного к полу ящика. «Крафт» зарылся носом в воздушный поток, будто в вату, и за передним окном, прямо под термопланом, открылось исполинское ущелье. Темно, никаких багровых всполохов, лишь далеко в глубине извивается тонкая красная нить. Она казалась разорванной посередине - там ее закрывал от взгляда то ли необычайно широкий мост, перекинутый с одного края провала на другой, то ли чтото большое, застрявшее между склонами. - Почему падаем?! - крикнул Белорус. Ставридес, не оглядываясь, прорычал: - Над провалом холодный воздух! А у нас газа мало, подъемная сила слабая! Он дернул на себя рычаг с черной рукоятью, сразу же рванул его в другую сторону, потом вновь на себя, еще раз… Двигатель заперхал, простуженно засипел, рокотнул - и заглох. - Великая Пустошь! Заводись! - Ставро опять сдвинул рычаг. Белорус перехватил Турана за ремень, и парню коекак удалось выпрямиться. В окно он видел, что «Крафт» падает в провал, но не отвесно - движется наискось, приближаясь к дальнему склону. Обрывистые края ущелья остались вверху. В северной стороне, где появились танкеры, громыхнул взрыв, и сразу второй, потише. Термоплан летел в бездну. Ставро снова дернул черный рычаг, и двигатель завелся. - Мы приближаемся к чемуто! - крикнул хозяин термоплана. - Внизу… Это энергион! Кажется, он застрял между склонами! * * * - Что там такое движется? - Дерюжка щурился, вглядываясь в туман. - Не разберу. Вы видите? Стопор покачал головой, Малик сзади сказал: - Я ничего не вижу. - И я, - поддакнул Леха. Макота, хмуро глядевший вперед, приказал: - Левее держи. - Куда ж левее, хозяин? - забеспокоился молодой. - Там вон трещина, ты не видишь, потому что темная, но если полыхнет… - Левее, сказал! По самому краю ехай. - Так а что это справа? Вроде подымается чтото из земли. - Там дыра в иле, - объявил Малик, перегибаясь через плечо Стопора к окну в дверце. - Не трещина, круглая такая. Вроде когдато туда каменюка большая сверху упала, пробила корку. - А может, гейзер потухший? - предположил Леха. - Может, и так. А над ней… Ох ты! - Малик схватился за пистолет. - Дерюга, не тормози! - повысил голос атаман. - Ровно ехай! Спокойно, хлопцы. Да ровно ты, говорю! «Панч» двигался по самому краю трещины, из которой струился приглушенный красноватый свет. А справа была большая дыра, и в ровном потоке идущего из нее жара медленно всплывал выгнутый кверху блин густой слизи. - Хозяин! - прошептал Дерюжка хрипло. - Это что же, медуза такая? Она ж «Панч» наш накрыть может! Гляди, что у нее с боков висит? Давай ракетой по ней! Макота не отвечал. Медуза парила в волнах жара, по бокам ее свисали сиреневые отростки, бахрома липких нитей и жгутов, в которых запутались разные предметы. Череп катрана. Еще один. И третий - человеческий. Длинная кость, продолговатый камень, чтото обугленное, диск от колеса, оплавленная шина… - Така говорил, у медуз пустынных кислота какаято, - припомнил Малик. - Что, если тех, которые в автобусе, такая медуза и разъела? - Как это? - не понял Дерюжка. - Они ж внутри сидели, шкелеты эти, а там навес над самоходом. Как она внутри их растворила? Хозяин, давай ракетой… - Сюда глянь. - Макота ткнул пальцем в монитор под панелью. - Че видишь? - Ну… ниче. - Правильно, а почему? Сзади раздался голос выглянувшего из отсека Захара: - Потому что медуза не железная, локация ее не видит. - Так что дальше двигай, - заключил атаман. - А я и двигаю. Только медуза вроде не отстает… - На дорогу смотри! - рявкнул Макота. Дерюжка вцепился в руль. Чудовище всплыло выше, сиреневая бахрома закачалась. Оно медленно летело рядом с грузовиком. - Не может она за нами, - подал голос Малик. - Потому что ей надо, чтоб воздух горячий снизу… А, нет, не надо, - поправился он, увидев, как медуза отлетела от дыры. Теперь, когда багровые сполохи не так ярко подсвечивали ее снизу, стали видны пятна радужного света, переливавшиеся в толстом желейном теле. Они ползали, сливаясь и распадаясь. - Это кишки ее, - благоговейно прошептал Дерюжка. - В них, может, газ какойто, ну, как в леталках? - На дорогу смотри, говорю! И тут медуза остановилась - то ли грузовик был для нее слишком большой, то ли она его и не преследовала. Качнувшись, тварь поплыла обратно в сторону дыры, которую миновал «Панч», и вскоре исчезла из виду. Дерюжка шумно перевел дух, Захар ушел в отсек. Туман стал реже, да и гейзеры теперь почти не попадались. Макота поставил автомат между ног, откинулся на спинку сиденья и вытер рукавом лоб. - Тут же наверняка еще такие живут, - заговорил молодой. - Летают тудасюда, мелких медуз плодят. А что, если… - Оссторожно! - перебил Стопор. - Авви… етка. Ттам лежит. Из темной расселины по правому борту торчал обгоревший хвост машины небоходов, сбоку виднелся конец изломанного крыла. - Ты гляди, летунов куда занесло! - удивился Дерюжка. - Но зачем? Что им в пустыне делать, в самой середке? - А зачем сюда Молота на дирижабле понесло? - спросил Малик. - А солдат? Чтото тут есть… Э! Слышите? - Ммоторы, - подал голос Стопор. - Ом… меговцы. - Мы на них едем! - воскликнул Малик. - Хозяин, в монитор гляди! Атаман опустил взгляд - на верхнем краю зеленого экрана проступили две точки. Они быстро наливались светом. Туман почти исчез, и впереди показались танкеры. Один стоял задом к грузовику, второй полз влево, в сторону скальной глыбы размером с двухэтажный дом. Фары озаряли широкую каменистую полосу, протянувшуюся вдоль края провала. В свете фар мелькнул покатый бок газовой емкости дирижабля, быстро летевшего над ним. Стоявший задом к «Панчу» танкер начал разворачиваться. - Хозяин, стреляй! - крикнул Дерюжка. - Рано! - выдохнул над ухом Леха. Макота схватился за тумблеры, но обе точки горели вне малого круга. Более того, они расходились все шире - та, что слева, ползла вбок. - Дерюга, жми! - гаркнул атаман. - Вперед и левее, но не круто! «Панч» закачался на крупных камнях. Один танкер поворачивался к грузовику, второй ехал вдоль склона к каменной глыбе. Она лежала не на самом краю обрыва, омеговская машина могла укрыться за ней. - Быстрей, молодой! Ну!!! Дерюжка втопил педаль газа, и точки на мониторе стали сходиться. Танкер справа развернулся. Его пушка уставилась на «Панч». Точки достигли границы центрального круга, и Макота рванул сразу три тумблера. Сверху взвыло, грузовик присел на задних колесах, будто пес, неожиданно услыхавший гневный оклик хозяина. Над кабиной выстрелили три бледные полосы: две потянулись к повернувшему танкеру, третья - к тому, что уходил за глыбу. Оскалившись, Макота приподнялся на сиденье. Глаза его бешено сверкали. Автоматика направила две ракеты к ближайшей цели, неподвижной и находящейся лишь немного в стороне от курса машины. Пролетев по пологой дуге, снаряды ударили в танкер. Темнокрасный шар, увитый тугими спиралями дыма, вспух на месте орудийной башни. Он мгновенно расширился и лопнул, брызнув огнем и расплавленными обломками. Третья ракета, выбрасывая короткую реактивную струю, свернула влево. Танкер исчез за преградой, ракета еще довернула, преследуя цель, - и врезалась в глыбу. Этот взрыв не сопровождался шаром огня. Задрожала земля, громовые раскаты покатились над провалом. И тогда чтото откликнулось в его глубине - шевельнулось, издав низкий металлический стон. Тяжело заскрипели сминаемые камни на склонах, и все стихло. - За ним! - крикнул Макота, и вжавший голову в плечи Дерюжка на полном ходу вывернул руль. - За вторым! Гони, пока не ушел! * * * Присев, Ставро обнял стойку штурвала. - Всем держаться! - Его голос едва прорвался сквозь вой ветра за тонкими стенками гондолы, скрип тросов и рокот мотора. - Крепче! Сейчас врежемся в склон, я ничего не могу сделать! Макс, прижавшись к стене, вцепилась в крюк, Туран - в прикрученный к полу ящик, Тим Белорус обхватил Турана за пояс. Ставро приподнялся, выглянул в переднее окно. - Кажется, светает! - крикнула Макс. - Где мы? - В провале! Летим к склону. - А что под нами? - Пока не видно. Внизу чтото торчит… Я попробую развернуться, иначе врежемся носом и… - Не договорив, Ставро локтем сдвинул сразу два рычага и навалился на рулевое колесо. «Крафт» клюнул носом, будто утлая лодочка, зачерпнувшая воду. Корму задрало к небесам. Ноги Турана подбросило, руки соскользнули с ящика, и Белорус выпустил его. Кувыркаясь, Туран полетел над полом. Он бы пробил лобовое стекло и выпал наружу, но лежащий грудью на штурвале Ставро схватил его за шиворот и рванул к себе. Воротник впился в шею, дыхание перехватило. Туран, прижатый к боку великана, задергался. В рассветной полумгле за окном он успел разглядеть протянувшуюся к склону провала широкую трубу из голубоватого металла, усеянную шипами, выступами и углублениями. И еще коечто стало видно при взгляде в окно: «Крафт», летящий прямо над трубой, вотвот врежется в склон. Емкости такого удара не выдержат, лопнут обе - тогда конец. - Там чтото торчит! - крикнул Туран. - Слышишь? Надо зацепиться! Оттолкнувшись от штурвала, он сорвал брезент с лебедки под окном. Пригнулся на наклонном полу, будто на крутом косогоре, и каблуком вмазал по стопору. Лебедка хрустнула, Туран дернул рукоять на торце. Она завращалась, изпод днища гондолы вниз полетел швартовочный крюк. Прошлой ночью Ставро починил механизм, сломанный в аварии на Корабле, повесил новый крюк на запасной трос. - Он не выдержит! - крикнул великан, понявший наконец, что делает Туран. - Хотя бы смягчит удар! Свист ветра заглушил лязг, с которым крюк стукнулся о трубу. Она исчезла из виду за нижним краем окна. Каменистый склон, который рассекала поросшая травой широкая горизонтальная трещина, стремительно надвинулся. Не сумев удержаться, Макс упала. Белорус схватил ее одной рукой, прижал к себе, второй вцепившись в ящик. - Сейчас дернет, держитесь! - крикнул Туран. - Крюк не закрепится там! - возразил Ставро. И в этот миг термоплан будто напоролся на стену. Нет, это были еще не камни - просто крюк зацепился за один из шипов, усеивающих трубу. Корма «Крафта» рванулась к склону, носовая часть, от которой шел трос, - обратно. Стремительно провернулась едва различимая панорама за окнами, Ставро и Турана отбросило от штурвала в разные стороны. Туран спиной влип в стену, затылком ударился о лобовое стекло. Оно треснуло. В глазах потемнело, он услышал треск рвущегося троса, глухой стон сминаемой оболочки - и потерял сознание. * * * За глыбой протянулась длинная широкая расселина, идущая параллельно провалу, от которого ее отделяла каменная насыпь естественного происхождения. Расселина шла под уклон, все глубже вгрызаясь в землю, и заканчивалась неровной площадкой - каменным мешком, окруженным почти отвесными стенами. Там стоял успевший съехать вниз танкер, он пытался развернуться, но тыкался стволом в склоны. - Туда давай, - приказал Макота, не убирая пальцы с тумблеров. - Хозяин, опасно тут. - Дерюжка вывернул руль, огибая глыбу. - По самому краю идем, если камни осыплются эти - свалимся к ползуновой матке! Макота не слышал. Он тихо выругался, уставившись под приборную доску. - Хозяин! А если прям отсюда ракетой… Что с тобой? - Это! - Атаман ткнул пальцем в монитор. - Что оно такое? Захар! Захар, что это?! Там возникло чтото новое. Не точка, даже не пятно - почти треть экрана с той стороны, где был провал, побелела. Светлая область полукругом наползала на монитор. И она все росла. - Это чего? - удивился Малик, перегнувшись через спинку сиденья. «Панч» въехал в расселину, по левую руку потянулся склон, на котором лежала скальная глыба, по правую - стена из камней, отделявшая расселину от провала. Вдруг чтото свалилось на кабину. Сквозь шум двигателя донесся вскрик, стук… Мимо лобового стекла пролетел не удержавшийся наверху человек в черном. Грузовик качнулся, переехав его. - А, тварь! - крикнул Малик. - На каменюку эту перелез с башни танкера и нас дождался. Не вышло, гад! - По звуку - вроде их двое прыгнуло, - вставил Леха. Эти слова стали последними в его жизни. За окном водительской дверцы показалась перевернутая голова в черном шлеме. Макота и Стопор отреагировали первыми - повернулись, вскидывая оружие. Но у одного был карабин, а у другого автомат, ими нелегко манипулировать в кабине, куда набилось несколько человек. Макота завозился, привстав, ствол автомата поднялся. Сержантшеф Альф Сыман висел вниз головой, зацепившись ногами за стрелковую башенку. Обеими руками он держал большой маузер и целился в окно. Он выстрелил трижды. Стекло разлетелось, Дерюжка съежился под рулем, втянув голову в плечи. Одна пуля вошла Лехе в шею, вторая попала в стойку на другой стороне кабины, третья угодила в плечо Стопора. Тот все еще пытался развернуть громоздкий карабин. Макота полоснул очередью по окну - но Сыман уже исчез. - Танкер впереди! - крикнул Малик. - Стопор, в сторону! - страшным голосом заорал атаман, отпихивая бандита, врезал ему кулаком под дых, заставив согнуться в три погибели, полез по его спине к правой дверце. На крыше кабины Альф Сыман, стоя на четвереньках, сорвал с пояса гранату и выдернул чеку. Омеговец медлил: если кинуть слишком рано, бандиты могут успеть выбросить гранату обратно. Ему надо было подождать несколько мгновений, пока прогорит запал. Распахнув дверцу, Макота встал на подножке. Светало, грузовик ехал по расселине вниз, от бездны его отделяла каменная насыпь, пока еще совсем невысокая. Конец спуска приближался, и оттуда, из тупика, двое в черном, стоящие на башне танкера, стреляли по кабине «Панча». - Танкер! Танкер! - орал, как заведенный, Малик. Макота, высоко задрав ногу, поставил ее на квадратный капот «Панча» и ухватился за край дверцы. Последнее мгновение истекло - и Альф Сыман, упав животом на крышу кабины, размахнулся, чтобы швырнуть гранату в окно. Сжимая автомат левой рукой, атаман выпрямился на капоте и увидел омеговца, лежащего боком к нему. Альф Сыман бросил гранату. Макота выстрелил. Очередь пробила затянутую в черную кожу спину, разворотила лопатку, ключицу, превратила в костяное месиво верхние позвонки. Граната ударилась о край оконной рамы, подпрыгнула, вращаясь, словно балансируя на узкой железной полоске, - и упала под колеса. Макота соскочил обратно на подножку, выпустив автомат, схватился за дверцу. На башне танкера впереди мелькали вспышки. Пули визжали вокруг кабины, били в броню, в ребристые листы железа, закрывающие стекло сверху и снизу. Под «Панчем» грохнул взрыв. Появившийся из отсека Захар оттолкнул Малика, перегнулся через спинку сиденья и пятерней ударил по трем тумблерам. Белая область заняла уже половину экрана, и автоматика направила два снаряда в провал, лишь один достался танкеру. Макота широко раскрыл рот, когда ударная волна стартующих ракет хлопнула по барабанным перепонкам. Пара снарядов ушла по дуге вбок, пронеслась над стеной из камней, свернула вниз. Третий полетел прямо и вломился в башню танкера. От взрыва гранаты «Панч» качнуло, он накренился, разворачиваясь к провалу, кабина врезалась в каменную стену, смяв капот. Дерюжку швырнуло на руль. Грузовик встал. Оглушенный Макота выпрямился на подножке, моргая. Во время удара он присел за дверцей, и она защитила атамана от разлетевшихся камней, но теперь его все равно шатало. Голову будто горелой ветошью набили, болели уши. Сглотнув, Макота огляделся. Кабина грузовика, своротив камни, торчала над провалом, внизу раскинулась бездна. Светало, и постепенно взгляду открывалось то, что висело между каменными склонами. Запричитал Дерюжка, расквасивший нос о руль. Выругался Малик. Захар деловито сказал: - Так, валим отсюда. Все в отсек, вылезаем через люк в днище и назад ползком. Малик, потирая ушибленный лоб, присел над Лехой. Стопор стал расстегивать на себе потемневшую от крови рубаху, Дерюжка приоткрыл дверцу и опасливо высунулся. Глаза его стали большимипребольшими. - Хозяин! - позвал бандит. - Слушай, это… Там оно… - Спокуха, молодой, - сказал атаман, понимая, что творится сейчас в непутевой башке Дерюги. - Остынь. Давай вылазить. Но Дерюжка не слушал. - Что это? - шептал он, тыча вниз пальцем, и голос его становился все выше, пронзительнее, истеричнее. - Что это такое?! Что там лежит?! ЧТО ЭТО, ХОЗЯИН?! Глава 22 От непривычного острого запаха сильно запершило в горле, и Туран сел, едва не стукнувшись лицом о лоб Ставро, который склонился над ним. Великан завинтил склянку, убрал ее в котомку с лекарствами и сказал: - Молчи пока. Ты приложился башкой, будет тошнить, но не сильно. Так, чтоб сразу все ясно было: ты нас спас, трос задержал машину. Он порвался, но скорость уменьшил и развернул нас. «Крафт» стало мотать, о склон все же ударились, но боком. Застряли. - За… стряли, - повторил Туран, еще мало что понимая. Сквозь разбитые окна лился серенький утренний свет и задувал прохладный ветерок. Пол сильно накренился. Макс и Тим Белорус стояли у окна на другой стороне рубки и глядели наружу. - Вроде того, - кивнул Ставро. - Оболочки не лопнули, вот в чем наше счастье. Мы влипли прямиком в большую трещину на склоне. До края обрыва не добраться, слишком высоко. Тросы порвало, рули смялись. Гондола сместилась. Еето несложно поправить, а вот как с рулями быть… Ладно, разберемся. В каюте сзади дыра, туда тумбочка выпала, от которой ты ножку отломал. Но шкаф целый, и кровать, я даже удивился. Люк заело, вылезать будем через окно. Ты в себя пришел? Тур, эй! Туран зажмурился, прижал к вискам пальцы и надавил. Похлопав себя по щекам, встал, с трудом удержав равновесие. Перехватило дыхание, голова закружилась. Ставро придержал его за плечо, но Туран оттолкнул его руку и схватился за покосившийся штурвал. - Не надо… сам. - Как хочешь. Ладно, пора вооружаться. - Широко расставив ноги и нагнувшись, Ставро подковылял к ящику у стены, сдвинул крышку. Поправив чехол с топориком на боку, Туран спросил: - Вы видели трубу? Такую железную… или это было не железо? Большая, вся в какихто шипах. Это и есть энергион? Он ни на что не похож. По вздыбившемуся полу, кренясь вбок, он побрел к окну, возле которого стояли Макс с Белорусом. Рыжий обернулся. Неуверенно ухмыльнувшись, провел рукой по встрепанным волосам: - Нет, парень, это не энергион. Я б сказал, что это часть энергиона. Причем… ээ… ну, небольшая часть. Все равно как палец у человека. На ноге. - Он поразмыслил и добавил: - Мизинец. Туран встал между ним и Знатоком. Женщина не моргая смотрела в окно, и он тоже выглянул. «Крафт» висел высоко над энергионом, наискось застрявшим между склонами. От него отходила труба, упиравшаяся в камни немного ниже термоплана, похожая то ли на коридорпереходник, то ли на железное щупальце. А может, и не железное - Туран не мог понять, из чего сделана эта штука. - Их несколько, - сказал он, приглядевшись. - Этих щупалец, или что оно такое. Вон, я вижу, еще, и там, слева. Потому оно и не падает - зацепилось ими за склон. - Зацепилось, да не очень, - проворчал Ставридес. - Пока ты в отрубе был, на другой стороне взорвалось чтото, а потом вниз гранаты бросили. Хотя для гранат слишком сильный взрыв был. В общем, эта штука тогда просела, да так… - Он покачал головой. - Будто весь мир вздрогнул, - негромко сказала Макс. - Вово! - согласился Белорус. - Как оно скрипнуло, зараза, - я думал, у меня уши отвалятся. А на той стороне еще ктото есть, кроме омеговцев. Только непонятно пока, кто именно, темновато. И к слову, борода, я надеюсь, мы оставили всякие мысли про скованные руки, разговоры про «сброшу вниз» и прочую туфту? Мы теперь одной веревкой… одним тросом повязаны, понимаешь ты это? Ставро хмуро копался в содержимом ящика, и Тим продолжал: - А потому давайка и мне оружие. Лучше всего «хорек», я с ним умею обращаться. И пистолет, не жадничай. Там, в штуке этой под нами, вроде есть проход. Или пролом, отсюда не разберешь. Меня, честно, аж распирает, хочется побыстрее внутрь попасть. Прикиньте, что там найти можно? Так что хватайте стволы, еду какуюнибудь, фляжки - и пошли, пока омеговцы, или кто там еще на той стороне объявился, вперед нас не пролезли. Чувствую, скоро нам с ними встретиться предстоит, и лучше, чтобы мы их поджидали, а не они нас. * * * Небо на востоке светлело. От танкера тянуло гарью, черный дым стелился по камням. Из кузова «Панча» вытащили все ценное, сложили посреди расселины; убедившись, что ни один омеговец не выжил, бандиты разожгли костерок и уселись вокруг. Они передавали из рук в руки бутылку с настойкой Захара. Дерюжка, хлебнувший больше чем надо, надсадно кашлял, Малик стучал его по спине. Из плеча Стопора атаман собственноручно вытащил пулю, потом Захар забинтовал раненого и вместе с Макотой отошел в сторону. - Починитьто починю, - сказал Захар. - Но это много дней. Четыре, пять… не меньше. - А вытащить смогешь? Механик оглянулся на склон расселины, где росли несколько кривых безлистых деревцев. - У нас лебедка есть, трос… Вытащу. То бишь он сам себя вытащит, движокто работает. Запаска тоже есть, да не одна. А вот со стеклом передним худо. Придется сетку ставить защитную, но дуть в морду будет сильно. Хотя на «Панче» мы ж особо не разгоняемся. - Так, все поняґл. - Макота зашагал назад. - Пошли. Бандиты подняли головы, когда он встал над ними. - Стопор, как? - спросил атаман. Бандит задергал кадыком и выдавил: - Бо… болит. - Ясно, болит, тебя ж не девка туда поцеловала, а черный с маузера саданул. Захару помогать сможешь? - От… ллежаться надо. До ввечера, тогда оччухаюсь. - К вечеру я только обсмотрю все, - сказал механик. - Определю то бишь величину ущерба. Работать завтра, не раньше. Макота решил: - Лады, тогда так: Стопор, остаешься, помогаешь Захару. Дерюга, Малик, со мной идете. Вниз. Оружие все вытащили? - Все, Макота! - Дерюжка выпрямился, и Малик с Захаром удивленно покосились на него. Раньше так обращаться к хозяину позволяли себе только Захар да покойный Кромвель. - Воду берите, жрачку тоже, - продолжал атаман. - Патроны, гранаты. Дерюга, сбегай взад, там автомат должен валяться на дороге. Принеси. И эта… автомат теперь мой, поняґл? Понравилось мне. Я тому черному на кабине хребет с него так раздолбал - загляденье! Шевелитесь, отдыхать нету времени. Леталку видите на той стороне? Вроде от нее уже спускается ктото, потому быстро. Да не лупайте на меня глазами, подъем! * * * Из расселины за скальной глыбой доносились стук и меланхоличное насвистывание. Крючок лег, выставив голову над склоном, увидел «Панч» внизу, лежащего у костра Стопора и Захара, который стучал молотком по борту грузовика. Ощутив запах гари, бандит приподнялся, повертел головой - в конце расселины, метрах в двадцати от «Панча», дымил остов танкера с черной дырой на месте башни. Лопоухий полез в кошель на поясе, вытащил пластинку спрессованной дурмантравы, задумчиво поглядел на нее. Старая привычка все еще давала о себе знать, но теперь все реже - он не жевал наркотик уже много дней. Крючок выбросил пластинку, сорвал с ремня кошель и тоже отшвырнул в сторону. Отполз назад, достал пистолет, вскочил и побежал вдоль расселины, пригибаясь. Обойдя конец расселины, он оказался на каменной насыпи, отделявшей ее от провала, и разглядел внизу троих, которые спускались по его склону. Там косогор был еще не такой крутой, хотя ниже он становился почти отвесным. Солнце поднималось все выше, озаряя то, что висело между стенами гигантского ущелья. Крючок смотрел долго, пока внимание его не привлек серебристый отблеск на другой стороне. Бандит приставил ладонь козырьком ко лбу. Там висел дирижабль, правая емкость застряла в трещине. От него тоже спускались люди. Четверо. Один из них поднял голову. Внизу атаман Макота остановился, глядя на другой склон ущелья. Крючок оглянулся на догорающий танкер, на «Панч» и стал спускаться в провал вслед за бандитами. * * * Увидев Макоту, Туран не удивился. Он понял вдруг, что все то время, пока термоплан летел от Корабля, ни разу не вспомнил о бандите. Почему? Он больше не собирался мстить? Собирался. Нет, дело было в другом: Туран знал, что Макота никуда не денется от него, так же как он никуда не денется от атамана. Теперь они не могли надолго потерять друг друга из виду. Их судьбы были связаны отныне. На северной стороне провала атаман Макота поднял голову и увидел шакаленка. Он тоже не удивился. Он знал: шакаленок гдето здесь. Разъешь всех некроз - теперь шакаленок всегда будет гдето здесь ! Макоте вдруг захотелось сделать чтонибудь этакое - к примеру, снять шляпу и отвесить мальчишке поклон. Но шляпы не было. Он медленно поднял руку. Вытянул указательный палец, большим взвел курок невидимого пистолета, прицелился в Турана и выстрелил. Наблюдая за врагом, Туран осознал и коечто еще. Атаман - негодяй, убийца без совести, стыда, жалости… и сильный человек. Сильнее Старика, Ставридеса, Тима Белоруса, сильнее покойного Бориса ДжайКана. Но в это утро, стоя над огромным ущельем, на дне которого извивалась тонкая огненная змейка, Туран понял: он не слабее. У него не было ни единого шанса тогда, во Дворце, и позже, на Мосту, - потому что Макота был хитрее, опытнее, быстрее, удачливее. Он был сильнее. Но теперь все изменилось. Теперь они на равных. Макота, широко улыбаясь, все еще целился в него указательным пальцем. Туран Джай медленно вытянул руку в сторону атамана, сжал ее в кулак и резко повернул, будто переломил шею врага. Потом, не глядя больше на бандита, он стал спускаться по камням к остановившимся ниже спутникам. Улыбка покинула лицо Макоты. Атаман зло сплюнул, посмотрел через плечо на Малика с Дерюжкой и поспешил вниз. - Ну что, Молот, - сказала Макс, неотрывно глядя на то, что застряло между склонами провала. - Теперь мы хотя бы поняли, что такое энергион. Ты осознаешь, что эта находка значит? Для всех… Великан пытался выглядеть спокойным, но удавалось это ему не очень хорошо. - Нет, - проворчал он. - Пока что я не слишком хорошо это осознаю. - Мы узнаем, кто ими управляет! А ведь они както связаны с Погибелью, наверняка связаны. Сколько люди гадали, и никто ничего не понимал… - А если там никого нет? Если она пустая? Если там все разрушено и… Тим Белорус нетерпеливо перебил: - Ну так что, так и будете стоять тут и болтать или всетаки вниз пойдем? Он первым запрыгал по камням, за ним стали спускаться Ставро и Макс. Туран догонял их. Все понимали: для обитателей Пустоши наступила новая эпоха. С двух сторон провала две вооруженные группы людей быстро спускались к платформе, висящей между склонами. This file was created with BookDesigner program bookdesigner@the-ebook.org 14.07.2010