АНДРЕЙ ДЬЯКОВ Пользователь АНДРЕЙ ДЬЯКОВ «К СВЕТУ» _Аннотация_ _Когда_существование_в_норах_метрополитена_становится_невыносимым,_когда_души_человеческие_сочатся_отчаянием,_световые_сигналы_со_стороны_Финского_залива_вселяют_в_жизни_обитателей_питерского_метро_новую_надежду._Что_кроется_за_загадочным_светом_—_спасение_или_безысходность?_Ответ_—_на_поверхности._Там,_где_человеку_уже_нет_места._Но_есть_безумцы,_готовые_рискнуть_своими_никчемными_жизнями_в_поисках_истины…_ ГЛАВА 1 «СДЕЛКА» Черная тень стремительно перечеркнула угрюмое облачное небо. Величаво рассекая воздух трехметровыми перепончатыми крыльями, птеродонт перемахнул руины КАДа. По жилистому телу то и дело пробегала дрожь в предвкушении утренней трапезы, а уродливая голова птицы беспокойно вертелась, выискивая на поверхности признаки жизни. Поймав попутный порыв пронизывающего осеннего ветра, птеродонт спикировал в иссохшее русло Невы. Перед цепким взглядом рептилии с огромной скоростью проносились остовы машин, груды мусора, куски арматуры, выщербленные опоры давно обрушившихся мостов — железобетонные рукотворные джунгли, оставшиеся в наследство от сгинувших «хозяев жизни»… Еще несколько взмахов крыльями — и внизу замелькали прожилки железнодорожных путей, тут и там выглядывающих из под бурого мха. Над «Сортировочной» хищник привычно сделал пару кругов, в надежде углядеть двуногую добычу. Раньше эти странные создания частенько появлялись на железнодорожной станции, копаясь в промерзшей земле. Теперь об их визитах напоминали только раскуроченные рельсы и ровные ряды поперечных ям — все шпалы были давно растащены для костров. Кинув последний взгляд на ряды проржавевших вагонов, птеродонт понесся дальше, над руинами проспекта Славы. Полуразрушенные дома немо взирали на полет хищника пустыми глазницами выбитых окон. Порывы пронизывающего ветра тщетно кидали тело птицеящера из стороны в сторону. Птеродонт уверенно двигался по давно проверенному маршруту. Спикировав над потрескавшимся асфальтом, рептилия прибавила скорости. Дорога впереди ныряла под Ново-Волковский мост. Прямоугольную арку моста густо стягивали клейкие нити гигантской паутины, раскинутой неведомым хищником. Птеродонт, словно издеваясь, наддал еще, сложил крылья и, азартно гаркнув, на огромной скорости протаранил преграду. Рваные края образовавшейся прорехи затрепетали на сильном ветру, а из глубины паутины на удаляющегося птицеящера уставились одиннадцать злобных глаз незадачливого охотника. В предрассветных сумерках безумного нового мира продолжалась безумная новая жизнь… Тем временем бестия достигла Московской площади и, спикировав к массивной статуе, мягко приземлилась на вытянутую руку «вождя мирового пролетариата». Потоптавшись немного, птеродонт устроился поудобнее и принялся ждать, пристально наблюдая за выходом из «норы» — обвалившегося подземного перехода, ведущего на станцию «Московская». Именно здесь птицеящер неоднократно наблюдал двуногих, появляющихся из под земли. Совсем недавно ему даже удалось полакомиться двуногим из этой «норы»… И теперь он решил опять попытать счастья. При воспоминании о запахе сладкого теплого мяса по телу рептилии снова пробежала судорога… В следующий момент что-то оглушительно грохнуло. Необычный звук раскатисто пронесся по площади, многократно отразившись от выщербленных стен домов. Однако хищник этого уже не услышал — голова птеродонта разлетелась мелким крошевом, а из вытянутой в смертельной агонии шеи брызнула тугая струя крови, обильно поливая заиндевевшие плиты постамента. В окне седьмого этажа сталинского дома напротив площади наметилось движение. Пару раз мелькнул силуэт рослого человека в противогазе и мешковатом костюме химзащиты, деловито разбирающего оптическую винтовку с гигантским дулом. Через пару минут человек, озираясь по сторонам, вышел из парадной и, обходя завалы мусора, неторопливо направился к площади. Труп птеродонта уже перестал содрогаться и бесформенной грудой валялся у подножия памятника. Из чехла на поясе охотник достал устрашающих размеров тесак и, примерившись, одним точным ударом отсек с крыла мутанта костяной шип. Спрятав трофей в карман разгрузки, человек снял с плеча «калаш» и занял выжидательную позицию. Из перехода уже показалась группа укутанных в серые тряпки людей с баграми и салазками. Проследив за тем, как споро соплеменники оттащили массивную тушу монстра в вестибюль станции, сталкер в последний раз окинул окрестности цепким взглядом и спустился под землю. Редкие лучи солнца, показавшись сквозь прорехи в пелене угрюмых туч, робко осветили руины Московского проспекта. Над Питером занималось утро… * * * — Алло! Алло! — Никонор, надсаживая горло, орал в трубку телефона. Как обычно, связь с Техноложкой была отвратительной. Сквозь хрип помех иногда прорывался далекий неразборчивый голос, но глава станции не мог разобрать и половины слов. — Повторяю! Вам придется разговаривать с ним здесь, на Московской! Он упертый, как баран! — Никонор сосредоточенно вслушивался, затем энергично закивал. — Да, да! Высылайте! Я предупрежу патрульных! Будем ждать! Бросив трубку на телефон, Никонор упал в просиженное кресло, закуривая самокрутку. Телефон… Пожалуй единственный оставшийся на Московской признак цивилизации. И то, кабель протянут технарями. Они же подавали электричество на несколько убогих лампочек, поддерживающих на станции скудное освещение. Грабительская плата за свет не добавляла технарям симпатии. Никонор не переваривал этих хитрых выродков, однако поделать ничего не мог. Затушив окурок, он встал из за стола. Надо было распорядиться по поводу намечающихся гостей. * * * Щелк… щелк… щелк… Звук захлопывающейся зажигалки завораживал. На отполированной до блеска поверхности отчетливо выделялся рельеф двуглавого орла. Иногда, правда крайне редко, Глеб даже позволял себе чиркнуть по колесику и с упоением следил за колебаниями огненного лепестка. Отец говорил, что пользоваться зажигалкой надо экономно, и Глеб накрепко запомнил это. За несколько лет, прошедших с момента гибели родителей, мальчик ни на миг не расставался с этой красивой металлической побрякушкой — единственным напоминанием об утраченной семье. И зажигалка до сих пор работала. Правда, все хуже с каждым разом. Поэтому Глеб все реже включал ее… «Семейный очаг»… Мальчик смутно понимал, что значит это выражение, но свято верил, что является хранителем семейного очага, и пока огонек будет теплиться в зажигалке, родители всегда будут рядом… Глеб не заметил, как сон одолел его. Перед мысленным взором уже проявлялись такие родные черты лица… чуть прищуренные глаза и непослушные локоны вкусно пахнущих волос. Мама… Из состояния полудремы мальчика вывел резкий рывок за руку. Подняв взгляд, Глеб увидел упитанного увальня Проху — местного хулигана и выскочку. Своими пухлыми пальцами тот вертел зажигалку, с интересом разглядывая добычу. Немного поодаль расположилась положенная в таких случая свита — три паренька ухмылялись и внимательно наблюдали за действиями вожака. — Вещь! — Авторитетно заявил толстяк, показывая трофей приятелям. — Отдай! — Глеб вскочил на ноги и гневно уставился на обидчика. — Это мое! — А ты отними, — толстяк ехидно заулыбался, поднимая зажигалку над головой. Глеб запрыгал рядом, пытаясь ухватить хулигана за руку. Пацанята захихикали, наслаждаясь сценой унижения. Толстяк, будучи выше ростом на голову, легко присекал нелепые попытки и откровенно развлекался. — Ну отдай! — Захныкал Глеб наконец. — Этот папин подарок! Отдай сейчас же! Толстяк с силой отпихнул Глеба, и тот повалился на пол, больно ударившись о холодный бетон. Из ушибленного носа показалась тонкая струйка крови. Мальчик был готов разреветься. Отчаяние и обида нахлынули с такой силой, что захотелось сию же секунду исчезнуть… пропасть… сгинуть из этого ужасного места… и оказаться рядом с родителями, которых ему так не хватало… — Встань и подбери сопли! Резкие слова прозвучали настолько неожиданно, что Глеб непроизвольно дернулся. А в следующее мгновение осознал, что уже слышал этот грубый мужской голос. Совсем недавно. И с ужасом обернулся. Перед ним стоял тот самый сталкер, огромный и невыносимо чуждый. Оказалось, он находился рядом все это время, наблюдая за унизительной процедурой. Ослушаться сталкера Глеб не посмел и потому подскочил как ужаленный. — Чего ты боишься больше, пацан? Быть побитым или остаться без своей цацки? — Отшельник сверлил Глеба злым напористым взглядом так, что тот не смел отвести глаза. — Это ТВОЯ вещь. И принадлежит она ТОЛЬКО ТЕБЕ. И НИКОМУ ДРУГОМУ. Сталкер ронял тяжелые фразы, словно рубил топором, и с каждым произнесенным словом с мальчика слой за слоем слетала шелуха страха и отчаяния, обнажая обжигающую злобу. Пальцы сами собой сжались в кулаки, и в следующее мгновение Глеб, хищно оскалившись, прыгнул на толстяка. Тело сработало на инстинктах. Вцепившись обеими руками в сальные волосы обидчика, мальчик со всей силы ударил лбом. Толстяк отшатнулся, закрыл разбитый рот руками и истошно завопил. Зажигалка упала на бетон платформы. Глеб подхватил свое сокровище и, обернувшись к приятелям хулигана, зло оскалился. Он хрипел и угрожающе припадал к земле, твердо решив до конца отстаивать свое право на обладание зажигалкой. Однако приятели толстяка предпочли ретироваться. Спустя секунду их и след простыл. Отшельник без тени эмоций проследил, как Глеб плюхнулся на пол, прижимая к груди драгоценную безделушку, и побрел к костру. Всполохи пламени неровным светом озаряли лица сидящих в круге людей. Среди множества знакомых изможденных лиц Глеб заметил несколько новых. Незнакомцы… Вспыхнувший интерес заглушил бушевавшие эмоции, и мальчик, спрятав зажигалку поглубже в карман рваных штанов, подобрался поближе к огню. Пришлые отличались опрятной одеждой и странными широкими поясами, на которых вместо оружия болтались всевозможные инструменты — молотки, кусачки, отвертки… Странная парочка явно притопала с Техноложки. Об этой станции Глеб слышал много удивительных историй. Говорят, там повсюду яркий свет и куча всевозможного оборудования и станков. А свиноферм и грядок якобы вообще нет. Все съестное «технари» покупают у других станций, в обмен на оружие и разные, нужные в хозяйстве механизмы. Главного Глеб определил сразу. Вот этот… с бородкой и строгим лицом. Он прокашлялся и, обменявшись мимолетными взглядами с присевшим рядом Нестором, обратился к сталкеру: — Так ты и есть Отшельник? Сталкер проигнорировал вопрос, протягивая руки к уютному теплу огня. — Ты не принял наше приглашение. Поэтому мы здесь. Как говорится, если гора не идет к… — Зачем я понадобился альянсу? — Грубо прервал Отшельник. Технарь осекся на полуслове, однако быстро сориентировался, продолжая: — А ты догадливый, сталкер… Да, мы представляем здесь Приморский альянс и у нас для тебя работа. — Мне не нужна работа. — Хорошо, — технарь насупился. — Не работа… Нам нужна твоя помощь, Отшельник. Это очень важно для альянса… Для всех важно. — Что конкретно вы хотите? — Сталкер посмотрел на технаря как на особо назойливую муху. — Здесь мы не можем сказать всего… Но это касается некой экспедиции… Мы посчитали, что ты — лучшая кандидатура, и сможешь провести отряд… — Куда? — снова прервал Отшельник. — Эм-м… — Технарь вдохнул побольше воздуха. — В Кронштадт. Сталкер молча поднялся и двинулся к выходу со станции. Делегаты подскочили словно ужаленные. — Патроны, сталкер! Много патронов! Столько, сколько сможешь унести! Жители с интересом прислушивались к тщетным уговорам гостей. — Еда! Лекарства! Оружие! — Остынь, технарь, — бросил Отшельник через плечо. — Это твое последнее слово, сталкер? — Нет. — Отшельник обернулся, недобро зыркнув на технаря. — Иди на хер. — А вот это его последнее слово, — прокомментировал ухмыляющийся Палыч. Технарь сник… Поразмышляв пару секунд, вдруг встрепенулся. — Альянс может быть весьма щедрым! — Старший судорожно подбирал слова. — Любая плата, Отшельник! Все, что захочешь! Сталкер остановился. Словно в страшном сне, медленно поднял руку… — Я беру его. — Палец остановился, показывая прямо на Глеба… Мальчик впал в ступор. Ужас прокатился по телу колючим ознобом. Во рту пересохло. Не в силах отвести взгляд от жуткого пальца, Глеб будто сквозь вату услышал, как перешептываются технари с главой станции. Нестор эмоционально жестикулировал руками, а его восклицания становились все громче, пока мальчик не услышал отчетливое: — Да как у вас вообще язык поворачивается такое предлагать! Глеб облегченно выдохнул. — Десять кило свинины за пацана! Где такое видано?! — Никонор посмотрел в сторону обомлевшего Глеба и поспешно отвел глаза. — Вес на вес. И баста! Дальнейшие события Глеб помнил плохо. Все было словно в тумане. Слезы жгли глаза… слезы обиды и страха. Словно в немом кино, перед взором мальчика проносились фрагменты один нелепее другого… Старик Палыч с негодованием мечется по платформе между Нестором и технарем, грозно выговаривая то одному, то другому. Девочка Ната ревет у матери на руках, испуганно глядя на Глеба. Никонор, потупившись, обсуждает с технарями детали сделки… А потом над мальчиком нависла фигура сталкера: — Ты все слышал, парень. Сожители твои — дерьмо, воздух — дерьмо, да и работа твоя, наслышан — тоже одно сплошное дерьмо. Здесь нечего ловить. Пошли. Глеб утер слезы драным рукавом, в последний раз окинул взглядом своды родной Московской и поплелся за Отшельником, всем сердцем чувствуя, что возврата к прежней жизни уже не будет. ГЛАВА 2 «ЭКСТЕРНАТ» Миновав патруль, путники шагнули в черный зев тоннеля. Уютный сумрак станции остался позади. Отшельник щелкнул фонариком, и мрак прорезал яркий луч света. Глеб невольно сощурился — свет был гораздо ярче, чем лампочки Московской. Сталкер уверенно зашагал по шпалам. Глеб семенил следом, с опаской рассматривая попадавшие в круг света детали обстановки: сочащиеся влагой тюбинги, заплесневевшие жгуты кабелей и ржавую арматуру потрескавшихся стен. Путники брели в полном молчании, однако тишина была обманчивой. Сквозь мерный стук капель и если слышное завывание туннельного сквозняка иногда доносились отдаленные звуки, природу которых Глеб не мог определить. Ему стало жутко. Впервые мальчик очутился в тоннеле, и это ощущение было не из приятных. Впереди показался низкий боковой штрек со ступеньками, уходящими куда-то во мрак. Глебу захотелось как можно быстрее проскочить это место, но, как назло, сталкер вел паренька именно туда. Ступеньки закончились неожиданно быстро. Пройдя по узкому коридору несколько метров, путники вышли в тесную каморку, заваленную всяким хламом. Раскидав ветошь и мотки проводов по сторонам, Отшельник вытащил из песка массивную скобу и потянул. Лязгнула створка открывающегося люка. Короткий спуск по вертикальной шахте закончился еще одним коридором, конец которого терялся где-то впереди. — Скорей… — Сталкер зашагал энергичней, дыхание его участилось. Проскочив развилку, Отшельник перешел на бег. Впереди показалась еще одна вертикальная шахта, уводящая вверх. Не добежав до лестницы нескольких метров, сталкер вдруг зашатался и рухнул на пол. Лицо его исказилось до неузнаваемости, тело свело жестокой судорогой. Глеб застыл в растерянности. Легендарный громила-сталкер свернулся у его ног в позе эмбриона и тихо поскуливал, дрожа всем телом. Кусая губы, Отшельник кое-как расстегнул подсумок. На бетон вывалился, развернувшись, невзрачный чехол… Несколько шприцов, наполненных мутной жидкостью. Мальчик схватил шприц, с готовностью подскочив к сталкеру. Тот дрожащими руками выхватил шприц и толкнул ногой автомат. Проехав по полу, оружие стукнулось о ботинок Глеба. — Держи… проход… — выдавил из себя сталкер, непослушными руками всаживая шприц в плечо. Глеб осторожно поднял автомат и нацелил вглубь коридора. Спиной мальчик ощутил, как перестал биться в конвульсиях его напарник. Дыхание Отшельника выровнялось, а сведенные судорогой мышцы постепенно расслаблялись. Через пять минут напряженного ожидания сталкер поднялся на ноги, отобрал автомат и подтолкнул Глеба к лестнице. Взобравшись по ржавым скобам вертикальной шахты, путники преодолели еще один люк. Глеб как-то не решился спросить у сталкера о внезапном приступе, а потом уже было не до того… Щелкнул тумблер — и вокруг зажглись многочисленные лампы, открывая взгляду внушительных размеров помещение. Чего тут только не было… Одна стена была сплошь заставлена двухъярусными койками, забитыми всяким хламом. Вдоль другой стены — бочки, канистры, пара массивных станков, длинный верстак с россыпью инструментов. Шагнув вдоль прохода, Глеб разглядел ровные ряды консервных банок самых разных размеров и пропорций. До этого момента Глеб считал, что консервы — это слово, равнозначное тушенке, однако, с удивлением читая названия на этикетках, открыл для себя много нового. — Выбери там… пожрать, — бросил Отшельник, проходя вглубь обиталища. — И мне чего-нибудь. — Пер-си-ки… — медленно прочитал Глеб. На выцветшей этикетке желтело что-то непонятное. Присовокупив к диковинке пару знакомых банок с коровьей головой, мальчик зашел в следующее помещение. Здесь сталкер соорудил кухню. В печке уже весело потрескивали поленья, а в чугунке булькала вода. Глеб осторожно присел на колченогий табурет в углу и с облегчением прислонился к шершавой стене. Напряжение прошедшего дня дало о себе знать. Парень задремал. На этот раз ему снился отец. Высокий, стройный и всегда чисто выбритый. Даже возвращаясь с ночной смены, отец первым делом брал огрызок зеркала, бритву и уходил к рукомойникам. Таким его Глеб и запомнил. Когда отец с матерью уходили с обозом на Сенную, мальчик и представить себе не мог, что видит родителей в последний раз. В тот памятный день на Московскую не вернулся никто. Лишь спустя несколько дней до станции докатилась страшная весть о набеге головорезов империи Веган на торговые ряды Сенной. В одночасье мальчик лишился единственных близких ему людей, а в памяти его еще часто всплывало искаженное ужасом лицо старика Палыча — единственного, кто добрался до Московской спустя несколько дней и рассказал о страшной резне, учиненной веганцами. Резкий металлический звук вырвал Глеба из мира грез. Отшельник, сноровисто орудуя десантным ножом, вскрыл одну за другой две банки тушенки, вывалив содержимое в чугунок с дымящейся кашей. Тщательно перемешал нехитрое блюдо все тем же огромным ножом, кинул внутрь две алюминиевых ложки, пододвигая чугунок к мальчику: — Жуй… Гречневую кашу, поди, не пробовал? До Катастрофы этим добром все магазины завалены были. Мальчик с опаской покосился на сталкера. Отшельник подхватил одну из ложек, зачерпнул варева и невозмутимо принялся жевать. Дразнящий запах нехитрой, но добротной пищи, заставил Глеба незамедлительно присоединиться к трапезе. Ему доводилось и раньше пробовать кашу из зерновых, однако, то зерно, которое «огрызки» привозили в обмен на дрова, ни в какое сравнение не шли с этой чудесной субстанцией. Затем настала очередь загадочных «пер-си-ков». Вот тут Глеб понял, что пища может не только утолять голод, но и приносить неописуемое наслаждение. Жмурясь от удовольствия, мальчик схарчил содержимое банки в один присест, понимая, что все треволнения прошедшего дня стоили того, чтобы испытать это непередаваемое ощущение. — Спасибо… — выдавил из себя Глеб, преодолевая робость. — Приберись тут… И ничего не трогай. — Сталкер подхватил автомат. — Мне надо уйти ненадолго. Разомлевший от сытости Глеб осекся было, но слова уже вырвались наружу: — Вам уже лучше? Отшельник остановился в проходе и как-то зло посмотрел на мальчика. — Не задавай лишних вопросов, пацан. Просто вколи ту дрянь, когда меня снова накроет. Считай это своей главной обязанностью, от которой зависит твоя никчемная жизнь. Сталкер скрылся за стеной. Хлопнула створка люка. Мальчик остался наедине со своими вопросами и переживаниями. * * * Следующие сутки прошли как-то незаметно. Глеб бродил по «апартаментам» Отшельника, с интересом разглядывая диковинные механизмы, нагромождения труб и стеллажи, забитые оружием на любой вкус и калибр. Тут и там взгляд утыкался в таблички с загадочными надписями: «РЕЦИРКУЛЯЦИОННАЯ СИСТЕМА», «ГЕНЕРАТОРНАЯ», «ВЕНТИЛЬ ОТОПИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ». Когда в животе начинало урчать, мальчик с энтузиазмом изучал содержимое продуктового склада, неизменно заканчивая трапезу очередной порцией божественных «пер-си-ков». Нашел он и главный выход из этого «сезама» — череда ступенек, уводящих вверх, упиралась в массивную гермодверь. Судя по ржавому рычагу запорного механизма, этим выходом сталкер не пользовался. Зато в дальнем конце склада, сразу за бочками с горючкой, Глеб обнаружил дверь поменьше. За мутным стеклом зарешеченного оконца стоял абсолютный мрак. Рядом с дверью, на полу, валялась металлическая табличка с текстом, выведенным аккуратными трафаретными буквами. Водя пальцами по облупившейся краске, мальчик прочитал — «УБЕЖИЩЕ №…». Номер было не разобрать. Ниже значилось: «Отв. Сазонов В.П. Ключи находятся у дежурного врача больницы № 20. Тел. 371…» Дальше снова неразборчиво. Изучив табличку, мальчик призадумался. Вот почему Отшельник не живет на станции. В этом бомбоубежище гораздо комфортнее, чем в тесной палатке. А за дверью, судя по всему, переход, соединяющий убежище с подвалом больницы… Ну да, а иначе как больных сюда перетаскивать? Мальчик снова заглянул в окошко и поежился. Мрак за дверью был какой-то нереальный. Абсолютный. «А в больнице, скорей всего, медикаменты остались!» — пронеслась внезапная мысль. Глеб представил, как возвращается на Московскую с тюком таблеток и бинтов. «Вот уж наши обрадуются! А дядя Никонор, может, смягчится, да и заберет меня обратно!» Идея настолько понравилась пареньку, что он в возбуждении заметался по бункеру, собирая необходимое. Нацепив кое-как маску противогаза, Глеб вытащил пробку из фильтрующе-поглощающей коробки, схватил с верстака увесистый фонарь и решительно потянул тяжелую дверь. Заботливо смазанные петли не скрипнули. Значит, сталкер действительно пользуется этим выходом. Замерев в проеме, мальчик прислушался. Кроме собственного сопения из-под маски противогаза ничего не было слышно. «Опасаться нечего» — успокоил себя Глеб, включая фонарь. Тот моргнул пару раз и осветил коридор тусклым лучиком. «Ничего, сойдет! Я мигом. Туда и обратно…». Вот только переступить границу света и тьмы никак не получалось. Ноги предательски дрожали, не желая подчиняться. «Я смогу… Подумаешь, всего и делов-то! Дойду до конца коридора и погляжу, что там дальше…» Преодолев сомнения, Глеб двинулся вперед. Бледный луч еле рассеивал мрак в пределах пары метров. Мальчик почти физически ощутил сопротивление темного «ничто» клочку света в его руке. Еле переставляя ноги, Глеб то и дело оглядывался назад, на удаляющийся яркий контур двери. А коридор все дальше уводил его во тьму. По телу пополз липкий страх. Родившись где-то в кончиках пальцев ног, он волной колкого озноба прокатился по всему телу, угнездившись где-то в районе затылка. Впереди отчетливо раздался шорох. На лбу Глеба появилась испарина. Словно завороженный, он медленно пошел вперед, пытаясь рассмотреть источник шума. Повернуть назад и без оглядки побежать к спасительному свету бункера не позволял парализующий ужас. Мальчик не в силах был повернуться спиной к неведомому. Ему хотелось одного — как можно быстрее увидеть, что впереди. Убедиться, что это сквозняк катает листья по полу, или крыса шарится в поисках пищи. Другого там просто не может быть! НЕ МОЖЕТ! Из мрака показались очертания поворота. Мальчик посветил за угол. Опять коридор, уводящий в никуда. И пустые дверные проемы по бокам. Последний раз взглянув на далекую дверь убежища, Глеб исчез за поворотом. Судя по всему, здесь уже начинались подвальные помещения больницы. Низкие бетонные потолки, кучи битого стекла на полу и ржавые остовы коек, разбросанные тут и там… Где-то должна быть лестница наверх, на первый этаж… Обследовав пару закутков, Глеб встал на пороге большого помещения, дальняя стена которого терялась во мраке. Снова что-то шваркнуло… Теперь уже гораздо ближе. Мальчик начал судорожно рыскать фонарем по сторонам, пытаясь уловить движение. Круг бледного света на мгновение выхватил из темноты неясную высокую фигуру и ушел в сторону. Мальчик краем глаза успел ухватить эту картинку и тотчас навел фонарик на дальний угол подвального помещения. Неровный тусклый свет искажал очертания предметов, отбрасывая на стены нереальные причудливые тени. Глебу никак не удавалось рассмотреть эту размытую фигуру впереди… Как будто кто-то, с головой завернувшись в бесформенное тряпье, стоит в углу, словно наказанный. Уродливый горб на спине… Мальчик сделал шаг вперед. Еще один… На мгновенье ему показалось, что фигура шевельнулась. Или это фонарь пляшет в дрожащей руке… Еще шаг… Фигура впереди приобретала все более четкие очертания. Еще немного, убеждал себя Глеб, и плод разбушевавшегося воображения истает, уступив место банальной груде хлама, коим забит весь подвал. Ну да… А что еще это может быть! Затем фонарик погас. Это случилось так внезапно, что мальчик застыл на месте, боясь вздохнуть. И в этой абсолютной тишине прямо впереди что-то прошелестело… Перед мысленным взором мальчика пронеслась ужасающая картина, в которой массивная фигура впереди медленно распрямляет плечи, оборачивается и, скидывая на пол полуистлевшие хламиды, тянет вперед узловатые длинные руки с острыми как бритва когтями… Мальчик захрипел от ужаса и подался назад. В абсолютном мраке ему показалось, что прямо перед его лицом что-то резко рассекло воздух. Глеб упал на спину и, перебирая ногами по пыльному полу, стал судорожно отползать. Необъятное пространство подвала наполнилось оглушительным протяжным завыванием. Волосы на голове мальчика встали дыбом. Ужас ледяной волной затопил сознание. Не отдавая себе отчета, даже не понимая, что это он сам воет от страха, Глеб ринулся прочь, слепо натыкаясь во мраке на бесконечные стены подземелья. Осознав, что без света не отыщет дорогу назад, он в отчаянии заметался и, споткнувшись обо что-то, рухнул в кучу разломанной мебели. Ушибленный бок саднило, дыхание сбилось. На мгновение Глебу даже показалось, что противогаз сломался — так тяжело было вдыхать отдающий резиной воздух. Хрипя и задыхаясь, мальчик зашарил по полу в поисках хоть какого-то оружия. Рука его подсознательно потянулась к карману. Ощутив рукой гладкий металл зажигалки, Глеб немного успокоился. Перевел дыхание. Затем вытащил зажигалку. Чиркнуло колесико. Мрак раздался в стороны, уступая крохотному огоньку в поднятой руке. Подсвечивая дорогу дрожащим пламенем, Глеб прокрался по закоулкам подвального комплекса, и, наконец, увидел нужный коридор. Впереди маячила знакомая дверь убежища. Мальчик припустил по коридору, нырнул внутрь и, захлопнув тяжелую створку, в бессилии сполз по двери на пол. Все тело колотило от нервного перенапряжения. Откинув влажный противогаз, Глеб сжал в руках заветную зажигалку и разрыдался. * * * Сталкер объявился на вторые сутки. Грязный и угрюмый. Придирчиво осмотрел свое логово, жадно выхлебал полчайника воды и подозвал Глеба: — Раздевайся. Парнишка переминался с ноги на ногу, уткнувшись взглядом в пол. — Я говорю, скидывай свое рванье! — Рявкнул Отшельник, расшнуровывая объемистый рюкзак. Пока мальчик неуклюже стягивал заношенную до дыр рубаху, сталкер один за другим выуживал из необъятного рюкзака различные свертки. Одежда… Судя по всему — новехонькая! Глеб с удивлением таращился на ворох всевозможных носков, маек, штанов. В дополнение к этому богатству Отшельник вытащил на свет божий ладные ботинки с ребристой подошвой и шнуровкой на всю голень. — Тебе, тебе, — ответил сталкер на немой вопрос мальчика. — Только отмойся сначала. Всю хату провонял… Оказалось, что в этом убежище есть даже банное помещение. Прошлепав босыми ногами по холодным плиткам, Глеб поначалу долго искал таз, пока на шум его возни не пришел сталкер и не показал, как пользоваться душем. После плескания в лоханях с мутной холодной водой в санузле Московской, струи горячей воды, бьющие с потолка, показались парнишке раем. Однако долго ему нежиться не пришлось. Сталкер позвал Глеба грубым окриком. Боясь рассердить Отшельника, Глеб, наскоро вытершись белоснежным вафельным полотенцем, выскочил из душевой. — Одевайся и сваргань пожрать… — Сталкер придирчиво осмотрел серый костюм химзащиты и, тяжко вздохнув, удалился с ним в мастерскую. Там он провел большую часть следующей ночи, лязгая инструментами и работая на станках. Изредка он, словно медведь из берлоги, выбредал на кухню, чтобы перехватить чего-нибудь съестного. Мальчик без конца примерял обновки и уже начал откровенно скучать, когда, наконец, сталкер вышел из мастерового угла с объемным свертком в руках: — Пробуй. На лице мальчика отразилось неподдельное восхищение, когда глазам его предстал прорезиненный комбинезон с пластинами брони, тут и там вмонтированными в прочную упругую ткань. По всей поверхности чудо-костюма располагались кармашки и загадочные пеналы приборов. Два шланга, выходя из раструба у подбородка и огибая шею, уходили за спину бронекомбинезона, где расположился плоский ребристый ранец. На левом предплечье красовался кожаный чехол, из которого торчала рукоять ножа. Перекроенный комбез пришелся впору. В довершение всего сталкер нахлобучил на голову Глебу массивный шлем с намордником респиратора. Пристегнув раструб подачи кислорода, он отошел от паренька, осмотрев результаты работы. — Дарт Вейдер, мля… — Отшельник мрачно ухмыльнулся и протяжно зевнул. — Все. Снимай снарягу, космонавт. Утром выходим. Я спать… Навозившись с мудреными застежками, Глеб бережно опустил костюм на стул и, стараясь не шуметь, на цыпочках пробрался к своей койке. Ворочаясь с боку на бок, он все никак не мог уснуть. Поддавшись внезапному порыву, Глеб приподнялся на локте. Отшельник лежал на дальней койке, отвернувшись к стене. «Почему я?» — подумал Глеб взволнованно. Его так и подмывало задать этот простой, но такой важный вопрос. — Не дрейфь, пацан. — Сталкер словно услышал его. — В тебе есть сила. Просто держись рядом и мотай на ус. Может и не сдохнешь… Закончив немудреное напутствие, Отшельник сладко зевнул и засопел, мгновенно отключившись. * * * Вода была везде. Куда не посмотришь — кругом одна вода. Волны ледяной парализующей воды накатывали одна за другой, захлестывая с головой. Ноги практически не ощущались. Все тело сковало ужасная вялость, а рот беззвучно разевался, как у рыбы, глотая вместо спасительного воздуха очередную порцию воды. Отяжелевшие от усталости руки в последний раз вытолкнули тело на поверхность, но очередная волна предательски толкнула в спину, и свет, пробивавшийся сквозь толщу воды, стал меркнуть… Глеб проснулся, закашлявшись. Сердце заходилось в бешеном ритме, а легкие судорожно втягивали застоявшийся воздух убежища. Сон… Всего лишь страшный сон. Глебу никогда не доводилось видеть столько воды. Честно говоря, он и теперь был уверен, что такого просто не может быть. Конечно, мальчик слышал о затопленной Горьковской, но во сне воды было гораздо больше, чем может вместить станция. Постаравшись забыть о дурном мороке, Глеб продрал глаза, выполз из-под байкового одеяла и быстро оделся. Отшельник уже вовсю гремел на кухне посудой. На столе дымилась плошка с ароматно пахнущей похлебкой. Пока Глеб расправлялся со своей пайкой, Отшельник паковал вещи. Затем помог мальчику облачиться в бронекостюм. Глеб ощутил как потяжелел комбинезон, экипированный парой автоматических пистолетов «Пернач», уймой запасных магазинов и всевозможным походным снаряжением. — Знаешь, как пользоваться? — спросил сталкер, вытаскивая увесистый пистолет из кобуры на комбинезоне Глеба. Проследив за растерянным взглядом, Отшельник зарядил пистолет, давая краткие пояснения. — Два режима огня: одиночный и автоматический. Вот переключатель. Магазины удлиненные — на двадцать семь выстрелов. Тяжеловат, зараза, но ничего, привыкнешь. А вот эту штуковину будешь беречь как зеницу ока. — Сталкер протянул Глебу свернутый в цилиндр чехол-патронташ с похожими на сигары металлическими инъекторами. Если что, у меня такая же упаковка. — Вы… наркоман? — набравшись храбрости, спросил Глеб. Сталкер криво ухмыльнулся, отошел к столу, сел на табурет. — Ты когда-нибудь слышал о «болотном дьяволе», парень? Глеб вспомнил, что Палыч как-то рассказывал об этом, но что именно… — Насекомое. Мутировавший москит. — Во взгляде сталкера отразилась злость. — Укус не смертельный, но кровь портит почище браги «бордюрщиков»… Лихорадка у меня. И заразу эту вирусную ничем не вытравить. Потому и «дьявол». Сколько я лекарей перевидал… Одни веганцы только и помогли. — Они же враги! — Выкрикнул Глеб. Кулаки его сжались. — Они родителей моих… Мальчик запнулся. Язык не поворачивался произнести ужасное слово. Сказать, словно окончательный приговор вынести и потерять всякую надежду… — Конечно, ребята Вегана те еще мудаки. Но даже любой отъявленный мерзавец может стать отличным партнером для сделки. Тем более в нашем вонючем муравейнике с гордым названием «метрополитен». Запомни это, парень. — Сталкер вытащил из чехла сигару инъектора с бурой жидкостью. — Не знаю, что они туда намешали, но экстракт этот приступы снимает. И лучше бы тебе, пацан, не зевать, когда меня снова накроет. Глеб убрал лекарство в поясной подсумок. Щелкнув предохранителем, спрятал пистолет в кобуру и направился за сталкером к знакомой по вчерашней вылазке двери. Заперев выход, сталкер повел мальчика по длинному коридору. В компании Отшельника, да еще и с оружием Глеб не ощущал вчерашнего страха. В ярком свете налобного фонаря подвал больницы уже не казался таким мрачным, а в злополучном углу стоял, скособочившись, свернутый ковер. Мальчику стало немного стыдно за пережитые накануне эмоции. Поднявшись по лестнице, они минули еще пару поворотов. Из-под ног порскнула жирная крыса. Впереди, из-за прикрытой двери струился дневной свет. — Мы на поверхности? — Глеб вдруг ощутил какой-то дискомфорт. Отшельник приоткрыл обшарпанную дверь и, озираясь, вышел во двор больницы. Мальчик, как и вчера, стоял на границе света и тьмы. Только в этот раз он никак не решался переступить порог, чтобы покинуть привычный сумрачный мир. — Давай, пацан. Времени в обрез. Придется тебе учиться всему на ходу. Глеб сделал несколько корявых шагов, щурясь от яркого света. Глаза отчаянно слезились. Поднял голову… и, ахнув, упал на четвереньки. Привычного потолка не было. Не то, чтобы он был где-то высоко, как ему представлялось в скудном воображении — его не было в принципе. Бескрайнее небо с прожилками серых туч повергло мальчика в шок. Захотелось вцепиться в землю обеими руками, вжаться в нее, чтобы не сгинуть в этом серо-голубом «ничто». — Встать! — Сталкер, от чего-то, стал крайне раздражителен и напряжен. — Привыкнешь еще. А сейчас пошел! Глеб, шатаясь, припустил за массивной фигурой Отшельника. Голова отчаянно кружилась. К горлу подкатила тошнота. Мальчик споткнулся, упал, разметав прелую осеннюю листву. Но сталкер лишь на секунду обернулся и потрусил дальше. Поправив намордник респиратора, Глеб рванул следом. Раз-два, раз-два… Сосредоточившись на движениях ног, он начал успокаиваться, а земля под ногами перестала плыть и двоиться. — По сторонам смотри! Не зевай! — Отшельник прибавил ходу. Глеб, с непривычки, еле поспевал за сталкером. Они бежали вдоль огромных домов с серыми выщербленными стенами. По правую сторону тянулась широкая полоса пустыря, перекопанная вдоль и поперек, словно гигантский противень с кашей. По ту сторону пустыря снова начинались дома. — Что это за место? — Разуй глаза, парень. Ты ж читать умеешь. И правда, на стене дома слева виднелась запыленная табличка, гласившая: «пр. Ю. Гагарина». — А что с землей? — Кроты постарались. Были до Катастрофы такие милые создания. Только потом вымахали в несколько раз и аппетитом не страдают. Этот бульвар — их территория. Хорошо еще, что норы у них неглубокие, иначе давно бы все метро выжрали. Глеб с опаской покосился на пласты раскуроченной земли и переместился ближе к домам. Тем временем, несколько кварталов осталось позади. Через дорогу, за решетчатой оградой начинались буйные заросли причудливых деревьев, сплетенные в единый плотный клубок. Правее, по диагонали виднелись руины огромного круглого здания. Вспомнив рисунок в одной старой книге, которую довелось прочитать, Глеб восхищенно произнес: — Колизей… — Какой, в ж… Колизей? — Сталкер ухмыльнулся. — Это СКК имени Ленина. Ну… спортивно-концертный комплекс. Там соревнования всякие проводились. — Как в Колизее? — Ну да. Как в Колизее… Не отставай! Они повернули налево и, держась ближе к домам, двинулись вдоль стены джунглей. Порывы ветра доносили со стороны бывшего парка протяжные звериные крики и клекот неведомых птиц. Глеб, озираясь по сторонам, окликнул сталкера: — Куда мы идем? — К метро «Парк Победы». — А почему по поверхности? От Московской туннель чистый всегда был… — Тебя, дурака, выгуливаю. Ты давай, обвыкайся быстрее. В походе мне с тобой цацкаться некогда будет. Наконец, стена зарослей по правую руку резко оборвалась. За деревьями маячила шайба здания метро. Огромный кусок углового дома отсутствовал, словно откушенный неведомым гигантом. О былом «пиршестве» теперь напоминали только глыбы бетона, завалившие перекресток Московского проспекта и Бассейной. Перебравшись через завал, путники двинулись к метро. Сзади донесся глухой рык. Сталкер, поворачиваясь, вскинул «калаш». Из-за бетонного блока мелено вышел волк. Метр в холке. Горящие глаза. Неестественно длинные лапы и шерсть в подпалинах. Глеб спрятался за спину Отшельника, но шорох позади заставил его обернуться. Из парка показались несколько сородичей хищника и разбрелись по сторонам, окружая путников. В довершение ко всему со второго этажа полуразрушенного дома метнулась тень еще одного зверя. Перемахнув завал, гигантский волк ростом с человека мягко приземлился рядом с первым хищником. «Вожак» — затравленно подумал Глеб. — Это волчица и ее выводок. Хитрая тварь. — Сталкер передернул затвор. — Стой на месте. Выстрелив в воздух, Отшельник демонстративно наставил дуло автомата на волчицу. Та, обнажив в жутком оскале желтые клыки, не нападала. Затем коротко взрыкнула. Выводок, обойдя путников по широкой дуге, сгрудился вокруг матери. Повисла напряженная тишина. Внезапно Глеб почувствовал на спине прикосновение. Он опомниться не успел, как сталкер, схватив его за шкирку, бросил вперед. Мальчик упал на асфальт рядом со стаей хищников. Оглянувшись, он затравлено посмотрел на Отшельника. Тот стоял, опустив автомат, и немигающим взглядом следил за стаей. Обида и страх нахлынули с новой силой, а затем стало не до эмоций. От выводка отделился молодой волк, а мать длинной мордой подтолкнула его вперед. На урок охоты. Глеб в ужасе пополз к ногам сталкера, но тот резким окриком остановил его: — Либо он тебя завалит, либо я. Выбирай! Мальчик в отчаянии развернулся в сторону хищника и выхватил пистолет. Захлопали выстрелы. Отдача непривычно ударила в руку. Ствол повело в сторону. Волк мгновенно снялся с места и, рыская в стороны, в два скачка достиг жертвы. Жесткий удар массивной туши выдавил из легких воздух. Глеб покатился по мостовой. Пистолет отлетел в сторону. Перед взглядом замаячила слюнявая челюсть, усеянная длинными клыками, но шлем мешал хищнику добраться до горла. Перевернувшись на живот, Глеб орал что-то неразборчивое, протягивая руки к сталкеру. Тот спокойно наблюдал за расправой, не вмешиваясь. Зубы хищника сомкнулись на ноге мальчика. Кевраловый щиток защитил мышцы, но тело мотало из стороны в сторону из-за рывков сильного животного. Земля и небо мелькали перед глазами, хищник трепал Глеба как куклу. В какой-то момент боль в ноге стала невыносимой и мальчик завыл. На мгновение зверь остановился и тут же получил каблуком ботинка по глазам. Зубы разжались, и Глеб почувствовал секундное облегчение. Отшатнувшись, волк припал к земле, изготовившись для новой атаки. — УБЕЙ! — вдруг гаркнул Отшельник. Глеб в то мгновение уже не был уверен, что призыв сталкера обращен именно к нему. И это стало последней каплей. Злость, подобно прорвавшейся дамбе, затопила сознание. Злость на сталкера, бросившего его, словно кость, на прокорм мутантам. В руке Глеба сверкнул десантный нож. Он вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы принять следующий удар беснующегося зверя. От страшного толчка лязгнули зубы, а левую руку словно засунули в тиски, но Глеб устоял на ногах. Приняв волка на левую руку, он надсадно заорал, всадив широкое лезвие в брюхо зверя. Мутант дернулся и немного ослабил хватку. Глеб ударил еще… и еще… Зверь заскулил, опадая на землю бьющимся комком визжащей плоти. Мальчик навалился сверху, беспорядочно нанося удары и не переставая орать. Волк забился в предсмертных судорогах, а Глеб, оскальзываясь в луже дымящейся крови, поднялся на ноги и с безумным взглядом пошел на сталкера. С кончика ножа падали багряные капли, рисуя на асфальте кривую дорожку. Приблизившись к сталкеру, мальчик сделал отчаянный выпад, но Отшельник неуловимым движением принял руку на болевой. Нож упал на землю. Сталкер, удерживая брыкающегося паренька, поднял нож, вытер лезвие о рукав комбинезона и вогнал его в чехол на комбинезоне ученика. Волчица обнюхала труп и, развернувшись, затрусила прочь. Выводок последовал за ней. Спустя минуту путники остались одни. Отшельник отпустил Глеба и побрел ко входу в метро. Мальчик прерывисто дышал, продолжая сверлить спину сталкера напряженным взглядом. Злость постепенно истаивала, уступая место тупому безразличию и ощущению непомерной усталости. — Может и не сдохнет… — услышал Глеб тихий голос Отшельника, и, словно очнувшись, поднял сиротливо валявшийся пистолет и поспешил за наставником. Знакомство с внешним миром состоялось. ГЛАВА 3 «ЗООПАРК НА КОЛЕСАХ» Станция «Парк Победы» встретила путников настороженным молчанием. Сразу за гермоворотами взгляду открылось скудное убранство платформы, погруженной в полумрак. Собранные из чего попало лачуги ютились в хвосте станции. Горело несколько костров, у которых сгрудились немногочисленные жители. Станция была закрытого типа, но практически все двери по правой стороне отсутствовали. Около каждого проема, словно в лавке старьевщика, был разложен нехитрый товар — вяленые тушки крыс, грубо пошитая одежда, мотки веревок, ножи… Из тоннеля, со стороны «Электросилы» донесся шум неторопливых шагов. К станции приближались люди. Жители, побросав дела, ринулись к своим торговым местам и принялись заунывно зазывать проходящих мимо станции клиентов. Отшельник повел Глеба в центр станции, где находился спуск в технические помещения. Около ступенек стоял, насупившись, часовой с гладкоствольным ружьем. Завидев сталкера, он наклонился через перила и пронзительно свистнул. Из недр платформы выскочил паренек чуть постарше Глеба. — Проводи к Бате, — шепнул он, косясь на Отшельника. Глеб уже собрался было последовать за сталкером, но охранник придержал его рукой: — Этот здесь подождет. Отшельник кивнул ученику и скрылся внизу. Глеб остался стоять у лестницы. Озираясь по сторонам, он подспудно сравнивал это место с Московской и чем дольше смотрел, тем больше бросалась в глаза разница между двумя станциями. Быт налажен был на самом примитивном уровне. Даже электрических лампочек нигде не видно. Снизу доносился шум ребячьей возни, ругань кухарок. Пахло пережаренным мясом. — Ты сам откуда будешь? — Мужичок с ружьем явно умирал со скуки и решил завести разговор. — С «Московской». — Хорошая у вас станция… — Часовой тяжко вздохнул. — И бабы, говорят, ладные. Я вот, думаю, тоже туда переберусь. А то Батя опять пайки урезал. Лютует… — А где все живут? Внизу? — Внизу конечно! Станция-то проходная. Охрану не наладишь — вон все двери нараспашку… Да и как по другому? Наверху — парк. Зверье бродит. Так что экскурсии нам противопоказаны. Торговлей перебиваемся… К Глебу подошел карапуз лет пяти. С благоговением осмотрел экипировку. Уставился на рукояти пистолетов в кобурах по бокам. — Дядя сталкер, дай пульку! Глеб не сразу понял, что мальчуган обращается к нему. Буквально пару дней назад он также, как этот карапуз, таращился на Отшельника. Сейчас это воспоминание казалось уже чем-то далеким. Словно чья-то другая жизнь. Глеб открыл подсумок, вытащил патрон и вручил мальчонке. Поразмышляв секунду, потянулся к рюкзаку и вытащил на свет божий кусочек слипшегося сахара. Глаза карапуза лучились радостью. Зажав подарки в крошечных кулачках, он вприпрыжку понесся к торговым рядам: — Мамка, мамка, смотри, что у меня есть! Часовой проводил карапуза взглядом и тихо произнес: — А ты не похож на Отшельника… Мой тебе совет, парень. Беги от него. Беги так быстро, как только сможешь. Этот выродок по трупам пройдет, не поморщится. В нем человеческого-то уже ничего не… Грубый тычок в спину прервал поток откровений. Часовой отшатнулся. — За себя говори, шавка. — Сталкер недобро покосился на охранника. — У вас детвора от голода пухнет, а ты тут зад просиживаешь. Окопался, крыса… Глеб поспешил за Отшельником. Спустившись на пути, они прошли вдоль торговых прилавков и скрылись в тоннеле. Перед глазами Глеба еще долго стоял благодарный взгляд матери любопытного карапуза. Станция осталась позади… * * * Переход до «Электросилы» прошел без происшествий. Один раз навстречу проследовала странная процессия — угрюмые люди с кирками и лопатами. Проходя мимо, они суетливо расступались, освобождая Отшельнику дорогу. — А куда это они? — На «Звездную». Там тоннель роют… до Москвы. — Но Москва же далеко… — Далеко. Только этим психам плевать. Избавления ищут… Надежда, пацан, штука опасная. Пострашнее глупости человеческой. Впереди показался свет костра. Путников окрикнули. Дозорные, узнав Отшельника, пропустили гостей на станцию. Здесь уже было намного светлее. Горели лампы, освещая стройные ряды палаток. Вдоль одной из сторон платформы тянулся состав. Из зашторенных окон электрички лучился уютный свет. Жильцы вагонов, люди позажиточнее, обустраивали свои крохотные мирки. Платформа гудела, словно растревоженный муравейник. По станции сновали дельцы всех мастей, тут и там шла бойкая торговля. Из дальнего угла, огороженного листами кровли, доносились пьяные выкрики и хохот. — Пентагон, — прочитал Глеб вывеску над входом и с немым вопросом посмотрел на наставника. — Наверху завод был. «Электросила». Когда тревогу объявили, народ в метро ринулся. Ну и в бомбоубежище заводское. Здесь, неподалеку. А административное здание у них «Пентагоном» как раз нарекли. Ну, типа командного центра, как в Штатах. Вот и здесь название прижилось. Вокруг этого бара вся жизнь местная крутится. Здесь и мы свои вопросы порешаем. — Отшельник скинул поклажу и направился к бару. — Жди здесь. И за вещами приглядывай. Глеб, осматриваясь, заметил странного типа в длинной светлой робе. Незнакомец размахивал тощей книгой и нараспев декларировал в толпу: — Грядет день, и откроются врата рая! Настанет час, и прибудут вестники нового мира! Пристанет к берегам ковчег небесный и заберет мучеников к земле обетованной! Уверуйте, сыны божьи! Грядет время великого исхода! Грядет избавление! Примкните к лону «Исхода», братья, и откроется вам истина! «Исход» здесь! «Исход» с каждым из вас! Дальше Глеб уже не слушал. Незнакомец с фанатичным блеском в глазах скрылся в толпе. Как мальчик ни старался быть незаметнее, диковинный комбинезон притягивал взгляды прохожих. Постепенно вокруг собралось несколько зевак. Два здоровяка в камуфляже, недовольные затором, прошли, чертыхаясь, чуть ли не по головам собравшихся. — Эй, малой, убери шмотье с прохода! — Рявкнул один из них. Мальчик втянул голову в плечи, но остался на месте. Ослушаться Отшельника было страшнее. Незнакомцы алчно косились на снаряжение. — Ты на ухо туговат, а? — Мужик пнул рюкзак грязным охотничьим сапогом. — Здесь тебе не паперть! Вали давай! Нагнувшись за чехлом, в котором у Отшельника лежала снайперка, здоровяк вдруг замер. Виска его коснулось холодное дуло пистолета. — Сам вали. — Тихо ответил Глеб, снимая «Пернач» с предохранителя. — Да ты, малец, совсем зарвался. — Мужик медленно выпрямился, буравя Глеба недобрым взглядом. — На станции пушкой светить… Грубый удар по руке заставил Глеба выронить оружие. Подельник мужика в комбезе, подобравшись со спины, ударил снова. На этот раз в живот. Глеб рухнул на пол, пытаясь вздохнуть. Мелькнул сапог. Мальчика отбросило. Правая сторона лица запылала от боли. Глеб потянулся за пистолетом, но всё тот же охотничий сапог наступил на руку. Мальчик взвыл, сжав зубы. Потом здоровяк в сапогах взлетел в воздух. Случилось это настолько внезапно, что его подельник лишь глупо таращился на Отшельника, когда тот нещадным ударом ноги сложил его пополам. Подельник рухнул рядом с Глебом, хрипя и разевая рот, словно рыба. — Ты, сука, зачем на чужое добро заришься? — Отшельник прижал первого обидчика к потрескавшейся колонне. От последовавшего удара голова его безвольно мотнулась в сторону. — Своего не заработал?! Еще пара жестких зуботычин заставила незадачливого мужичка уковылять в толпу, утирая окровавленную рожу. — Вставай! — Отшельник проследил, как Глеб медленно поднялся с пола, затем вложил в его руку нож. — Он пытался украсть, а с ворами в метро разговор короткий. Пихнув безвольно валяющееся тело, сталкер заломил громиле руку, прижав к шершавому бетону. — Режь пальцы! Бедолага взвыл, дернулся. Но Отшельник держал его железной хваткой. — Режь, говорю! Глеб, тяжело дыша, с ужасом глядел на сталкера. Руки его тряслись. — Нет… — Режь! — Не буду! — РЕЖЬ, ЩЕНОК, ИЛИ Я ТЕБЯ САМОГО НА ЛОСКУТЫ ПОКРОМСАЮ! — Сталкер орал, побагровев от ярости. Глеб выдержал тяжелый взгляд наставника, затем медленно протянул нож рукояткой вперед: — Кромсай… У тебя же это лучше всего получается… А его отпусти. Вокруг уже собралась толпа зрителей. На узком пятачке воцарилась гробовая тишина. Зеваки ловили каждое произнесенное слово. Отшельник выпрямился, отпуская вора. На миг Глебу показалось, что в глазах наставника мелькнуло удовлетворение. — Пошел отсюда, мразь! — Сталкер пнул здоровяка ногой. — Повезло тебе сегодня… Глеб выдохнул, как-то разом ссутулившись. В ногах снова появилась предательская дрожь. Взвалив рюкзаки на плечи, они с Отшельником молча похватали оружие и двинулись к входу в техническую зону станции. Здесь их уже поджидал шустрый парниша лет двадцати. Беспокойный взгляд его без конца метался по сторонам. Глаза словно жили своей собственной жизнью. Он провел путников через котельную, через сырую кладовку, где разделывали свиные туши. Под пристальными взглядами электросиловцев они миновали продуктовый склад и через узкий штрек пробрались в коллектор. Прошлепав по вонючей жиже метров сто, они взобрались по ржавым скобам, вмурованным в стену, и, открыв люк в потолке, попали в один из окружных коридоров заводского бомбоубежища. Глеб уже не пытался запомнить маршрут. Без проводника здесь делать было нечего. Миновав распахнутую настежь гермодверь, дерганый паренек прошел с путниками по короткому лабиринту переходов и вывел их, наконец, на заводскую территорию. — Вам туда, — парень показал рукой в направлении насыпи. — Ждите у железки, он скоро будет… Прикрывая рот рукавом рубахи, парень торопливо скрылся за дверью. Глеб поправил маску респиратора и поежился. Выходить наружу вот так, без снаряжения, он бы не рискнул. Отшельник, вскинув автомат, уже двинулся к железнодорожной ветке. Издалека донеслись раскаты грома. Заморосил мелкий дождь. Миновав разграбленный гипермаркет, путники вышли к железнодорожной ветке. Правее виднелись руины моста. В образовавшей бреши покоились обломки нескольких вагонов, перегородив Московский проспект. Зато рельсы, уходящие на запад, казались целыми. В нескольких местах Глеб разглядел в шпалах свежие болты. Полотно явно поддерживали в рабочем состоянии. Внезапно Отшельник толкнул мальчика с насыпи. Прокатившись по склону, они залегли в канаве. Над землей пронеслась массивная тень. Сталкер проследил за полетом хищника и спустя несколько минут разрешил Глебу подняться. — Милуетесь, мужики? Мальчик обернулся на окрик, с удивлением воззрившись на приближавшуюся конструкцию. По рельсам катила дрезина, забранная по периметру решеткой с толстыми чугунными прутьями. В потолке импровизированной клетки располагался квадратный люк из тех же прутьев. — Здоров, Отшельник! — Сквозь прутья клетки, расплывшись в беззубой улыбке, на путников глядел чудаковатый субъект с длинными патлами сальных волос. Лицо его было сплошь покрыто струпьями и походило больше на гримасу. Над правым глазом торчал шишковатый нарост. — Экспресс отправляется по расписанию! Провожающих просим покинуть вагоны! — Ты бы, Харон, противогаз что ли нацепил… — Сталкер подсадил Глеба на дрезину. — Мурлом своим всех мутантов, поди, распугал. — А мне все эти ваши штучки без надобности! — Уродец встал у рычага, продолжая лыбиться. — Меня радиация не берет. Отшельник глянул на дисплей дозиметра, поморщился. Дрезина мягко тронулась, покатив по полотну. — А почему Харон? — Глеб присел рядом с наставником, глядя сквозь прутья на унылый пейзаж разбитого города. — Погоняло. Есть такой персонаж в древнегреческой мифологии. Он души умерших через реку Стикс переправляет. — А этот Харон, — Глеб кивнул в сторону пыхтящего уродца, — он тоже мертвых перевозит? — А то! — Сталкер тяжело вздохнул. — Мы уже двадцать лет мертвые. В землю зарылись и слоняемся всё, как неприкаянные. Ищем чего-то. Быт устраиваем… А только зря это. Мертвые мы. Нет нас… Со стороны гаражей донесся протяжный вой. Прыгая с крыши на крышу, заметались серые расплывчатые силуэты. Вроде и не псы… но и не люди. Морды вытянутые, уши торчком. Шерсть клоками. Только вместо лап передних руки человеческие. Когтистые, правда. И неестественно широкие спины. Сталкер стянул с плеча «калаш». — Зоопарк, мля… Мы у них на виду, как попугаи в клетке. — Отшельник дал короткую очередь. Автомат оглушительно рявкнул. Один из нелюдей, подогнув корявые мускулистые лапы, кубарем укатился в канаву. Остальные, скалясь и рыча, продолжили преследование. Глеб вытащил «Пернач», прицелился и аккуратно выжал курок. Хлоп… Хлоп… Еще одна тварь, захромав, скрылась в трущобах. — Ну-ка, брат, поднажмем! — Отшельник встал по другую сторону рычага. Дрезина прибавила ходу. Нелюди, наоборот, отстали. Лишь один крупный мутант упорно бежал вдоль насыпи. Разогнавшись, он прыгнул на крышу клетки. Глеб опрокинулся на спину. Прямо на него сквозь прутья уставились два горящих глаза. — Чего ждешь, … твою налево! Вали его! Глеб вскинул пистолет, щелкнув переключателем режимов, и начал стрелять. Тугая очередь вспорола волосатую тушу. Несколько пуль, зацепив прутья решетки, высекли искры. Мутант дернулся раз… другой… Попытался достать паренька когтистой четырехпалой рукой, но следующая пуля угодила точно в башку, расплескав густую темную кровь по всей дрезине. Нелюдь затих. Харон заливисто хохотал, стирая кровь с кривой рожи. Отшельник матерился сквозь зубы. Глеб перезаряжал пушку… — Веселый у тебя экспресс, Харон. — Сталкер отмерил горсть патронов. — Не надоело еще кататься? — У тебя свой бизнес, Отшельник, у меня — свой. — Ответил Харон, перестав глупо лыбиться. — Приехали. Сгружайтесь. Расплатившись, путники спустились с насыпи. Впереди раскинулся проспект Стачек. Короткими перебежками они двинулись вдоль проспекта. На огромном здании с пустыми глазницами окон Глеб увидел массивные буквы: «К…РОВ…И… ЗАВОД». — Это Кировский завод? — Сам же видишь. Еще квартал — и мы у метро. Глеб часто рассматривал карты метрополитена, поэтому спросил: — А почему мы через Техноложку не пошли? Низом ведь спокойнее… — Считай, срезали. Да и не везде легко с оружием пройдешь. А мы с тобой сейчас им увешаны, что елки новогодние. — Сталкер перешел на шаг, огибая глубокую воронку. Дозиметр отрывисто защелкал. — Фонит здесь… Давай-ка за мной. И про железку не тренди никому. Это секретная переправа. С «Кировского» по-другому в центр не попасть — «технари» блатных не жалуют. А с «Фрунзенской» их не ждут. Там они и просачиваются. За разговорами Глеб и не заметил, как добрались до метро. Часть колонн здания обрушилась, частично завалив вход. Протиснувшись между глыбами, путники вошли в вестибюль. Вокруг царили разруха и запустение. Словно стадо мутантов побесновалось. Свесившись по пояс, из будки контролера торчал скальпированный труп человека. — Кто его так? — Глеба замутило. — Есть только один зверь, который убивает ради развлечения… — Человек? — Я предпочитаю слово «выродок». Привыкай. Здесь таких — целая станция. Отшельник прошел по бетонному крошеву и ступил на шаткий эскалатор. Конструкция подозрительно задрожала, но сталкер уверенно двинулся вниз, аккуратно перешагивая дыры в ступенях. Глеб следовал по пятам. Спускаясь все ниже, они включили фонари. С каждым шагом погружения во мрак Глеб отчего-то не ощущал уже привычного комфорта. Дневной свет за короткое время стал чем-то жизненно необходимым. Осознание этого вызвало в мальчике противоречивые чувства. Словно родинку новую на теле обнаружить. Вроде и не было ее, ан нет — вот она. И всю жизнь была, незаметная такая. И без нее никак нельзя. Не сковырнешь… Достигнув гермоворот, Отшельник постучал. Гулкий звук ударов прокатился по наклонному тоннелю. На миг Глебу показалось, что свет, льющийся сверху, заслонила причудливая тень. Он вскинул пистолет… Нет, показалось. «А привычку за оружие хвататься уже приобрел» — подумалось ему. Тем временем лязгнула дверь. На пороге появился бородатый верзила в ватнике. В руках — двуствольный обрез. — Чего надо? — Заночевать. И перетереть со смотрящим. Верзила окинул гостей цепким взглядом, принял плату за вход и посторонился, пропуская их на станцию. Дымный воздух, в котором безумной смесью сплелись запахи кислого табака, мочи и дизельного выхлопа, в момент забил легкие. Глеб закашлялся. Глаза отчаянно слезились. Вперемешку с тусклыми лампочками вдоль колонн чадили факелы. На платформе царил хаос. Поверхность пола не проглядывалась под толстым слоем мусора, битого стекла и нечистот. Люди, в хаотическом порядке развалившись посреди гор мусора, пили мутную брагу, резались в карты и справляли нужду. Глеб затравленно озирался. От стойкого запаха перегара кружилась голова. Однако Отшельник явно не раз забредал в это «царство хаоса». Схватив мальчика за рукав, он потащил его в середину платформы. Через рельсы прямо к стене тянулись деревянные мостки, исчезая в просторном прямоугольном проеме. Декоративная панель, закрывавшая вход ранее, за ненадобностью валялась на путях. Путники проследовали внутрь. Вдоль стен обширного помещения тянулись многоярусные стеллажи. — Бывший продуктовый склад, — пояснил Отшельник. Теперь же на стеллажах, словно в плацкартном вагоне, дрыхли нелюдимые обитатели криминальной станции. Перешагивая через пьяные тела и лужи нечистот, сталкер вел мальчика все дальше по тесным переходам, пока они не остановились у обшитой железом двери с гордой надписью «KIROV PLAZA HOTEL», старательно накарябанной неизвестным шутником. В смотровом окошке показалась чумазое сморщенное лицо. Признав Отшельника, старик подозрительно покосился на Глеба: — Этот с тобой? — Со мной. — Стало быть, плата двойная! — Старик лукаво осклабился. — Открывай давай, ирод! С противным хрустом проскрежетал ржавый замок. Путники ввалились внутрь. Сразу за входом, частично загораживая темный коридор с рядом дверей, стоял видавший виды стол. На столе — керосинка и фанерная коробка с пачкой бумажек. Старик деловито нацепил очки с треснувшей линзой, сел за стол, достал огрызок карандаша. — Имя, фамилия, год рождения, — рука его зависла над пожелтевшим листком бумаги. — Да ты, старый, совсем умом тронулся! — Сталкер начал заводиться. Старик невозмутимо прокашлялся и посмотрел на визитеров из-под очков: — Цель прибытия? На сколько суток номер снимать будем? Отшельник кинул на стол пачку антигриппина: — Люкс до утра. И завязывай со своим маскарадом. Старик недовольно поморщился, оторвал клочок бумажки, черканул что-то, протягивая Отшельнику: — Талоны на завтрак. Столовая в конце ко… — В ж… себе засунь эти талоны. — Сталкер подхватил с пола рюкзак. — Веди давай, бюрократ… Номер оказался стылой коробкой, три на три, с парой продавленных коек, ветхим столом и двумя табуретами. В углу — побитый эмалированный таз и крынка с мутной водой. Стол благоразумно прислонен к стене, ибо одна из ножек по какой-то причине отсутствовала. Тусклая лампочка хаотично мерцала, еле разгоняя тьму — явный признак работающего на пределе генератора. — Располагайся… — Отшельник кинул рюкзак в угол, прислонив «калаш» и винтовку к стене. — Сиди тихо. Здесь ты будешь в безопасности. Я тебя закрою на всякий случай. Ключ есть только у меня. Отшельник скрылся за дверью. Лязгнул запорный механизм. Глеб стянул защитный костюм, скинул отсыревшие ботинки. Усталость навалилась непомерным грузом. Мысли путались. Устроившись на койке, Глеб зарылся в ветхое одеяло. В уютной тишине еле слышно позвякивала мерцающая лампочка. Мальчик глядел на свет и наслаждался ощущением безопасности. Наконец-то этот, богатый на события день подошел к концу. Зажав в ладошке заветную зажигалку, Глеб уснул. ГЛАВА 4 «НА ПОСТОЕ» Свет факелов неровными бликами играл на лицах людей. В высоких сводах помещения бродило эхо многочисленных голосов, сливающихся в единый монотонный гул. Глаза прихожан были закрыты, а руки в едином порыве устремлены вверх. Туда, где на постаменте, устланном черным бархатом, стоял худощавый мужчина в светлом балахоне. Волосы его развевались от еле ощутимого туннельного сквозняка, руки сжимали чашу с водой, а взгляд устремлен вдаль… за стены примитивной молельни, за глухие тюбинги сырых тоннелей, за толщу фонящей земли… К поверхности… — Внимайте, братья! Уже близок тот день, когда души наши грешные найдут спасение. Близок день, когда семьи наши будут вызволены из заточения подземного мира! — Голос мессии становился все жестче, обволакивая и гипнотизируя толпу. — Сегодня слуга «Исхода» снова видел знак! Там, на берегу Большой Воды, он стоял, невзирая на опасности отравленного мира, пока взору его не открылся сияющий свет! Свет с ковчега, что уже возвестил о своем появлении! Избавление близко! «Исход» проведет на ковчег всех страждущих, и откроются нам берега «земли обетованной»! «Исход» верил во спасение! «Исход» молился за вас! Молитесь и вы, братья и сестры! Грядет время Великого Исхода! Грядет избавление! — Грядет время Великого Исхода! — Подхватили прихожане в едином порыве. — Грядет избавление! Мессия в робе осторожно опустил чашу на постамент. Взорам толпы предстало игрушечное суденышко, качающееся на воде. Свет тонкой свечи, установленной в центре лодки, приковывал многочисленные взгляды. Гул голосов усилился. — Грядет избавление! Грядет «Исход»! * * * Глеб не слышал, как вернулся Отшельник. Проснувшись ближе к утру, мальчик застал наставника безмятежно дрыхнущим на соседней койке. Живот сводило от голода, но Глеб не решался двинуться с места и ненароком разбудить сталкера. Ситуация разрешилась сама собой, когда в дверь постучался вчерашний «администратор». Ушлый старикашка твердо вознамерился либо выселить постояльцев, либо взять плату за дальнейший постой. Обматерив деда, Отшельник поднялся и пихнул под дверь еще упаковку таблеток. Как ни странно, ночевкой их пребывание на станции не ограничилось. Отшельник явно чего-то или кого-то ждал, но по-прежнему не посвящал Глеба в свои планы. После походного завтрака сталкер принялся муштровать ученика, заставляя того приседать и отжиматься до седьмого пота, причем с рюкзаком на плечах. В моменты коротких передышек он учил Глеба работать с оружием. К полудню Глеб уже вполне сносно управлялся с обоими «Перначами» одновременно, перезаряжая тяжелые пистолеты за считанные мгновения. После перерыва на обед Отшельник показал мальчику азы работы с ножом. В опытных руках сталкера десантный нож порхал как бабочка, но от ученика он подобного, естественно, не требовал, ограничившись инструктажем о самых эффективных способах умерщвления и обездвиживания противника. После рассказов о сухожилиях и артериях Глебу стало дурно, однако он слушал наставника предельно внимательно, ибо за каждое неточно воспроизведенное движение тут же получал увесистую плюху. Ближе к вечеру мальчик проклинал про себя надоедливого сталкера. Одеревеневшие мышцы ныли, а голова пухла от переизбытка полученной информации, начиная от устройства дозиметра и заканчивая охотничьими повадками «игольчатой ласки». Отшельник все чаще посматривал на часы, озабоченно прислушиваясь к шуму в коридоре. Ближе к полуночи в дверь снова постучали. Только на этот раз дверь заходила ходуном и жалобно заскрипела от мощных ударов, обрушившихся на нее. Отшельник открыл… а Глеб, удивленно ойкнув, скатился с койки, опрокинул перед собой ветхий стол и выставил наружу дуло «Печенега». В проеме стоял монстр… Ростом под два с лишним метра, широкоплечий зеленокожий гигант с уродливым мясистым лицом и кривой ухмылкой, неуклюже наклонившись, робко заглядывал в проем, словно ожидая приглашения. Наконец мутант, согнувшись в три погибели, протиснулся внутрь, заняв собой сразу полкомнаты. — Геннадий, — промолвил он хриплым грудным басом и протянул огромную лапищу сталкеру. — Для своих — Дым. А вы, осмелюсь предположить, — Отшельник. — Будем знакомы. — Сталкер пожал громиле руку, указал на мальчика. — Это Глеб. Мальчик снова удивился. На этот раз словам наставника. Оказывается, тот знал его имя. Надо же… — Очень приятно, — пробасил Геннадий. Мальчик неуверенно кивнул и вылез из-за стола. Ему стало жутко неловко. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, он выпалил: — А почему Дым? — Курю много… — смутился посетитель. В зубах мутанта появилась гигантская сигара. Покатав ее из угла в угол своего необъятного рта, Дым продолжил. — Дверь в конце коридора. Мы вас ждем. Подходите. Мутант аккуратно шагнул наружу и двумя пальцами потянул ручку двери на себя. Хлопнуло. Звякнуло. Гигант в коридоре приглушенно чертыхнулся и снова приоткрыл дверь. — Извините… — Геннадий положил оторванную ручку двери у порога и зашагал прочь. Глеб тупо смотрел вслед исчезнувшему посетителю. В голове никак не вязались деликатная речь и ужасная внешность загадочного посетителя. Мальчик украдкой взглянул на Отшельника. Теперь уже сталкер не казался ему таким страшным и чуждым. — Чего сидишь? Пошли уже. Шнуруя ботинки, Глеб вспоминал одну старую книжку, которую они с Натой как-то рассматривали. Это называлось «комиксы». Так вот в этих самых «комиксах» был персонаж, один в один — вылитый Геннадий. Такой же зеленый и квадратный. Разве что этот поменьше чуток. И зубы кривые… Заперев дверь, Отшельник с Глебом направились по указанному адресу. В просторном зале — комнатой эти хоромы уже язык не поворачивался назвать — пестрело от обилия военных комбинезонов пятнистого маскировочного окраса. Помимо громилы Дыма, мальчик насчитал семерых рослых мужчин, расположившихся кто где. Еще один субъект, укутавшись в походный прорезиненный плащ, сидел на корточках у стены, в дальнем углу помещения. Среди присутствующих Отшельник безошибочно определил старшего — сурового рослого мужика, который сидел за дощатым столом, изучая пожелтевшее от времени полотно карты. Присев за стол напротив сурового незнакомца, Отшельник откинулся на спинку жалобно затрещавшего стула. — Кондор? — Он самый. А ты, значит, и есть Отшельник? — Боец смотрел настороженно. Даже слегка неприветливо, как Глебу показалось. — О тебе много говорят, сталкер. Если хотя бы половина из этого — правда, тебе найдется место в моей команде. — Я работаю один. — А что это за щенок? — Кондор заглянул за спину Отшельника и скептически посмотрел на паренька. — Глеб. Он со мной. — В ровном голосе сталкера не отразилось ни тени эмоций. Лишь желваки на скулах едва заметно шевельнулись. Боец за столом окинул помещение взглядом, по очереди кивая в сторону подчиненных: — Шаман. Ксива. Бельгиец. Окунь. Фарид. Ната. Услышав знакомое имя, Глеб дернулся и вытянул шею. Только теперь в одном из сталкеров он разглядел девушку. Стянув капюшон ветровки, та принялась массировать затекшую шею, исподлобья наблюдая за гостями. Короткая стрижка и шипованные перчатки гармонично дополняли образ суровой воительницы. — С Дымом вы уже познакомились. — Кондор повернулся к одиноко сидевшему обладателю плаща. — А этого «товарища» нам сектанты навязали. Про «Исход» слыхали, небось? Как бишь тебя звать-то, сердешный? — Ишкарий. — Незнакомец поднялся на ноги, подходя к столу. — Брат Ишкарий, служитель новой веры. Позволю заметить, «Исход» — не секта, а вестник избавления, и лишь тем, кто уверует… — Ну, будет тебе! — Прервал Кондор. — Ты в отряде всего сутки, а уже все уши прожужжал своими проповедями. Молодой сектант как-то сразу сник и вернулся в свой угол. — Почему задержались? — спросил Отшельник. — На «Балтах» перегон просел. Пришлось переждать чуток, пока проход расчищали. Шаман, обрисуй гостям ситуацию. — Кондор сдвинулся к краю стола и принялся разбирать увесистый «Печенег». За стол подсел невысокий, плотно сбитый мужичок средних лет — единственный из присутствующих, кто выглядел старше Отшельника. Длинные, с проседью, волосы сталкера забраны в аккуратный пучок на затылке. На голове — хитрый обруч с набором линз под левый глаз. Кивнув Отшельнику, Шаман сцепил жилистые руки и придвинул карту: — Несколько дней назад сталкеры с «Василеостровской» ходили в рейд. Устроились передохнуть в одной из береговых высоток, — Шаман ткнул в карту Питера, — вот здесь, за «Приморской». И свет заметили. Ориентировочно со стороны Кронштадта. Судя по всему, сигнальный прожектор. Сигналы хаотичные, расшифровать не удалось. Чудики из «Исхода» считают, что в Финский залив корабль вошел. Типа, спасатели из Владивостока. — Да, да! — Сектант снова подскочил. — Избавители с «земли обетованной»! — Умолкни, блаженный! — Шаман повернулся к Отшельнику. — Короче, не знаю, откуда у «Исхода» такая инфа, только они считают, что Владивосток избежал ракетного удара и теперь собирает по всей стране остатки выживших. В зале повисла долгая пауза. Каждый думал о своем. — Наивно звучит, — продолжил Шаман, — но на безрыбье, как говорится, и рыбу раком. Другая версия только у ребят с «Техноложки». На КМОЛЗе бомбоубежище было. Говорят, вместительное. А если вспомнить, что завод на «оборонку» работал… Огромный запас ресурсов и технологий… Короче, «технари» уверены, что это выжившие сигналят. И с ними, мол, обязательно контакт установить надо. Такого прожектора, чтоб до Кронштадта достал, они не нашли. Подключили к теме Альянс. Ну и порешило руководство экспедицию снарядить, чтобы все точки над «i» расставить. Только, вот незадача, так далеко от города никто из наших не забирался. Места дикие, неизведанные… — Будешь помогать на маршруте, сталкер, — вступил Кондор. — Только предупреждаю сразу, под руку не лезть и приказы выполнять беспрекословно. Отшельник впервые за долгое время шевельнулся, поднял глаза на старшего и посмотрел своим фирменным тягучим взглядом, от которого у Глеба всегда мурашки по телу бежали. — Не пойдет… Все как один повернули головы к столу, подобрались. Еще одна долгая пауза. — Поясни, сталкер. — На привалах можешь гонять своих солдатиков хоть до усрачки, а на марше вести буду я. — Отшельник облокотился на стол. — И даже дышать вы будете с моего разрешения… если, конечно, еще планируете пожить. Игра в «гляделки» продолжалась еще какое-то время. С каждой секундой в воздухе накапливалось напряжение, грозившее вылиться в отчаянную потасовку. — Ты забываешься, сталкер! Твоя роль в миссии, предложенной альянсом… — Я вашему альянсу в шестерки не набивался! И рисковать собственным задом ради пьяных бредней старых мразматиков… Кондор не дослушал. Огромный как кувалда кулак взметнулся в воздух. Отшельник, смещаясь в сторону, перемахнул через шаткий стол. Завязалась драка. Глеб с разинутым ртом следил за молниеносными движениями двух заряженных на убийство тел. Выпады сменялись блоками. Задетый ногой стул шарахнулся об стену и разбился в щепы. Страшный удар кулаком выбил из стены солидный кусок штукатурки. Мелким бетонным крошевом обдало Шамана, отступившего вглубь зала. Схватка двух мастеров рукопашного боя оказалась ожесточенной и короткой. Неуловимым движением поймав руку противника в захват, Отшельник провел эффектный бросок. Кондор с сиплым выдохом шмякнулся об пол. Увесистый ботинок прижал голову к шершавому бетону. Заломленную руку прострелило резкой болью. Кондор затих, признавая поражение. Сталкеры ошеломленно смотрели на поверженного командира. — Агрессия — удел слабых. Слабых духом. — Брат Ишкарий снова вышел из своего угла. — Только смирение укажет путь к избавлению, братья мои! Смирение и добродетель… — Затухни, блаженный. Глеб, мы уходим. — Отшельник отпустил бойца и шагнул к двери. — Погоди… — подала голос девушка. — Кондор погорячился. Ведь так, Кондор? Боец, скривившись, поднялся с пола. Сплюнул кровью. Посмотрел на сталкера исподлобья. Кивнул. — Выходим утром. — Отшельник схватился за ручку двери, и тут его накрыло. Словно подкошенный, он рухнул на пол и затрясся мелкой дрожью. Ноги заскребли по бетону, глаза закатились. — Чего это с ним?! — Кондор подскочил к сталкеру, но Глеб уже заслонил собой содрогающееся тело наставника. Прямо в лоб бойцу глядело дуло пистолета. — Назад! — Не своим голосом рявкнул мальчик. — Пришибу на хрен! Сталкеры повскакивали с мест, доставая оружие. Не сводя глаз с остальных, Глеб присел рядом с Отшельником и свободной рукой вытащил инъектор. С глухим «пшиком» игла вошла в плечо. — Не дури, малой! — Подал голос Шаман, поднимая руки в успокаивающем жесте. — Стоять всем на месте! — Мальчик нервно водил пушкой из угла в угол. — И ты, бычара, два шага назад! Быстро! — Вот звереныш… — Кондор аккуратно отошел к стене. Глеб ощерился, словно загнанная в угол крыса. Пистолет в его руке опасно подрагивал. Отшельник, тем временем, закашлялся, застонал. — Похоже, очухался. — Шаман с любопытством следил за странной парочкой. — Проводник-то наш с сюрпризом оказался… — Час от часу не легче. Забирай своего припадочного! И лучше бы ему побыстрей оклематься. — Кондор сокрушенно покачал головой. — Утром выдвигаемся. С ним или без него. А сейчас — всем спать. Глеб нырнул под руку наставника и помог доковылять до «номера». Не раздеваясь, они рухнули в койки. Мальчик разглядывал мокрые разводы на стене и пытался успокоить мечущиеся мысли. Ожесточенная стычка… Припадок наставника… Новости об экспедиции… Из головы никак не выходили предсказания Ишкария о загадочном свете. Жутко захотелось, чтобы они оправдались. Глеб попытался представить себя стоящим на палубе древнего корабля, который увозит его к таинственным землям с чистыми озерами и свежим воздухом. Может, именно о таком месте рассказывали родители… Мальчик прикрыл глаза, замечтавшись, когда вдруг услышал: — Спасибо… Глеб. Эхо произнесенных слов, едва всколыхнув тишину, разбилось о массивные стены бетонной коробки. Мерно тикал на столе хронометр Отшельника. Капли конденсата, стекая по кривому потолку, стучали по мокрому полу. В голове творился настоящий сумбур. — Отшельник, как Вас зовут? Мальчик, замерев, ждал ответа. Отчего-то вдруг очень захотелось услышать ответ. Глеб вдруг понял, что, узнав имя наставника, уже не будет испытывать иррациональный страх по отношению к сталкеру и перестанет его ненавидеть… — Какая теперь разница? Имя мое осталось в прошлой жизни. Отшельник я. Спи… * * * В сбойке, сплошь покрытой густыми хлопьями вековой пыли, стоял ужасный шум. Громоздкий вентилятор, надрываясь, с пронзительным скрежетом нагнетал воздух внутрь станции. Чумазый техник озабоченно косился на сотрясающуюся от вибраций ось древнего механизма. Последнюю действующую воздуходувку берегли как зеницу ока. Воздух «Кировского завода» с каждым днем становился все более перенасыщен выхлопами дизельгенераторов, просачивающимися на станцию. Потеря вентилятора сделала бы это место необитаемым. Закончив рутинную процедуру осмотра, техник вытирал изгвазданные руки ветошью, когда в вентиляционной шахте ему привиделся тусклый багровый свет. Изогнувшись над аппаратом, он заглянул в нутро шахты и обомлел. С внутренней стенки вытяжки крохотным красным огоньком технику подмигивало взрывное устройство. Бедолага успел лишь сглотнуть, когда диод перестал мигать и засветился ровным красным светом. Еще мгновение — и ослепительная вспышка поглотила человека. Чудовищный взрыв огненной волной прокатился по сбойке и, вырвавшись в туннель, словно языком, слизнул группу выходивших на станцию бандитов. Грохот взрыва и корчи горящих людей, с истошными воплями влетевших на станцию, повергли всех в шок. «Кировский завод» заходил ходуном подобно растревоженному муравейнику. На станции поднялась паника. * * * И снова бешеный стук в дверь выдернул Глеба из царства сна. Из коридора доносились приглушенные крики старика. Ворвавшись в каморку, «администратор» затараторил, бешено вращая глазами: — Амба, хлопцы! Тикайте! Какая-то падла вентилятор взорвала! Пахан рвет и мечет! Говорит, Отшельник, мол, со своими подельниками! Больше некому! — Собирай шмотки, живо! — Отшельник кинул мальчику рюкзак. Они заметались по комнатке, снаряжаясь. — А я-то знаю, что не мог ты такую пакость учинить! — Продолжал старик. — Пахан хлопцев своих собирает! Скальпы, говорит, поснимаю! Я как услышал — сразу сюда! В коридоре они нос к носу встретились с группой Кондора. — Я уже в курсе, — бросил на ходу боец. — Знать бы, какая сука так подставила… Все вместе они устремились по переходам и складам, мимо галдящих жителей и гор битого стекла. Выскочив на платформу, Отшельник сразу понял, что к эскалаторам уже не пробиться. Выход перегораживала толпа разъяренных выпивох с обрезами и ружьями. Вояки из них не ахти какие, но количественный перевес не оставлял иных шансов. Дернув Глеба за рукав, сталкер прыгнул на пути. — Вот они! Мочи фраеров! Загремели выстрелы. Люди вокруг метались и голосили, а шестерки смотрящего продолжали палить по отряду. Бойцы Кондора рассыпались по платформе, залегли за грудами мусора, отстреливаясь короткими очередями. Несколько бандитов рухнули, подкошенные точными выстрелами. Пули выбивали фонтанчики бетонного крошева в опасной близости от бойцов. Стремительная стычка грозила обернуться настоящей катастрофой. Отшельник потянулся к ремню разгрузки, сдернул РДГ и швырнул на платформу. Повалил густой дым, отсекая сталкеров от бандитов. Кондор, заметив призывные жесты Отшельника, скомандовал отход. Отряд короткими перебежками достиг конца платформы и скрылся в туннеле. Кондор поровнялся со сталкером. — Ты рехнулся, Отшельник?! Мы в западне! Там впереди «Автово»! Глеб вздрогнул. Он слышал об этой заброшенной станции. Дед Палыч рассказывал, что строили ее открытым способом и до поверхности там всего четырнадцать метров. Раньше там даже жители были. Пока с грунтовыми водами на станцию не стала просачиваться радиация. Теперь там только смерть и запустение. — Можешь вернуться и сдохнуть под пулями, умник! По ребру тюбинга над головами шваркнула пуля. Еще одна. — Накаркал! Отходим глубже! Сталкеры, огрызаясь одиночными выстрелами, все дальше углублялись в тоннель. Бандиты теснили их хаотичной, но интенсивной пальбой. Фарида швырнуло на рельсы. Боец, скривившись от боли, отполз к стене, ощупал бронежилет и показал жестом: «В порядке». Дым рванул, было, с плеча крупнокалиберный «Утес», но Кондор вовремя пресек порыв мутанта. — Их там не меньше сотни! Уходим, уходим! Отряд продвигался по туннелю, пока впереди не замаячил квадрат гермодвери. Поверх закрытой конструкции навалом стояли листы металла и еще какая-то рухлядь. Тут же на рельсах покоилась ржавая вагонетка, на которой, видимо, весь этот хлам сюда и переправляли. — Приплыли, — подал голос Бельгиец — среднего роста боец с черными как смоль волосами. Отшельник осмотрел препятствие. Глянул на дисплей дозиметра: — Пока терпимо. — Затем, видать, и «герму» закрыли, чтоб не фонило с «Автово». — Кондор пихнул ногой груду металла. — Не просто закрыли, а еще и свинца с завода натаскали. — Отшельник схватил вдруг один лист и закинул в вагонетку. — Свинец радиацию экранирует! Чего встали! Кондор еще мгновение тупо смотрел на бывалого сталкера и, вдруг, как-то сразу включился: — Бельгиец, Фарид — прикрываете! Шаман, Ната — гермодверь! Там ручной привод есть! Ксива, Дым — расчищаем проход! Отряд разбежался по местам. Стенки и дно объемного кузова проложили несколькими слоями свинца. Еще несколько листов примостили сбоку — под импровизированную крышу. Мутант, ворочая огромными ручищами, споро освободил гермодверь от оставшегося хлама. Застонал запорный механизм. Гермодверь медленно сдвинулась с места. — Живо к тележке! Брат Ишкарий, затравленно озираясь, с готовностью юркнул в кузов. Бойцы сгрудились вокруг вагонетки, толкая древний механизм. Колеса стронулись с места, вагонетка пошла, набирая ход. Отшельник схватил Глеба за шкирку и швырнул внутрь. Сталкеры, словно бобслеисты, поочередно забирались в «транспорт». Тележка разгонялась. — Фон усиливается! Надеть маски! Дым, запрыгивай! Огромный мутант, навалившись, прибавил ходу. Мышцы на стволах ног вздулись, необъятная грудная клетка вздымалась подобно кузнечным мехам. Вагонетка неслась уже с приличной скоростью. — Дозу схлопочешь! Влезай, твою мать! — орал Кондор. Дым зарычал, пробежав еще несколько метров, мощно оттолкнулся и прыгнул в вагонетку. Сталкеры застонали под весом гиганта. Глеб услышал, как звякнул сверху свинцовый лист, накрывая кузов. Импровизированный гроб на колесах с бешеной скоростью катился по рельсам. Истошный визг колес, отражаясь от тюбингов, давил на уши. Спустя пару секунд противный звук как будто отдалился, рассеявшись в объемном пространстве. Прижатый телами сталкеров, Глеб не видел ничего. Тем не менее, он зажмурился и инстинктивно перестал дышать, панически боясь встречи с незримой смертью. Дозиметр, вшитый в костюм, истошно заверещал. Путники достигли «Автово». ГЛАВА 5 «МАРШ-БРОСОК» Глеб плохо помнил момент падения. Треск дозиметров, гулкие удары вагонетки о какой-то хлам на станционных путях, забористая матерщина сталкеров, сгрудившихся в кузове, словно сельди в бочке… Какофония звуков оборвалась внезапно. Вагонетка с протяжным «Баммм!» влетела в очередное препятствие и опрокинулась. Сталкеры кубарем выкатились на пути. Падая, мальчик ощутимо приложился головой об рельс. Его зашатало. Шлем съехал на бок. Перед глазами запрыгали яркие точки. Темноту прорезали лучи фонарей. Оказалось, вагонетка преодолела практически весь перрон и теперь сиротливо валялась на боку недалеко от тоннеля. Глеб украдкой оглянулся, но не смог рассмотреть детали погруженной во мрак станции. «А Палыч рассказывал, что она самая красивая…» — пронеслась запоздалая мысль. — Подъем, доходяги! Быстро! Быстро! Ходу отсюда! — Кондор принялся пинками подгонять отряд. Отшельник потрусил вперед, взбаламутив стоячую воду на путях. И снова тоннель. Путники бежали, ритмично пыхтя сквозь фильтры противогазов. Мимо проплывали бесконечные ряды тюбингов. Дым безмятежно пыхтел сигаретой. Заметив взгляд Глеба, мутант весело подмигнул: — Не переживайте, Глеб, прорвемся. Напарник Ваш — голова! Хитро придумал с тележкой! — Геннадий, а Вы почему противогаз не надеваете? — Отважился на диалог мальчик. Мутант выпустил облако дыма, ухмыльнулся. — А ты, малой, попробуй найти такой намордник, чтоб на эту рожу налез, — встрял Ксива. Сталкеры заржали. — Да и поздно ему предохраняться. — Ляпнул Бельгиец. — Всё, что мог, наш Крокодил Гена уже подцепил. Даром что ли такой зеленый… Еще один взрыв хохота. Напряжение, витавшее в воздухе, улетучивалось с каждым новым шагом, отдалявшим путников от «Автово». — Вам, Бельгиец, катастрофически не хватает такта! — Дым затушил сигару о шлем приятеля. — А почему Бельгиец? — Спохватился Глеб. Боец вместо ответа гордо вытащил свою FN F2000, подставляя под луч фонаря. — Винтовка у него бельгийская, — шепнул Ксива. — Походу, единственная на всё метро. — Разговорчики! — оборвал Кондор. — Ну-ка, тормознули все. Отряд остановился. Кондор вытащил дозиметр, медленно обошел каждого, замеряя фон. — Терпимо. Пронесло на этот раз. Отшельник, слышал что про «Ленинский»? — Внизу не был. А сверху выход закупорен. Там здоровенный кусок проспекта просел. Подземный переход завален. До «Ветеранов» идти тоже смысла не вижу. Глубина залегания обеих станций — метров восемь-девять. Зафонит снова — не обойдем. Наверх надо. — Как? — После «Автово» съезд в наземное депо. — Возвращаться придется. К развилке. — Не придется. Мы уже идем по нужному тоннелю. Впереди — выход. Кондор еле слышно выругался. Поглядел на Отшельника исподлобья. — А ты хитрый, черт. Веди. Отряд двинулся за Отшельником. Глеб ощутил мимолетный приступ радости. Он снова увидит дневной свет. А в компании вооруженных до зубов сталкеров путешествие обещает быть скорее захватывающим, нежели опасным. Интересно, что бы сказал отец, если б увидел своего сына в компании бравых вояк, разгуливающим по поверхности? Глеб шел и улыбался своим мыслям, благо в темноте этого не было заметно. Спустя некоторое время сталкеры осторожно подобрались к выходу. Тоннель здесь обрывался, а рельсы тянулись дальше — к депо. Клочок пасмурного неба в проеме заставил сердце Глеба забиться чаще. Поверхность… Совсем рядом. Такая манящая, но опасная и обманчивая. Об этом напоминали кости и клочки шкур, тут и там валяющиеся на земле. Краем глаза мальчик заметил, как метнулся вперед Отшельник, сбивая с ног Бельгийца. Грубая подсечка в полете — и оба повалились на землю. — Да ты чего, старый, совсем умом тро… — НЕ ШЕВЕЛИСЬ! Они замерли у самой границы выхода. Только сейчас Глеб заметил некую прозрачную субстанцию, свисающую с бетонного козырька арки. Словно кто-то развесил шаль из тончайшего ситца. Эфемерная простыня еле покачивалась на ветру, краями почти касаясь распластавшихся на путях сталкеров. Дождавшись момента, когда субстанцию качнуло назад, Отшельник резко оттолкнулся от шпалы и выдернул за собой бойца. Загадочный «занавес» запоздало потянулся следом, но так же быстро опал. — Эта хрень живая что ли? — Бельгиец брезгливо поморщился. Адреналин запоздало заиграл в крови. — Это вообще что за ерунда такая! Отшельник оглянулся по сторонам. Подобрал у стены полуразложившийся трупик крысы и кинул вперед. Тушка вроде бы беспрепятственно вылетела наружу, однако «полотно», сорвавшись с козырька, молниеносно опутало добычу, плотно свернувшись вокруг в несколько слоев. — Можно идти, — буркнул проводник, бросив взгляд на Кондора. Тот молча кивнул. Путники вышли на поверхность. Мгновенная трансформация, произошедшая с отрядом, застала Глеба врасплох. Бойцы подобрались, достали оружие и грамотно распределились вокруг, разобрав сектора обзора. Никто уже не пытался отвесить какую-нибудь шуточку. Только тишина и предельная концентрация. Глеб покосился на мнущегося рядом Ишкария. Сектанту явно было не по себе. Он как-то затравленно озирался, все время поправляя намордник противогаза. Отшельник, тем временем, постоял с минуту, словно прислушиваясь к внутреннему голосу, и вдруг уверенной рысцой двинулся вперед. Остальные рванули по пятам. С территории депо ушли прямо через высокий бетонный забор, поочередно подсаживая друг друга. Метрах в ста левее Глеб увидел в стене ограды широкий пролом, но у наставника была своя, одному ему понятная логика. Не останавливаясь ни на секунду, Отшельник погнал отряд дальше — мимо большой открытой площадки, заваленной сгнившими остовами грузовых фур, мимо какого-то циклопического сооружения с обрушенной крышей, пока глазам мальчика не открылось воистину завораживающее зрелище. Огромный вытянутый пустырь, этакая бесконечная, уходящая вдаль проплешина между домами с одной стороны и стеной деревьев-исполинов с другой. — Проспект Стачек? — подал голос Кондор. — Запалимся на открытой местности. Дворами надо идти. — Здесь «волколаков» полно, — бросил Отшельник на ходу. — Во дворах обложат со всех сторон, и вся недолга. А на проспект сунутся — пуганем. Стволов много. Сталкеры, сосредоточено сопя, трусили по асфальтовому крошеву вдоль вросших в землю автомобилей, покосившихся рекламных щитов и оборванных линий электропередачи. О былом могуществе людей теперь напоминали лишь покинутые унылые высотки. Среди замысловатых следов животных, куч экскрементов и буйной растительности остовы построек смотрелись как-то дико и неестественно. Глебу все никак не удавалось поверить, что когда-то здесь безраздельно властвовал человек. И уж тем более сложно было представить, что водоемы были такими чистыми, что в них можно было купаться, а в городских парках вместо безжалостных хищных тварей прогуливались влюбленные парочки. Впереди показалось заросшее густым колючим кустарником поле, к которому сходилось сразу несколько просторных асфальтовых дорог. — Кронштадтская площадь, между прочим. — Кондор сверился с картой. — Добрый знак! Так, глядишь, и до самого Кронштадта доковыляем. — Не накличь беду, командир, — отозвался седой Шаман. Проходя мимо покореженной коробки «Максидома», сталкер по кличке Окунь притормозил: — Это… Разведать бы, раз мимо проходим. Там, небось, осталось, чем поживиться… — Нет. — Лаконично оборвал Отшельник. Кондор недобро покосился на проводника и повернул к гипермакету: — Заглянем. — Смысл? — ЗАГЛЯНЕМ. — Рука бойца нервно сжала автомат. Обмен тяжелыми взглядами продолжался несколько мгновений. На этот раз Отшельник уступил, решив, видимо, не подрывать авторитет упрямого Кондора. Путники двинулись к потрепанному зданию, опутанному жгутами бурых вьющихся лиан. От внимания Глеба не ускользнуло, как Отшельник придвинул свой АК-74 поближе, не сводя глаз с чернеющего зева входа. Осторожно передвигаясь между хаотично разбросанными тележками, бойцы включили налобники. Яркие лучи выдергивали из темноты груды обваленных стеллажей, оберток, коробок, целлофана… Все это покрывал толстый слой белесой грязи. Приглядевшись получше, Глеб заметил, что эта корка неоднородна и состоит из миллионов отдельных… Словно помет в клетке, в которой подружка Глеба, Ната с Московской, держала своего домашнего питомца — маленького серого воробышка… Страшная догадка заставила мальчика направить луч света вверх. Наставник, видимо, пришел к тем же выводам, так как задрал свой фонарь к потолку одновременно с Глебом. Высоко над головами единым шевелящимся ковром колыхалось море маслянистых, черных как смоль тел. Отшельник отчаянно зажестикулировал, привлекая внимание сталкеров. Понятливые бойцы, оценив угрозу, молча попятились назад. До выхода оставалось каких-то несколько метров, когда тишину разорвал испуганный вопль Ишкария. В следующее мгновение начался сущий ад. Крылатое воинство нетопырей-переростков в едином порыве снялось со своих насестов и плотной массой ринулось наружу. Сталкеры припустили прочь от магазина. Из жерла выхода сплошной дрожащей массой выплескивался поток крылатых тел, устремляясь вверх. Стоял жуткий гвалт. Чернильное пятно стремительно расползлось по небу. Бойцы, беспорядочно отстреливаясь, неслись прочь от жуткого логова. Нетопыри пикировали сверху один за другим. Жилистые тела кровососов смешались в сплошную серую пелену. От мощного толчка в спину Глеб покатился по земле. Отталкивающая клыкастая морда на миг заслонила небо. Отшельник грубым пинком скинул тварь с мальчика и выстрелил в упор. — Не спи, салага! Ходу! Ходу! Мальчик вскочил на ноги, бросаясь за наставником. Отборная ругань и канонада выстрелов вокруг не стихали ни на секунду. — Назад! Назад, говорю! К стенам! Сталкеры, как ни странно, подчинились. Отряд рванул обратно к гипермаркету, огибая здание по периметру. Черные тела мельтешили над головами, но, не имея свободного пространства для маневра, лишь чиркали перепончатыми крыльями по жестяному каркасу стены. Не останавливаясь, бойцы ринулись вдоль «Корабелки». Судя по многочисленным подпалинам на стенах, в бывшем университете когда-то бушевал нешуточный пожар. Теперь же в обугленном остове одиноко гулял ветер. Однако, и после своей «смерти» здание сослужило людям хорошую службу. Прокравшись вдоль стен, отряд удалился от гнездовья на приличное расстояние. Бойцы перевели дух. Природа верхнего мира тут же напомнила, что расслабляться на поверхности нельзя ни на секунду. Несколько особо навязчивых тварей выпорхнули из проема окна и выдернули Нату из общего строя, протащив брыкающуюся девушку по асфальту. Еще несколько нетопырей, завидев добычу, камнем ринулись с высоты. Дым с Кондором ринулись на помощь, а остальные открыли прицельный огонь по пикирующим мишеням. Глеб стряхнул, наконец, оцепенение и палил вместе со всеми. От грохота выстрелов глохло в ушах. Бельгиец, прижавшийся к стене рядом с мальчиком, словно прирос к окуляру прицела и бил из своей причудливой винтовки скупыми точными очередями. Фарид с Окунем не отставали, работая по стае из проверенных «калашей». Шаман держал тыл, водя стволом вдоль ряда окон университета. Наконец, твари беспорядочно заметались, штук десять кровососов уже валялось на земле, агонизируя. Воздушная атака захлебнулась. Глеб с волнением оглянулся. Кондор вытащил девушку из общей свалки, устроенной свирепствующим мутантом. Дым крутился как волчок, шваркал тушки об асфальт, утробно ухая, и рвал щетинистые тела руками. — Не стоять! Ходу! Ходу! Ходу!!! — Отшельник погнал сталкеров дальше. Спустя десять минут интенсивного бега, путники сбавили темп. Нетопыри наконец-то отвязались, оставшись где-то позади. Еще некоторое время доносились пронзительные вопли потревоженных бестий. Затем и они исчезли, оставив потрепанных бойцов наедине со своими эмоциями. Кондор больше не «высовывался», послушно следуя за проводником. Отшельник, поглядывая на показания дозиметра, уводил команду все дальше, мимо зарослей Полежаевского парка, мимо руин «Балтийской Жемчужины» — недостроенного в свое время питерского чайна-тауна, мимо едких испарений с прудов Сергиевской Слободы. Деревья здесь представляли собой страшное зрелище. Какая-то страшная сила перекорежила, перекрутила узловатые стволы. Ни единого листочка на омертвевших ветках, ни единого клочка зелени вокруг. Картину дополнял плотный серо-желтый туман, низко стелящийся над отравленной землей. Это пятно проказы сталкеры обогнули по широкой дуге и вышли к Санкт-Петербургскому шоссе как раз напротив пустыря, по середине которого в гордом одиночестве стояло внушительное здание. Глеб не удержался и подергал наставника за рукав. — «Макаровка», — пояснил Отшельник. — Морская академия. — Там в окнах движение. — Бельгиец рассматривал сооружение через оптику своей FN F 2000. — Не пойму никак. Вроде человек… — Надо бы проверить. — Кондор полувопросительно взглянул на проводника. Отшельник снял с плеча «калаш» и короткими перебежками двинулся к зданию. Сталкеры двинулись следом. На половине пути молчаливый таджик Фарид вдруг шарахнулся в сторону: — Ээ, шайтан! Командир, ходи сюда. Смотри! Из земли торчала стрела. Длинная, с наконечником из перьев, самая что ни на есть настоящая стрела. — Ёпт! Индейцы что ли? — Ксива пальнул очередью в сторону академии. — Патроны не разбазаривай! — Кондор осадил бойца. — Двинули. Аккуратненько… Прикрывая друг друга, сталкеры достигли вестибюля. Глазам предстала все та же картина — запустение и разруха, груды мусора, ободранные стены. В мрачном безмолвии отчетливо послышался шорох. Кондор с Шаманом метнулись на звук по коридору, юркнули в открытую дверь, очутившись на лестничной площадке. На ступеньках среди комьев грязи виднелись следы босых человеческих ног. Короткий спуск на пару пролетов вниз закончился еще одним переходом. Дальше коридор уводил в подвальные помещения, но взгляды бойцов были прикованы к приоткрытой створке гермодвери. Кондор жестами показал остальным, чтобы ждали снаружи, и вместе с Шаманом скрылся внутри. Глеб с Отшельником вернулись в вестибюль наблюдать за окрестностями. Мальчик поправил намордник респиратора. Влажная кожа под резиной жутко зудела. Унылый пейзаж за выбитым окном уже не вызывал прежнего энтузиазма. После интенсивного марш-броска ноги стали словно свинцовые, а в пустом животе урчало. — Как ты, отрок? — Брат Ишкарий присел рядом, разминая натруженные икры. — Нормально, — буркнул Глеб. На разговоры с полубезумным сектантом как-то не тянуло. В этот момент мальчика больше занимал таинственный незнакомец, что скрылся внизу. Однако, Ишкарий, казалось, не заметил грубоватого тона Глеба и, порывшись в складках плаща, протянул ему замызганную фотографию. Мальчик не сумел подавить возглас удивления. На картинке была вода. Очень много воды. До самого горизонта… Море… Или даже океан… А посреди волн гордо возвышался огромный железный корабль с большими белыми цифрами по борту — «011». — Это ракетный крейсер «Варяг», — благоговейно прошептал Ишкарий. — Флагман Тихоокеанского флота России. Тот самый ковчег, что заберет нас к земле обетованной. — Вы действительно верите, что во Владивостоке есть жизнь? — Мальчик взволновано посмотрел на сектанта. — Верю, отрок. «Исход» называют сборищем слепых фанатиков, не желающих прозреть и принять суровую действительность. Да, мы тверды в нашей вере! — Ишкарий приблизился к Глебу, пристально глядя в глаза, и продолжил шепотом. — Но вера наша подкреплена фактами. Скверна радиации и разрушения, порожденная человеком, раскинула свои сети по земле многострадальной. Однако есть еще места, куда не дотянулись алчные объятия хаоса! Есть! «Исход» знает, «Исход» верит! Уверуй и ты, отрок! Отшельник прервал пылкие речи Ишкария, отогнав того в другой угол. Пожелтевшая фотография осталась в руках Глеба. Украдкой мальчик спрятал клочок бумаги в карман разгрузки. Слова сектанта били набатом в голове Глеба — «…есть еще места, куда не дотянулись алчные объятия хаоса… есть еще места… ЕСТЬ ЕЩЕ МЕСТА…». Подспудные ощущения, поселившиеся в мальчике еще задолго до этого, теперь выкристаллизовались в идею, всецело захватившую его. — Я должен найти это место… — Глеб не заметил, как произнес это вслух. — Что? — Отшельник повернулся к ученику. — Ты что-то сказал? Мальчик смутился и отрицательно замотал головой. Тем временем, из коридора показалась процессия сталкеров. Кондор с Шаманом тащили упирающегося человека в грязных лохмотьях. Незнакомец мычал и скалил зубы. На бедрах бедолаги висела засаленная волчья шкура. На шее — связка ссохшихся крысиных хвостов. Скошенный лоб и неестественно узко посаженные глаза дополняли диковинную внешность дикаря. — Ты когда-нибудь встречал таких, Отшельник? — Первый раз вижу человека с поверхности. Не такой я представлял себе первую встречу с братьями по разуму… — Мутант что ли какой? — Ляпнул Ксива и, осекшись, виновато глянул на Дыма. — Короче, там внизу «бомбарь» раскуроченный. Кости, шкуры, мясо вяленое… — Кондор пихнул незнакомца в бок. — Вот только не колется наш австралопитек недоделанный, куда его кореша свинтили. — По-моему, он вас просто не понимает. Проводник подошел к незнакомцу вплотную. Посмотрел в глаза, словно в душу заглянул. Дикарь перестал мычать. — Есть хочешь? Уродец оживился. В глазах загорелся интерес. Отшельник протянул ему упаковку армейских хлебцев из ИРП. Дикарь споро разгрыз упаковку зубами и с удовольствием схарчил угощение. Сталкер вытащил еще одну пачку, но отдавать не спешил. Незнакомец робко протянул грязную руку и, мучительно вспоминая человеческую речь, выдавил из себя всего одно слово: — Д-дай… — Ну вот, есть контакт! — Кондор нагнулся к оборванцу. — ГДЕ. ДРУГИЕ. КАК ТЫ. — Нет… — Дикарь задумался, мучительно подбирая слова. — У-ушли… давно… Один… давно… Отшельник всучил бедолаге упаковку галет. — Отпустите его. Он безвреден. Лет эдак через пятнадцать мы и сами в таких вот выродимся. — Типун тебе на язык, сталкер! Всклокоченного оборванца отпустили. Бойцы свистели и улюлюкали, наблюдая, как полуголый человек несется прочь, смешно задирая короткие шишковатые ноги. — Может заночуем внизу? — Шаман зевнул сквозь маску противогаза. — А если эти «команчи» вернутся? — Тут рядом Константиновский дворец. Подвалы с гидроизоляцией. Сухо должно быть. Там и остановимся. — Отшельник вышел под дождь. — Ну чего встали? Шевелим помидорами! Подгоняемые Кондором, сталкеры покинули «Макаровку». Глеб шагал за наставником. На душе остался неприятный осадок после встречи с уродцем. Что если жителей далекого города постигла та же участь? Что если вместо прежних обитателей в покинутых трущобах обретаются слабоумные вырождающиеся дикари? Мальчик терзался догадками. И лишь старая фотография в кармане придавала сил и уверенности в том, что поиски надо ГЛАВА 6 «СИМБИОНТ» (Пояснение для читателей: В связи с настоятельной рекомендацией издателя в текст романа включена адаптация одного из написанных мной ранее рассказов. Извиняюсь за вынужденный повтор) Константиновский встретил визитеров с ледяным равнодушием. Стылые подвалы дворца хоть и укрывали от непогоды, но, по сравнению с «тропиками» метрополитена, отнюдь не располагали к комфортному отдыху. Ежась от холода, Глеб с интересом прислушивался к неспешному диалогу взрослых. — Так вот этот самый мужик до Катастрофы метростроевцем работал, — вещал Ксива. — Он мне под мухой такого наплел… Мол, под этим самым Константиновским правительственный бункер строил! Рассказывал, народу тьму нагнали. В три смены сбойки рыли. Без перерыва. А главным у них был… — Брехлом твой знакомец оказался! — Прервал Кондор. — Нет здесь никакого схрона. Вот вернемся, лично сказочника твоего найду и мозги вправлю. Чтоб не трепался почем зря… — Дык, и я говорю, врет, собака… — Ксива смутился и поспешил переменить тему. — Вот ты мне лучше скажи, командир, неужели нельзя было катерок какой подыскать? Чтоб без всякой этой возни! Сели, завелись и р-раз — уже в Кронштадте! — Значит нельзя, — Шаман поставил на походную горелку банку тушенки. — Думаешь, один такой умный? Несколько ходок сделали, да все без толку. Одна гниль, да ржа… В сухих доках хотели пошарить. Сунулись было на Северные верфи, а там не то что доки — земля перекурочена вся. Места живого не найти, будто стадо носорогов прошлось. Уж не знаю, чем так долбануло тогда, но делать там больше нечего. — На «Адмирал» надо было двигать, — авторитетно встрял Ксива. — Типун тебе на язык, школота! — Шаман дернулся. — Адмиралтейские верфи — место запретное, проклятое. Сколько ребят толковых там сгинуло. А главное, так и не ясно до сих пор, из-за чего. — Поговаривают, крышак съезжать начинает — стоит только проходную пересечь… — Лицо Кондора загадочно мерцало в свете горелки. — А ты, Отшельник, не слыхал случаем чего? Глеб взглянул на наставника. Тот полусидел, привалившись к стене и закрыв глаза. Помолчав немного, ответил: — Гнездо «менталов» там… Повисла пауза. Сталкеры с недоумением глядели на проводника. Ната не выдержала первой: — Как, как? «Менталы»? Первый раз о таких слышу. — Молись Богу, чтобы последний… — Отшельник отвернулся, укладываясь спать. * * * Той ночью Глеб впервые в своей жизни заступил на дежурство. Кондор решил, что с «малолетнего балласта» должна быть хоть какая-то польза, и приказал мальчику сменить Окуня. Глеб примостился на ржавой батарее и отчаянно зевал. Сама по себе вахта несла чисто номинальный характер, поскольку вход на подвальный уровень сталкеры предусмотрительно забаррикадировали, отгородившись от внешнего мира. От нечего делать Глеб решил прогуляться по ближайшим помещениям. Аккуратно перешагивая через спящих бойцов, мальчик не удержался, и захватил с собой прибор ночного видения. Дорогущая игрушка принадлежала командиру бойцов, но Глеб ни за что на свете не стал бы просить того показать чудо-аппарат — Кондор упорно продолжал называть мальца Зверенышем. Нацепив ПНВ, Глеб углубился в лабиринт цокольного этажа. Под ботинками хрустело крошево битого стекла. Осколки бутылок устилали большую часть подвала. Вдоль стен стояли покосившиеся полусгнившие стеллажи с рядами ячеек-сот. Тут же навалом покоились растрескавшиеся деревянные бочки и пучки ссохшейся бурой соломы. Отшельник вечером рассказывал про какие-то «винные» погреба, но объяснить Глебу значение слова «вино» не взялся. Лишь закатил глаза и жмурился, словно вспоминая что-то жутко приятное. Глеб добрался до последнего подвального закутка. В углу все так же, как и при первом осмотре подвала, одиноко стояла катушка с кабелем. На стене напротив нацарапана примитивная картинка — череп с замазанными чем-то черным глазницами. Кондор тогда предположил, что сюда явно наведывались дикари типа того, который повстречался в «Макаровке». Однако картинка, выдаваемая ПНВ, показала кое-что любопытное, чего путники не заметили ранее в узком луче фонаря. У края катушки в бетонном полу Глеб разглядел краешек щели. Крайне заинтригованный, мальчик взялся за края массивной бобины, напрягся и сдвинул катушку в сторону… Теперь уже отчетливо был виден контур круглого люка и скоба металлической ручки. Поддавшись внезапному порыву, мальчик взялся за скобу и что есть силы потянул на себя. Спустя мгновение тяжелая створка поддалась. Пыхтя от натуги, Глеб кое-как откинул люк наверх. В полу зияло чрево вертикальной шахты. Луч фонаря упал на покрытые ржавчиной скобы лестницы. Мальчик навис над проемом, но, как ни силился, дно шахты разглядеть не мог. Изнутри шел еле ощутимый запах тлена и разложения. Отчего-то вдруг стало жутко до зубовного скрежета. В затылке кольнуло от подспудного ощущения необъяснимой опасности. Сделанное открытие так захватило мальчика, что он решил сейчас же разбудить сталкеров и собрался было идти назад, как вдруг из нагрудного кармана вывалилась зажигалка. Рефлекторно Глеб попытался ее поймать, но пальцы лишь скользнули по металлическому корпусу. Звякнув о край, зажигалка исчезла во мраке шахты. Мальчик в отчаянии замер перед дырой. Спустя несколько секунд снизу послышался отдаленный звук. Зажигалка достигла дна. Глеб чуть не завыл в приступе отчаяния. Все, что угодно, только не это! Он просто не мог себе позволить потерять столь дорогой сердцу предмет! На раздумья ушла ровно минута. Снова нахлобучив ПНВ, мальчик подкрутил верньер настройки, надел дыхательную маску и осторожно полез в шахту. Сердце его заходилось от адреналина, руки предательски дрожали, но Глеб упорно продвигался вниз. Примерно на середине спуска произошло вполне ожидаемое событие — проржавевшая насквозь скоба раскрошилась под весом тела, и мальчик, не успев толком испугаться, рухнул на дно шахты. Падение оказалось не вполне удачным. От удара у Глеба перехватило дыхание, и вместо запоздалого крика из горла вырвался лишь жалкий хрип. Приподнявшись, мальчик судорожно зашарил по бетону в поисках зажигалки. Есть! Спрятав драгоценность, он полез обратно. В какое-то мгновение вместо очередной скобы рука Глеба уткнулась в пустоту. Прикинув расстояние до следующей скобы, он понял, что дорога назад отрезана. Как ни хотелось ему звать на помощь, но другого выхода не было. Мальчик задрал голову и собрался было кричать, когда наверху гулко лязгнула тяжелая створка. Люк захлопнулся. «Ведь хотел же подпереть чем-нибудь!» — пронеслась запоздалая мысль. Глеб понимал, что его рано или поздно хватятся и найдут. Ведь выход из подвала забаррикадирован, и искать будут внутри. Но от этого легче не становилось. Подавив легкий приступ паники, мальчик спустился на дно шахтного ствола, снял «Пернач» с предохранителя и внимательно всмотрелся в выдаваемую прибором картинку… Взгляду открылся длинный прямоугольный штрек, протянувшийся в оба конца. Тишина… Ни шорохов, ни туннельного сквозняка… Ничего… Абсолютный мрак и голый бетонный коридор, уводящий неведомо куда. Сидеть на месте и покорно ждать помощи не хотелось. Возможно, удастся найти другой выход… Глеб вскинул пистолет и двинулся вперед. Десять метров… двадцать… тупик. Массивная железная дверь. Застекленное смотровое окошко забрано ржавой решеткой. За окошком ничего не разглядеть. Колесо управления засовом не поддается… Эту дверь явно давно не открывали. Мальчик так же бесшумно вернулся к стволу шахты и двинулся дальше. Через десяток метров коридор плавно изгибался, открывая взгляду несколько боковых ответвлений. Соблюдая все меры предосторожности, Глеб методично обошел небольшой комплекс, состоящий из нескольких залов, заваленных каким-то хламом, и ряда помещений поменьше. Не считая строительного мусора, хаотично раскиданного по полу, помещения были пусты. У одной из стен сиротливо валялась промышленная дрель. Толстый кабель тянулся от аппарата через всю комнату и уходил в коридор. Над потолком свисали небрежно растянутые по всему комплексу гирлянды редких лампочек. Судя по временному освещению и отсутствию силовых кабелей на стенах, объект был явно не достроен. Тогда где же брали электричество? Глеб пошел вдоль кабеля от электродрели, тянувшегося через весь коридор и, в конце концов, уходящего за угол. В небольшой нише, за переборкой, стоял дизель-генератор… а позади него, сразу за бочками с соляркой, начинался узкий наклонный коридор… Ряд неровных ступенек уводил куда-то вниз. Впрочем, их оказалось не так уж много. Откуда-то снизу стали доноситься непонятные звуки. Присев, мальчик медленно заглянул в обнаружившийся зал… и вздрогнул. Картина, что открылась его глазам, не поддавалась никаким описаниям. Бредовая ирреальная фантазия, воплотившаяся в реальности… Мальчик застыл в ступоре, не в силах отвернуться, и смотрел… Смотрел на тех… вернее на то, чем стали исчезнувшие соотечественники дикаря из «Макаровки». Среди многочисленных ящиков и тюков, издавая чавкающие звуки, неспешно копошились полулюди-полумертвецы с непомерно раздувшимися животами. Лица их исказила маска безумия. Неуклюже орудуя разодранными в кровь пальцами, толстяки исступленно жрали тушенку, какие-то полуразложившиеся крупы, комки отсыревшей субстанции… муки, скорее всего. Глеб согнулся от омерзения, продолжая наблюдать, как один из несчастных набивает рот истлевшим рисом, одновременно нашарив в куче очередную консервную банку и пытаясь разбить ее об угол железного ящика. Что за безумие охватило людей на складе продуктов, лежавших здесь еще, видимо, с довоенного времени? Мальчик пытался сохранить хладнокровие, наблюдая за шевелящимися во мраке подобиями людей, но его все больше охватывал иррациональный страх. Прибор ночного видения не давал четкого изображения. Глеб пару раз различил какое-то мельтешение в зале… покрутил колесо настройки. Тут прибор и сдох. Мальчик включил налобный фонарик… Луч света вырвал из темноты опухшее, отливающее синевой, лицо ближайшего уродца. Тот рефлекторно прищурил глаза, и на мгновение его лицо приобрело осмысленное выражение. — У-у-у… э-э-э! — промычал толстяк. В выпученных глазах явно читалась мука. — У-у-у… мэ-э-и!!! «Убей» — догадался Глеб. — «Он хочет умереть… Господи!» Парень не выдержал… Почти не целясь, выстрелил. Несчастному снесло полголовы, тело дернулось и грузно осело на пол. Глеб направил свет вглубь зала и, наконец, увидел ЭТО… Несколько темно-бурых шевелящихся кишок тянулись из широкой трещины в потолке зала, исчезая в телах бывших разведчиков. Изредка по щупальцам проходила судорога, и было видно, как по ним толчками перегоняется кровь из тел обреченных. Неведомая тварь изощренным способом использовала людей как дойных коров, присосавшись, запустив нервные окончания в мозг несчастных, удерживая их на своеобразном «поводке», стимулируя мозговые центры насыщения. И «люди» жрали… Жрали, давились гнильем, слепо шаря по полу в поисках съестного, балансируя на грани жизни и смерти физически, но давно перестав быть людьми морально… Непонятное, немыслимое стечение обстоятельств… Дикий, отталкивающий, но, судя по всему, весьма эффективный симбиоз… ФЕРМА… Только теперь мальчик заметил дохлых крыс, усеивающих пространство. Трупы жирных, разъевшихся крыс с зияющими ранами на боках… Крыс, брошенных дьявольской тварью ради более крупной добычи. Сразу стал ясен смысл рисунка в подвале. Предостережение, оставленное уцелевшим дикарем… От всей этой нереальной картины Глеба замутило. Захотелось как можно быстрее исчезнуть из этого ужасного ме… Удар по челюсти был молниеносным и весьма ощутимым. Мальчика отбросило на ступени. «Пернач» выскочил из рук, канув во тьме. Нашлемный фонарь со звоном разбился о ребро ступеньки. «Слава Богу, по маске…» — мелькнуло в голове. — «Зубы целы…» В следующее мгновение маску ощутимо потянуло куда-то в сторону. «Фонарь в нагрудном кармане… Быстро!» Свет выхватил из мрака, прямо перед глазами, влажное щупальце, намертво присосавшееся к прозрачному пластику. Задохнувшись от ужаса, Глеб судорожно сдернул маску с головы. Шланг воздуховода натянулся. Пришлось отсечь его ножом. Мальчик попятился, карабкаясь по ступенькам. Второй атаки не последовало. Глеб ринулся вверх, завопив от страха…. Страха остаться в кромешном мраке наедине с неведомой тварью. Как ни странно, именно это чувство заставило мозг работать в правильном направлении. «Только бы получилось… Только бы… Давай, рухлядь, заводись!» Невероятно, но древний генератор заработал. Покряхтев несколько секунд ржавым нутром, вздрогнул и запыхтел. Тусклый свет, постепенно разгораясь, разогнал тьму коридора. Глеб обомлел. Рядом стоял, покачиваясь, один из толстяков и, алчно разинув смердящую пасть, тянулся к нему. Уроки наставника не прошли даром. Мальчик отшатнулся, рефлекторно выхватывая второй «Пернач». Звуки выстрелов гулко пронеслись по комплексу. Длинной очередью толстяку разворотило бок. Словно из прохудившегося мешка, на пол повыпадали бурые кишки вместе с комками проглоченной пищи. Несчастный стоял, тупо глядя на собственный живот. На лице его блуждала глупая улыбка. Нелепо оскалившись, толстяк зачерпнул из раны горсть требухи и отправил в рот… — Ты не человек… — почему-то Глебу хотелось сказать это вслух. — Не человек… Второй выстрел вдребезги разнес толстяку башку. Щупальце тотчас отцепилось от трупа, втянувшись обратно в логово. Пересилив страх, мальчик ринулся следом. Озираясь на трещину в потолке, вскинул оружие. «Пернач» ожил в его руках, методично даруя упокоение оставшимся зомби. Только покончив с последним из них, Глеб вдруг осознал, что щупалец-кишок больше не было видно. В треклятой трещине тоже ничего не шевелилось. Зато из центрального коридора донесся пронзительный стрёкот… Глеб медленно обернулся и увидел ее… тварь. Нечто висело на потолке, присосавшись щупальцами к бетону перекрытия. Отталкивающее, неподдающееся осмыслению животное… мутант… Помесь осьминога с богомолом. Из каких болот приползла эта тварь в бункер? Что послужило толчком к появлению на свет подобного недоразумения? Жвала на морде твари мерно шевелились, выпуклые темные глаза неподвижно смотрели на сталкера… Разум отказывался воспринимать ЭТО как что-то реальное… Но бестия не собиралась исчезать… Неподвижно висела посреди коридора, распространяя вполне реальную тошнотворную вонь. Мальчик стоял словно вкопанный, не в силах двинуться с места. Стоял в ступоре, глядя в лицо собственно смерти. По ногам потекла теплая влага. Пистолет выпал из трясущейся руки. Предательская вялость в мышцах заставила рухнуть на колени. Глеб обреченно уронил голову на грудь… — НА ПОЛ! Отшельник вынырнул из-за угла, словно чертик из табакерки. Вскинул «калаш», нажимая на курок одновременно с выстрелом щупальца «кукловода». Плюющийся огнем автомат выдернуло из руки. Выстрелы ушли в «молоко». Монстр оказался на редкость метким и умным противником, оценив заключавшуюся в оружии угрозу. Отшельник попятился. «Кукловод» неспешно двинулся следом, сноровисто орудуя присосками. Автомат был вне досягаемости. Новую атаку твари сталкер не увидел… только почувствовал удар по ногам и, как подкошенный, рухнул на пол. «Кукловод» изготовился… и ударил опять. Щупальце шваркнуло по голому бетону — человек успел откатиться в сторону. Сгруппировавшись, Отшельник прыгнул в дверной проем, кидая назад гранату. Грянул взрыв. Уши заложило. Рот наполнился кровью. Бок заныл от удара массивным куском бетона, что рикошетом прошил пространство. Из коридора валили густые клубы дыма вперемешку с пылью. Сталкер перевел дух, приподнялся, нашаривая револьвер. Сквозь дым, цепляясь за косяк двери, в помещение вполз «кукловод». Тело бестии местами обуглилось, открывая взору страшные ожоги. Несколько щупалец безжизненно свисали дымящимися плетьми, еще больше оказалось оторвано. Отшельник открыл огонь. Стена озарилась яркими вспышками. Девятимиллиметровые пули, изрыгаемые «Носорогом», нещадно молотили по бетону, выбивая фонтаны каменного крошева. Монстр не мог выжить в этом аду… не мог… если бы остался на прежнем месте. Метнувшуюся тень сталкер заметил слишком поздно. Дымящаяся туша сбила сталкера с колен, противники покатились по полу, яростно рыча. Уворачиваясь от щелкающих жвал, Отшельник откинул опустевший пистолет, дотянулся до ножа и со всей силы всадил лезвие в тушу «кукловода». Живучая тварь никак не отреагировала, цепляясь за жертву остатками щупалец и пытаясь добраться до горла. Сталкер ударил еще… и еще. Попробовал пробить череп твари, но лезвие беспомощно соскользнуло, лишь оцарапав голову хищника. Силы быстро таяли. Жвала нетерпеливо щелкали у самого лица. От тошнотворной вони мутилось сознание. Содрогаясь от ужаса, Глеб пополз вперед. Ноги еле передвигались. Тело отказывалось повиноваться, но мальчик, срывая ногти на руках, отчаянно полз к наставнику. Забытый пистолет остался где-то позади. Отшельник напрягся, натужно застонал и перекинул бестию через голову. Оказавшись сверху, ударил ножом в визжащий комок плоти… еще… и еще… Тварь не хотела подыхать… Хлестала обрубками щупалец по бронежилету, клацала пастью. Увернувшись от очередного выпада, сталкер поскользнулся в луже крови и тотчас снова был сбит с ног. Рука коснулась холодного пластика…. С искаженным от страха, зареванным лицом Глеб толкнул в ладонь наставника дрель… Забытый, брошенный древними строителями механизм. Провидение? Судьба? Удача? Не время гадать. Отшельник потянул электродрель на себя, почему-то твердо веря, что инструмент заработает. Собрав остатки сил, прижал брыкающуюся тварь каблуками армейских ботинок к стене, и нажал на курок. Дрель взвыла, раскручивая длинное крупнокалиберное сверло. Тварь задергалась, пытаясь освободиться, но сверло уже вошло в пасть, разбрызгивая ошметки мяса, ввинчиваясь в мозг. — Сдохни! Сдохни! Сдохни! — орал сталкер, щурясь под кровавым душем. — СДОХНИ!!! * * * Потом они лежали. Просто лежали, не в силах отползти от трупа бестии. Лежали, отрешенно разглядывая потолок. Мальчика колотило от пережитых эмоций. Тихо всхлипывая, он свернулся клубком, уткнувшись в плечо наставника, и наслаждался нахлынувшим ощущением безопасности. В тот момент Глеб ясно осознал, что кое-что в его мировосприятии изменилось. Некое ощущение, все это время державшее мальчика в напряжении, исчезло. Истаяло. Испарилось… Отшельник больше не вызывал у него страх и неприязнь. ГЛАВА 7 «ДЖУНГЛИ» — Ты понимаешь, что покинул пост? — Кондор прохаживался вдоль строя бойцов, вкрадчивым опасным голосом распекая виновника «торжества». — Из-за тебя, Звереныш, мы бы тут все могли откинуться! — Братская могила! — Шепнул Окунь Фариду и залыбился. — Фамильный склеп! — Не отставал Ксива с другого края. — Разговорчики! — Кондор встал напротив Глеба. — Значит так, пацан… Повторять не буду. Еще раз ослушаешься приказа, лично вышибу мозги! Не побрезгую. У лица мальчика замаячил внушительных размеров кулак. Глеб с надеждой покосился на наставника, и тот не заставил себя ждать: — А я соберу ошметки обратно в черепушку и вышибу еще раз… Утренняя выволочка не особо повлияла на настроение мальчика. Ведь он остался жив, и это было чертовски здорово. А фингал под глазом пройдет. В конце концов, за сломанный ПНВ еще и не такое мог отгрести… Завершив сборы, отряд продолжил переход по Санкт-Петербургскому шоссе. Легкая поземка без устали шлифовала остатки асфальта, увлекая за собой палую листву и мельчайшую песочную взвесь. Сталкеры ровным строем продвигались вглубь диких нехоженых территорий. Растительность вокруг становилась все гуще и гуще. Разлапистые зеленые исполины перемежались буйными зарослями мутировавшего кустарника, из глубины которого до путников то и дело доносились вопли неведомых хищников. Ближе к территории бывшего Михайловского парка Отшельник увел отряд с тропы — назвать остатки шоссе дорогой на данном участке можно было лишь с большой натяжкой. Дозиметры беспокойно пощелкивали, поэтому проводник забирал все левее, пока отряд не вышел к череде двухэтажных домиков, утопавших в ковре густой высокой травы. — Михайловка. Элитный поселок. — Проводник сверился с картой. — Пройдем насквозь. Дальше пустырь — там не успели застроить. Сталкеры осторожно миновали россыпь покосившихся коттеджей. Глеб попытался представить себе, какая такая сила могла посрывать крыши с прочных на вид домов. Одиноко стоящие, причудливые конструкции донельзя удивили мальчика. В метро самая налаженная и безопасная жизнь — на людных центральных станциях, поближе к кормежке и охране. На заброшенных и окраинных станциях обитали в основном те, кто не мог себе позволить жить в центре. Должно быть, в этом месте жили совсем бедные люди, раз уж селились так далеко от города… «Не забыть бы спросить потом, что такое „элитный“» — подумал Глеб. За размышлениями он не заметил, как поселок остался позади. Далеко вокруг простиралось поле, густо заросшее травой. Из-за туч на несколько мгновений показалось ослепительное солнце, озарив местность ярким, долгожданным светом. Путники ошалело глядели вокруг, наслаждаясь неестественно красивым, умиротворяющим пейзажем. — Что скажешь, Отшельник? — Нарушил молчание Кондор. — Плохое место. Слишком спокойно… Первым полоску перепаханной земли заметил Фарид. Отшельник тут же остановил отряд. Бойцы стояли, напряженно следя за проводником. Тот, постояв с минуту, опустился и приник ухом к земле. — Разворачиваемся. Будем искать другой путь. — Ты чего, сталкер? Какой другой? Итак уже от побережья удалились. — Кондор пошел вперед. — Никого ж вокруг, сам посмотри. — Разворачиваемся! — Не истери, Отшельник. Ты, конечно, мужик грамотный, но иногда слиш… Никто толком не успел отреагировать, когда земля вдруг вспучилась, и на свет Божий вылезло огромное конусовидное рыло, покрытое лоснящейся серой кожей. Под вопли брызнувших в стороны бойцов застучал «калаш» Фарида. Дым остервенело дергал застрявшую патронную ленту. Кондор, матерясь, выкрикивал приказы. — Что за на хрен?! Что за на хрен?! — Вопил Ксива, озираясь по сторонам. Земля вокруг взрывалась фонтанами грязи, дыбилась в страшных корчах. Откуда-то изнутри нарастал мерный гул. — Кроты!!! — Наставник, надрываясь, орал сквозь маску противогаза. — Стоять всем! Не рыпаться! Стоять, говорю! Сталкеры, наконец, опомнились и замерли на местах. Из дыры в земле, метрах в семи от группы, загребая грунт когтистыми лапами, резво выбиралась объемная туша прожорливого хищника. Повернув вытянутую морду в сторону визитеров, животное шумно втянуло воздух. Еще раз. Слепо зашарив носом, словно щупом, крот-гигант рывками пополз вперед. — Не стрелять. Не двигаться. Они слепые. Хищник остановился в паре метров от Бельгийца, неуверенно поводя мордой из стороны в сторону. Боец стоял ни жив, ни мертв. Винтовка в его руках мелко подрагивала. Раздвигая бурьян, на поляну выполз еще один крот. Первый, учуяв конкурента, коротко взрыкнул и оскалил пасть. Бельгиец не выдержал. Вскинув оружие, полоснул очередью. Пули застучали по щетинистой морде, проламывая роговые наросты. Крот, замычав, шарахнулся в сторону. Зато второй образчик местной фауны слепо ринулся на шум. Дым дернулся в сторону, разминувшись с резвой тварью на какие-то сантиметры. «Утес» в его лапах задергался подобно отбойному молотку, раздирая массивную тушу нещадными ударами бронебойно-зажигательных. — Нет! Не стрелять! — Отшельник пытался докричаться до бойцов, но его голос потонул в оглушительном гвалте выстрелов. Отряд палил по вылезающим на поверхность монстрам. Пару минут отряду удавалось сдерживать натиск разъяренных хищников, но земля вдруг стала проседать под ногами, покрываясь паутиной трещин. Бойцы ринулись прочь. Пыль стояла сплошной пеленой. Глеб несся за наставником, огибая гигантские дыры. Левее него бежал Бельгиец. Казалось, еще мгновение назад он был рядом, как вдруг земля ушла у того из-под ног. Боец провалился в глубокую яму, выронив винтовку. Тварь вынырнула совсем рядом. Энергично загребая лапами рыхлый грунт, крот рывками приближался к жертве. Все произошло очень быстро. Пока Глеб звал сталкеров, вытаскивая «Пернач», Бельгиец выудил из земли свою FN F2000. Щелкнул спусковой механизм. Сложная винтовка, «наглотавшись» грязи, не сработала. Мелькнула когтистая лапа, сбивая бойца с ног. Челюсти хищника лязгнули, молниеносно перекусив сталкера пополам. — Витя! ВИ-И-ИТЯ!!! Подбежавший Окунь с ходу ринулся в воронку, но Дым успел перехватить бойца у самого края обрыва. Он буквально выдернул Окуня наверх и крепко прижал к себе, не давая вырваться: — Всё, брат, всё! Буде! Ему уже не поможешь! Окунь забился в могучих объятиях мутанта, а затем как-то разом сник, бессильно опустился на землю, запричитав: — Говорил же ему, идиоту, бросай эту цацку импортную. «Калаш» сподручней… А он, гад, уперся… Только мальчик этого уже не видел и не слышал. Пока туша внизу экстатично дергалась, разжевывая добычу, Глеб орал что-то злое и палил с обоих стволов. Палил, понимая, что уже ничего не изменить. Палил, вдруг ощутив забытое чувство утраты близкого человека, хотя с Бельгийцем был знаком всего несколько дней. Потом из пылевой взвеси вынырнул наставник и потащил мальчика прочь. — Ходу, ребятки, ходу! * * * Обратно на шоссе вышли уже ближе к Петродворцу. Отряд двигался в полном молчании. Даже болтливый обычно Ксива прикрыл «варежку». У Кондора с Отшельником состоялся еще один неприятный разговор. Глеб прокручивал в голове их горячие реплики и, как всегда, его покоробило от грубых слов наставника: «Делал бы, что говорю, жил бы дальше. Не захотел — его воля. Остальные здоровее будут». Жестоко. Но справедливо… Возможно, именно поэтому притихшие сталкеры теперь в точности следовали указаниям проводника. На подходе к городу пришлось ускориться. Около километра бежали по узкой просеке вдоль стен густого леса. Между обломками асфальта бугрились узловатые корни деревьев. Ядовито зеленые ветви хлестали по шлемам. В густых зарослях постоянно что-то шевелилось, мелькали странные тени. Глебу стало не по себе. Он жался ближе к наставнику, не забывая поглядывать по сторонам. Впереди наконец-то показались постройки. Вернее то, что от них осталось. Растительность наступала со всех сторон, и сейчас город в точности походил на картинки из книжки Глеба про храмы майя. В какой-то момент Отшельник оставил отряд, нырнув в ближайший подъезд. Следуя полученным инструкциям, путники, не спеша, двинулись дальше. Через пару минут мальчик заметил наставника на крыше. Сталкер привинчивал к снайперке продолговатый цилиндр глушителя. Глеб принялся озираться, но ничего опасного вокруг так и не заметил. С крыши соседнего здания донесся шум, заставивший бойцов вскинуть автоматы. К ногам брата Ишкария рухнуло тело подстреленного волколака. Сектант испуганно отпрыгнул и запричитал. Мальчик оглянулся. Отшельник снова кого-то выцеливал. Огромная винтовка дернулась раз, другой… Сталкер отлип от окуляра и исчез в чердачном окне. Пока путники перебирались через глубокую траншею, пересекавшую проспект, проводник нагнал отряд. — Дозорные… — пояснил он Кондору. — Если их не убрать, вся стая сбежится. А так, может, тихо проскочим. Они двинулись дальше, пока слева по курсу не показалось высокое причудливое сооружение, гордо возвышавшееся над буйной растительностью. Глеб впервые видел подобное чудо. Четыре башенки окаймляли центральную, самую крупную. На верхушках трех даже сохранились маковки куполов с потемневшей от времени позолотой. Несмотря на грязно-серый налет на стенах, праздничный красно-зеленый окрас здания притягивал взгляд. — Собор святых апостолов Петра и Павла. — Отшельник с благоговением смотрел ввысь. — Ему больше ста лет. Войну с немцами пережил. Катастрофу пережил. Воистину святое место… — Кто такие апостолы? — Тихо спросил Глеб. Ишкарий оживился, выступив вперед: — Брат Савелий — апостол новой веры, веры «Исхода» в… — Рот свой поганый закрой, богохульник! — Отшельник взорвался, схватив сектанта за ворот и поднимая в воздух. — Дурь свою в другом месте показывать будешь! Под внимательным взглядом Кондора проводник опустил Ишкария на землю. Сектант юркнул за спины сталкеров. — А этот собор действительно такой древний? — Попыталась сменить тему Ната. — Еще в царские времена заложен был. — Проводник снова глядел на сооружение. — В Великую Отечественную досталось ему. Били по собору прицельно, когда корректировщик немецкий наверх залез и следил за нашими кораблями… И за Кронштадтом. Повисла долгая пауза. Потом Кондор с Отшельником одновременно взглянули друг на друга и не сговариваясь пошли ко входу. Глеб поспешил следом, а остальным Кондор приказал ждать внизу. Довольно легко им удалось отыскать лестницу, ведущую на колоннаду. Решетка, перегораживавшая коридор когда-то, сиротливо валялась на пыльных ступенях. Поднимаясь все выше, Глеб осторожно касался пальцами стен величественного храма. От сооружения почти ощутимо веяло древней силой. Какие тайны хранят эти стены? Каким еще страстям человеческим станет храм немым свидетелем? Возвышаясь незыблемым памятником ушедшей эпохе человека, он безмолвно хранил секреты прошлого. На одной из стен, на куске, очищенном от потрескавшейся штукатурки Глеб заметил текст, начертанный мелкими кривыми буквами: «…произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь; И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои; И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих; И цари земные и вельможи, и богатые и тысяченачальники и сильные, и всякий раб и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор…» Дальше было не разобрать. Как ни вглядывался мальчик в шершавую поверхность стены, пытаясь узнать что-то еще о тех ужасных днях Катастрофы, большего храм ему не открыл. Глеб не раз пробовал расспрашивать старого Палыча о том, как случилось ЭТО. Палыч всегда отмалчивался и лишь однажды выдавил из себя несколько скупых фраз о реве сирен, криках, панике, толчее при эвакуации, голоде и лишениях первых месяцев под землей… Вспоминать, а тем более говорить об этом всегда было как-то… неудобно что ли… Неуместно… Стыдно… Стыдно из-за тех, кто своими распрями и амбициями довел мир до Катастрофы, и тех, кто, поддавшись панике, по головам других лез в спасительное лоно метрополитена. В этот момент Отшельник окрикнул ученика. Глеб, прыгая через две ступеньки, поднялся к сталкерам. У мальчика дух захватило от ошеломительного вида, открывшегося с верхотуры. Разглядывая панораму покинутого мира, Глеб испытывал двойственные чувства. Восторг от расстилавшегося вокруг бескрайнего пространства и горечь сожаления от вида искрошившихся людских построек. Мальчик не в силах был понять, насколько разрушительной должна быть ненависть людская, чтобы безрассудно принести в жертву все живое — природу… воду… землю… Взглянув в другую сторону, Глеб обомлел. Точно такое, как в его сне, за деревьями простиралось… — Море… — Ну, почти. Финский залив. А вон та полоска земли и есть Кронштадт. — Отшельник указал рукой вдаль. Кондор достал бинокль и принялся внимательно изучать далекий берег. — Ну что там, видно чего? — Тишь да гладь… Сигналов тоже не наблюдаю. Глеб полюбовался бликующей водной гладью и прошел по периметру галереи на противоположную сторону. Внизу раскинулось заболоченное озеро. На илистой поверхности булькали пузыри. Белесая дымка испарений, поднимаясь с воды, обволакивала два островка, заросших кустарником. Присмотревшись, мальчик заметил там какое-то движение и позвал наставника. «Люди!» — решил Глеб. — «Вот на Московской удивятся, когда узнают, что именно я…» — Опа. — Бывалому сталкеру хватило одного взгляда в прицел винтовки. — Старые знакомые. Ольгин пруд облюбовали. Подбежал Кондор. Глянул в бинокль и выругался. Глеб, сгорая от любопытства, бесцеремонно выдернул аппарат из его рук и приник к окулярам. В прибрежной растительности мелькали серые головы волколаков. На мгновение Глебу показалось, что одна из морд уставилась прямо на него. Мутант задрал голову вверх и протяжно завыл. Среди кустов зашевелились горбатые широкие спины его сородичей. В какой-то момент вся эта серая масса стронулась с места и двинулась к мостику, соединявшему острова. — Что делать, сталкер? Ждать? Прятаться? — Зачастил Кондор, наблюдая за тем, как волколаки тягучими скачками несутся по второму острову. Самые резвые из тварей уже выскочили на мост, соединявший острова с берегом. — Тикать надо… Они слетели по ступеням, перепугав остальных бойцов. Сталкеры похватали с асфальта оружие и побежали прочь. * * * Мерный стук тяжелых ботинок по мостовой привычно ласкал слух. Сопревшая под резиной противогазов кожа неприятно зудела. — Всё бегаем и бегаем, как сайгаки… — Подал голос Дым. — Шмальнули бы чуток по собачкам, и вся недолга. — Бельгийца тебе мало, Гена? Не наигрался еще в войнушку? — Окрысился командир. — Живее, живее, девочки! — В парк! — Рявкнул Отшельник. Дым, не останавливаясь, на полном ходу врезался в кованые ворота. Створки, жалобно звякнув, распахнулись настежь. Одна из них, не устояв перед натиском мутанта, слетела с петель. Пролетев по верхнему парку, сталкеры обогнули руины дворца и спустились вдоль широких ступеней Большого каскада. Погони пока не было. Внизу Глеб увидел статую — голый мускулистый человек врукопашную боролся с диковинной тварью. — Это кто? — Не удержался от вопроса мальчик. — Самсон. — Он тоже сталкер? — Еще какой! — Поддакнул Ксива. — Только «химзу» не носил. Принципиально. Угрюмые бойцы не отреагировали на шутку. Слишком свежо еще было воспоминание о гибели товарища. Лишь брат Ишкарий, не удержавшись, глупо захихикал. Только смех его как-то быстро сошел на «нет», когда отряд приблизился к статуе. Иссохший бассейн, окружавший скульптуру, доверху был заполнен человеческими останками. Потемневшие от времени и пыли кости с налипшими на них обрывками истлевшей одежды… Жуткие оскалы черепов… — Твою ж налево. Это как надо жизнь ненавидеть, чтоб такое вот… — Губы Шамана дрожали. Мальчику доводилось видеть трупы. Однажды он даже видел человеческий скелет. Год назад один чудик с Московской, изрядно набравшись, уснул в сбойке недалеко от станции. Его нашли через пару дней. Вернее кости, начисто обглоданные крысами… Но чтоб вот так… Что должно было произойти в сознании людей, в одночасье превратившихся в… Отшельник называл таких «выродками». — Почему люди делали это? Почему убивали друг друга? — Мальчик обратился к подошедшему наставнику. — Неужели везде только смерть и разруха? — На этот вопрос я тебе не отвечу, Глеб. И никто тебе не ответит. — Но я должен знать! Я обязательно должен… — Тогда найди ответ сам. — Но где мне искать? Как? — Глеб взволнованно смотрел на наставника. — Неважно как. Если решил что-то сделать — сделай первый шаг. И не бойся сделать следующий. Бойся бездействия. Наметь цель и выкинь из головы остальное. Слова сталкера затронули в душе мальчика потаенные струны. Теперь он отчетливо осознал, чего желает больше всего. Он будет искать уцелевшую землю, пока у него будут силы. — Спасибо… — Глеб смотрел Отшельнику прямо в глаза. — За что? — Немного иронично спросил наставник. — За то, что выбрали меня… — Ты либо дурак, парень, либо действительно начал кое-что понимать. — Сталкер отвернулся от ученика, обращаясь к Кондору. — Опасно торчать здесь. Двигать надо. Кондор кивнул. — Ну чего встали, бойцы! У вас свои черепушки есть! Тронулись! * * * И снова марш-бросок. Следуя за проводником, отряд уходил все дальше и дальше, пробиваясь через прибрежные джунгли и обходя очаги радиации. — Это Нижняя дорога. — Отшельник на ходу показывал Кондору карту. — Дальше мимо очистных проскочим, и на Ораниенбаумское шоссе. Вот здесь к берегу свернем. А там — всего метров пятьсот до «Раската». Глеб услышал еще одно незнакомое слово и мысленно сделал себе пометку. Судя по всему, сегодняшний переход подходил к концу. Подумав о привале, Глеб вдруг осознал, как вымотался за день. Мальчик бежал, желая только одного — чтоб никто больше не встал у них на пути. Природа внешнего мира, похоже, решила дать незваным гостям передышку. Отряд беспрепятственно проскочил по намеченному маршруту. Из-за крон корявых деревьев показалась макушка высокой железной башни. Чем ближе путники подходили к берегу Финского залива, тем массивней и внушительнее становился красно-серый железный столп загадочной конструкции. В верхней части вышка расширялась. Цилиндрическое утолщение по всему периметру опоясывали обзорные окна. У основания башни на железе стены отчетливо выделялись глубокие параллельные борозды — автограф неведомого хищника. — Что за вышка? — спросил Окунь проводника. — «Раскат». Центр управления движением судов. Если где и сохранилось радиолокационное оборудование, то только там. Стоит попробовать прощупать эфир. — Ты хочешь сказать… — Я хочу сказать, — Отшельник кинул быстрый взгляд на Глеба, — что, возможно, уже сейчас удастся получить некоторые ответы. ГЛАВА 8 «РАСКАТ» Надежда — странное чувство. Эдакий антипод здравого смысла. Порой она является неким стимулом, источником дополнительных сил, а иногда просто мешает трезво взглянуть на суть вещей. Мы пользуемся ей, чтобы оправдать необдуманные поступки, и гоним прочь, когда она может стать решающим аргументом в принятии серьезного решения. Можно здраво оценить призрачные шансы определенного события, но не переставать надеяться. А можно, к примеру, потерять надежду на что-либо, сдаться, но лишь для того, чтобы мгновением спустя это самое «что-либо» обрести. Почему мы надеемся? И почему для одних потеря надежды приводит к отчаянию, а для других это всего лишь путь к прозрению? Влияет ли сила нашей надежды на вероятность того, что эта самая надежда оправдается? Слишком много вопросов. Слишком обширен предмет спора. Одно можно сказать точно: надежда — странное чувство. Глеб шел вслед за наставником, прочесывая двухэтажное здание рядом с вышкой, и гадал, стоит ли надеяться, что в эфире они поймают сигналы засевших в Кронштадте незнакомцев? И что заставляет «Исход» так слепо верить и надеяться на помощь мифического уцелевшего города? А на что, к примеру, надеялся Приморский альянс, посылая их в такую опасную экспедицию? Мысли и вопросы бешено метались в неокрепшем сознании, не готовом к подобным умственным экзерцизам. Из соседнего помещения донесся грохот мебели и сдавленная ругань Ксивы. — Ничего интересного! Здесь тоже пусто! По нулям! — Отчитались бойцы с разных концов постройки. В итоге все сгрудились в нависшем на уровне второго этажа переходе, соединяющем здание с вышкой. Коридор упирался в железную дверь с неприметной замочной скважиной посередине. — Мысли есть? — Поинтересовался Кондор. — Да чего там витийствовать… — Геннадий, крякнув, с размаху двинул по двери ногой в гигантском кирзовом сапоге. Гулкое «бам-м-м» прокатилось по переходу. Конструкция достойно выдержала удар. — Не суетись, Дым. Сейчас с замочком поковыряемся и… Мутант не дослушал. Обиженно покосившись на дверь, отошел назад, коротко разбежался и, выставив вперед плечо, врезался в железную створку всей своей двухсоткилограммовой массой. Не выдержав подобного надругательства, конструкция обвалилась внутрь вместе с квадратной дверной рамой. В воздухе заклубилась белесая пыль. Обнажились рваные куски бетонированной стены. — Ну ты бы поаккуратнее, эстет недоделанный… — Кондор перешагнул через тушу рухнувшего гиганта и заглянул вверх, в колодец шахтного ствола. — Фарид, кошку доставай. Альпинизмом займемся. Глеб с интересом заглянул внутрь башни. Если ранее здесь и была какая-то лестница, то теперь основание конструкции было сплошь завалено глыбами бетона с торчащей в разные стороны ржавой арматурой. Создавалось впечатление, что кто-то приложил немало сил и старания, дабы исключить любую возможность добраться до верхних помещений вышки. Фарид тем временем размотал тонкий трос с привязанными на конце крючьями, затем выудил из рюкзака хитрое устройство наподобие арбалета. Сухо щелкнул взведенный механизм, выстреливая кошку к зияющей в высоком потолке дыре. Дернув трос пару раз, Фарид закрепил на нем дюралевые блок-ролики и сноровисто полез наверх. — Окунь, Ксива, давайте-ка назад, в здание. Следите за периметром. Дым, подсоби. — Кондор убрал «Печенег» за спину и последовал за таджиком. Влезть наверх, используя хитрое альпинистское снаряжение, оказалось не таким уж трудным делом. Отдышавшись, Глеб оглянулся. Просторное круглое помещение густо покрывал белесый мох. Мох был везде. Устилал пол густым ковром, взбирался на стены, сугробами лежал на столах и монолитной субстанцией обволакивал панели с древним оборудованием. Окна круглого зала старательно закупорены подручными материалами — столешницами, досками, кусками содранного с пола линолеума. У лесенки, выводящей на узкий обзорный балкон, сиротливо валялось охотничье ружье. На длинном куске провода, перекинутого через потолочную балку, висел человеческий скелет. Видимо, незнакомец, обосновавшийся тут когда-то, в один прекрасный момент свел счеты с жизнью. То ли от тоски, то ли просто утратил… надежду. — Отшельник, оно опасное? — Поинтересовалась Ната, указывая на пушистые заросли мха. — Вне подземки всё как с кавалером, родная. Не уверена — предохраняйся. Не знаешь — не спеши знакомиться. Амазонка фыркнула, но все же убрала руку подальше от подозрительных наростов. Шаман, тем временем, с горящими глазами метался по залу в поисках уцелевшего оборудования. — Этот мох везде! — сетовал он. — Ну всё загажено! Рассадник какой-то! Седовласый сталкер схватил обломок швабры и принялся шуровать вдоль стеллажей, сдирая с ящиков целые пласты белесой дряни. Из под слоя мха показывались все новые блоки оборудования, пластиковые ящики с россыпью загадочных кнопок и тумблеров, ламинированные карты лоций, истлевшие гросс-бухи… Глеб понаблюдал немного за метаниями Шамана и двинулся вдоль зала. Уставшие бойцы с наслаждением стягивали с мокрых голов противогазы. Огромный Дым притулился у края стены и занимался переборкой своего пулемета. Внимание мальчика привлек один весьма любопытный механизм. Железная рама, два колеса с частоколом тонких стержней, провода… Рядом с агрегатом стоял аккумуляторный блок. Уж его-то мальчик узнал сразу. Похожая штуковина стояла на Московской, в генераторной. Когда технари отрубали электричество, в генераторной включалась лампа, запитанная от подобного аккумулятора. При свете этой лампы они с Карпатом и возились часами с генератором, реанимируя ветхий аппарат. — Гляди-ка, динамо-машина! Из велосипеда! Ну надо же! — Восторженно запричитал Шаман. — А этот висельник тут неплохо обжился! Если с электролитом похимичить маленько… Из дальнейшего бормотания старого механика Глеб не понял ни слова и обратился к Нате: — Он случайно не технарь? — Нет, Глеб. — Ната улыбнулась. — Просто все, что связано с механизмами древних — это его. В технике он как рыба в воде. Такие как он в альянсе теперь на вес золота. Иногда такое смастерит, что никто и понять-то не может, откуда в нем это. Шаман, короче… Фарид расчистил в центре зала пятачок свободного пространства, освобождая место для ночлега. Над колченогой горелкой задымилась жестянка с кипятком — Ната заварила чай. Чуть позже вернулись из дозора Ксива с Окунем. Кондор рассудил, что наверху отряд будет достаточно защищен, и решил обойтись без ночных дежурств. Останки прежнего обитателя сняли с петли и отправили с балкона в свободный полет. Грубовато конечно, но в сложившейся ситуации приемлемо. Не до сантиментов сейчас. Не в метро, поди. Пока бойцы обживали помещение, Шаман успел достать всех — дальше некуда — со своими поручениями. Сначала ему понадобилась антенна, и Фарид под прикрытием Дыма лазал на верхний уровень вышки, чтобы закрепить длинный провод. Затем и сектанту досталось. Шаман пинками загнал брата Ишкария на велосипед заряжать аккумулятор. Бедняга со стоическим спокойствием выдержал тяготы ответственной миссии и довольно бодро «педалировал» на протяжении нескольких часов, пока механик не смилостивился. Путники расположились кругом у импровизированного огня. Слово за слово, потекла неспешная беседа. Шаман, игнорируя теплую компанию, продолжал самоотверженно колдовать над останками аппаратуры. Глеб сидел рядом с Отшельником, разминая уставшие ноги. Банка с дымящейся тушенкой сиротливо стояла рядом. Есть не хотелось. Гораздо интереснее было слушать байки сталкеров. Поймав многозначительный взгляд наставника, Глеб торопливо схватил ложку и принялся за еду, не забывая следить за ходом беседы. — А вот еще история была… — Ксива как обычно упражнялся в словоблудии. — Мы тогда с Серегой Домкратом за журналами в ходку пошли. — За журналами? — Ну да. За журналами. Девки-то наперечет все, а душа просит… Окунь прыснул со смеху, разлив чай. Ната брезгливо поморщилась, однако рвущийся с губ едкий комментарий придержала. — Пошерстили в подсобке книжного магазина, рюкзаки набили доверху и ходу обратно. Уже и вход в метро неподалеку, только смотрим — стоит посреди дороги типчик какой-то в балахоне до пят. Прямо посреди дороги встал столбом и не шелохнется. Под капюшоном не видать ни рожна. Мы его окликнули. С какой мол станции, брат? А он молчит как рыба об лед! Ну что поделать… Обошли мы его сторонкой, да и юркнули в метро. Я последним шел. Ну и черт меня дернул оглянуться! Мужик этот странный как стоял на месте, так и сгинул моментом! — Хорош заливать! — Отвечаю! — Ксива подался вперед, отчаянно жестикулируя. — Присел немного, потом как прыгнет на крышу! Через бортик перемахнул и был таков! — Брехня… — Да чтоб меня профонило! Не верите, Отшельника спросите! Слышь, сталкер, видал небось такого уродца? — Не видал, — помолчав, ответил проводник. Окунь ухмыльнулся. Ната, прищурившись, закивала — давай мол, парень, заливай дальше. Ксива не на шутку раздухарился. Отношение соратников расстроило бойца. — Да что вы все понимаете! Я тогда чуть в штаны не наделал со страху. Вроде и метро рядом… Да и мужик этот до нас не докапывался… — Ксива потерянно смотрел сквозь собеседников. В его взгляде читалось смятение. — Стоял себе, и вдруг как сиганет… Жуть. Бойцы притихли, глядя на крохотный огонек горелки. — Отшельник, а тебе бывает страшно? — Неожиданно спросила Ната. Казалось, сталкер спит. Но нет. Шевельнулся. Поднял голову. Посмотрел на девушку устало и как-то… напряженно что ли… — Бывает. В этой жизни идиотом надо быть, чтобы не бояться. — А когда было страшнее всего? Глеб замер, изготовившись ловить каждое слово. Наставник молчал, уставившись в одну точку. Пальцы рук изредка подрагивали, выдавая эмоциональное напряжение. Мальчик понял, что сталкер сейчас просто напросто пошлет девушку с ее расспросами куда подальше. Но Отшельник удивил Глеба. Губы его шевельнулись, роняя тяжелые неспешные слова: — У меня в том году как раз срочка закончилась. Вернулся в родной Питер. Знакомые да друзья по гостям затаскали. Почетно же — кореш-контрактник, только что из «горячей точки». Погуляли знатно… Деньги, что наслужил за пять лет, утекли быстро. Дернулся было работу искать — а кому я без опыта нужен. Пристроился в больницу охранником. Получал крохи. На съемную квартиру еле хватало. А тут главврач халтуру предложил — бомбарь больничный в порядок привести. Комиссия какая-то была, втык сделала, что объект заброшенный. Вот и затеяли ремонт. Поначалу непривычно было, потом втянулся. Штукатурить научился, малярить, столярить. Бомбарь успешно приняли, укомплектовали. Главврач так проникся, что разрешил мне там пожить, пока деньжат не поднакоплю. А потом и сама больничка на ремонт закрылась. А я вроде как сторожем при ней остался. Сталкер прервался на мгновенье, глотнул из фляги, вздохнул тяжело. — Подруга у меня была. Красивая. Как ты, Ната. В тот день решили мы в центр съездить, прогуляться по Невскому. Стою я у Московской, жду. Солнце светит, птички поют. Красота… А потом ни с того ни с сего сирена завыла. Видали, наверное, громкоговорители на домах? Вот их и врубили на всю катушку. Народ стоит, переглядывается. Молодежь шутит, хихикает. А сирена ревет без умолку. Шутки шутками, а когда одна бабуля шустрая с охами да ахами в подземный переход метнулась, заволновались все. Сначала по одному, потом группками люди в метро двинулись. Машина ДПС у перехода тормознула. Гайцы из тачки выскочили — и тоже вниз. Тут словно проснулся народ. С визгами, воплями ринулся внутрь. Я за мобильник схватился — Оксану вызванивать. Пока ответа ждал, такого насмотрелся… Люди к подземным переходам бегут, кто откуда. Водилы по тормозам бьют, народу на проезжей части как тараканов. Автобус один в сторону шарахнулся и со всей дури в магазин цветочный влетел. Продавщиц обеих насмерть… Кругом галдеж, ор… Несутся все, на ступенях ноги ломают. У переходов давка. Дети визжат, плачут. А люди кругом обезумели будто. Лезут, толкаются, дерутся. Бутылки в ход пошли. Каждый вдруг жить захотел… Мужик какой-то девушку из толпы вытащил. Без сознания была. Думаю — молодец, спасает. А он, выродок, на траву ее бросил и одежду сдирает… Ну я и озверел. Помню только, что мордовал того подонка, пока кисть не заныла. Потом Оксану заметил. Бежит, бедняжка, хромает на сломанном каблуке. Растрепанная такая. Глазенки испуганные, как два блюдца. Меня увидела, замахала радостно… Тут ее толпа и накрыла… Проволокла по асфальту. Протащила… Затоптала. Не помню, как к ней пробился. Тела кругом. Раненные стонут. Тротуар скользкий от крови. И всё за какие-то минуты… А девочка моя лежит с открытыми глазами, в небо смотрит. Мертвая… Хотел вытащить ее из этого хаоса, а только ноги не держат. Как стоял там, так и рухнул на асфальт. Не помню, сколько просидел. Сидел и все смотрел на нее. Беспомощную такую. Хрупкую. Ее лицо удивленное по сей день у меня перед глазами стоит. Вроде долго сидел. Казалось, вечность прошла. На самом деле минут пять, не больше. Снизу крики стали доноситься — «Ворота подняли!», «Не попасть на станцию!». Где-то вдалеке сверкнуло. Да так ярко, что те, кто в ту сторону смотрел, за лица схватились. Глаза трут, корчатся. Мне больше повезло. Я на Оксану смотрел. И так жутко мне вдруг стало, что про все на свете я позабыл. И про людей, и про любимую… Пока к больнице бежал, еще пару раз сверкнуло. Но, слава Богу, где-то очень далеко. Иначе остался бы я там вместе с остальными. Бегу, а навстречу мне люди. К метро спешат. Женщина какая-то детей двоих чуть ли не волоком тащит. Они, бедные, за ней не поспевают, спотыкаются. Плачут… А я мимо несусь… И ведь не подумал даже, что спасти их могу. От страха вконец обезумел. Бежал что было силы. Шкуру свою спасал. Пока замок подвальный открывал, сзади грохотать начало. Тихо сначала. В отдалении. Потом все громче. А у меня руки трясутся — ключом в скважину попасть не могу. Пока с замком боролся, обделался со страху. Скатился в бомбоубежище, герму задраил и только тогда отпустило. Разрыдался как ребенок. Наверху грохочет, дрожит всё. Штукатурка со стен летит. А я свернулся клубком на полу и реву, не могу остановиться… Отшельник сделал еще глоток, замолчал. Все молчали. Ната сидела бледная, не в силах продолжать разговор. Глеб потрясенно таращился на наставника. Такую длинную речь из его уст мальчик слышал впервые. И было в словах Отшельника что-то очень личное, сокровенное, тягостное. — Мне два года всего было, когда… — Нарушил тишину Кондор. — Не помню ничего. Всё пытался потом у бати вызнать да выспросить про тот ужасный день… Дурак был… — Испытания ниспосланы нам свыше, — робко заговорил Ишкарий. — И лишь стойкие духом обретут спасение. Мы должны вместе уверовать в… — ЗАТУХНИ! — Раздалось сразу несколько голосов. В полном молчании бойцы понуро глядели на огонь. Разговор как-то сам собой сошел на «нет». Повисло напряженное молчание. Из пыльных динамиков, установленных Шаманом поверх груды ящиков, донеслось шипение. Сталкеры как один повернули головы. Механик монументально восседал посреди нагромождения вскрытых аппаратов, опутанный сетью проводов. — Ну что там, Кулибин? Есть ли жизнь на Марсе? Шаман не отреагировал. Зато хрип из динамиков стал громче. На мгновение шум резко оборвался, и в звенящей тишине отчетливо прозвучало: «…КРАЩАЙ ЭФИР ЗАСОРЯТЬ!». Затем приемник снова засипел и забулькал. — Стой! Стой! Крути назад! Сделай громче! — Разом заголосили бойцы, ринувшись к приборам. Шаман застыл у пульта, вцепившись взмокшими руками в верньеры настройки. Со лба крупными каплями стекал пот. Взгляд пристально следил за колеблющимися стрелками шкал. — Давай, Шаманчик, давай! — Ната нетерпеливо пританцовывала за спиной механика. — Назад крути, говорю! — Вопил над ухом Ксива. — Тихо все! Заткнитесь, ироды! Шаман рявкнул на мгновенно притихших бойцов и снова склонился над аппаратурой. Сквозь шум помех стал пробиваться чей-то голос. Глеб заворожено вслушивался в хриплое бормотание, но, как ни силился, разобрать не мог ни слова. Шаман продолжал колдовать над древними приборами. Уверенный голос на грани слышимости продолжать монотонно бубнить, но вот что… Затем на крышу диспетчерской обрушился жесткий удар, сбивая сталкеров с ног. Еще один. Противный скрежет металла резанул по ушам. Вся конструкция разом содрогнулась. Сверху донесся протяжный утробный рык. — Вырубай фонари! Туши горелку! Путники затихли, прислушиваясь. Неведомый исполин заворочался, переступая гигантскими лапами по скатам диспетчерской. Одну из столешниц, приколоченных к окну, с грохотом вышибло, и в проеме показался полутораметровый изогнутый коготь. — Етить колотить… — Ксива полез под приборную панель. Фарид принялся нашептывать молитвы своему Аллаху. Кондор судорожно стравливал трос в шахту. Отшельник растянулся на спине, направив дуло автомата в потолок. Дым нервно дожевывал так и не начатую сигару. Мальчик лежал, ни жив, ни мертв и испуганно таращился на потолок, по которому уже змеились внушительные трещины. Если б он знал слова, то начал бы сейчас молиться вместе с Фаридом. Жуть пробирала до самых костей. Не спасало даже близкое присутствие наставника. Что-то отчетливо дзенькнуло, вышку качнуло, донесся шелест гигантских крыльев. Исполин улетел. Перепуганные сталкеры еще некоторое время лежали в абсолютной тишине, пока не зазвучал раздосадованный голос Шамана: — Вот падла! Антенну снес, хряк пернатый! Подскочив к приемнику, сталкер покрутил ручки, покопался в раскуроченных внутренностях, но всё было тщетно. Динамики хрипели, но загадочный голос пропал безвозвратно. — Уходим. — Отшельник подцепил с пола рюкзак. — Ты чего, сталкер, умом тронулся? Дело к ночи, куда мы пойдем?! — Ксива неуверенно поднялся с пола. — Он прав, надо валить. — Кондор прислушивался к чему-то, держась за трос. — Чувствуешь вибрацию? Словно в подтверждение его слов, снизу донесся не предвещавший ничего хорошего гул. Вышка содрогнулась. Гул нарастал. — Сейчас рухнет, — тихо подытожил Дым. От волнения зеленокожий мутант побледнел и цветом теперь напоминал моченый капустный лист. Бойцы один за другим торопливо полезли в шахту. Мелькнул в проломе плащ брата Ишкария. Кондор собрался было спускаться следом, но вовремя заметил Шамана. Механик отрицательно мотал головой и продолжал судорожно копаться в проводах. — Шаман, быстро вниз! Расшибемся! — Нет, нет, — бормотал тот. — Я должен настроить… должен поймать сигнал… Кондор подлетел к механику и грубо потащил его к дыре. Вместе с Отшельником им удалось запихнуть упиравшегося сталкера в шахту. Когда последние члены отряда выскакивали из здания, конструкция уже содрогалась в предсмертной агонии. Еще мгновение, и железный столп, накренившись, с ужасающим грохотом обрушился на землю, разметав вокруг тонны прибрежной грязи. Кондор долго смотрел на результаты локального апокалипсиса, потом сплюнул и забористо выругался. — Маски надеть! Проверить оружие! Шагом марш! * * * Надежда сродни отражению в воде. Вот она есть, и вдруг внезапно истаивает, подернувшись рябью сменяющихся событий. Стремительно исчезая, она всё же оставляет после себя еле ощутимый аромат, теплится где-то в глубине сознания и, спустя некоторое время, на спокойной глади уснувших эмоций вновь проявляется ее изменчивый образ. В такие мгновенья приходит понимание того, что нашел что-то давно утерянное. Нашел то, что в любой момент можешь потерять снова. И так без конца. Глеб оглянулся напоследок на руины «Раската», с сожалением думая о погребенном приемнике, но в голове отчаянно билась согревающая душу мысль: «МЫ НЕ ОДНИ…». Надежда — странное чувство. ГЛАВА 9 «СЕМЕРО ОДНОГО НЕ ЖДУТ» Природе потребовалась какая-то пара десятков лет, чтобы до неузнаваемости изменить территории, принадлежавшие когда-то человеку. Теперь о существовании этого донельзя странного вида не осталось практически никаких воспоминаний. В одно мгновение человек стер всё. Себя, свой мир, города, технологии, складывавшиеся веками устои и моральные нормы. Стер, поддавшись самому опасному пороку человеческой души. Алчности. За многовековую историю из-за нее горели города, сменялись эпохи, гибли цивилизации. Но человека это никогда не останавливало. Он методично вскармливал, взращивал, холил и лелеял свой главный порок, не желая признавать свою неправоту… не умея делиться… но научившись завидовать… Алчность застила глаза человеку в тот памятный день, за какие-то часы сожрав своего заботливого хозяина. Алчность останется рядом с обглоданным трупом человечества до тех пор, пока еще теплится жизнь в норах метро. * * * Скатившись с горизонта, уставшее светило оставило прибрежную акваторию залива в распоряжение ее ночных обитателей. В стылом воздухе то и дело раздавались вопли оголодавших хищников, вышедших на охоту. Сегодня привычный расклад их нехитрой размеренной жизни нарушили объявившиеся в лесу чужаки. Непривычно пахнущие, еще более непривычно передвигающиеся на двух конечностях, и совсем уж нагло прущие сквозь давно поделенные охотничьи угодья. Чужаки, одним словом. Девять неприметных фигурок осторожно продвигались по лесу под покровом ночи. Шествие замыкал субъект, заметно отличавшийся от остальных выдающимися габаритами. Периодически он останавливался, оглядываясь назад, и настороженно водил дулом станкового пулемета вдоль придорожных зарослей. — Не пойму никак… — Дым скривил физиономию. — Вроде как тухлятиной несет. — Воняет… — Согласился Ксива. — Будто сдох кто-то. И правда, сквозь фильтры все сильнее пробивался запах гнили. Глеб поморщился и постарался вдыхать через раз. Не получилось. От тошнотворной вони замутило. — Командир, глянь, что там по карте? — Шаман пристально всматривался вперед. Кондор расстегнул планшет. — Парк «Сергиевка». Тут еще пометка от руки дорисована: «НИИБ»… — «НИИ биологии». — Отшельник, не обращая внимания на вонь, бодро шагал по узкой асфальтированной полосе. — Скоро просека должна быть, а слева на пригорке — институтский корпус. — Ну, это по карте. — Ксива нервно озирался. — Не факт, что за столько лет там… Боец замер на полуслове. Лес обрывался внезапно, открывая взгляду довольно неожиданное зрелище. Широкая просека действительно тянулась поперек дороги, выходя справа к берегу Финского залива, а слева упираясь в остов древнего строения. Таких руин Глеб изрядно навидался за время недолгого путешествия. Но не они привлекли внимание путников. Все пространство просеки сплошь усеивали странные образования — серо-желтые, высотой с ладонь стручки с узкими шляпками, сочащимися коричневой слизью. Они заполняли собой все пространство — от одной лесной кромки до другой. На мгновение Глебу даже показалось, что мерзкие отростки еле заметно шевелятся. — «Mutinus caninus», без сомнений. — Девушка присела, разглядывая необычную находку вблизи. — Чего? — Грибы такие. Несъедобные. Один в один как на картинке. Только побольше чуть-чуть. И… пахнут не в пример сильнее. — Грибы? — Ксива присел рядом. — Не знал, что ты этим балуешься. — Усохни. Я не виновата, что в нашей семье всего одна книга была, и та — энциклопедия о земной флоре. — Ната продолжала изучать вонючих уродцев, заполонивших поляну. — А они, случаем, не галлюциногенные? Может толкнем пару кило «огрызкам»? — Дай тэбе волю, Окунь, ты бы и душа свой продал! — Фарид заулыбался. — Ну, смотря за сколько… — Окунь подмигнул приятелю. — Значит это от грибов такая вонь… — Они так размножаются. — Ната пнула ближайший гриб носком ботинка. — Привлекают запахом мух, основных разносчиков спор. — Гадость какая. — Ксива поморщился. Отшельник тем временем прошел вперед по асфальту, разглядывая грибницу. — Хорошо если мухи. Вот только сдается мне, что… Словно в подтверждение его догадки, над грибницей поднялась легкая дымка. Над просекой медленно нарастал неприятный гул. Предсумеречный воздух помутнел от мириадов мельчайших насекомых. — Болотные дьяволы. — Как то обреченно выдохнул проводник. Бойцы вопросительно уставились на сталкера. Тот медленно пятился, не в силах отвести взгляд от сгустившегося над поляной полчища москитов. Глеб опомнился первым. Выскочил на дорогу и, увлекая наставника за собой, припустил к противоположной стороне леса. Остальные бросились следом. — Это уже даже не смешно! — Басил на ходу Геннадий. — У меня дежа вю, или мы снова бегаем?! Это не поход, а сплошной марафон! Бойцы пересекли границу леса, только теперь заметив потерю. Обернувшись, они увидели сектанта. Ишкарий все еще стоял на противоположной стороне просеки и мелко трясся, завороженно следя за роем опасной мошкары. — Чего встал, идиот! Беги сюда! Быстро! Брат Ишкарий не реагировал. Только взор его опустился на молельную книжку, невесть откуда появившуюся в дрожащих руках. Отшельник рванулся было обратно, но из-за спины послышался строгий окрик: — Не смей! — Рука Кондора опустилась на плечо. — Мне без разницы, я и так уже укушенный! — Не смей! Их там миллионы. В момент высушат! — Боец вцепился в Отшельника обеими руками. — Ты слишком важен для отряда, чтобы рисковать из-за этого… недоумка. На поляне, тем временем, происходило нечто странное. Ишкарий стянул противогаз, покорно сложил руки и принялся истово молиться. Голос сектанта с каждым мгновением креп и становился увереннее: — Да восславится «Исход»! Да восславится добродетель твоя! Да не убоится сын лона твоего скверны земной! Да обойдут стороной напасти и лишения слугу твоего, ибо верую в тебя, «Исход»! Верую в избавление! Истинна вера страждущего! Сектант продолжал говорить, и пространство вокруг него по невероятному стечению обстоятельств оставалось чистым. Глеб с удивлением наблюдал за тем, как сектант медленно бредет по дороге сквозь облако москитов. Вокруг Ишкария, словно нимб святого, образовался и не исчезал ореол пустого пространства, отчего-то ставшего непреодолимой преградой для опасных насекомых. Под завороженными взглядами сталкеров сектант пересек остаток просеки, приблизившись к отряду. Волна москитов разом схлынула, словно не желая покидать пределы грибницы. Ишкарий как ни в чем не бывало убрал свой талмуд, неустанно нашептывая слова благодарности своему обожаемому «Исходу». — Это… Намордник надень обратно. — Кондор словно нехотя задвигался, с опаской поглядывая на Ишкария. — Чего встали? Пошли уже. * * * За несколько дней непродолжительного путешествия Глеб возненавидел марш-броски. Казалось, Отшельник получает извращенное удовольствие от самой возможности кого-то погонять. Хотя умом мальчик понимал, что чем быстрее отряд движется, тем сложнее местной фауне обложить и атаковать странных визитеров. Вот и теперь бойцы мчались за проводником, огибая покореженные остовы автомобилей и перепрыгивая поваленные столбы ЛЭП. Из-за всей этой свистопляски мальчику все никак не удавалось поподробнее разглядеть окрестности. Они проскочили мимо АЗС. На ржавом козырьке все еще просматривалась коряво намалеванная надпись: «СПАСИТЕ». Глеб притормозил было, но Отшельник лишь отмахнулся: — Некого там спасать… Двадцать лет уж как некого. Из кустов напротив станции выскочил волк. Для зверя встреча с людьми оказалась полной неожиданностью. Окунь вскинул было автомат, но Дым остановил бойца. — Не надо. Обычный зверь. Ну, может, крупнее немного. — Шкурой бы разжиться… Неслабо толкнуть можно. С руками оторвут. — Не надо. Мало таких как он осталось. Чистых. А патроны для мутантов прибереги. — Для тебя что ли, зеленый? — Не удержался Ксива. Бойцы прыснули со смеху. Дым показал шутнику свой огромный кулак. Волк, припав к земле брюхом, проводил путников настороженным взглядом, улучил момент и юркнул в лесные заросли. Местность тем временем менялась. Все чаще вместо кустистых, ядовито зеленых деревьев стали попадаться обугленные окаменевшие стволы. Следы бушевавшего когда-то пожара показались и на земле. Редкие черные подпалины скоро сменились сплошной спекшейся коркой, покрытой сетью трещин. Видимо из-за этого растительность здесь отступила, раздалась в стороны, огибая стороной огромное пятно проказы. Отряд приближался к Ломоносову. Сразу стало заметно, что во время Катастрофы городу изрядно досталось. На месте большинства домов остались одни фундаменты. Среди гор бетонного крошева, покрытых редкой щетиной травы, одиноко стояло бетонное строение в виде арки, уцелевшее вопреки здравому смыслу и законам физики. — Въездные ворота, — пояснил Отшельник. — Не найдем ничего подходящего, здесь заночуем. Однако судьба оказалась более благосклонной к уставшим путникам. Мимоходом прочитав вывеску, Отшельник завернул на Кронштадтскую улицу. — Нам уже встречалась Кронштадсткая площадь. — Не удержался Кондор. — Теперь вот улица такая же. Добрый знак. Сталкеры вышли к железнодорожному вокзалу. Здание выглядело менее разрушенным, чем другие. И хотя в верхнем этаже зияли огромные дыры, а часть крыши вовсе отсутствовала, сооружение обещало стать неплохим прибежищем на ближайшую ночь. Переглянувшись, бойцы осторожно двинулись внутрь. На то, чтобы обследовать пустынные помещения, понадобилось несколько напряженных минут. Ничего интересного, за исключением ряда пыльных ящиков с кнопками в одном из подвальных помещений, здесь не обнаружилось. — Может, дальше пройдем? — Кондор изучал карту. — Там вроде как порт впереди. — Дорого встанет впотьмах шариться. Ночуем здесь, — отрезал Отшельник. Пока бойцы обустраивались, Глеб аккуратно потянул наставника за рукав: — А это что такое? — Однорукие бандиты. — Заметив удивление на лице ученика, Отшельник пояснил. — Игровые автоматы. Была такая забава. Игра на деньги… В общем, долго объяснять. Глеб, как ни силился, так и не смог вникнуть в путаное объяснение наставника. Как железный ящик может быть бандитом? Что такое деньги? А при словосочетании «игровой автомат» на ум приходили только игрушечные деревянные «калаши», с которыми пацанва носилась по Московской, играя в «сталкеров». — А что еще за «деньги»? — Патроны такие. Но стрелять ими не получится. Только торговать. — Кому ж такие патроны нужны? — До Катастрофы — всем. И ты даже не представляешь, парень, насколько. А вот после — их не стало. Сразу. Консервы в ходу были. Разные. На некоторых станциях — водой расплачивались. Дефицитный товар был, поначалу… В общем, натуральный обмен. Бартер. — Бартер? А что такое… — Всё, Глеб, хватит лекций. Спать хочу. — Лекций? А… — Я сказал, хватит! Размышляя над словами наставника, мальчик не сразу заметил, как к нему подошел брат Ишкарий. Лицо сектанта лучилось благодушием, а пальцы беспрерывно теребили край холщовой сумы. — Ты не мог бы вернуть фотографию, отрок? — Обратился тот. Глеб суетливо залез во внутренний карман, доставая замусоленную карточку. С сожалением взглянув на величавый корабль в последний раз, мальчик протянул снимок сектанту. — Спасибо, Глеб. — Ишкарий удалился, подсаживаясь к Окуню. Боец с каким-то маниакальным интересом принялся разглядывать изображение. Они общались вполголоса, и как мальчик ни прислушивался, так и не смог узнать о предмете беседы. Хотя о чем мог говорить сектант? О ковчеге, об «Исходе», о спасении… Все это каждый из них уже выслушал не по одному разу. Глеб постоял еще немного, но усталость взяла свое. Устроившись рядом с наставником на стылом брезенте, он рассеянно наблюдал за тем, как Кондор отдает приказы: — Дежурим по два часа. Шаман, вы с Ксивой первые. Потом меня толкнете. Отшельник, мы с тобой. Затем Фарид и Ксива. Окунь с Ишкарием замыкают. Теперь всем спать. * * * Сначала закружилась голова. Во рту пересохло. Не снижая темп, он глотнул воды из фляги. Прокатившись по пищеводу, влага на мгновение остудила пожар, разгорающийся внутри. Но затем к горлу резко подступила тошнота. Обильный пот, стекая по лбу, заливал глаза и крупными каплями оседал на стеклах противогаза. Скверно. Впереди что-то метнулось, исчезнув в подвальном оконце. Сквозь запотевшие стекла не разобрать. К тому же дышать с каждым шагом становилось все труднее. Он рванул шланг воздуховода вверх, откидывая противогаз в сторону. Свежий воздух наполнил разгоряченные легкие. На мгновение головная боль отступила, но лишь только затем, чтобы явственно проявилась ломота в пояснице. Автомат стал непривычно тяжелым. Плевать на опасность. Пусть за спиной поболтается. Главное не прекращать движение. Левой, левой, раз, два, три… Он чувствовал, что если остановится хоть на мгновение, заставить себя бежать дальше будет гораздо сложнее. Вода во фляге закончилась, но живот крутило, не переставая. Будто напалм внутри плещется. Виски пульсировали от ноющей боли, мешая думать. А ведь сейчас было над чем поразмышлять… * * * Над ровной гладью воды стоял туман. Белым непроницаемым саваном обволакивал все вокруг, оставляя для обозрения лишь крошечный пятачок бескрайнего водного пространства. Глеб инстинктивно напрягся, поскольку уже знал, что будет дальше. Накатила волна. Еще одна. Мальчик стал тонуть. Не ощущая ни холода, ни страха, просто вяло двигал ногами, тщетно пытаясь воспротивиться неодолимой силе, что неуклонно тащила его тело ко дну. Глеб зажмурился, но даже сквозь плотно сомкнутые веки по глазам ударил яркий свет. Кто-то ухватил его за руку и решительно потянул наверх. Мальчик решил было, что это наставник, но последним, что удалось увидеть в истаивающем сне, было лицо брата Ишкария. Тот выглядел крайне взволнованным и, не переставая, кричал: — Где он? Где он? Глеб резко сел, продрал глаза и осмотрелся. Вокруг в беспорядке валялись рюкзаки и пустые консервные банки. Сами бойцы сгрудились вокруг командира. Тот прижимал испуганного Ишкария к стене и грубо тряс. — Где Окунь?! Слышишь, ты, святоша?! Где мой боец?! Сектант болтался в руках Кондора, затравленно озираясь, и невнятно бормотал. — Не слышу! — Я говорю, спал! Не знаю, куда он подевался! — Захныкал сектант. Под влиянием стресса из его речи мигом исчезли напыщенные витиеватые фразы. — Сказал только, дрыхни мол, я подежурю. — Тьфу! Откуда ты взялся такой бестолковый? О чем вы с ним трепались вечером?! — О ковчеге! Он сказал, что в жизни кораблей не видал. Я про «Варяг» ему рассказывал! Кондор опустил сектанта на пол. Оглянулся на товарищей. — Он в порт пошел, барыга хренов. Все ищет, чем бы разжиться. Собираемся — может найдем еще… — Да уж, найдем… Или передохнем все. Был да сплыл… — Вполголоса заворчал Ксива, сворачивая ветхий спальник. Неудобные фразы, вырвавшись как бы невзначай, подействовали на Кондора подобно разорвавшейся бомбе. — Что? Что ты там вякнул?! — Командир схватил бойца за грудки. — Я не понял, ты что вякаешь?! Это ж твой напарник! ТВОЙ! — Да будет тебе, сморозил он лишнего, — подскочил Шаман. — С кем ни бывает… — С кем? Да ни с кем такого не было, нет и не будет в моем отряде! Ты слышишь меня, Ксива?! Все слышали?! Ни с кем! Понятно?! — Да понятно! — Ксива дернулся, оторвав от себя цепкие руки Кондора. — Остынь только. Бойцы напряженно сверлили друг друга взглядами. В конце концов, Ксива опустил голову, отвернулся, принявшись нервно упаковывать рюкзак. — У Бельгийца дочь годовалая в метро осталась… У Окуня жена с сынишкой… Что я им скажу? Извините, мол, не досмотрел! Были да сплыли! Ищите новых мужей! Отцов новых! — Кондор ожесточенно натягивал на спину плотный комбез. Бойцы собирались, молча внимая словам командира. — Гребаная жизнь… Гребаный мир. Куда ни плюнь, кругом смерть одна. И ведь лучших забирает, стерва! А таких вот заморышей, — палец Кондора ткнул в сектанта, — стороной обходит! Даром, что ни мозгов, ни оружия! Даже москиты, и те брезгуют… — Погоди еще, командир, про Окуня-то. Рано хоронишь. Может найдем еще… Но искать пропавшего бойца не пришлось. Стоило им выйти из здания вокзала, как из-за угла послышались торопливые шаги. Тяжело дыша, Окунь приблизился к группе. Без противогаза. Бледное лицо сталкера заливал пот, а в глазах появился нездоровый блеск. Кондор ринулся было на подчиненного, но Окунь неожиданно наставил на командира автомат. — Отойди! Отойди, говорю! — Да ты чего, Окунь, умом тронулся? — Кондор растерянно отступил назад. — Ты где шатался вообще? Почему без «хобота»? Боец как-то виновато посмотрел на товарищей, шмыгнул носом, опустил автомат, потупившись. — Я это… в порт ходил… Думал, смотаюсь по-быстрому, проверю, может паром до Кронштадта еще цел. Ну и нарою чего-нибудь интересного заодно. На складах. Отшельник все равно не дал бы от маршрута отклониться. Туда нормально дошел. Корабли там… Красиво… Пошуровал маленько. Еще удивлялся долго, что место такое чистое и спокойное. А потом словно кольнуло где-то в затылке — «Жди, Окунь, беды». В башке зашумело. На дозиметр глянул — а тот не работает. Пока крышку сдирал, всем богам перемолился. Смотрю — батарейка отошла. Обратно собрал. Включил. А он, падла, как заверещит… Я ноги в руки — и сюда… В общем, кранты мне, командир… Или нет? Окунь с надеждой смотрел на товарищей. Потом вдруг согнулся пополам, выблевывая на асфальт остатки ужина. Бойца зашатало. Ната вскрикнула. — Кранты… — Подытожил Окунь, утираясь рукавом. — Серега… — Голос Кондора дрожал. — Как же так, Серега? Глупо-то как… — Ты сколько там пробыл? — Встрял Шаман. — Часа полтора. Кондор витиевато выругался. Шаман подошел к незадачливому бойцу, проигнорировав его протесты, и с ходу всадил в плечо шприц. — Хрена с два эта штука мне поможет. Не та доза, брат. — Это обезболивающее. — Убитым голосом ответил Шаман. * * * Отряд двигался по Краснофлотскому шоссе. Не так быстро как прежде. Окунь замыкал колонну, стараясь не отставать. Когда боец изъявил желание идти вместе с группой, пока хватит сил, Отшельник лишь пожал плечами. Кондор пытался помогать Окуню, но тот лишь зло ругался и раз за разом отгонял командира. Словно боялся, что невидимая смерть и на других перекинется. Ко всему прочему лес вокруг снова зашумел, заголосил на все лады. Хищники стекались, учуяв подранка. Глеб все чаще оглядывался назад. Окуня мотало из стороны в сторону. Он хрипел и надсадно кашлял, но продолжал идти, еле переставляя ноги. Ситуация складывалась удручающая. Вопли зверья вокруг становились все наглее и нетерпеливее. Дым не выдержал первым. Развернулся, обошел Окуня и принялся поливать заросли длинными очередями. «Утес» в его руках размеренно дергался, выкашивая целые пласты зелени. — На! На! Жри! Кому, мля, еще не терпится?! Жрите, твари! Это стало последней каплей. Нервы бойцов не выдержали. К пулемету мутанта присоединилось стрекотание «калашей». Поднялся жуткий гвалт. Свинец пролился на заросли обильным дождем. Оружие сталкеров остервенело плевалось огнем, отдаваясь в голове Окуня скорбным салютом. Салютом его необдуманной глупой выходке… Салютом алчности человеческой… В кусты полетела граната. Рвануло. В воздух поднялись комья земли и обрубки корней. Прозвучав финальным аккордом, взрыв завершил какофонию выстрелов. Пальба стихла. В повисшем безмолвии еле слышно шелестели мельчайшие частицы грунта, осыпаясь на ковер из палой прошлогодней листвы. — Вызверились? — Отшельник стоял в стороне, сложив руки на груди. — Полегчало? Подойдя к Окуню вплотную, сунул бойцу в руку холодную рукоять «Носорога»: — Тебе-то, сталкер, уже точно легче не будет. Так что, будь мужиком, прими решение сам. Не взваливай на чужие плечи. Бойцы молчали. Даже брат Ишкарий не нашел слов утешения. Да и что тут говорить. И так все ясно. Не жилец больше. Всё. Отбегался. Кивнув на прощание, Окунь отвернулся и сел на обшарпанный асфальт дороги. Сталкеры зашагали прочь. Никто не решился посмотреть назад. Они уходили все дальше и дальше, пока в просвете между деревьями не показался поворот на дамбу. Ветер без устали гнал по земле песчаную взвесь. Закручиваясь в спирали, песчинки опадали на асфальт, образуя причудливую вязь узоров. Очередной порыв осеннего ветра стирал мимолетное творение природы, а пылевые смерчики продолжали свое стремительное движение, чтобы так же стремительно опасть снова где-то там, ближе к берегу залива. Восемь неприметных фигурок пробрались вдоль недостроенной эстакады и замерли у полосы прибоя. На фоне бескрайней водной глади они казались ничтожными, абсолютно неуместными деталями величественной картины. Сталкеры смотрели на игру волн, погрузившись в тяжелое молчание. Расставаться всегда тяжело. А расставаться вот так… Путники вздрогнули — до их слуха донесся звук выстрела. Сергея Окунева не стало. ГЛАВА 10 «ПЕРЕПРАВА» Ровная линия дороги тянулась вдаль, решительным росчерком рассекая акваторию Невской губы. Отряд шагал по насыпи, с опаской поглядывая на воду. Пронизывающий ветер трепал одежду. Пенистые волны непрерывно штурмовали рукотворную преграду, вгрызаясь в насыпь из прибрежных валунов. То и дело над краем мола расцветали фейерверки пенистых брызг. Стихия бушевала в тщетных попытках изгнать непрошенных гостей. Жалкие создания вторглись без спроса. * * * Путники подошли к причудливой конструкции, напоминавшей мост. По левую сторону вдоль конструкции тянулся частокол прямоугольных башен, сплошь покрытых ржавчиной. — Водопропускное сооружение B1, — сверился Отшельник с картой. — Впереди еще одна такая штука. А в целом, до острова километров семь по дамбе. Откуда, говоришь, свет шел? — А пес его знает… Где-то в районе Кронштадта. — Кондор окинул взглядом конструкцию. — Значит так, бойцы. Начиная с этого места, обращаем внимание на каждую мелочь. Наши «контактеры» могут быть рядом. Пожалуй, и эти «гребешки» прочешем. Как думаешь, сталкер? Отшельник лишь пожал плечами. Бойцы двинулись по бетонному гребню водозабора, заглядывая во все щели и закутки. Вскрыв обычный канализационный люк, спустились внутрь сооружения. Темнота, сырость и шум воды, стремительным потоком проносящейся внизу, оказались единственными открытиями сталкеров во время их осторожной экскурсии по внутренностям железобетонного гребня. Уже выбираясь наружу, они набрели на бытовку, наполовину забитую истлевшим хламом. Пустые канистры, разводные ключи, бобины проводов… Озираясь, Глеб наступил на что-то мягкое и упругое. Из-под ног резко зашипело. Отшельник отреагировал мгновенно, рванув мальчика назад, и навел на пол дуло автомата. В свете фонаря они увидели резиновый шланг, заканчивающийся черной полусферой. Сталкер тихо выругался, опуская «калаш». — Под ноги смотри чаще. Не на прогулке. — Что там? — Глеб испуганно выглядывал из-за спины наставника. — Что, брат, очканул? Насос это. Вот так ногой нажимаешь, а через шланг воздух нагнетается. Мальчик с интересом осмотрел находку. Ему сразу вспомнилось, каких трудов обычно стоило раскочегарить старую буржуйку на Московской. А с таким аппаратом и угли раздувать быстрее, и спину гнуть не надо. Полезные штуки раньше делали… Отряд снова выбрался на дорогу. Переход до следующей водопропускной установки прошел спокойно. Только Фарид все косился на воду, умудрившись даже споткнуться пару раз на ровном месте. — Что ты там высматриваешь? — Ксива просто физически не мог долго молчать. — Эх… — Таджик тяжело вздохнул, рассматривая еле различимые на линии горизонта здания. — Там мэтро. Дом… — Ой ли? Мне казалось, твой дом немного дальше Питера. — Там мало жил, мало помнить. Десь — много. Десь дом. — Как ты вообще в Питере оказался? — Мне десят бил. К дзядзя гости ехал. Город смотрел. Красивий город бил… — Фарид на мгновение запнулся. — Потом шайтан зэмля трясти. Долго. Отес погиб, дзядзя погиб, а я нэ погиб. Мэтро жить со всэми. Отшельник, шедший во главе отряда, замедлил шаг. Видимость ухудшалась. Над дамбой медленно сгущался туман. Дорога впереди истаивала в сизой дымке. Путники медленно шли вдоль уже знакомых остроугольных башен водопропускного сооружения, когда дозиметр начал беспокойно потрескивать. — Опа. Зафонило. Некстати как. — Терпимо пока. — Отшельник кинул взгляд на дисплей. — Ну-ка, потихонечку… Они медленно продвигались все дальше, пока из тумана не показалась неровная кромка асфальта. Дорога внезапно оборвалась, сменившись отвесной пропастью. Внизу, метрах в десяти, плескалась вода. Железобетонные сегменты конструкции здесь были перекорежены, изорваны неведомой силой, проторившей в сооружении огромную дыру. Противоположный край разрыва терялся где-то впереди, укрытый от глаз стеной плотного тумана. — Приехали… — Кондор нагнулся над краем обрыва, заглядывая вниз. — Интересно, чем это так шарахнуло. Бомбили, похоже. — Вряд ли. — Отшельник указал на изогнутые края опорных балок. — Видишь направление ударной волны? Опоры заминированы были. Похоже на подрыв. Остальное вода сделала. — Диверсия? Кому, интересно, это понадобилось? — Теперь уже не узнаем. — Что дальше, Отшельник? — Что, что… Перебираться будем. Кондор, словно не веря словам проводника, снова посмотрел на воду. — Это как? - Вплавь. Все умеют? Бойцы ошалело уставились на Отшельника. Глеб вздрогнул, вспомнив свои ночные кошмары. — Ага. В метро плавать учились. Ты чего, сталкер, попутал? — Я умей. — Тихо сказал Фарид. — Давно плавал, но помню как умей. — И я… «умей». — Эхом повторил Шаман. — Ну что ж… Негусто. — Отшельник скептически осмотрел команду. — Взгляд его блуждал по автоматам, жилетам разгрузки с плотно набитыми карманами, заплечным рюкзакам сталкеров. — Как говорится, дохлый номер… Пройдя вдоль обрыва, он вдруг подозвал Глеба. — Ну-ка, дай сюда эту штуковину. — Наставник снял с рюкзака мальчика насос. — Все-таки прихватил сувенир… Глеб напрягся было, ожидая выволочки, но сталкер не спешил отчитывать ученика: — Скажи-ка, Глеб, а не видел ли ты рядом с этим насосом большо-о-ой такой рюкзак? — Отшельник комично развел руки в стороны. — Или тюк, сумку какую… — Был рюкзак. — Мальчик с опаской смотрел на наставника. — И две лопаты сбоку торчали. — Есть! Молодец, малой. Хвалю за внимательность. — Отшельник хлопнул ученика по плечу и повернулся к Кондору. — Назад смотаемся, к первому водостоку. Раз плавать учиться не хотите. * * * — Давай, давай, не сачкуй. — Шаман снова запряг Ишкария монотонной работой. Сектант, недовольно косясь на механика, надувал лодку. Насос мерно попыхивал, а бока лодки постепенно округлялись. От сырой, покрытой пятнами плесени резины несло затхлостью, но Шаман, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Глаза его горели, как, впрочем, и всегда, когда дело касалось довоенной техники. — А это, молодой человек, никакие не лопаты! — Шаман восторженно мельтешил вокруг лодки, то и дело подзывая Глеба. — Это весла! Ими гребут. Неужели никогда не видел? А вот здесь уключины. Это чтобы весла зафиксировать. — Да отстань ты от него. — Дым усердно раскуривал очередную сигару. — Видишь, парень и так с лица спал, бледный весь. Глеб не мог оторвать взгляд от темной поверхности воды, что нескончаемым потоком проносилась мимо дамбы. Ощущение удушья непостижимым образом перенеслось из сна в реальность. Хотелось сорвать противогаз и дышать, широко открывая рот. Ловить, глотать, упиваться холодным осенним воздухом. Между лопаток потекла струйка пота. Земля вокруг зашаталась… — Э-э, аккуратней! — Отшельник сгреб ученика в охапку, отводя от края. — Ну-ка, сядь, дыши спокойней. Вот так, хорошо. На землю смотри. Куда намордник тянешь? Верни на место. Так. Дышишь? Потише, потише. Вдох… выдох… Хорошо. Голова перестала кружиться. Глеб унял дрожь и, пошатываясь, поднялся на ноги. Ему было стыдно за испытанную мимолетную слабость. А тем более за слабость, проявленную на глазах у сталкеров. Он опять подвел наставника. В который раз Отшельник вынужден нянчиться с ним, как с беспомощным малышом. Мальчик вспомнил, как обмочился тогда в бункере, и как Ксива потом подшучивал по этому поводу… — Оклемался? — Да. — Глеб ожесточенно тер стекла противогаза. — Не бери в голову. После подземки всё в диковинку. — Отшельник направился к остальным. — Пошли. Нас ждут. Сталкеры уже спустили лодку на воду. Фарид сидел внутри, придерживая конец троса. — Больше троих за раз не выдержит, — Кондор полез вниз. — Отшельник, ты с нами в первой партии. — Глеба возьми. — Нет. Ты проводник, так что давай за мной. Ты мне там нужен. Отшельник исчез за кромкой обрыва вслед за Кондором. Аккуратно присев у края, Глеб проследил за тем, как сталкеры спустились по тросу вниз. Лодка просела под тяжестью трех крупных тел, однако довольно уверенно качалась на волнах. Мгновение спустя ее силуэт растаял в молочной дымке. Оставшиеся на дамбе напряженно вслушивались, ожидая результата. Воздух вокруг, казалось, сгустился. Стал плотным и вязким. Окутывал и давил на психику. — Стремно как-то… — Ксива, поежившись, подтянул автомат поближе. — Лучше б с берега отчаливали. Там, вроде и туман поменьше, и по железкам лазать не нужно. — Берега заболочены. — Пояснил Шаман. — Там все дрянью какой-то поросло. То ли водоросли, то ли еще чего… Отшельник сказал, лучше не связываться. Снизу донесся окрик Фарида. Схватив трос, он призывно махал рукой из лодки. — Похоже, перебрались. — Шаман начал спускаться. — Ната, придержи «калаш». Съезжает, зараза. Так уж получилось, что Нате пришлось забрать его автомат, а посему она была следующей. Глеб, топтавшийся рядом, не попал и на этот рейс. Потом оказалось, что Дым срочно нужен на том конце переправы с его ростом и силой. Что-то они там не могли закрепить — мальчик так и не понял из корявых объяснений Фарида. С выпученными глазами Геннадий распластался по всей поверхности лодки, боясь пошевелиться. Примостившись кое-как рядом, таджик налег на весла. Перегруженное суденышко снова исчезло в тумане. Они остались втроем. Глеб настороженно поглядывал на Ксиву. У этого странного субчика настроение менялось по тридцать раз на дню. То он балагурил, то вдруг начинал ворчать. Мальчик так и не понял, как относиться к его выходкам, а посему инстинктивно подошел поближе к брату Ишкарию. По крайней мере, знаешь, чего от него ожидать… — Ну наконец-то! — Завидев лодку, Ксива поспешно полез вниз. — Слышь, ты, слуга «Исхода», двигай за мной. — А я? — Глеб ухватился было за трос. — Э, пацан, ты чего? У него ж оружия нет. Погоди чуток. Сектант, судорожно пыхтя, исчез за краем. Мальчик остался один. Осознание этого приходило постепенно, но как-то неотвратимо. Подобно холоду, заползающему под приоткрытое одеяло. Вроде и мелочь, а мешает. Мешает настолько, что начинаешь ежиться и, в конце концов, просыпаешься, пытаясь укутаться потеплее. Как ни пытался Глеб «укутаться потеплее», ничего не получалось. Страх вливался в сознание неумолимо, заполнял разум, несмотря на попытки мальчика отогнать позорное чувство. Казалось бы, чего бояться? Ну туман, ну дорога позади. Ни души вокруг. Тишь да гладь. Глеб вздрогнул. Порыв ветра разметал лоскуты белесой дымки, приоткрыв на миг одинокий странный силуэт, неподвижно стоявший на асфальте немного поодаль. Судорожно рванув пистолеты, Глеб прицелился. Собственное дыхание громом отдавалось в ушах. Сердце ухало, гоняя адреналин по телу. В памяти услужливо всплыли жуткие фразы: «…стоит посреди дороги типчик какой-то в балахоне до пят. Прямо посреди дороги встал столбом и не шелохнется. Под капюшоном не видать ни рожна. И молчит как рыба об лед… Присел немного, потом как сиганет на крышу! Через бортик перемахнул и был таков…». Мальчик задрожал. Пальцы напряглись на курках, но разум вовремя подавил приступ паники. Мысли метались, как заведенные: «А вдруг показалось? Или нет? Ну уж дудки. Еще раз я не облажаюсь». Глеб водил пистолетами по сторонам, напряженно вглядываясь в пространство перед собой. Пусто… Сзади донесся плеск весел. Мальчик попятился к кромке обрыва, затем судорожно убрал оружие и, схватившись за трос, перемахнул через край. Отталкиваясь ногами от ржавых балок, принялся спускаться. Шум воды как-то сразу усилился. Голова снова закружилась. Аккуратно переступая по торчащей из стены арматуре, Глеб кинул быстрый взгляд вверх. Кромка была уже далеко и еле просматривалась в пелене тумана. То ли неровные края асфальта так причудливо нависали над обрывом, то ли предчувствия мальчика оказались верными, но, глянув вверх еще раз, он снова увидел ЭТО. Незнакомец в капюшоне, наклонившись над проломом, наблюдал за Глебом. Мальчик судорожно всхлипнул. Трос выскользнул из ослабевших рук. Перед глазами, стремительно рванувшись вверх, замелькала изломанная поверхность бетонной стены. Удар. Брызги ледяной воды. Глеб открыл глаза. С боков нависали дутые борта лодки. — Шайтан! Ты совсэм дурной?! Зачем прыгал?! Зачем пугал?! — Фарид гневно смотрел со своего места. — Извините. — Глеб приподнялся со дна лодки, усаживаясь поудобнее. — Оступился. Таджик взялся за весла. Уключины мерно заскрипели, лодка плавно двинулась по воде. Глеб в последний раз посмотрел наверх. Был там кто-то или нет — теперь уже неважно. Рассказывать что-либо Фариду мальчик не хотел. На смех поднимут потом, да и только. На середине пролома течение увеличилось. Здесь боец поднажал, забирая левее. Чем дальше они удалялись от покинутого края переправы, тем легче становилось на душе у Глеба. Страх отпустил. На мгновение. Когда мальчик, убаюканный шелестом волн, расслабленно откинулся на бортик, что-то сильно толкнуло его снизу, через мягкое дно лодки. Глеб подскочил, словно ужаленный. В то же мгновение правое весло вырвалось из рук Фарида и, сильно дернувшись, исчезло в воде вместе с сорванной уключиной. Таджик ошалело таращился на воду. Пока за борт не уцепилась темно-зеленая трехпалая лапа. Фарид вскрикнул, рефлекторно долбанув по лапе вторым веслом. Та исчезла в темной воде, оставив на бортике длинный слизистый след. Таджик перебрался на нос, принявшись отчаянно грести оставшимся веслом. Вода вокруг забурлила, запенилась. На секунду на поверхности промелькнул иссиня-зеленый горб непонятного существа. Мальчик запаниковал, до боли в ладонях стиснув страховочный фал, тянувшийся вдоль бортов. Из ступора его вывел резкий окрик Фарида: — Не тупи, малий! Стрэляй! Глеб вскинул «Перначи». Загрохотали выстрелы. Образуя фонтанчики брызг, пули одна за другой прошивали водную массу, однако поверхность, наоборот, вскипала, вспучивалась от массы продолговатых гибких тел, шнырявших вокруг. Поднимая тучи брызг, в воздух взметнулась жутковатая тварь, отдаленно напоминавшая низкорослого человека. Мальчику не удалось рассмотреть агрессора. Лишь блеснули в лучах фонаря длинные ластообразные конечности. Мальчик ударил с обоих стволов практически в упор. Амфибию отшвырнуло назад. Тело мутанта плюхнулось в воду, оставив на поверхности темно-бурые кровавые разводы. — Сзади! — Рявкнул Фарид, вовремя оглянувшись. Глеб инстинктивно упал на дно лодки, прикрыв голову. По шлему что-то проскрежетало, мелькнула на мгновение широко раззявленная пасть с россыпью крошечных острых зубов, а скользкая туша, промахнувшись, свалилась в воду по другую сторону лодки. Мальчик пальнул вдогонку и привстал на колено, осматриваясь. Из тумана показался противоположный край руин водопропускного сооружения. Рядом с ним днищем вверх качался на волнах остов небольшого суденышка. На ржавом горбу стояли Ната и Отшельник. Оба без суеты выцеливали приближавшуюся лодку. Стоило очередной уродливой башке показаться на поверхности, два синхронных выстрела с обоих стволов разнесли ее на куски. Затем и сверху донесся грохот выстрелов. Сталкеры били по мутантам с края разлома. Завидев наставника, Глеб воспрянул духом. Теперь уже скоро. Совсем чуть-чуть… Еще одна амфибия, извернувшись в воздухе, обрушилась на спину Фарида. Боец заорал, пытаясь стряхнуть хищную тварь. Весло уплыло. Мальчик побросал пистолеты и кинулся на выручку. Отодрать скользкую тушу от таджика оказалось непросто. Разозлившись, Глеб вытащил нож, примерился и всадил лезвие в чешуйчатое тело. Амфибия зашипела и, дернувшись, перемахнула через борт. Фарид бессильно упал на дно лодки. На спине сталкера, через прокушенный в нескольких местах комбез сочилась кровь. Быстрым течением лодку стремительно относило в сторону. — Лови! Откуда-то сверху, раскручиваясь в воздухе, прилетел конец троса. Глеб, чудом не выпав в воду, вцепился в трос, подтянул, привязывая конец к скобе на носу. Лодку дернуло, потащило к конструкции. Гвалт вокруг не умолкал. Сталкеры били по мутной поверхности, не давая мутантам высунуть нос. Вода вокруг побагровела. Тут и там всплывали уродливые чешуйчатые трупы. Фарид стонал, пытаясь подняться на колени. Глеб подобрал со дна «Перначи», судорожно перезаряжая. Нос лодки тем временем ткнулся в днище подтопленной баржи. Ната помогла мальчику вытащить шатавшегося таджика. — Живо наверх! — Отшельник скупыми очередями бил по воде, превратившейся в густой рыбный бульон. Они подтащили Фарида к нагромождению обвалившихся бетонных глыб. Зацепив карабин за пояс бойца, Ната дернула трос. Тело раненного поползло вверх. — Давай сам! — Ната подтолкнула Глеба к обломкам конструкции. — Вон там, справа, решетка! Лезь по ней! Я подстрахую! Мальчик вскарабкался по обломкам плит и запрыгнул на длинное полотно решетчатой арматуры. Ната полезла следом. Решетка под ногами вибрировала и шаталась. Глеб замер на мгновение, но девушка подгоняла его довольно грубыми окриками. Краем глаза мальчик заметил наставника. Тот уже пристегнул карабин спущенного сверху троса. Раненного Фарида уже оттаскивали от края разлома. Наконец, сверху показалась чья-то рука, ухватила паренька за шкирку и довольно бесцеремонно выдернула наверх. В следующий момент что-то грохнуло, взметнулся столб пыли, и решетчатая ферма с противным скрежетом, словно в замедленной съемке, отошла от стены. Снизу раздался испуганный крик. Девушка висела посередине решетки на руках, отчаянно извиваясь. — Ната! — Заорал командир. — Спускайся обратно! Ферма дернулась, опустившись еще ниже. Перебирая руками, девушка быстро полезла вниз. Огромная решетка заваливалась все быстрее и чудом не накрыла Нату. Девушка прыгнула на бетон, кубарем откатившись в сторону. Взметнув в воздух высокие фонтаны воды и бетонного крошева, груда арматуры обрушилась вниз. — К лодке, Ната! К лодке! В клубах поднявшейся пыли было не разобрать, что творится внизу, но потом одинокая фигурка вынырнула из мутного облака и вскочила на борт лодки. — Тащи! — Рявкнул Кондор. Дым подхватил конец веревки, обвил пару раз вокруг своей могучей «клешни» и мощно потянул. Лодку стремительно протащило по бетону, рвануло вверх. Ната отчаянно вцепилась в дощечку сидения обеими руками. — Там! Там эти! — заверещал Глеб, всматриваясь в толщу воды. Поверхность воды снова вскипела. Из потока стремительно выскакивали верткие тела, всей массой обрушиваясь на лодку. Амфибии одна за другой срывались вниз отскакивая от упругих бортов, но некоторые повисли в опасной близости от Наты, вгрызаясь в резину. Один борт зашипел, выпуская воздух. Лодка теперь более напоминала гроздь винограда. Твари облепили ее со всех сторон. Под весом дергающихся туш лодку дернуло вниз. Дым охнул, зарычал и, пропахав в грунте длинные борозды, остановил падение. Рванул канат на себя. — Чего встали, помогайте! — Надрывался Кондор. Бойцы подскочили к тросу, и, оскальзываясь, потащили лодку вверх. В этот момент веревка лопнула, попав на острый край бетонной балки. Сталкеры кубарем покатились по асфальту. Лодка рухнула на бетонные глыбы, увлекая за собой скопище визжащих тварей. Дым поднялся на ноги, как-то страшно зарычал и, разбежавшись, сиганул в пропасть. Глеб ошалело смотрел, как летит вниз, перебирая ногами в воздухе, огромный мутант. Сердце екнуло, когда двухсоткилограммовая туша рухнула на верхушку торчавшего над водой днища баркаса. Корпус гулко зазвенел, подобно колоколу. Мальчик зажмурился, однако любопытство пересилило. Дым медленно поднимался. Невероятно, но массивные кости мутанта выдержали удар. Геннадий выхватил из ножен огромный тесак и ринулся к останкам лодки. Амфибии корчились под нещадными ударами. Обрубки лап и хвостов летели в разные стороны. Расшвыряв скользкие тела, Дым метался вдоль кромки воды, но девушки нигде не было. Он прыгнул обратно на остов суденышка, вглядываясь в мутную воду. — ДЫМ!!! Мутант увидел, наконец, Нату и облегченно выдохнул. Прижавшись к стене, девушка стояла на железном карнизе метрах в четырех от земли. Никто и не заметил, как она успела перепрыгнуть туда с лодки. Отшельник уже высмотрел ее сверху и теперь шустро спускался на тросе. Дым победно заревел, воздев огромные руки к небу, и тут ржавый баркас под ним дрогнул, начав стремительно погружаться в воду. Со всех сторон на бойца ринулись стремительные силуэты. Сталкеры открыли шквальный огонь, но всё было тщетно. Погребенный под месивом скользких тел, мутант в считанные секунды ушел под воду. Глеб до боли сжал кулаки и орал вместе со всеми. Стрельба прекратилась. Сталкеры в ужасе таращились на бурлящую поверхность и выли от бессилия. Над обрывом показалась голова Отшельника. Проводник ухватился за край плиты, подтянулся и выполз наверх. На его спине, обхватив сталкера руками и ногами, висела Ната. Скатившись на шершавый бетон, девушка разрыдалась, забилась в истерике. — Ну всё, всё… Уже ничего не изменишь… Не надо… — Кондор приобнял ее, пытаясь успокоить, хотя и сам чувствовал себя немногим лучше. Ксива грубо выругался. Вниз полетела граната. Под грохот взрыва в воздух взметнулся огромный водяной фонтан. — Отставить!!! — Кондор вскочил, окидывая отряд суровым взглядом. — Подобрать сопли. Поднимайте Фарида, мы идем дальше. Отшельник, веди. * * * Ровная линия дороги тянулась вдаль, решительным росчерком рассекая акваторию Невской губы. Отряд шагал по насыпи, растянувшись в неровную цепочку. Пронизывающий ветер трепал одежду. Пенистые волны непрерывно штурмовали рукотворную преграду, вгрызаясь в насыпь из прибрежных валунов. То и дело над краем мола расцветали фейерверки пенистых брызг. Стихия бушевала, приветствуя щедрых гостей. Подношение было принято. ГЛАВА 11 «РУБИКОН» (Пояснение для читателей сайта, пользующихся для отслеживания маршрута героев спутниковыми интернет-картами: на данный момент судопропускное сооружение С1 уже эксплуатируется, т. е. суда пересекают дамбу через него (хотя приемо-сдаточные испытания намечены на 2011 г.). Спутниковые снимки «Google Earth» и «Yandex-карты» устарели. На сегодня проран (разрыв) в дамбе ликвидирован. Ну а к 2012 году, году Катастрофы, дамба должна работать в штатном режиме. Поэтому в данной главе герои беспрепятственно достигают С1 и автомобильного тоннеля под ним) Существует ли что-то, более мотивирующее, чем страх? Что-то, способное так же сильно влиять на наши поступки? Чем страх является для каждого из нас? Он изменчив и многолик. Изобретателен и хитер. Зачастую страх творит с нами странные вещи. Заставляет плакать и смеяться, покоряться и предавать, ненавидеть и стыдиться. Огульно называя окружающих паникерами, свои эмоции выдавать за разумную предосторожность. Стоит ли стыдиться страха? Бороться с ним? Или, может, потворствовать ему? Страх обладает воистину потрясающей силой. Без него — скучно, а с ним — невыносимо. Он может сделать жизнь серой и неполноценной, а иногда наоборот, яркой и насыщенной. Чем ему являться для каждого из нас — личный выбор каждого. Но есть правило, касающееся всех. Страх не должен становиться частым гостем. Лучше его не приманивать. Не впускать страх в душу. Потому что игры с ним опасны. А ставки в таких играх иногда непомерно высоки. * * * — Долго еще? — Почти пришли. За тем изгибом дорога в тоннель уходит. Если не затоплен, считай, добрались до острова. — Отшельник заглянул в карту. — А сверху что? — Ксива недоверчиво рассматривал замысловатые постройки. — Сверху судопропускное сооружение С1. А вон те дуги здоровые, что над землей торчат — плавучие батопорты. Ими канал перекрывали на время наводнений. — Да… Умели раньше делать. — Шаман завороженно смотрел на выраставшее перед ними технологическое чудо. — Я думаю, стоит осмотреть постройки. Возможно, с них светили. Кондор покосился на Фарида. Боец держался молодцом, хотя и шел как-то неуверенно. Нужна была передышка. — Сделаем так. Шаман, мы с тобой сейчас прошвырнемся по верхам, остальным — осмотреть тоннель. Если чисто все, встанем на привал. — Это что же, прямо под водой ночевать будем? — Ксива напрягся. — А ты ноги промочить боишься? — Резанул вдруг Отшельник. — Вот кореш твой не испугался. — Не испугался! — передразнил Ксива. — Потому что думал не тем местом. Романтик, мля… Ната развернулась на каблуках, ударила зло, наотмашь. Боец повалился на землю, схаркивая кровью. Потрогал разбитую губу. Зыркнул на девушку исподлобья. — Пасть. Свою. Заткни. — Девушка побледнела. Ноздри ее гневно раздувались. — Ну знаешь ли… Нет дыма без огня! Кондор оторвал взгляд от бинокля, посмотрел на нерадивого бойца отрешенно, убрал прибор в подсумок. Ксива как-то вдруг съежился под взглядом командира, опустил голову. — Тут ты прав. Нет Дыма… И не будет больше. Сталкеры разошлись. Шаман с Кондором скрылись за оградой. Отшельник повел сталкеров к автомобильному тоннелю. Плавный спуск подъездного пандуса закончился двумя широкими проемами. Дорога здесь ныряла внутрь, исчезая в темноте тоннелей. У границы света и тьмы проводник притормозил. — Проверить оружие. Фонари включить. Ишкарий вдруг упал на колени, задрожал всем телом и принялся истово бормотать свою тарабарщину. Ната попыталась поднять сектанта, но тот лишь отмахнулся, посмотрев на нее как на клятвопреступницу. — Загляни к себе в душу, дева, и узнай, готова ли ты перейти Рубикон? Задайте себе вопрос, братья, нет ли в сердцах ваших скверны мирской, ибо только сильный разумом и духом обрящет спасение, а слабых забвение ждет… Сталкеры неуверенно переглядывались, косясь на сгустившийся впереди сумрак. — Кончай трепаться, болезный. — Недолго думая, Отшельник указал на правый проем. — Здесь войдем. — Что, сталкер, до сих пор по «встречка» не ходи? — Таджик улыбнулся сквозь стиснутые от боли зубы. — Привычка — страшная вещь, Фарид. — Проводник ухмыльнулся в ответ. — За рулем тысячу лет не сидел, а гайцы до сих пор мерещатся. Они двинулись внутрь, настороженно прислушиваясь. Сзади семенил Ишкарий — страх остаться в одиночестве пересилил. Звуки шагов гулким эхом прокатились вдоль бетонных сводов тоннеля, исчезая во мраке перехода. Под ногами захрустел песок. Из темноты выплыла обуглившаяся детская коляска. Чуть дальше на боку лежал остов джипа с распахнутыми дверьми. Тут же по полу были раскиданы кости. Человеческие, судя по всему. Сталкеры осторожно продвигались вперед. Чем глубже они забирались, тем больше полуистлевших автомобилей им попадалось. Глеб представил, как люди в панике съезжались сюда, завидев яркий свет в небе. Как набивались внутрь этого бетонного колодца в надежде на спасение. Разглядывая унылые детали ушедшего времени, Глеб ощутил дискомфорт. От этого места веяло запустением и могильным холодом. — Склеп какой-то… — Ксива словно мысли его прочитал. — Мертвое место. Валить отсюда надо. — Не мельтеши. — Отшельник продолжал спуск, поглядывая по сторонам. Уклон тем временем сошел на нет. Глеб догадался, что они достигли средней части тоннеля. И где-то там, над бетонным сводом — толща воды. Мальчик поежился. В голову лезли нехорошие мысли. Стены вокруг перестали внушать доверие. Что может противопоставить хрупкая бетонная коробка природной стихии? Теперь Глеб понимал Ксиву, поднявшего вой из-за места ночлега. Проводник остановился напротив прямоугольных ниш боковых ответвлений. — Слева перемычка с параллельным тоннелем. А вот справа, похоже, то, что нам надо. Короткий закуток вывел в электрощитовую. Чуть дальше расположился громоздкий вентилятор и короб приточного воздуховода. Отшельник переглянулся со сталкерами. Те поняли без слов. Со вздохом облегчения Фарид опустился у стены. Ксива скинул автомат, обошел с дозиметром каждый угол, облегченно стянул противогаз. Ната принялась копаться в рюкзаке, вылавливая упаковки галет и консервы. — Зараза ты, Натка. — Ксива сосредоточенно водил языком по опухшей десне. — Зуб выбила. — Жалко, что не все, — огрызнулась та. — В следующий раз думать будешь, прежде чем рот разевать. Глеб увидел, как таджик возится с комбезом. Подскочил и помог стянуть неподатливую прорезиненную ткань. Девушка разложила на полу аптечку. — Аккуратнее… Вот так. Что тут у нас? — Ната сняла пропитавшуюся кровью повязку, разглядывая спину таджика. — Не так плохо. Корка подсохла. Ранки почти не воспалились. Повезло тебе, Фарид. Таджик улыбнулся. Подмигнул Глебу. Девушка, вколов раненному противостолбнячное, развернула свой лежак, закуталась в байковое одеяло и отвернулась к стене. Заводить разговор никто не решался. Пока шли, голова была забита другим — на маршруте особо не отвлечешься — теперь же каждый думал о смерти Дыма. Именно такими, угрюмыми и молчаливыми, их и застали Кондор с Шаманом, вернувшись из разведки. Проводник, заслышав шаги в гулком тоннеле, вышел навстречу и довел бойцов до каморки. Посовещавшись, Отшельник с Кондором перекрыли выход тяжелым трансформатором. — Пусто. — Шаман присел рядом с Фаридом, прочитав немой вопрос во взгляде приятеля. — Ни души вокруг. Даже крысы — и те попрятались. Сталкеры затихли, впав в оцепенение. Вспыхнул огонек горелки. Таджик возился у котелка, заваривая чай. — Фарид, ты как? — Нормальна, командыр. Заживет. Комбез жалко! Попортил, шайтан! Зашить буду. — Подлатаем твою снарягу. И тебя подлатаем, не боись. До свадьбы заживет! — Кондор попытался расшевелить приунывших подчиненных. — У тебя есть кто на примете? Таджик смутился. Загремел кружками. Улыбнулся своим мыслям. — Есть… Решил, с поход вернемся, рука просить буду… — Если вернемся… — Ксива принял протянутую кружку чая, отхлебнул, обжигаясь. — Пока что-то не очень верится. — Не каркай. — Встрепенулся Кондор. — Сюда дошли, значит и дальше сможем. Нам бы только найти этих «сигнальщиков». — Свет Ковчега не каждый узреть сможет, и лишь избранным откроет путь к земле обетованной. Глеб оживился, услышав волнующие слова, но сектант затих так же быстро, как и вещал мгновением раньше. Необычная обстановка влияла на него самым существенным образом. — Ната, иди сюда, чаевничать будем. — Кондор застыл с протянутой кружкой. — Не трогай ее, командир. Пускай поспит. Оклематься ей надо. Кондор сунул кружку Ишкарию. Тот сидел, обхватив колени руками, и зябко поводил плечами. Заметив бойца, отрицательно замотал головой. — Пей, блаженный. Прогреться тебе надо. И сил набираться. Тоже, поди, намаялся за нами бегать. Пей, говорю. Считай, приказ это. Сектант отхлебнул горячего варева, кивнув в знак благодарности. В сгустившемся сумраке помещения снова повисла ватная тишина. Разговор не клеился. Лишь со стороны Наты изредка доносились тихие всхлипы. Похоже, девушка плакала во сне. — Плохое место. Гиблое. Стрёмно здесь. — Наконец подал голос Ксива. — Дежурства бы организовать… — Смысла нет. И так услышим, если кто в тоннель сунется. Ты мне лучше скажи, — Кондор оглянулся на девушку, и подался в сторону Ксивы, переходя на шепот. — За каким хреном ты гранату кидал?! — Дык, они ж его сожрали! Зло меня разобрало! Думал, хоть поквитаюсь напоследок… — Думал… — Прервал командир. — Ни черта ты не думал! А если его взрывом накрыло? Ксива ошарашено перевел взгляд с Кондора на свои руки, будто кровь на них увидел. Гневные слова застали его врасплох. — Это что ж, получается, я его мог… — А то получается, что сначала голову включать надо, а потом — рефлексы! Запомни, Ксива, еще одна подобная выходка, и пойдешь на все четыре стороны! Мне нужна команда, а не параноики с пушками! Глеб отрешенно следил за перепалкой сталкеров. Мысли в голове ворочались как-то тяжело и неспешно. Видимо, сказывалось нервное напряжение минувшего дня. Неловко повернувшись, он задел ногой кружку нерадивого бойца. Исходящая паром жидкость расплескалась по полу. Ксива лишь глянул мельком, успокаивающе махнув рукой. Мальчик выдохнул с облегчением. — Испытания ниспосланы нам свыше. — Снова завел шарманку брат Ишкарий. — Через лишения и беды лишь сильные обретут избавление, а слабые да заблудшие погрязнут в грехах и смертоубийстве… — Ты о чем это, сектант? — Ксива встрепенулся, с вызовом уставившись на Ишкария. — На меня, что ли, намекаешь? Какие такие грехи? — Слабый духом слаб разумом. И деяния его как ничто другое влияют на судьбы ближних. — Сектант продолжал вещать, не обращая внимания на нападки бойца. — Рубикон перейдут достойные, а остальных ждут скверна и тлен… Тлен и забвение. На этот раз никто даже не пытался утихомирить безумного служителя «Исхода». Сил не было. Под его монотонный, завораживающий голос Глеб закис окончательно. Веки отяжелели, слипаясь. Горелка погасла, но никто даже не пошевелился. Каморка погрузилась во мрак. Сектант прекратил бубнить, тяжело вздохнув. Из-за двери доносилось тихое завывание тоннельного сквозняка. На мгновение мальчику показалось, что в шелесте листвы, влекомой ветром по асфальту, рождаются слова, фразы. Еле различимый, на грани восприятия, «шепот» давил на психику и не давал мыслить трезво. — Это я во всем виноват… — Нарушил молчание Ксива. — Я один. Я ж так Бельгийцу завидовал… Всё винтарь его нахваливал, говорил, выброси «калаш» с такой-то машинкой на руках! А он и послушался. Выбросил. — Не придумывай. — Встрял Кондор. — Это его решение. И от осечек никто не застрахован. — Нет, нет… — Слова командира Ксиву не убедили. — И Окунь из-за меня сгинул. Я ж его все подначивал. Гол как сокол, говорю, а туда же — семью заводить. А он смеялся всё, а внутри, видать, отложилось. Вот и попёрся за наживой… Прав Ишкарий. Слова силу имеют. А необдуманные слова — вдвойне. Из-за меня это всё… — Чушь… — Еле слышно бросил Кондор, зевая, и повернулся на другой бок. На большее его уже не хватило. Сталкер отключился. Глеб замер, стараясь ничем не привлечь внимания Ксивы. Не то, чтобы он боялся импульсивного бойца, просто не хотелось остаться для него единственным собеседником. Ксива сопел где-то там, у противоположной стены, потом вдруг дыхание его сбилось, подошвы ботинок шаркнули об пол. — Эй? Кто… там? Зачем… Я не знал! Не хотел! Мальчик напрягся, вслушиваясь. Ксива горячечно шептался с кем-то. Голос его подрагивал. Бедняга то и дело всхлипывал и все прогонял кого-то. Похоже, совсем умом тронулся. То ли от перенапряжения, то ли от страха. Глеб и сам уже еле соображал. Уловив ровное дыхание сталкеров, он крепко зажмурил глаза, желая поскорее уснуть. Оставаться наедине с неадекватным бойцом не хотелось. Мальчик задышал медленнее и глубже. Грань между сном и бодрствованием нехотя приближалась, истаивая туманной дымкой, обволакивая сознание и вытесняя боль из натруженных мышц. Тело постепенно стало легким и невесомым, а потом вдруг пришло осознание наступившего сна. Удивившись тому, что сознание его при этом оставалось кристально ясным, Глеб прислушался к новому ощущению. Потом попробовал шевельнуть одной рукой, другой. Осторожно поднявшись на ноги, не ощутил привычной тяжести и посмотрел вниз. Ног не было. Как не было и всего тела. Он парил посреди помещения, осознавая, что не может видеть в абсолютном мраке и, тем не менее, отчетливо различал фигуры спящих сталкеров. Мальчик осмотрелся, остановив взгляд на двери, из-под которой била тонкая полоска света. «Это все во сне…» — успокоил себя Глеб и подплыл к выходу, не ощущая никакого дискомфорта от своего нового состояния. Ощущение абсолютной свободы пьянило. Не испытывая какого-либо страха, Глеб просочился сквозь дверь и выплыл в тоннель. Неровный свет шел из коридора напротив. Достигнув противоположной стены, мальчик пересек узкий коридор-перемычку, попав в тоннель, параллельный первому. Звуки нахлынули внезапно. Нервный шепот, всхлипы, ругань… Кругом были люди. Много людей. Ярко освещенный тоннель был заполнен ими битком. Они стояли, высыпав из автомобилей, и напряженно вслушивались в раскаты грома. Глеб парил над головами, рассматривая испуганные, бледные лица. Взгляд его остановился на женщине с маленькой девочкой на руках. Испуганная мать затравленно озиралась, крепко прижимая драгоценное чадо. В глазах ее была паника. Девочка так же яростно прижимала к груди плюшевого медведя и плакала, не переставая. Со стороны далеких выходов полыхнул яркий свет. Тоннель тряхнуло. Люди попадали на асфальт. Раздались испуганные крики. Освещение, мигнув, погасло. Включились тусклые аварийные лампы. Испуганные лица погрузились в полумрак. Вслед за этим загрохотало сильнее, поднялся ветер. Завывая на все лады, он вмиг наполнил пространство взвесью из песка и мусора. Кто-то пытался закрывать лица полами курток, другие полезли внутрь автомобилей, пытаясь защититься от проносящегося по тоннелю пылевого вихря. Глеб почувствовал тепло. Ветер становился теплее с каждым мгновением и уже обжигал кожу. Вопли вокруг слились в жуткую, не прекращавшуюся какофонию. Где-то вдалеке разгорался яркий свет. Стало нестерпимо жарко. Люди заметались, Завыли. Некоторые ринулись к выходу. Рокот нарастал с каждой секундой. Тоннель вибрировал все сильнее. С потолка, отслаиваясь, падала штукатурка. Женщина, в отчаянной попытке спасти дочь, запихнула ее в окно ближайшего джипа. Люди, что сидели внутри, приняли ребенка и подняли стекло дверцы. Девочка забарабанила в окно, глядя на мать, но та отрешенно стояла, в последний раз глядя на чадо и улыбаясь. Хотелось верить, что этот отчаянный шаг оградит ребенка от надвигавшейся катастрофы… Лицо женщины озарили всполохи света — по тоннелю неслась волна огня. Еще мгновение она стояла у автомобиля, затем улыбка ее вскипела, оплывая. Крики разом исчезли, потонув в реве пламени. Ударной волной повыбивало стекла, автомобили закрутило в воздухе, сминая, впечатывая в стены. Прокатившись по тоннелю безжалостной всепоглощающей волной, огонь в одно мгновение слизнул людей с их страхами, мольбами и ничтожными проблемами. Спустя несколько безумно долгих секунд все было кончено. Рев пламени стих, стена огня откатилась, опала. Пространство от пола до потолка заволокло черным едким дымом. Стены покрылись ровным слоем копоти. Остовы автомобилей пощелкивали, медленно остывая. От скрючившихся головешек, только что бывших людьми, шел ровный жар. Глебу захотелось проснуться. Он попытался открыть глаза, потом зажмуриться — сделать что угодно, лишь бы не видеть больше этого ужаса, но перед взором все еще стояла, не исчезая, безумная картина разыгравшейся когда-то трагедии. Мальчик ринулся обратно, в поисках заветного перехода, но стена тоннеля оставалась монолитной, без каких-либо разрывов. В оглушающей, звенящей тишине скрипнула дверь. Глеб обернулся. С ближайшего джипа осыпались черные хлопья окалины. Дверь кабины приоткрылась, на пол ступила детская ножка в ярком цветастом сандалике. Мелькнул нарядный сарафан. Из клубов дыма показалась та самая девочка — ни ожогов на теле, ни сажи на румяном личике… Сжимая в руках дымящийся уголек, некогда бывший плюшевым мишкой, прошла сквозь языки догоравшего пламени, поманив Глеба за собой. Мальчик словно в трансе последовал за ней по длинному переходу тоннеля. У самого выхода они остановились. Подняв пухлую ручонку, девочка указала на груду оплывших от жара бесформенных останков и улыбнулась. Глеб в недоумении смотрел на обуглившийся труп, пока не заметил припорошенный пеплом кусочек металла. В лучах закатного солнца блеснул рельеф двуглавого орла. Зажигалка… — Мы уже двадцать лет мертвые. В землю зарылись и слоняемся всё, как неприкаянные. Ищем чего-то… — Проговорила девочка голосом Отшельника. — А только зря это. Мертвые мы. Нет нас… — Нет, нет, не может быть… — Глеб отшатнулся, замотал головой, не желая видеть, не желая слышать, не желая верить. — Этого не может быть, НЕ МОЖЕТ! Мир вокруг закрутился бешеной каруселью, образ смазался, потек. Глеб очнулся в кромешной темноте. Нашарил зажигалку, щелкнул колесиком. В свете огонька увидел рядом встревоженное лицо Наты. — Чего там бормочешь? Кошмары? — Девушка потянулась со сна, включила фонарик, поднесла к часам. — Ничего себе! А что, все еще дрыхнут? Дело к полудню уже! Ната вскочила, расталкивая сталкеров. Те поднимались тяжело, словно после продолжительной гулянки. В каморке стояла одуряющая духота. Отчаянно захотелось наружу. — Мама родная, голова-то гудит как! — Шаман сел, покачиваясь. Глеб судорожно зашнуровывал ботинки, поглядывая на бойцов. — Надышали за ночь… — Кондор тяжело поднялся. — Нет тяги — нет воздуха. Сплошной углекислый газ. Усек, Звереныш? Собираемся, засиделись мы тут. Сталкеры зашуршали снаряжением. В общей суматохе никто даже и не обратил внимания на разблокированную дверь. Короб трансформатора валялся в стороне. — Ксива где? Лучи фонарей зашарили вдоль бетонных стен, просветив опустевшую коробку помещения. — Твою ж… налево. Сговорились все что ли?! — Кондор рванул с плеча пулемет, выскочил в тоннель. Сталкеры двинулись следом. Глеб семенил за наставником, терзаясь нехорошими предчувствиями. Идти стало тяжелее, тоннель плавно поднимался вверх. В прямоугольник далекого выхода вливался дневной свет. На фоне серого неба выделялся силуэт сидящего на полу человека. Отряд осторожно подобрался к одинокой фигуре. Ксива неподвижно сидел у стены, повернув голову к выходу. Руки его расслаблено лежали на коленях. — Подъем, сталкер. — Голос Кондора дрожал. — Я сказал, подъем! Глеб в ступоре смотрел на окровавленный нож, валявшийся на асфальте. Заметив на запястьях бойца глубокие порезы, мальчик отвернулся. — Встать! — Кондора трясло. — Уймись, — Шаман наклонился, стараясь не наступить в лужу загустевшей крови, повернул голову Ксивы. Остекленевший взгляд. Сомкнутые в ровную линию губы. На бледном чумазом лице — две дорожки от высохших слез. — Кто тебя за язык тянул с этой гранатой? — Шаман осуждающе глянул на командира. — Парень полночи с мертвецами общался, грехи замаливал. Пока крыша со страха не поехала… — Похоронить бы… — подал голос Фарид. — Бесполезно. Зверье набежит, раскопает. — Отшельник накинул капюшон поверх противогаза и побрел по дороге. Заметно поредевший отряд покинул тоннель, медленно продвигаясь вдоль высоких песчаных наносов. Перед глазами Глеба еще долго стояло испуганное лицо Ксивы. Злосчастный тоннель подарил безопасный ночлег, отняв-таки самого слабого. Того, кто впустил страх в душу. Грозовые облака затянули небо непроницаемым плотным покровом. Изредка сквозь пелену туч пробивались яркие всполохи света — предвестники надвигавшейся грозы. До слуха людей донеслись первые раскаты грома. Ветер вдруг разом стих. Воздух будто бы спрессовался, загустел. Природа внешнего мира замерла в преддверии разгула стихии. Беспокойно посматривая на свинцовое небо, сталкеры поднялись по песчаной насыпи. Перед ними простерся остров Котлин. Где-то там впереди и правее маячили руины Кронштадта. Но взгляды путников были устремлены в другую сторону. В прибрежных водах, по левую сторону от дамбы, сквозь туманную дымку проглядывали очертания огромного корабля. ГЛАВА 12 «КОВЧЕГ» Завидев силуэт железного исполина, сталкеры прибавили шаг. Никто не кричал, не пытался проявлять радость, побоявшись спугнуть удачу. Взоры их были прикованы к хищным обводам военного крейсера, что горделиво возвышался на водной глади залива. Ноги сами несли путников к диковинной находке. Не выдержав, сталкеры вместе с братом Ишкарием перешли на бег. Они неслись вдоль кромки воды, позабыв про усталость. Глеб рванулся было следом, но наставник придержал его за рукав: — Куда намылился? Забыл, что я тебе втолковывал? Отшельник подтянул АК-74 поближе, неотрывно наблюдая за прибрежной зоной. Вместе с учеником они не спеша двинулись по берегу, внимательно поглядывая по сторонам. Несмотря на окрики наставника, мальчик то и дело косился на приближавшуюся громаду корабля. Как назло, клочья тумана скрывали большую часть судна, мешая насладиться его великолепием и масштабами. Радость сделанного открытия переполняла Глеба. Все тяготы и лишения опасной экспедиции стоили того, чтобы, наконец, увидеть его. Ковчег, что заберет их к «земле обетованной»… Мальчик шел рядом с наставником, думая о том, как здорово будет вот так же вдвоем пройтись по просторным проспектам безопасного города, вдыхать полной грудью кристально-чистый осенний воздух, позабыв о противогазах… Жаль, родители этого не видят. Им бы точно понравилось. Глеб улыбнулся собственным мыслям. Сталкеры удалились на приличное расстояние. Теперь они молча стояли у воды, прямо напротив корабля, и отчего-то даже не пытались привлечь внимание экипажа. Кондор, замерев на месте, приник к биноклю. По мере того, как Глеб с наставником приближались к остальным, взгляду открывались все новые детали картины. Заметен стал небольшой крен — крейсер стоял на мели. Борта его подобно проказе покрывали жирные кляксы ржавчины, а главное — в левом борту, ранее скрытом от взглядов, зияла внушительных размеров пробоина, сквозь которую в корабль, словно в гавань, монотонно накатывали пенные буруны волн. Вдоль всего борта скопилась колыхавшаяся черная масса водорослей, сгнивших бревен и темно-оранжевой пены. Судя по всему, крейсер оставался брошенным на отмели долгие годы. Еще один памятник ушедшей эпохе… Когда-то человек понадеялся изменить мир к лучшему посредством разрушительного оружия — мир изменился. Правда, совсем не так, как хотелось бы человеку. Но он быстро забывает свои ошибки. Потому что самонадеянность постоянно толкает его к новым экспериментам. Такова уж наша природа — самые нелепые поступки мотивировать верой в лучшее, а не трезвым расчетом. Путники продолжали тупо таращиться на судно. Конечно, в байки «Исхода» верилось с трудом, но каждый все равно в тайне надеялся на чудо. Теперь же злая реальность в очередной раз ткнула их носом в собственную самонадеянность. — Ну что, брат, это что ли твой Ковчег? — Шаман покосился на сектанта. Ишкарий медленно опустился на землю, сохраняя молчание. В глазах его стояло смятение и… Нет, разочарования там не было. Скорее непонимание, нежелание верить в происходящее. Вера сектанта оставалась такой же твердой и фанатичной, просто в глазах… В них сквозила усталость. Ишкарий тяжело вздохнул. Глеб чувствовал себя немногим лучше сектанта. Когда надежда, в который раз поманив вкусным пряником, вдруг тает на глазах, смириться с очередным поражением тяжело. Особенно тяжело было теперь, когда мнимая цель находилась практически под носом. Протяни руку и… поймаешь пустоту. Видения чудесного города как-то сразу отдалились, уступив место унылому пейзажу пустынной полосы прибоя. — Надо бы осмотреть… — Кондор подошел к проводнику. — Вряд ли свет с корабля шел. — Отшельник сунул бойцу карту. — Смотри, тогда прямо на пути луча — Кронштадт. Нереально. — Мы должны быть уверены. Надо осмотреть. Было видно, что Кондор сомневается. Потери возрастали с каждым пройденным километром, и рисковать бойцами понапрасну не хотелось. Понаблюдав за мучениями сталкера, Отшельник принял решение: — Я разведаю. Ждите здесь. Не давая Кондору возможности возразить, Отшельник скинул рюкзак, оружие, разгрузочный жилет. Глянув на дозиметр, стянул противогаз, скинул защитный комбез, одежду. Глеб украдкой посматривал на наставника. Через всю спину сталкера тянулся уродливый шрам. На левой икре — следы челюстей неведомой твари. На предплечье целая впадина, стянутая зарубцевавшейся кожей — кусок мышцы был, видимо, вырван в одной из многочисленных стычек. — Ты же не собираешься лезть в воду, сталкер? Лучше поищем, на чем добраться… — Давненько я не купался. Лет двадцать, поди. — Отшельник покидал одежду в целлофановый пакет, прикрепив к поясу, и закинул за спину автомат. — Когда еще доведется… — Профонит! — Не успеет… — Прихватив нож, он вошел в воду. — Псих… — пробурчал Кондор, снимая с плеча «Печенег». Сталкеры напряженно следили за удалявшейся фигуркой. Делая неторопливые мощные гребки, проводник уже почти достиг пробитого борта и на фоне крейсера казался ничтожной блохой. Еще мгновение, и он исчез в чреве гиганта. — Пронесло, похоже. Удачливый черт! — Кондор с облегчением опустил оружие. * * * Отшельник подтянулся на руках, выталкивая тело на железный пандус. Дрожа от холода, откупорил мешок, натянул на мокрое тело одежду. Быстрый взгляд на дозиметр — норма. На душе как-то сразу полегчало. Щелкнул фонарь, высвечивая ржавое нутро заполненного водой трюма. Нахлобучив респиратор, сталкер осмотрелся и двинулся вдоль переборки. Лестница впереди не внушала доверия, но других вариантов, похоже, не было. Осторожно поднявшись по прогнившим ступенькам, Отшельник попал в обширный зал машинного отделения. Атмосфера запустения оставила отпечаток на каждом предмете обстановки. Ржавые коробы механизмов, оранжевые лужи конденсата на металлическом полу, обвисшие провода в лохмотьях паутины — все это навевало тоску. Довольно быстро сталкер отыскал выход на верхние палубы громадного корабля. Непродолжительная экскурсия по жилым каютам не принесла каких-либо результатов. Везде одна и та же картина. Складывалось впечатление, что экипаж покидал судно в спешке. Разбросанные повсюду вещи, сваленное в беспорядке, полуистлевшее белье, рамки с потускневшими фотографиями… Короткий обыск капитанской каюты также закончился неудачей. Похоже на то, что все документы были намеренно уничтожены. Сталкер попытался пройти по лестнице, ведущей наверх, к командному мостику, однако люк заклинило намертво. Видимо, из-за бушевавшего тут когда-то пожара деформировался металл переборки. Пришлось выскочить наружу, на внешнюю палубу крейсера. Порыв колкого ветра ударил в лицо. Поглядывая по сторонам, Отшельник прокрался по галерее внешних переходов и лестниц, достигнув, наконец, мостика судна. В поисках каких-либо зацепок переворошил все закутки и шкафчики, но не смог отыскать ничего, что могло бы дать хоть какие-то ответы — ни судового журнала, ни распечаток. Посмотрев в иллюминатор, сталкер заметил птеродонта. Мутант сидел на бортике, окаймлявшем сигнальную платформу, и пристально наблюдал за передвижениями человека. Отшельник метнулся в тень, не выпуская хищника из поля зрения. Недовольный подобным соседством, птеродонт издал угрожающий вопль и развернул когтистые крылья. — Ну, ну, приятель, придется тебе поискать другое место… Отшельник вскинул «калаш», прицелился, дал несколько одиночных залпов. Пули высекли искры, срикошетив о решетку бортика. Мутант испуганно подскочил, раззявил длинный клюв, возмущенно заклекотал. — Давай, давай, вали отсюда! — Сталкер выстрелил еще пару раз. Птицеящер, учуяв наконец исходящую от человека угрозу, взмахнул перепончатыми крыльями и тяжело снялся с «насеста». Пронзительно крикнув на прощание, мутант улетел в сторону дамбы. — Так-то лучше… Стоило твари исчезнуть из поля зрения, внимание Отшельника переключилось на сигнальную платформу. Вроде бы ничего интересного, однако что-то в открывшейся взгляду картинке было неправильным. Ощущение какой-то недосказанности, незавершенности увиденного напрягало. Словно не хватало какой-то очень важной детали. Снова выглянув в иллюминатор, сталкер вдруг понял, в чем дело. Теперь туда точно стоило наведаться. Наметив последнюю точку экскурсии, он выбрался наружу. * * * Фарид с Шаманом продолжали следить за кромкой береговой растительности, поводя вдоль кустарников стволами «калашей». Ната отстраненно топталась у самой воды, пиная ракушки. Кинув взгляд на командира, усмехнулась. Тот, пытаясь убить время, достал свой любимый нож и старательно водил им вдоль точильного бруска. Глеб присел на песок рядом с вещами наставника, разглядывая судно. — Это ведь не «Варяг»? — спросил он у Ишкария. — Нет, отрок. Ковчег узрят лишь те, кто испытания пройдет, не убоявшись. Перенесли мы многое, но видно, недостаточно, чтоб доказать «Исходу» веру и стремление к… — Недостаточно? — Перебила Ната, обернувшись. — Ты сказал «недостаточно»? — Посредством тягот и лишений лишь крепнет дух, а жертвы неизбежны… Сие лишь дань за избавление достойных… — Дань? — Девушка медленно закипала. — Так, по-твоему, Окунь, Бельгиец, Ксива, Дым — это дань? А ты, получается, самый достойный… Ната наступала на сектанта, багровея. Тот попятился, но продолжал с вызовом смотреть на оппонентку. — Уверуй — и спасешься, дитя! Иначе лишь пополнишь ряды мучеников, что сгинут во спасение избранных! — Ах избранных… Ната уже готова была вцепиться в глотку сектанта, когда командир осадил ее: — Да будет тебе! Как будто в первый раз эти бредни слышишь… — Сие не бредни, а наставления служителя «Исхода»! Крамолу говоришь! Опомнись, или гнить тебе как подельникам вашим! Кондор не успел ничего предпринять. Дернулся было, но девушка оказалась первой. Подскочив к сектанту, ринулась на него с кулаками. Ишкарий испугано взвыл, однако, судя по всему, вознамерился до конца отстаивать свои принципы. Противогазы полетели на землю. Завязалась потасовка. Получив от девушки несколько увесистых тумаков, сектант рухнул в песок. Под глазом его наливался огромный синяк. На лице поубавилось надменности, но скривившийся рот продолжал нашептывать слова безумных молитв. — Ты, недомерок, и пальца их не стоишь! Так что заткни свой поганый рот, из него смердит! Брат Ишкарий затравленно посмотрел на возвышавшуюся над ним девушку и вдруг с воплем «Исход со мной!» всей своей массой врезался ей в живот. Они кубарем покатились по песку, зацепив по инерции Кондора. Тот рухнул, чертыхаясь, попытался встать. Образовалась настоящая свалка. Шаман обернулся, с недоумением уставившись на происходящее, в конце концов не выдержал и рявкнул: — Да вы охренели все! Завязывайте! Не на прогулке! Командиру, наконец, удалось подняться на ноги и раскидать спорщиков по сторонам. Только сейчас боец понял, что продолжает держать в руке нож. С острого как бритва лезвия стекали капли крови. На плаще Ишкария алело кровавое пятно. Сектант испуганно ощупал себя и, облегченно выдохнув, в недоумении уставился на Кондора. Тот перевел взгляд на девушку. Ната лежала на песке, свернувшись калачиком, и натужно хрипела, зажав живот руками. Из-под перчаток тонкими струйками сочилась кровь. — Нет… — Нож выпал из руки бойца. Схватившись за голову, он медленно подошел к девушке, упал на колени и обнял ее. — Я… Я не хотел… НЕТ!!! Сталкеры замерли, не в силах поверить в происходящее. Судорога прошла по телу Наты. Спустя несколько мгновений она затихла. В глазах девушки навсегда застыло удивление. Кондор завыл. Завыл протяжно, по-звериному. Отчаянный крик его сочился тоской и безысходностью. Укачивая бездыханное тело на руках, командир зарыдал. Ишкарий валялся немного поодаль. Губы его тряслись, а из глаз катились крупные горошины слез — нервы сектанта в конце концов сдали. В этот момент с корабля донеслись звуки выстрелов. Глеб с тревогой посмотрел в сторону залива, тщетно пытаясь разглядеть на крейсере силуэт наставника. Он вдруг отчетливо осознал, насколько беззащитен и слаб отряд без Отшельника. И что несчастья происходят как раз тогда, когда проводника нет рядом, либо когда сталкерам взбредает в голову показать свой норов. Неудачи и лишения преследовали отряд на всем пути, стоило лишь выйти из метро. Словно сглазил кто. Злополучный свет не спешил приоткрыть завесу тайны. Поманил и исчез, оставив их блуждать среди ужасов верхнего мира. * * * – Вы б еще фейерверк устроили. — Отшельник подошел к костру, устроенному путниками тут же, на берегу. — Вас за версту видно. Глеб семенил рядом с наставником. Когда тот вышел из воды, мальчик испытал огромное облегчение. Рядом с угрюмым сталкером было спокойно и безопасно. Короткого взгляда на прикрытый одеялом труп Отшельнику хватило, чтобы оценить нелепость ситуации. Однако он промолчал. Кондор недобро покосился на проводника, хотел было что-то сказать, но, передумав, отвернулся. — Это случайно вышло… — Начал было Шаман. — Почему-то я даже не удивляюсь. — Отшельник протянул руки к костру. — Не утруждайся, Глеб мне уже все рассказал. Кондор вскочил на ноги, встал напротив проводника: — И что скажешь, сталкер? Что? В голосе его сквозил вызов напополам с отчаянием. — А что бы ты хотел услышать, Кондор? — Отшельник поднялся, исподлобья глядя на собеседника глаза в глаза. — Что ведете себя хуже детей? Что вот этот малолетка пока что выглядит гораздо адекватнее всех вас вместе взятых? Что вы сами представляете для себя гораздо большую опасность, чем мутанты? Чего ты от меня ждешь?! Кондор молчал, не сводя с проводника взгляда. — Так вот что я тебе скажу, боец. Мне плевать на ваши разборки, проблемы и амбиции. Хотите — хоть перестреляйте друг друга. Чем меньше народу, тем проще будет довести оставшихся. Кондор отвел взгляд. — Послушай, командир. — Вмешался Шаман. — Мы должны завершить миссию. И… я считаю, что… В общем, Отшельник должен возглавить отряд. Услышав это, Кондор дернулся, однако не стал сразу возражать. Глеб, казалось, физически ощутил, как в бойце идет тяжелая внутренняя борьба. Буквально несколько дней назад, впервые увидев бравого сталкера, мальчик ни за что бы не подумал, что командир отряда может выглядеть таким беспомощным и… «убитым» что ли. Не поднимая взгляда, Кондор согласно кивнул. — Мои условия вы знаете, — Отшельник раскидал ботинком угли, затоптав костер. — Будете беспрекословно выполнять все, что скажу — никто больше не умрет. Всем все ясно? Сталкеры закивали. Проводник подошел к сектанту, сидевшему поодаль: — Ну а тебе, чудик, настоятельно советую заткнуться со своими проповедями. Еще раз раскроешь рот без моего ведома — башку прострелю. Усек? Ишкарий собрался было возразить, но в руках сталкера уже появился, словно чертик из табакерки, автомат. Испуганно глядя на дуло «калаша», сектант истово закивал. Отшельник залез в карман, вытащил пачку фотографий, кинул их сектанту на колени. Вокруг Ишкария рассыпались карточки с изображениями всевозможных кораблей. — Это тебе в коллекцию. На крейсере нашел. Ты ж у нас увлекаешься «ковчегами»… Отшельник подошел к Фариду, протянул ему кусочек отвратно пахнущей серой субстанции. — Жуй, на марше мне отстающие не нужны. Это мох такой — природный стимулятор. Получше той химии, что вы себе вкалываете. Таджик без возражений сунул «угощение» в рот, скривился, но прожевал. — Ну а теперь о крейсере. Свет шел не оттуда, но теперь, по крайней мере, ясно, что искать. С корабля демонтирован сигнальный прожектор, причем, судя по свежим царапинам, совсем недавно. Кто-то здесь побывал где-то с неделю до нас, так что советую не зевать. Вопросы есть? Сталкеры молчали. — Тогда двинулись. Следующая остановка — Кронштадт. Отряд тронулся с места, и лишь Кондор продолжал стоять возле тела девушки: — Я не могу вот так… оставить ее тут. — Тебе кое-кто поможет решиться, — Отшельник пристально всматривался в темнеющее грозовое небо. — Ну-ка, ребятки, быстро в зеленку! Путники бросились под защиту низкорослых деревьев, ветви которых, неестественно изогнувшись, припадали к самой земле. Кондор после секундного колебания нырнул следом. Бойцы замерли, пытаясь слиться с землей. С неба стремительно падала огромная тень. Вжавшись в траву, Глеб не смел поднять голову, но все-таки любопытство пересилило. Вдоль прибрежной полосы, взметая в воздух клубы пыли и песка, пронеслось исполинских размеров создание. Мощно взмахнули крылья-экраны, обдав сталкеров тугой воздушной волной, чиркнули по песку гигантские крючья лап. Подняв за собой настоящий ураган из сучьев, листвы и песка, невиданный исполин взмыл вверх, величаво развернулся и улетел в направлении севера. Тело девушки исчезло. Лишь несколько глубоких борозд в земле указывали теперь на место трагических событий. — Свят, свят… Пронесло, кажись, — зашептал Шаман. — Знакомец наш с «Раската». Урвал-таки свою долю. — Проводник поднялся на ноги. — Чего разлеглись? Пошли уже. Они зашагали по иссушенной ветрами земле, опасливо поглядывая на небо. Чудовищная тварь больше не показывалась, однако надвигавшаяся непогода приготовила им другой сюрприз. Над головами в который раз полыхнуло, озарив пространство нестерпимо ярким светом. Оглушительный раскат грома заставил путников инстинктивно втянуть головы. Первый капли забарабанили по земле, разбиваясь фонтанчиками мельчайших брызг. Затем все разом зашелестело, застучало. Размеренный шум, нарастая, поглотил недовольные восклицания людей. Небо, наконец, пролилось обильным дождем, окатывая путников потоками воды. Стихия бушевала. Шквалистый встречный ветер раз за разом набрасывался на ходоков, тщетно пытаясь воспрепятствовать их неспешному передвижению. Пригнув головы, путники упорно шли за Отшельником. Неутомимый сталкер, казалось, не замечал капризов природы, продолжая без устали месить армейскими ботинками придорожную грязь. Смахивая с обзорных стекол струйки воды, Глеб шлепал за наставником, бездумно переставляя ноги. Раз, два, раз, два… Отвлечься не получалось. В голове вертелась лишь одна мысль: «Скорей бы все закончилось». Он устал. И физически, и морально. Устал надеяться, устал замирать в предвкушении чуда, устал разочаровываться, устал бояться. Теперь даже фантазии о спасительной земле не помогали. Остались только апатия, безразличие и кусок мокрой дороги под ногами. Раз, два… Глеб украдкой обернулся, высмотрев Фарида. Бойца шатало, ноги заплетались, но он упорно брел вперед. И, как показалось мальчику сквозь маску противогаза, даже подмигнул, мол: «Не робей, пацан, прорвемся!». Глебу стало стыдно. Он опять позволил себе раскиснуть, в тот время как другим сейчас ничуть не лучше, а то и хуже, чем ему. Фарид ранен, Кондор проклинает себя за нелепую потасовку на берегу, Ишкарий сломлен разбитым вдребезги мифом о Ковчеге… — Мне папа рассказывал, — вдруг громко заговорил мальчик, с удивлением услышав собственный голос, — будто бы есть на земле много мест, подобных нашему метро. В других городах, по всему миру. И там тоже люди спаслись! И что настанет время, когда все они смогут связаться друг с другом, а потом и в гости ездить, торговать! — Из твоих уст, да Богу бы в уши. — Откликнулся Шаман. — В Москва метро большой самый, — авторитетно заявил таджик, оживившись. — Мне дзядя рассказывал. — А про Лондон он тебе не рассказывал? — подключился Кондор. — Вот уж где «большой самый». — Зачем Лондон? Дзядя в Москва торговал. Потом в Питер. А про метро интересно рассказывал… — Да много чего в Земле-матушке понарыто по всему свету. Может и выжил кто, — изрек Шаман, повернувшись к Ишкарию. — А ты чего молчишь, говорливый наш? — А ему Отшельник башка стреляй обещал. — Заулыбался таджик. — Вот и молчит. Сталкеры заржали в голос, словно и не было позади длинной дороги с лишениями, потом и кровью. Скопившееся психологическое напряжение требовало разрядки. — За другие страны не ручаюсь, а вот наших в эфире мы все-таки выловили! — Шаман мечтательно вздохнул. — Сигнал слабый шел. Скорее всего, транслятор недалеко где-то. Так что вся надежда на Кронштадт. Как считаешь, Отшельник, есть свет в конце тоннеля? Проводник не ответил сразу. Задумался, видимо. Лишь хмыкнул как-то неопределенно, подтянув ремень автомата. — Не люблю загадывать. Поживем — увидим. Поживем, Глеб? — Поживем! Мальчик заулыбался, воодушевленный коротким разговором. Да и остальные, уловив общий настрой, зашагали резвее. Не зря Ксива говорил, что слова силу имеют. А силы им еще пригодятся. Прямо по курсу раскинулся город. Глеб каким-то шестым чувством ощущал, что там они найдут ответы. И ответы эти их не разочаруют. Такова уж природа человека — как бы ни было плохо, надеяться на лучшее. ГЛАВА 13 «НЕКРОПОЛЬ» Дозиметр, подавший голос, стоило им приблизиться к контейнерному терминалу, затих только после того, как отряд обошел опасное место по широкой дуге. В бинокль отчетливо просматривались штабеля продолговатых железных боксов и то место, где грузовые контейнеры, словно кубики, в хаотическом беспорядке рассыпались, перегородив причальную площадку. Глеб представил себе силу прокатившейся здесь когда-то ударной волны и поморщился. К высоткам девятнадцатого микрорайона они вышли с северо-запада. Здания неплохо сохранились, лишь облицовка пострадала под напором годами шлифующего ее ветра. Бетонные колодцы дворов густо поросли бурьяном. Дома выглядели такими же безлюдными, как в Питере. Окинув открывшуюся панораму цепким взглядом, Таран повел отряд вдоль внешнего периметра новостроек. Вскоре строений стало меньше. Впереди путников ожидал двухкилометровый переход по изломанному асфальту прямой, как струна, дороги. Унылая местность вокруг пока что не преподнесла ни единого сюрприза, хотя Шаман не упустил возможности поделиться своими наблюдениями: - Площадь была, улица была, теперь вот шоссе Кронштадтское. Снова знак, слышишь, Кондор? Только вот понять бы, добрый или нет? Кондор промолчал. С каждым шагом он все больше впадал в апатию, то ли переживая смерть Наты, то ли свою отставку. Теперь он шел замыкающим и даже не пытался присматривать за тылом. Заметив это, Таран отослал в хвост отряда Шамана. Дождь тем временем стих, перейдя на мелкую морось. Дорогу развезло. В многочисленных лужах отражались посветлевшие облака. Даже ветер потерял былую мощь и, словно наигравшись вволю, отступил. - Промозгло как... Не любы мы, видать, Котлину. - Механик поежился. - А откуда название такое? - Глеб оживился, вступая в разговор. - Котлино озеро. Не слыхал? Котловина, в центре которой этот остров расположен. Издавна так зовется. - А еще легенда есть, - подключился Таран. - Здесь шведы раньше сидели. Сторожевой отряд. - Шведы? - переспросил ученик. - Ну... это как веганцы, только... - Проводник запнулся,подбирая слова. - Ну, чужаки, короче. Когда царь Петр русские корабли подвел к острову, шведы смылись от греха подальше. Да так быстро, что даже костер не успели затушить. А на костре - котел со жратвой. Ну и порешили тогда остров Котлиным назвать. - Cюда бы котелок этот... - мечтательно протянул Фарид. За разговорами прошла большая часть небогатого на события перехода. Благополучно завершив марш-бросок, путники вышли к старой части города. Пустынные улицы встретили их молчанием. Неестественная тишина настораживала. Не было слышно ни шелеста листвы, ни воплей хищников. Время будто бы остановилось здесь, невластное над вечным сном покинутого города. Глеб заметил, что живность на острове не спешила показываться на глаза. Вымерли все, что ли? Быть может, мутанты вообще сюда попасть не могут? Ведь еще неизвестно, что там с северной частью дамбы... Оставляя позади квартал за кварталом, отряд углубился в дебри поросших сорняком развалин. Ветхие угрюмые дома создавали тягостное впечатление. Пустота и забвение стали здесь полноправными хозяевами. Было жутковато идти по безмолвным покинутым улицам. Оконные проемы, заколоченные досками... Темные зевы сырых подъездов... Что там теперь, в утробах стылых домов? Глеб ступал по за-метенной песком мостовой, то и дело касаясь пальцами рукояти пистолета. Странное ощущение взгляда со стороны не оставляло его ни на секунду. То же самое, видимо, испытывал и наставник, беспокойно озираясь и разглядывая покрытые мхом крыши. - Не расслабляться. - Таран прибавил шаг. Где-то недалеко раздался протяжный скрип. Сталкеры вздрогнули, похватались за оружие. Проводник, крадучись, устремился вдоль стены дома, но тревога оказалась ложной. Вскоре все они увидели дверь, которая неприкаянно моталась под порывами ветра. Ржавые петли отчаянно скрипели, унылой музыкой встречая нежданных гостей. - Заглянем на огонек? - Таран указал на дверь. - Почему именно сюда? - Механик с недоверием косился на мрачный подъезд. - А почему бы и нет? Нам нужна хоть какая-то информация. Да и Фарида перевязать не мешало бы. Таджик благодарно кивнул. Путники вошли внутрь. Преодолев несколько лестничных пролетов, толкнули первую попавшуюся дверь. Мальчик с интересом принялся разглядывать бывшее обиталище людей. Короткий коридор. Сгнивший до черноты паркет на полу. Под слоем плесени на стенах еле угадывались лоскуты обоев. В комнатах все то же самое. Только мебели побольше. В спальне - покосившаяся кровать и обломки платяного шкафа. Серо-зеленые разводы на отсыревшем за долгие годы потолке. В щелях сгнившего до основания подоконника копошатся мокрицы... Не очень уютно. Глеб с тоской вспомнил свою аккуратно заправленную байковым одеялом лежанку в общем гостевом углу, там, на родной Московской. В голову сразу же полезли воспоминания о вечерних посиделках у костра, играх в «сталкеров» с соседскими пацанами, редких дежурствах на блокпостах, ярмарочных днях, когда на станцию заходили караваны «огрызков»... Теперь эти образы поистерлись и казались чем-то далеким. Многое поменялось. Поменялось в его жизни, но Глеб отчаянно желал, чтобы перемены коснулись всех тех, кто сейчас ждет в подземке и надеется на успешный исход их экспедиции. Глеб попытался представить, как обрадуются дядя Никанор, Палыч и все остальные, когда узнают, что... Однако в следующее мгновение взгляд мальчика наткнулся на нечто такое, что мигом вернуло его из мира грез обратно, в стылые развалины посреди Кронштадта. На шатком столике стояла чудом сохранившаяся фарфоровая тарелка с панорамой ночного города. Утопающая в огнях гавань, окруженная стройными рядами прибрежных домов... Уютный свет, льющийся из окон... Красавцы корабли, замершие на водной глади бухты... Под красочным рисунком строгим шрифтом было выведено единственное, но такое важное и волнующее слово - «ВЛАДИВОСТОК». Глеб замер с раскрытым ртом. Дыхание вдруг перехватило, а губы сами по себе прошептали: - Земля обетованная... Ишкарий опустился рядом, трясущейся рукой указывая на картинку - Ну что, братья по разуму, нашли свой «рай»? - усмехнулся Таран. - Шаман, пошли, квартиру напротив проверим. Фарид, бинты у тебя? Бойцы двинулись на выход. В какой-то момент мальчик с сектантом остались наедине. Продолжая с жадностью рассматривать картинку, оба молчали. Глеб не решался даже вздохом нарушить тишину. Кивнув мальчику, Ишкарий указал глазами на тарелку. Глеб осторожно взял хрупкий предмет и, помешкав мгновение, протянул Ишкарию. Сектант поднял на мальчика благодарные глаза, но принимать ценную находку не спешил. - Узрел ты то же, что и я... Знак свыше. Мы на правильном пути. - Это, наверное, должно принадлежать «Исходу»? - Оставь себе, отрок. В твоей душе я вижу сомнения, а этот предмет укрепит веру. И тогда, быть может, еще войдешь в город мечты. Мальчик кивнул, бережно прижав тарелку к груди, потом снял с плеча рюкзак и, завернув находку в вязаный свитер, убрал поглубже. - Глеб, мы уходим! - донесся голос Тарана. Они выскочили на лестницу, догоняя сталкеров. Мальчик улыбался, перед его мысленным взглядом все еще стояла картинка далекого города. В голове не укладывалось, что такая красота может исчезнуть. Нет. Уцелевшие, не оскверненные Катастрофой земли должны существовать. И если они действительно есть - он их найдет. Обязательно. Потому что неправильно это для человека - гнить в сырости подземки, резать соседа за последние крохи еды, бояться показать нос на поверхность. И пусть Таран убежден, что это единственное, что остается уцелевшим. Но Глеб докажет, что наставник ошибается. Что ошибаются все те, кто перестал надеяться. Он будет верить до последнего, как верили его родители. _*_*_*_ Сталкеры, стараясь не шуметь, шагали след в след. «Проспект Ленина», - прочитал мальчик табличку на очередной, изъеденной ветрами стене. Здесь проводник остановился, изучая карту. Глеб зашел сбоку, силясь заглянуть в потертый лист в его руках. - Мы сейчас здесь, у Безымянного переулка, - объяснял проводник, водя пальцем вдоль блеклых линий. - Можно к пристани пойти либо попробовать... Мальчик не дослушал. Внимание его привлек странный отблеск на земле. Подойдя поближе к загадочной находке, Глеб присмотрелся, провел подошвой ботинка по гладкой поверхности, сгребая в сторону ворох листьев и мокрый песок. Затем опустился на колени и торопливо расчистил руками пару метров пространства. Взгляду его открылась гранитная плита, вмурованная прямо в булыжную мостовую. Скорее всего, это был план того самого острова, что сейчас нехотя открывал им свои секреты. Догадку его подтвердила каменная звезда с четырьмя лучами, видимо означавшими стороны света. По периметру памятник окаймляла низкая ограда в виде литых ядер и толстой цепи, наполовину вросшей в землю. Однако самое интересное Глеб заметил не сразу. На одном из сегментов карты еле виднелся странный знак, намалеванный выцветшей за долгие годы краской. Мальчик сразу распознал в нем символ смерти - череп с костями. Увлекшись находкой, он не сразу заметил, как сзади подошли сталкеры. - Вечер перестает быть томным... - Таран взглянул на плиту. - Отметка на КМОЛЗ указывает. - Похоже, парень, ты подсказал нам дальнейший путь. Шаман придирчиво сравнил гранитную карту с бумажной. - Точно, на завод надо двигать. Воодушевленный своим открытием, Глеб поспешил за остальными. Поправив намордник противогаза, улыбнулся собственным мыслям. Приятно быть в центре внимания матерых сталкеров и оказаться для них полезным! Хоть чуть. Покинув переулок, они вышли к длинному широкому рву, заполненному густым супом из гниющих водорослей. Под поверхностью воды, подернутой зеленоватой ряской, происходило непрерывное шевеление. Глеб поморщился. Однажды ему довелось увидеть, как лечатся пиявками. Зрелище не из приятных... Здесь, видимо, обитало нечто подобное. - Обводный канал, - бросил Таран на ходу. Мальчик решил, что наставник поведет их к мосту, что виднелся вдалеке, но Таран уверенно двинулся к завалу, перегородившему канал. Из воды торчали неровные кучи щебня пополам с обломками бетонных глыб. Никто больше не пытался комментировать решения проводника. Уже не раз отряд убеждался - на маршруте Таран всегда прав. Форсировать водную преграду оказалось не так сложно, как представилось Глебу поначалу. Миновав внушительных размеров ангар с обвалившимися внутрь перекрытиями, отряд остановился у границы Петровского дока. Так назвал это место наставник, и мальчик собрался было узнать у него значение непонятного слова, когда тот, опередив, пояснил: - Сюда корабли загоняли на ремонт подводной части. А потом воду выпускали, и она самотеком уходила в специальный бассейн - там дальше вырыт. Между прочим, док исторический, еще Петром Первым заложен был. Глеб смотрел на дно канала, облицованного тесаным камнем, и все не мог понять, с чего бы его непробиваемый наставник вдруг заговорил с таким благоговением. Просто два поперечных рва с глубокой ямой посередине. В метро и не такого понарыто. Сталкеры осторожно спустились на дно канала. Остатки каменной облицовки густо поросли травой. По центру ямы виднелось отверстие колодца - видимо, для слива воды. От-чего-то не хотелось приближаться к этой дыре, поэтому мальчик обогнул странное место, держась на почтительном расстоянии. При осмотре дока тут и там попадались кучи сгнивших кореньев, сена. Повсюду взгляд натыкался на ссохшиеся экскременты. И запах, что пробивался сквозь фильтры, от-давал тухлятиной. - Да здесь скотину держали, как пить дать! безапелляционно заявил Шаман. - А что, удобно! И пасти не надо, и травы полно. - Вот только пастухов бы найти... - Таран въедливо изучал заросли по краям канала. - Неуютно здесь. Пошли дальше. Среди деревьев промелькнул купол собора. Глебу отчаянно захотелось подойти поближе к грандиозному сооружению, но наставник, как назло, повернул в другую сторону. Огибая завалы, они вышли, наконец, на Петровскую улицу. - Теперь по прямой. До завода рукой подать. Мальчик вытянул шею, пытаясь высмотреть, что там, впереди. И в следующий момент в который раз ощутил на себе пристальный взгляд откуда-то со стороны. Таран, судя по всему, тоже что-то заметил, ибо без предупреждения рванул по мостовой, пересек улицу и скрылся в подъезде дома. Бойцы поспешили следом. Сталкер выпрыгнул во двор и замер, прислушиваясь. Тишина. Еще один бетонный колодец и пустынные дома вокруг. Таран собрался было двинуться в глубь трущоб, когда сзади донесся отчаянный вопль. Путники бросились обратно, увидев испуганного сектанта. Сидя на асфальте, брат Ишкарий тыкал пальцем в сторону ближайших зарослей и бессвязно бормотал: - Там что-то... есть... Я видел! Оно... оно показалось и. - Стойте здесь! - Таран исчез в зарослях кустарника. - Что ты видел? - обратился к сектанту Шаман. Однако тот, похоже, рассудок потерял от страха. Все сидел, поджав ноги, и лопотал что-то неразборчивое. - Тьфу! Толку с тебя как с валенка без пары. И надеть нельзя, и выкинуть жалко... Проводник тем временем вернулся. Без новостей. Отряд двинулся дальше, правда, теперь все озирались по сторонам сквозь прицельные рамки автоматов. Впереди показалось приземистое двухэтажное здание с большими буквами на крыше: «МОРСКОЙ ЗАВОД». - Проходная Сталкеры пересекли небольшой холл, заваленный мусором и битым стеклом, вышли наружу, очутившись на территории завода. - Куда теперь? - Понятия не имею. - Таран мрачно оглянулся. - Я на КМОЛЗе всего раз бывал. Тут вообще много чего. Доки, пристань. Попробуем по цехам прошвырнуться. Поди, туда - не знаю куда, найди то - не знаю что... Они двинулись вдоль обветшалых корпусов, часть которых и вовсе превратилась в руины. Куда бы сталкеры ни заглядывали, везде поджидало одно и то же - груды битого кирпича, ржавые остовы станков, пролеты, устланные толстым слоем пыли. И вдруг - в одной из сторожек, прямо на жестяном полу, обнаружилось свежее, еще не остывшее кострище. В угольной пыли отчетливо просматривался отпечаток ботинка. А на треноге из кольев висел почерневший от копоти котелок. - Не спешат что-то хозяева гостей принимать. Попрятались как тараканы... - Есть и такие тараканы, что тебя в два счета схарчат, хмыкнул механик. Отряд двинулся дальше, забирая к восточной части завода. В напряжении прошел уже не один час. Затянувшиеся поиски тяготили все больше. - И ведь ни табличек, ни коробов вентиляционных... - бормотал Шаман вполголоса. Проводник согласно кивал, рыская взглядом. - В карте знак стоял, - заметил таджик, поигрывая четками. - Искать надо. - Да, может, и не знак никакой! - В голосе механика все больше сквозило раздражение. - Гибло тут, мужики. Зря сунулись. Здание за зданием они прочесали большую часть заводских построек, когда внимание путников привлек один из проулков, образованных цеховыми стенами. Пространство здесь было сплошь усеяно разнообразным скарбом - пустыми катушками, секциями покореженных гардеробных шкафов-пеналов, сварными железными конструкциями. Глебу сразу представился великан, раскидывающий тяжелые ящики, словно ребенок - игрушки. Создавалось впечатление, что кто-то упорно стаскивал сюда барахло со всего завода, а потом, передумав, бросил бессмысленное занятие. Еще больше хлама обнаружилось за поворотом - там, где переулок заканчивался тупиком. Словно в лавке старьевщика, вся стена тупика была завалена грудами железа и ржавыми сегментами разнообразной машинерии. - Свалка? - предположил Фарид. Да не совсем... Похоже, мы все-таки нашли бомбоубежище, - резюмировал Таран, уставившись на крупные буквы, которые сразу же бросались в глаза. Огромная надпись, выведенная на стене поверх горы металла, гласила: «ГОРИТЕ В АДУ, ВЫРОДКИ!» Глеб с удивлением рассматривал старательно воздвигнутую баррикаду. Судя по всему, находилась она здесь очень давно ржавые фермы были засыпаны песком и поросли разлапистыми листьями чертополоха. Кому понадобилось заваливать вход? От кого люди хотели отгородиться? Кого не хотели выпускать наружу? И опять это слово - «выродки». Хотя оно преследовало Глеба с первого дня похода, он не понимал до конца, что оно значит. Выродиться... Превратиться во что-то... В уродов? - В первые недели после Катастрофы я такое видел, - пояснил Таран. - Те несчастные, кто не успел в метро попасть, поджидали экспедиции, выходящие на поверхность. Сначала умоляли забрать их внутрь, потом и вовсе нападать начали. А «Парк Победы» заблокировать пытались. Шахту эскалаторную закидывали хламом разным. Бедняги. Чего не сделаешь от отчаяния... - То есть ловить тут, по-твоему, нечего? - Шаман пнул ближайшую железяку ботинком. - Это уж не мне решать. Я свое дело сделал. Мы в Кронштадте. - Таран вопросительно посмотрел на Кондора. Кондор медленно, словно нехотя, вышел вперед: - Бомбоубежище - единственная версия Альянса. Даже если там пусто, необходимо удостовериться. И разведать насчет ресурсов. - Тогда чего думать? - Механик скинул рюкзак. - Фарид, доставай взрывчатку, вскрывать будем. _*_*_*_ - В Великую Отечественную, во время налета, авиабомба прямо в убежище угодила. Кто по траншеям да подвалам прятался - уцелел, остальных взрывом накрыло. - Просвещая ученика, Таран не забывал следить за окрестностями. Потом бомбоубежище перестроили. С учетом прежних ошибок. Так что, даже не знаю, что под этой грудой увидим. Они покосились на баррикаду. Шаман с Фаридом уже заканчивали установку дорогущих зарядов. По меркам подземки такой подрыв стоил целое состояние. Взрывчатка -штука редкая. В свое время почти все запасы ее перевели на разработку новых штолен, дабы увеличить жизненное пространство станций. Даже в запасниках Тарана хранилось всего ничего - лишь несколько шашек динамита. - Готово! - Механик размотал провод, остановившись за углом переулка. - Можно начинать. Прильнув к кирпичной стене, сталкеры замерли в ожидании. - Уши руками зажми, рот открой. Глеб торопливо сделал все, как велел наставник. В следующее мгновение оглушительно рвануло. Земля под ногами вздрогнула. В ушах зазвенело. Из-за угла вырвался столб пыли и железного крошева. По асфальту застучали обломки арматуры. Оранжевый дым застил весь переулок. - Э-э, шайтан! Как шарахнуло, а?! - Фарид первым нырнул за угол, скрывшись в клубах пылевой взвеси. Остальные ринулись следом. Дым постепенно рассеивался, открывая сталкерам картину учиненных разрушений. Металлический хлам раскидало по всему переулку. В том месте, где предположительно находился вход, в стене зияла дыра. Фрагменты сорванных с петель ворот валялись немного поодаль. Подобравшись поближе, сталкеры увидели длинный наклонный коридор, уводящий вниз, под землю. На толстых бетонных стенах виднелись сколы и выбоины. Кто-то отчаянно пытался выбраться из бомбоубежища. Судя по всему - тщетно. Спустившись по ступеням, сталкеры оказались на узкой площадке, упиравшейся в распахнутую гермодверь со следами глубоких царапин и вмятин. -Похоже, прав ты был, сталкер. - Механик посветил на дверь, ощупывая покореженный металл. - Те, кто не успел, здесь внутрь ломились. А потом наоборот. В общем, насолили друг другу, как могли. Даже не знаю теперь, есть ли смысл спускаться... Таран подтянул крепления бронежилета, поднял автомат, окинул взглядом команду: - Проверить оружие, фонари. Мы заходим. ГЛАВА 14 «ПРЕИСПОДНЯЯ» Лучи фонарей взрезали темноту, осветив пространство дезактивационного тамбура. Тяжелая поступь армейских ботинок стала первым звуком за долгие годы, нарушившим покой этого сумрачного, Богом забытого места. Взметнув в воздух облачка пыли, сталкеры вступили в царство мрака. За тамбуром обнаружился еще один наклонный коридор. Тут же группа натолкнулась на первые находки. Вдоль мокрых, истекающих влагой стен покоились останки людей. Несколько скелетов в истлевших одеждах. Ненароком зацепив один, Фарид отшатнулся. Тот развалился, словно карточный домик. - Кондор, задрай герму. Не люблю, когда тыл не прикрыт. - Таран зашагал вниз. Лучше перебдеть, чем недобдеть - понимающе закивал боец, вернувшись в тамбур. Лязгнула дверь, отсекая путников от поверхности. Теперь они были изолированы от опасностей внешнего мира. Однако Глеб не ощутил желанного спокойствия. Наоборот, из-за низких сводов убежища и кромешной темноты состояние было подавленным и тревожным. Впереди показалось первое обширное помещение бункера. Грязь, мусор и нечистоты чудовищно перемешивались здесь с полуистлевшими человеческими останками. Скорее это походило на склеп, нежели на убежище. Осторожно перешагивая через белеющие в свете фонаря кости, Глеб продвигался за Тараном, уже пожалев о том, что не вызвался дежурить наверху. Теперь поздно было суетиться. Единственное, чего мальчик желал в ту минуту, - не поддаться тошнотворному страху, как тогда, в подвале больницы... Но спина наставника маячила совсем рядом, и паника отступила. Продвигаясь вдоль зеленых от плесени стен, отряд продолжал исследование сумрачных катакомб. Еще один зал впереди. Двухъярусные нары, скамьи, раковина умывальника - грибок покрывал все. Плесени с каждым шагом становилось все больше. В мшистых темно-зеленых холмиках на полу еле угадывались останки людей. Ко всему прочему, часть помещений оказалась подтоплена. Протопав по щиколотку в черной маслянистой воде, сталкеры набрели на руины склада. Пустые полки, сгнившие в труху ящики, раскиданные в беспорядке противогазы в мутной воде... - Что они тут варили? Шаман с недоумением разглядывал ржавую буржуйку, на которой покоился закопченный казанок. На полу рядом валялась бляшка от ремня, подошва изрезанного ботинка, спинка распотрошенного кресла. - Кожу разваривали. - Тарану хватило одного взгляда. - Здесь голод был. Глеб дернулся от слов наставника. На Московской тоже были голодные времена. И об этом мальчик предпочитал не вспоминать. Когда в пустом желудке ничего, кроме рези, а единственный способ хоть как-то приглушить сжигающее изнутри чувство и обмануть протестующий организм - наглотаться воды, жизнь в такие моменты теряет всякий смысл. Чем глубже они забирались, тем ужаснее становилась картина. Убежище оказалось довольно вместительным. И, судя по количеству останков, успело принять в свое чрево довольно много народу. Другое дело, как здесь, на территории завода, в тот роковой день оказалось так много людей? Таран рассказывал, что завод к моменту Катастрофы уже несколько лет как простаивал. Мальчик задумался и в следующий момент, зацепившись за что-то, едва не рухнул на бетонный пол. Луч фонаря высветил еще одного мертвеца. От толчка скелет с тихим позвякиванием развалился на части. Из-под вороха истлевшего тряпья показался угол грязного целлофанового пакета. Что-то привлекло Глеба в этом свертке. Должно быть, что-то ценное, раз владелец не расставался с этим до самой смерти... Поддавшись любопытству, мальчик осторожно вытянул сверток из груды останков. Книга? Глеб срезал капроновую тесьму, содрал мокрый целлофан... «ЕЖЕДНЕВ¬НИК» - гласила тисненая надпись на истрескавшейся обложке. Пожелтевшие страницы внутри были испещрены убористым почерком. Мальчик на мгновение поднял голову, осмотревшись. Сталкеры разбрелись по убежищу, изредка перебрасываясь короткими фразами. Лучи их фонарей мелькали в коридорах. Воспользовавшись заминкой, Глеб направил свет на рукопись и принялся водить пальцем по ровным строкам: «...Будь проклят тот день, когда я подписался на эту авантюру. Хотя теперь, анализируя события прошедших лет, даже и не знаю, что было бы лучшим концом - подохнуть наверху, быстро загнувшись от радиации, или все эти годы медленно гнить заживо в десятке метров под землей с кучкой таких же несчастных... Изо дня в день в глаза им смотреть и врать... А началось с заманчивого предложения Савушки - моего лучшего кореша. Помню, дружили мы крепко - еще со школьной скамьи. Потом дорожки наши разошлись. Окончив военное училище, Петя Савельев на север подался. Что-то с девушкой у него не задалось. Ну и уехал с концами от нее на другой край света. У меня как-то с учебой не пошло. Институт бросил. Работы толковой не нашел. Перебивался, подхалтуривал. А потом, в один прекрасный день, Савушка вернулся. Помню, погуляли мы славно. Встречу отметили. За бутылкой водки разговоры за жизнь пошли. Петя мне про моря рассказывал, про корабли, про северные просторы... Интересно так рассказывал... А я помялся малость, повякал. Так, мол, и так. Живу потихоньку, да и ладно... А что говорить, когда и похвастаться - то нечем? Савушка - парень тактичный был. С расспросами не лез. Сидел себе, да в зубах ковырялся. Была у него такая дурная привычка. Он себе даже ноготь на мизинце отрастил под это дело. Посмотрел он на меня тогда, задумался. А я вижу - скрывает что-то, недоговаривает. В общем, предложил мне работенку одну. Говорит, дело серьезное, но болтать об этом строго-настрого запретил. Я напрягся было, думал, с криминалом что... А он успокоил. Сказал, на военное ведомство повкалывать можно. Деньги не ахти какие, зато работы навалом, питание трехразовое. Только подписку дать придется. О неразглашении. Думал я недолго. Терять мне все равно нечего было. Не заимел ничего, чтобы терять... Согласился, короче. На следующий день в Кронштадт приехали. Я как завод судостроительный увидел, сразу догадки разные в голову полезли. Решил, секретную подлодку строить будем. А оказалось все гораздо проще. Ремонт бомбоубежища. Гастарбайтеров на объект не пускали, а с меня и еще многих таких же действительно подписку взяли. В основном бомбарь военные отстраивали. Инженерные войска какие-то. Солдатики бегают, ящики таскают. Техники нагнали прорву целую. Все в спешке, суете. Кормили тут же, на объекте, с полевой кухни. А еще замечать я стал, что не все так просто с бомбарем этим. Первым делом гермодверь установили. Здоровую такую. Только вот не на входе, а наоборот - в дальнем тупике убежища. А что там, за ней, - неизвестно. Нам туда строго-настрого входить запрещалось. Да и часовой, что у двери всегда дежурил, неразговорчивый был. Потянулись дни аврального труда. Савушку я редко видел. Потому как работал он за той самой гермой, куда простым смертным вход заказан. В минуты недолгих встреч он тоже отмалчивался, лишь в разговоре слово «комплекс» промелькнуло разок. Не знал я тогда, хоть и догадывался, что военные еще задолго до всех событий в землю по уши зарываться начали. То ли командный пункт, то ли еще чего... А бомбоубежище - лишь верхушка айсберга...» - еще одна двэрь! - откуда-то издалека донесся голосФарида. - Сюда иди! Глеб захлопнул дневник, суетливо спрятал его за пазуху. Возле квадрата массивной гермодвери уже собрались все члены отряда. Хотел Глеб про находку свою рассказать, да только понял вдруг, что и рассказывать-то пока особо нечего. Дверь и так нашлась. Шаман придирчиво осмотрел новую преграду, безуспешно подергал колесо запорного механизма: - Взрывать надо. - Не обвалится? - А мы наверху переждем. И снова начались приготовления. На этот раз механик колдовал не так долго. Даже без помощи Фарида обошелся. Таджик молча сидел в сторонке и четки перебирал. Опять громыхнуло. С пылью, крошевом бетонным - все как положено. Взрывом перебило засов, а герма приоткрылась еле-еле, да так и встала намертво, покосившись. При-шлось рюкзаки скидывать да протискиваться в щель, слов но тараканам. Видимо, отряд теперь оказался внутри того самого «комплекса», о котором говорилось в дневнике. Беглый осмотр выявил, что строили его с размахом. Обнаружилась лестница, на несколько пролетов уводящая вниз. Нижние уровни были полностью скрыты под водой. На верхних, правда, нашлось немало интересного. Сталкеры набрели на просторный зал, заставленный пультами и мониторами. На полукруглой стене - ряд плазменных панелей. - Прямо ЦУП какой-то. - Шаман прошелся вдоль стендов с аппаратурой, изучая брошенные в беспорядкебуклеты. - ЦУП? - переспросил мальчик. - Центр управления полетами. Да это я так, к слову Чему тут летать? Понятно, что командный центр. Вот только чем и кем тут командовали? К сожалению Глеба, Шаману так и не удалось реанимировать аппаратуру. Генераторная оказалась затоплена. Как, впрочем, и жилые отсеки. И нигде ни трупов, ни костей. Стало ясно, что бункер оставался покинутым долгое время. Пока сталкеры изучали многочисленные отсеки бункера, Глеб устроился в обветшалом кресле, раскрыл таинственный ежедневник и продолжил читать: «В тот самый день нас на разгрузку фуры кинули. В который раз. Словно взбесились все кругом. Носятся в мыле, ящики да тюки таскают. Бомбарь укомплектовали по полной программе. Все как положено. Вентиляция, освещение, провизия. Термодверь на входе поставили. Таблички поразвесили, промаркировали все, что можно. Блестит все, сверкает. Краска даже не просохла еще. Ну, думаю, к приемке готовятся. Поначалу действительно все случившееся в следующие минуты на приемку смахивало. Не успели мы последние ящики по стеллажам распихать, как бригадир наш ввалился, красный весь, будто рак. Отдышался слегка и начал шикать на нас - сидите, мол, тихо, не высовывайтесь. Комиссия прибыла. «Шишки» какие-то из генералитета. Ну мы и остались на складе, выгнать наверх нас не успели. Краем глаза я даже разглядел «шишек» этих. Пузаны какие-то, важные все такие. И целая свита следом ~ руководство застройщиков, военпреды, мужики ка-кие-то в штатском, при оружии. Я так понял, эфэсбэгиники. Прогили по убежищу, не глядя по сторонам, и сразу вниз, на объект утопали. Неладное я заподозрил, когда за ними женщины потянулись. с детьми, с тюками. Жены, что ли? На кой черт, спрашивается? Потом не до раздумий стало. Сирена завыла. Герму секретную запечатали. А потом снаружи народ повалил - видимо, с ближайшего к заводу жилого квартала. Шум, крики, давка на входе... Не успели мы опомниться, как сержантик какой-то и внешнюю гермодверь закрыл. Люди кругом галдят, в толпе знакомых ищут. Тут я Савушку и заметил. Продрался он ко мне сквозь толпу и к секретной герме потащил. Только зря он по железу барабанил. Не открыли. Орал Савушка, помню, ругался. Знали, говорил, генералы про удар. Знали и помалкивали – что-бы самим успеть спрятаться. Потому и провизию в бункер так спешно завезли. А потом как тряхануло. Народ на пол попадал, свет отключился. Пуще прежнего завопили, заохали. Страшно было - жуть. Минут пятнадцать трясло. Потом грохот стих. Свет снова зажегся. Откуда ни возьмись, вояки появились. Порядок наводить стали. Дверь выхода запечатали. Колесо поворотного механизма цепью заблокировали. С замками. Чтобы никто по дурости наружу не полез. А некоторые ведь захотели... У кого родные наверху остались, а кто из жалости открыть хотел. Тем, кто снаружи ломился... Первые несколько дней стук в дверь не прекращался. Жутко это было. Знать, что кто-то умирает там, за стеной. Те, кто послабее нервами, в истерике бились. Требовали впустить выживших. Только военные быстро порядок навели. Вышел вперед мужичок один, мал да неказист, а только как начал говорить, сразу все недовольные стихли. Не упрашивал он, не уговаривал. Просто поставил перед фактом, мол, дверь открыть сродни самоубийству. Ресурсов бомбоубежища на всех не хватит. А кто против - в расход пойдет. Савушка к мужику этому подошел, пошептался, а тот строго так ему: «Не положено!» И ушел. А кореш мой сник. Видать, расстроился, что на объект не пустили. Куда уж ему. Не «шишка», поди. В общем, худо-бедно, народ поуспокоился, обживаться начал. Кормили исправно, три раза в день, благо склад ломился от только что завезенной провизии. Разговоров много было, как, мол, так получилось, да кто первый войну начал? А что толку обсуждать? Правды все равно не узнаешь. Ни радио, ни телевидения. Сотовые еще в первый день ловить перестали. Военные тоже помалкивали. Где-то неделю спустя заявилось несколько человек, но лишь для того, чтобы перетаскать запасы провизии вниз, в бункер. Объяснили, что берут распределение продуктов под свой контроль. Пару дней таскали. Народ не препятствовал. Все как-то сразу согласились, что у военных порядка больше будет. Вот только мысли всякие беспокойные в голову лезли: что дальше? Сколько сидеть? Что наверху творится? Поначалу, раз в день, офицер снизу появлялся и рассказывал - так, мол, и так, ситуация сложная, пожары, радиация. Говорил, крепиться надо и ждать. А чего ждать и сколько - о том никто ничего не ведал. Чем дальше, тем сложнее было. Офицер все реже приходил. То ли новостей особых не было, то ли церемониться перестали. К тому же напасть завелась - грибок. Даже регулярные уборки не помогали. Система очистки воздуха не справлялась. Поначалу потолок в углах заплесневел. Потом уже и стены зеленеть стали. Живучая пакость оказалась. Однажды утром снизу снова вояки пожаловали. В костюмах химзащиты, в противогазах. Народ оживился. Решили, если разведка началась, то и сидеть недолго осталось. Да и новостей жуть как хотелось. Только не все так радостно оказалось. Термодверь вскрыли, а ворота на выходе - никак. То ли завал какой, то ли еще что. Как только не пытались, все без толку. Запаниковали все. Давай военных выспрашивать. И опять начальник тот с речью выступил. Что волноваться, мол, не надо. На обьекте резервный выход есть. Вернее, по карте есть. А по факту - штрек недостроенный. Но прокопаться на поверхность можно, чем они у себя там и займутся. Сейчас вспоминаю, мужик тот бред нес откровенный. А тогда - ничего, народ поверил. Стрессовая ситуация как-никак. Психология человеческая. Стоит толпе узнать, что ситуацию кто-то держит под контролем, толпа успокаивается. И превращается в апатичное стадо. Шли месяцы. Народ опускался, мрачнел. От безделья тихо с ума сходил. Вояки, вовремя смекнув, что народ отвлечь надо, притащили несколько коробок шахмат и шашек, карты, домино. Повеселее стало. Рубились отчаянно, причем все - и стар, и млад. Потом на интерес играть стали. Жрачка, одежда. В общем, у кого что припасено было - все в ход пошло. В конце концов до драк дело дошло. Военные снова вмешались. Карты да домино отобрали. Шахматы и шашки оставили из расчета, что двое - не толпа, не передерутся. И ставки запретили. Строго-настрого. Любителей шахмат немного было. Шашки тоже вскоре наскучили. Один дедок в «Чапаева» предложил играть. Пошло дело. Всяк интереснее шахмат, да еще и динамика какая-то. Так мужики навострились по шашкам щелкать, аж пальцы гудели. Чемпионат устроили. В разгар этого чемпионата свет и отрубился. Мужики возмутились, давай в герму стучать, что на объект ведет. Дизель к тому моменту уж давно не работал - соляра вся вышла. Электричеством с объекта запитывались. Опять начальник тот «в народ» вышел. Снова с речью. Рассказал, что и у них с генераторной проблемы начались. И что ресурсы беречь надо. Надо так надо. Керосинки в ход пошли. Благо дело, вентиляция пока работала - на это, видать, энергии дизеля с объекта хватало. Народ совсем сник. Слонялся впотьмах как неприкаянный. Срывы, конечно, были. Нескольких особо буйных на объект уволокли. В изолятор, видимо. Ко всему прочему сырость в убежище распространилась. А от нее плесень пышным цветом зацвела. Все позеленело - столы, одежда. Кто послабее, хворать начал. Правда, таких забирать на объект стали. В лазарет. Недовольства росли. Народ поговаривать начал, что, мол, на объекте совсем другая житуха - и светло, и сухо. Кто похитрее, болезнь симулировал или припадки какие - лишь бы вниз попасть. Только вояки это дело быстро расчухали. Ос¬бо сметливых лишили паек на сутки. Приступы хитрости сами собой прекратились. Так год прошел. За ним второй потянулся. Я так думаю, если б не ресурсы объекта - давно бы мы там ноги протянули. А так ничего, держались. Человек ко всему привыкает. Как оказалось, даже к такому. На все бомбоубежище одна лампочка теперь горела - у секретной гермы. Потому как к темноте тоже привыкли. На ощупь передвигались. Планировку помещений как «Отче наш» заучили. В темноте и с одеждой проще стало. Хоть в белье ходи. Все равно не видать ничего. Да и уж не до приличий было. Общаться меньше стали. Лишь изредка переругивался кто...» Дочитать до конца Глеб не успел, поскольку Фарид отыскал план бункера. Сбежались все, принялись изучать ветхие расползающиеся листки. Склонившись над столом, Шаман ткнул в схему: - Вот здесь резервный выход на поверхность. К докам, судя по всему. Пройдем, как думаешь, Таран? - Этот уровень подтоплен. Лучше бы, конечно, прежней дорогой вернуться. - Боюсь, мы тогда этот выход снаружи не отыщем. И так уже весь завод облазали. - Механик посмотрел на Кондора. - Что скажешь? Тот лишь плечами пожал. Решайте, мол, сами. Посовещавшись, двинули вниз по лестнице. У границы воды остановились. Перед ними неподвижно стояла темная жидкость, затянутая поверху болотной зеленью. - Ну чего? Пошли. - Таран первым шагнул в черную воду, провалившись сразу по колено. За ним побрел Шаман, поминутно сверяясь со схемой. Остальные двинулись следом. Брат Ишкарий все не решался ступить в этот «благоухающий» кисель, но все-таки переборол отвращение и поспешил за отрядом. Лучи фонарей беспокойно шарили по колыхавшемуся зеленому ковру. Проторив в слое тины неровную дорожку, сталкеры минули несколько однотипных отсеков. Вонь от мутной воды пробивалась сквозь фильтры, забивая носоглотку. В горле запершило. Спустя какое-то время они достигли жерла длинного коридора, в конце которого, еле различимые в свете нашлемных фонарей, маячили решетчатые шторки, закрывавшие выход в лифтовую шахту. Вытянувшись в цепочку, сталкеры побрели по коридору, когда сзади что-то оглушительно лязгнуло. Ишкарий вздрогнул, подскочив на месте. Путники обернулись, направив стволы автоматов на источник звука. Всего лишь тяжелая створка двери, захлопнувшейся под собственным весом. Сталкеры продолжили движение. Ша-ман в который раз сверился с планом бункера: - Прямо - лифт, слева - дверь на лестницу. По ней, я так понимаю, тоже можно наверх выбраться. Путники подошли к проему шахтного ствола. Под напором совместных усилий ржавые створки подались и со скрежетом разъехались в стороны, сложившись гармошкой. Таран заглянул внутрь. Нижняя часть шахтного ствола была заполнена все той же зацветшей водой. По одной из стен тянулся ряд скоб. Где-то наверху, метрах в пятнадцати, виднелся короб лифта. - Здесь полезем. - Таран каким-то шестым чувством ощущал, что этот путь будет наиболее безопасным. - Зачем мучиться, когда лестница есть? - Шаман ткнул пальцем в схему. - Вот за этой самой дверью. - Да пошло оно все! - Ишкарий неожиданно для всех ринулся в шахту и энергично начал карабкаться по скобам. - Куда? Стой, дурак, расшибешься! - В царствие мертвых мы вторглись! Тлен кругом! Скверна! К свету иду избавительному... К свету... Бормотание сектанта отдалилось, затихло. - Фарид, помоги дверь открыть. Заржавела. – Шаман ожесточенно дергал запорный рычаг. Таджик подскочил с другой стороны, налег на железный затвор. Проследив за действиями сталкеров, Таран вдруг понял, что его так смутило. Вдоль всей створки виднелись ржавые подтеки, словно... - Сто-о-о-й!!! - заорал он, понимая, что уже не успевает. Рычаг подался, приглушенно щелкнув. В то же мгновение дверь распахнулась под напором воды с затопленной лестничной шахты. На путников хлынул ледяной поток, сбивая с ног, увлекая за собой по коридору Уровень воды стремительно поднимался. - К шахте! - Таран выдернул Глеба из потока, подталкивая к выходу По пояс в воде сталкеры ринулись к лифтовому стволу. - Не спим, братцы, не спим! Они полезли по скобам, оскальзываясь и чертыхаясь. Снизу настигал бурлящий поток. Коридор уже затопило по самый потолок. Один за другим сталкеры стремительно карабкались вверх, поминутно рискуя сорваться с ржавых перекладин хлипкой лестницы. Над головами показалось наконец забранное металлической решеткой дно лифта. Узкий люк в полу кабины распахнут - слава богу, у сектанта было время найти лаз. Миновав клеть лифта, проводник первым ступил в верхний тамбур, огляделся. Впереди виднелась гермодверь выхода, справа узкий штрек - не иначе как проход в «лифтовую». Ишкария в тамбуре не оказалось. Проводник обернулся, помогая Шаману влезть на шаткую платформу. Глеб вылезал следующим. Болтаясь над пропастью бетонного колодца, клетушка малогабаритного лифта дрожала и угрожающе раскачивалась. Шагнув на твердую поверхность площадки, мальчик облегченно вздохнул. Фариду повезло меньше. Стоило ему преодолеть люковое отверстие, кабина завибрировала и с противным скрежетом двинулась вниз. Единственное, что успел сделать Таран, - прыгнуть к шахте и сунуть ствол «калаша» в сужавшуюся щель между нижним порогом площадки и верхним косяком лифтового проема. Клетушка остановилась, но выход из лифта оказался блокирован. - Давай обратно в люк! По скобам и наверх! – заорали бойцы, глядя на таджика через решетчатый потолок лифта. Но Фарид не успел. Ствол автомата не выдержал раньше, согнувшись. Что-то отчетливо лязгнуло, лифт дернулся и стремительно заскользил вниз, в колодец с черной водой. «Калаш» полетел следом. Поднялась туча брызг. Клетушка камнем ушла на глубину, увлекая бойца на дно шахты. - Фаря-а-а!!! - Кондор навис над проемом, заглядывая вниз. Сбоку мелькнуло тело Тарана. Пролетев «ласточкой» вниз, сталкер вспорол толщу воды. Путники замерли у края, вглядываясь в мутную круговерть под ногами. Прошла минута… другая... В напряженном ожидании Глеб кусал губы. Кулаки его непроизвольно сжимались. Наконец на бурлящей поверхности показалась знакомая макушка наставника. Зацепившись за ближайшую скобу, Таран отрицательно помотал головой. Кто-то рядом выругался. Глеб же, напротив, облегченно выдохнул. Хотя бы его наставник остался жив. - Не вышло... К лифту не подобраться. Покорежило все. - Таран тяжело поднялся по скобам. Мальчик помог ему вылезти на платформу, подал брошенный впопыхах противогаз. Капли воды стекали по прорезиненной ткани комбеза, образовывая на полу неровные лужицы. Внизу шумела вода. Путники молчали. Перед мысленным взором Глеба все еще стояли раскосые глаза Фарида, Удивительно, но страха в них не было. _*_*_*_ Ишкарий обнаружился в соседнем закутке. Скорчившись на полу, сектант хлюпал носом и бессвязно, не переставая, бормотал вполголоса. - Совсем расклеился наш проповедник. - Шаман легонько ткнул бедолагу носком ботинка. - Вставай, болезный, пошли уже. Остатки отряда поднялись по наклонному коридору. Скрипнула проржавевшая гермодверь. В открывшуюся щель ворвался дневной свет. Сталкеры, щурясь, вышли под открытое небо. Осмотрелись. Неприметная бетонная коробка снаружи выглядела совсем как будка сторожа. Неудивительно, что они проглядели этот вход. - Как ты теперь без ствола? - спросил Шаман проводника. - Ничего. Снайперка есть. - Таран расчехлил винтовку, сноровисто собирая сегменты. С тихим щелчком последняя деталь встала на место. Проводник закинул грозное оружие за спину. - Теперь куда? Вместо ответа Таран присел на корточки и начал внимательно рассматривать дорожку из маслянистых пятен на асфальте. Я их еще внизу заприметил. Кто-то недавно из бункера соляру таскал. В ведрах, судя по всему. Сталкеры двинулись по странному следу Вскоре они вы-шли к огромному ремонтному доку. Вдоль высоких серых стен плескалась вода. А у причальной секции на волнах качался обшарпанный, видавший виды баркас. ГЛАВА 15 «РЕШЕНИЕМ БОЛЬШИНТВА» Пять неприметных фигур, пригибаясь, короткими перебежками двигались вдоль пандуса, то и дело прячась за железными опорами строительных ферм. Корпус суденышка становился все ближе. Глеб кинул быстрый взгляд на баркас. Палуба выглядела пустынно. В иллюминаторах движения также не наблюдалось. Скатившись по сходням, сталкеры вскочили на борт. Вытащив «Пернач», мальчик последовал за наставником в рубку управления. Шаман с Ишкарием спустились обследовать трюм. Свет еле пробивался сквозь грязные обзорные стекла. В рубке было душно. Забытая кем-то, сиротливо стояла на приборной панели бутыль с мутной жидкостью, отдающей сивухой. В углу навалено промасленное тряпье. И опять никого. Они вернулись на палубу. Вскоре показались механик с сектантом. - Ни души. - Шаман разочарованно помотал головой. -Зато движок осмотрели. Эта посудина на ходу. И баки заправлены. - Черт их дери! Кто же с нами в прятки играет? - Кондора прорвало все-таки. - С Ковчегом обделались, с бункером тоже! Боец в сердцах пнул пустую канистру. Гулко стукнувшись о бортик, та плюхнулась в воду Кондор зашагал по мосткам наверх. Взобравшись на опору башенного крана, стянул противогаз и заорал: - Э-э-э-эй! Хозяева! Есть кто живой?! Хорэ шкериться! Звук голоса прокатился по доку, многократно отразившись от бетонных стен. Над верфями повисла тишина. Лишь вездесущий ветер завывал на все лады. - Может, мы их того. в бункере притопили? - подал голос Шаман. - Это вряд ли. Мы ж там все прочесали. – Проводник развернул карту. - Можно еще вдоль пристани пройтись. - Больше все равно некуда. Веди, Сусанин. Они покинули док, направившись в сторону Лесной гавани. Впрочем, обстановка здесь не отличалась разнообразием - пустынный пирс, раскиданные в беспорядке такелажные коуши, ржавые якоря и катушка сгнившего от сырости троса. У причала - сгоревший остов судна. И опять ни души. Пустота, разруха и безмолвие повсюду Команда остановилась, разочарованно взирая на унылый пейзаж. Слова были лишними. Все устали. Даже Таран как-то сдал. Стоял отрешенно, уперев руки в бока. Хуже всех выглядел сектант. Словно подменили его. Взгляд потерянный, плечи опущены... - Может, найдется еще. - Глеб подошел к Ишкарию. - Что найдется? - Ковчег... - Негде искать-то больше. - Голос сектанта дрожал. - Негде. Ишкарий отвернулся, затрясся безмолвно, словно припадочный. Под намордником противогаза невозможно было понять, какие эмоции захлестнули его. Затем стал слышен тихий смех, перешедший в полуистерическое гоготание. Сталкеры застыли, с удивлением наблюдая за сектантом. Тот, наконец, остановился, подошел медленно к краю пристани и, размахнувшись, швырнул в воздух пачку карточек. Бликуя на солнце, фотографии кораблей осыпались в воду, заколыхавшись на волнах. - Чушь. Абсолютная чушь. Слышите? - Ишкарий поднял голову - Не было никакого Ковчега! Как вообще можно было в это верить. Свет избавления. Спасутся достойные. Не веря собственным ушам, Глеб таращился на сектанта. - А как же «Исход»? - не выдержал мальчик. - «Исход»? - переспросил Ишкарий, снова засмеявшись. - «Исход». Шайка маразматиков, придумавших себе романтическую историю о спасении! Слепцы, не желающие видеть дальше собственного носа! Кому мы нужны? Кто будет нас спасать? Все кончено, слышите?! Каким же наивным идиотом я был. Сектант сорвал противогаз, вытер пот со лба и вдруг подскочил к Тарану: - Прав ты был, сталкер, когда говорил, что мертвые мы. Прав! Все, что нам уготовано, - догнивать в земле. Глаза сектанта, казалось, сейчас вылезут из орбит. Вместо лица - жуткая гримаса не то ярости, не то бессилия. - Отрекаешься, значит, от веры своей? – усмехнулся Шаман. Сектант замер на мгновение, будто не решаясь произнести вслух крамольное слово, уронил голову. - Отрекаюсь... Повисла продолжительная пауза. Шаман отреагировал первым, издевательски ухмыльнувшись: - Добро пожаловать в реальный мир, парень. Сектант оставил жест без внимания. Натянул противогаз, посмотрел на подернутую рябью воду. Я возвращаюсь в метро. Хватит. Набегался. Кто со мной? - Ты о чем? - О баркасе. Шаман, ты же сам сказал, что корыто на плаву? - Не суетись, брат. Мы так и не нашли еще. - Что? - прервал Ишкарий. - Источник света? Сектант повернулся к проводнику: - Что ты видел на крейсере, Таран? Ты уверен, что искать нужно именно пропавший прожектор? - Ишкарий взглянул на Кондора: - Вы уверены, что хоть кто-то когда-то что-либо видел? Сталкеры с Приморской. - Привиделось с перепою! - в истерике перебил сектант. - Если они что-то видели, почему сами не пошли?! Потому как идиотами надо быть, чтобы на бредни эти купиться! И ведь нашлись такие идиоты! Сектант затих. Отошел в сторону, уселся на причальную тумбу. Сталкеры молчали, обдумывая слова Ишкария. Каждый, казалось, встал перед своим собственным выбором - продолжить бесполезные блуждания по мертвому острову либо закончить поиски и возвращаться в метро. Краснеть перед руководством Приморского альянса, докладывая о провале миссии, не хотелось, но сейчас это уже не казалось таким страшным. - Я тоже не вижу смысла... - тихо произнес Кондор, отводя взгляд. - Командир, ты чего? - начал было механик, однако тот не дослушал. - А я уже не командир... Шаман, ты же сам подыскал мне замену! - Кондор указал на Тарана. - Вот и барахтайтесь сами. А я сваливаю. - А как же отряд? Кондор резко повернулся, встал прямо перед Шаманом: - Где ты видишь отряд?! А?! Ксива, Окунь, Бельгиец... Где они? Где Дым, где Фарид? Где... - боец осекся, голос его дрожал, - Ната... Закинув пулемет на плечо, Кондор приблизился к Тарану: - Не уберег я ребят, не смог... Не могу я так больше. Ты меня понимаешь, сталкер? Таран посмотрел на дрожащие пальцы бойца, отвернулся. Кондор побрел к доку, не оборачиваясь. Ишкарий поднялся на ноги, вопросительно посмотрев на Шамана. Механик беспокойно переводил взгляд с проводника на удалявшегося товарища. Казалось, он разрывается между желанием довести миссию до конца и верным шансом вернуться в подземку. - Я остаюсь. Если найду чего, дам знать, - хрипло обронил Таран. - Иди, Шаман, не мучайся. Механик дернулся как от оплеухи, но смолчал. Поскольку уже сделал выбор, а проводник лишь озвучил его. - Спасибо, Таран. Я передам Альянсу, что ты выполнил свою миссию. Как-никак, до Кронштадта мы дошли... Глеб следил за реакцией наставника. Ожидал ли тот такого поворота? Что дальше? Сколько еще им испытывать судьбу? Мечты о чистых землях становились все более призрачными с каждой минутой. - Поехали домой, парень. - На плечо мальчика легла тяжелая рука Шамана. Вздрогнув, Глеб растерянно обернулся, перевел взгляд на наставника. - Он остается. - Пожалей пацана, Таран! Сгинет же понапрасну! - Не твое это дело. Вали давай, - угрожающе процедил Таран, поводя дулом винтовки. - Больной ты на голову! И себя загубишь, и мальца! Сталкер ждал не шелохнувшись. И вдруг он опустил винтовку, согнулся, словно его ударили под дых, судорожно глотнул воздух... И упал. Противогаз съехал набок, глаза закатились. Жестокая судорога скрутила тело. Таран сдавленно замычал. «Приступ!» - пронеслось в голове мальчика. Глеб кинулся к наставнику, на ходу открывая подсумок, но внезапно натолкнулся на Ишкария, перегородившего дорогу. - Шаман, помоги. Хоть этого спасем. - А как же Таран? - Механик, казалось, все еще сомневался. - Да что с ним случится? И так оклемается. Давай быстрее! Мальчик рванулся было, но сектант удержал его на месте. Тут подоспел Шаман. Вдвоем они подхватили отбивавшегося Глеба и потащили к доку. - Дурень! Сам же потом «спасибо» скажешь! - Остановившись, Шаман стянул руки Глеба бечевкой. Затем его снова подхватили и понесли к мосткам… Задрав голову, Глеб успел краем глаза ухватить фигуру наставника, распростертого на бетонной плите. -Таран! ТАРАН!!! Перед взглядом мальчика замельтешили сапоги Шамана, асфальт, деревянные мостки... Потом последовал удар. В голове зазвенело, свет в глазах померк. До слуха донесся чей-то голос: - Аккуратнее, ты же его о перила долбанул! - Спокойнее будет... Потом в уши словно ваты насовали. Голоса отдалились. Глеб потерял сознание. _*_*_*_ Свет струился отовсюду пульсирующими волнами, заставляя жмуриться и прикрывать глаза руками. Белое марево заполняло собой все пространство, источая обволакивающее, одуряющее тепло. Где-то на грани восприятия застыла пелена мрака, словно поджидая, когда зазевавшийся визитер приблизится к его чертогам. Размытая фигура впереди призывно махала. Терпеливо дожидаясь, человек то и дело останавливался, оборачиваясь, потом снова устремлялся дальше. Невозможно было понять, что значит это непрерывное движение, как, впрочем, невозможно было и оставаться безучастным к настойчивому зову. Казалось, не было ни единого шанса поступить как-либо иначе - лишь следовать за призрачным силуэтом. Дорога из света закончилась внезапно. Тело вдруг ощутило земную твердь, а загадочный силуэт впереди на мгновение принял четкие очертания - словно резкость отрегулировали, затем так же быстро размазался, оплыл. В то самое мгновение показалось нечто знакомое в ускользающем об-разе. Уверенная поступь, неторопливые жесты... Пусть только еще раз обернется! Всего раз! Этого будет достаточно, чтобы узнать... - Отец? - Звук голоса эхом прокатился вдоль размытых границ мрака, бесследно канув в глубинах абсолютного «ничто». Нет. Отчего-то вдруг возникла странная уверенность, что это не он. - Кто вы? Как вас зовут? Незнакомец так и не обернулся, бесследно растворившись в молочно-белом тумане. Лишь донесся откуда-то издалека приглушенный и такой знакомый голос: - Какая теперь разница? Имя мое осталось в прошлой жизни... Вслед за этим земля задрожала, покрывшись сеткой трещин. Сквозь самые глубокие из них уже сочилась вода. Она все прибывала с нарастающим шумом, в мгновение затопив все вокруг. Стало нестерпимо холодно. Земля ушла из-под ног, исчезла где-то внизу, уступив напору водной стихии. Ледяные парализующие волны становились все больше... Не дожидаясь дальнейшего развития до боли знакомых событий, сознание протестующе возопило и грубо вытолкнуло организм из небытия. _*_*_*_ Глеб пришел в себя от ощущения вибрации. Холодный пол под ним сотрясался. В глазах медленно прояснялось. Перед взглядом замаячил почерневший от времени потолок трюма. Где-то за стеной натужно гудел двигатель. «Баркас!» - (вспомнил) - обожгла мысль. Мальчик дернулся, попытавшись встать. Голову пронзила резкая боль, к горлу подступила тошнота. Глеб повалился обратно, пытаясь пошевелить занемевшими кистями. Связанные за спиной руки потеряли чувствительность и не слушались. Запаниковав, мальчик перевернулся на живот. Подобрав ноги, Глеб, наконец, встал на колени. Он осмотрелся. На глаза попался ржавый гвоздь, торчащий из стены напротив. Пошатываясь, Глеб поднялся на ноги. Аккуратно прислонившись к переборке, нащупал острие. Дело пошло. Минуту спустя бечевка расползлась, упав к ногам. Мальчик с облегчением потер запястья, пробрался к двери, выглянул в проем иллюминатора. Баркас начал медленное движение к выходу из дока. Серый, в мокрых разводах монолит причальной стенки проплывал совсем рядом с бортом судна. Сердце радостно екнуло. Не все еще потеряно! Глеб подхватил с пола противогаз и решительно распахнул дверь. Упругий порыв ветра ударил в грудь, словно пытался помешать отчаянной затее. Мальчик попятился, но лишь для того, чтобы разогнаться получше. Не давая себе возможности одуматься, он разбежался и, что было силы, оттолкнулся от скользкого борта. Под ногами на мгновение разверзлась пропасть. Мелькнули в просвете пенные буруны волн. Внутри все сжалось от страха... Потом жестко ударило по ногам, колени подогнулись. Кубарем прокатившись по мокрому асфальту, мальчик врезался в груду деревянных ящиков. От удара чем-то твердым по спине перехватило дыхание. Глеб замер среди обломков, судорожно втягивая промозглый морской воздух, затем осторожно выглянул из укрытия. Утлый баркас, чадя едким дымом, удалялся из гавани. На палубе - никого. Похоже, побег остался незамеченным. На то, чтобы осмотреться, ушли секунды. Смеркалось. Позабыв об ушибах и головной боли, мальчик натянул противогаз и помчался к пирсу. Поворот, за ним еще один... Знакомый якорь слева... Где-то здесь, уже совсем рядом... Глеб выскочил на пристань, озираясь... «Просто вколи ту дрянь, когда меня снова накроет. Считай это своей главной обязанностью...» Но Тарана нигде не было видно. Где же он, где?! Подбежав к месту, где остался Таран, застигнутый приступом, мальчик запнулся и с размаху рухнул на колени -от увиденного подкосились ноги. Кровь... Пятна крови на бетонной плите, на разодранной разгрузке наставника. Глеб схватился за голову. Из горла сам собой вырвался крик отчаяния. Что с ним могло случиться?! Его не оказалось рядом именно в тот момент, когда наставник так в нем нуждался... Надо было срочно что-то предпринять... Глеб вскочил на ноги, вынул «Пернач», снимая с предохранителя. Ринулся вдоль пристани, заглядывая в каждый закуток. Слезы жгли глаза, но сейчас не время раскисать. Возможно, еще не поздно... И снова вокруг замелькали цеха, ангары, портовые подворотни... Он мчался, не разбирая дороги. Под ботинками хлюпала грязь, в горле саднило от сырого стылого воздуха. Продравшись сквозь заросли кустарника, Глеб очутился у края заброшенного, поросшего травой дока. Подобно гигантскому киту, выбросившемуся на берег, в иссохшем канале покоился остов подводной лодки. Мальчик слышал из разговоров, что существовали раньше корабли, способные путешествовать в глубинах водной стихии, и видел однажды картинку в книге у своей подружки Наты. Теперь же рукотворного исполина он наблюдал перед собой. Правда, его не так легко было узнать: часть обшивки отсутствовала - в ржавом корпусе зияли огромные дыры, сквозь которые просматривались переборки - скелет железного мастодонта. Сколько лет простоял здесь этот монстр? Быть может, эта самая лодка бороздила прибрежные воды Владивостока... На мгновение мальчик представил, как она, сверкая свежевыкрашенными боками, рассекает водную гладь. А там, в рубке, стоят они с наставником и смотрят на приближающуюся землю... Глеб вернулся в реальность, осознав, что уже какое-то время слышит ритмичные щелчки, ненавязчивым фоном вплетающиеся в мелодию ветра. А когда понял, что это дозиметр, обмер и ринулся прочь со всей скоростью, на которую был способен, постоянно прислушиваясь к треску прибора. Почти сразу же тот перестал верещать, но мальчик еще долго не мог успокоиться, не постигнет ли его участь Окуня? Напуганный, грязный, он бежал прочь, сломя голову. Вконец обессиленный, Глеб рухнул в траву рядом с ка-ким-то покосившимся сараем. Что там говорил Ксива насчет водки? Что она вымывает не только радиацию, но и дурные мысли? Похоже, сейчас был самый подходящий момент, чтобы позаботиться и о том и о другом. Мальчик порылся в рюкзаке, нашел флягу, переданную Ксивой на хранение, отвинтил крышку. Холодная жидкость обожгла глотку, комом встав где-то внутри. Глеб заставил себя сделать еще один глоток, закашлялся. Прислушался к ощущениям. Дурные мысли не исчезли, зато во рту появился гадостный дурной привкус. Зафутболив флягу в кусты, мальчик натянул намордник противогаза и двинулся дальше. ГЛАВА 16 «К СВЕТУ» Мало стоит тот, кто никогда не отчаивался. Лишь испытав это гнетущее чувство, можно по достоинству оценить всю прелесть благополучной жизни. Лишь прочувствовав на собственной шкуре удар за ударом, которые судьба обрушивает на нас, дабы испытать на прочность, можно с твердой уверенностью говорить: «Я сильный. Я смогу». Иногда отчаяние толкает на самые неожиданные поступки, но чаще ввергает в пропасть уныния. Потому что показывает человеку предел, предлагая нелегкий выбор - опустить руки и признаться в собственном бессилии либо продолжать мучительные поиски выхода из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций. Такие моменты, моменты отчаяния, для каждого из нас проходят по-разному. Для кого-то бесследно, а кому-то в корне меняют жизнь. Поддаться эмоциям и впасть в уныние проще, но перед этим бывает не лишним чуточку оглядеться. Зачастую мы просто не замечаем тех знаков, что окружают нас, указывая на возможные решения. Сложно продолжать борьбу с обстоятельствами там, где шансы на победу нулевые. Но гораздо тяжелее жить потом, признав поражение... Сдавшись... Иногда это настолько невыносимо, что жизнь становится нежеланной, теряет смысл. Оттого отчаиваться опасно, а чаще - просто бессмысленно. Как, впрочем, и жить, не испытав этого чувства. Хотя бы раз. _*_*_*_ Тарана нигде не было. Глеб сидел прислонившись к кирпичной стене и пытался успокоиться. В голове не укладывалось, что наставник мог вот так глупо погибнуть... Кто угодно, только не он. Отчего-то перед глазами мельтешил навязчивый образ гигантской летающей твари, что забрала тело девушки. Неужели сталкера постигла та же участь? Хотя в таком состоянии Тарана мог достать любой, самый завалящий зверь... Мальчик так и продолжал бы сидеть на холодном изломанном асфальте, но тут его накрыло: да он ведь остался один! И это было не то одиночество, с которым он свыкся за годы без родителей. Нет. На Московской всегда под боком был кто-то, готовый пообщаться, прикрикнуть, даже поругать, на худой конец, но не оставаться безучастным. А сейчас... рядом не было никого. Абсолютно никого... Один. Наедине со своими страхами и сомнениями. Один против тысячи опасностей внешнего мира. Мог ли он предположить, что знакомства с командой бравых вояк и так увлекательно начинавшийся поход обернутся чередой смертей и полным крахом мечты? Как сможет он теперь добраться до чистых земель?.. Но самой тяжелой раной была гибель наставника. В низком, затянутом пеленой туч небе снова загрохотало, засверкали частые молнии. Глеб вжался в мостовую, ссутулил плечи, закрыл голову руками. Стараясь побороть страх, он попытался вспомнить что-нибудь яркое, хорошее, от чего стало бы хоть чуточку легче. Но, как назло, образы, всплывшие в памяти, настроения не улучшали. Сначала это был изнуренный Палыч, вернувшийся после резни веганцев, потом - толстяк Проха со своей сворой. Перед глазами отчетливо стояла его наглая ухмыляющаяся рожа... Жырные пальцы, которыми он мусолил зажигалку... Потом старейшина Никанор, обменявший Глеба на свиное мясо... Злой, презрительный взгляд Кондора... Шаман, скрутивший руки... Все обиды, одна горше другой, сейчас сжимали его горло, не давая дохнуть. Таран. Единственный близкий человек после гибели родителей. Почему обязательно надо потерять человека, чтобы осознать, насколько он тебе дорог? Слезы сами собой потекли по щекам. В это мгновение мальчик желал только одного - сгинуть, провалиться куда-нибудь, ничего не чувствовать. Что бы сейчас сказал ему Таран, если б увидел в таком состоянии? В голове сами собой всплыли наставления сталкера: «Если решил что-то сделать - сделай первый шаг. И не бойся сделать следующий. Бойся бездействия. Наметь цель и выкинь из головы остальное...» - Бойся бездействия... - Глеб не заметил, как заговорил вслух. Рука его потянулась к пистолету. Струи дождя нещадно лупили по телу, смывая с комбеза уличную заразу. Вместе с грязью как будто слетала корка страха и нерешительности. Набившее оскомину ощущение жалости по отношению к самому себе безумно раздражало. Глеб скривился. В это мгновение он ненавидел себя. - Цель наметить?- Мальчик приставил вороненый ствол к виску и закрыл глаза, пытаясь представить, что будет ПОТОМ. Звук щелкнувшего предохранителя потонул в оглушительных раскатах грома. Палец задрожал на спусковом курке. И вдруг сквозь прикрытые веки пробилась вспышка света. Глеб приоткрыл глаза и увидел его... Свет! Пронзительно яркий столп света где-то там, над руинами ангаров и мачтами покосившихся сухогрузов... Ослепительный луч в сгустившихся потемках притягивал взгляд подобно магниту. Нереальный, абсолютно чуждый окутавшему остров сумраку, он вспарывал пространство, бросая вызов ночи и всем ее силам. - Сигнал... - Пересохшие губы сами зашептали заветное слово, хотя разум все еще не мог поверить увиденному. - Сигнал! Судорожно выдохнув, Глеб вскочил, засуетился. Мысль о самоубийстве показалась вдруг ужасной трусостью. Может, ему удастся сделать то, что не смогли другие? Он должен попытаться. Он доведет до конца экспедицию хотя бы ради погибших бойцов отряда. Отогнав сомнения, он двинулся мимо причальных доков, мимо руин грузового терминала. Обогнув остов огромной баржи, сиротливо ржавеющей на отмели возле самого пирса, оставил позади узкую перемычку между Лесной гаванью и Угольной. От источника света мальчика отделяли теперь каких-то полкилометра вдоль широкого мола, взрезавшего акваторию залива подобно гигантскому прямому клинку Страха не было. Страх исчез, уступив возникшей упрямой надежде. - К свету иду избавительному, - забормотал Глеб, припомнив слова сектанта. - К свету иду... Из-за ангара на него стремительно метнулась черная тень. Тело дернулось, рефлекторно вскидывая пистолет. Помог навык на уровне подсознания, правило, признаваемое каждым жителем подземки: если незнакомец в темноте не сигналит о своем появлении - он враг... Грохнул выстрел. Еще один. Нечто бесформенное рухнуло в грязь безвольным кульком. У Глеба не было возможности разглядеть агрессора. Он ускорил шаг в направлении маяка как возможного спасения. - Испытания ниспосланы нам свыше. Слабый духом слаб разумом... Новый силуэт отделился от стены, но, заметив блеснувший в руках мальчика «Пернач», попытался ретироваться. Вспышки выстрелов на мгновение высветили неясную фигуру то ли в тряпье, то ли в лоскутах серой кожи. Крылья? Полы плаща? Существо дернулось, упав навзничь… Мрак сбоку расслоился на несколько фигур, ринувшихся к нему. Смазанные рывками движения... Не то горбы, не то капюшоны на спинах... Глеб стрелял сосредоточенно, без паники, сознавая, что он один и помощи ждать неоткуда. Нападение прекратилось так же внезапно, как и началось. Мальчик настороженно прислушался, внимательно вглядываясь в груды изломанных металлических ферм. Тихо. Пусто. Глеб посмотрел вперед. На фоне восходящей луны отчетливо выделялся высокий шпиль маяка. Луч света, разгоняя пелену ночного тумана, бил в направлении Питера. Сомнений больше не осталось. Он нашел его! С каждым шагом башня росла, становилась все выше, обретая горделивую осанку. Маяк располагался на самом краю мола, вернее, на углу одетой в камень набережной. Строение выглядело абсолютно гармонично на фоне бликующей воды, словно было частью пейзажа этого сурового острова. Засмотревшись, мальчик едва не пропустил какое-то шевеление на берегу. Совсем рядом ржавел башенный кран, опоры которого густо поросли бурьяном. Глеб метнулся к нему и, спрятавшись, стал наблюдать из укрытия. Рядом с берегом на волнах качался баркас. Похоже, тот самый, на котором ушли сталкеры. Неужели они передумали? Внезапный всплеск радости сменился ужасом. По шатким сходням вразвалку спускались странные люди в видавшей виды одежде. Рваные плащи, хаотично накрученное вокруг туловищ тряпье... Теперь мальчик не сомневался - те существа, что нападали на него только что, - люди. Из таких же, как эти оборванцы. Присмотревшись, Глеб заметил у трапа какие-то тюки. Подцепив их баграми, странные люди с уродливыми, в струпьях, лицами побрели вдоль набережной, волоча по земле добычу... Мальчик всмотрелся и едва не вскрикнул. Это были тела сталкеров. Шаман и Кондор... Головы их безвольно мотались из стороны в сторону, подпрыгивая на ухабах. Следом за телами тянулись по земле кровавые дорожки. Глеб оторопело смотрел на процессию, не веря своим глазам. Один из чужаков подскочил вдруг к телу Кондора, доставая на ходу мясницкий нож. Сверкнуло широкое лезвие... Мальчик отвернулся, не в силах смотреть на происходящее. Когда он отважился все-таки выглянуть снова, взгляд сам собой уперся в зиявшую на боку сталкера рану. Ударивший Кондора человек прижимал что-то ко рту, рвал зубами... мясо?! Да ведь... Да ведь это людоеды... Каннибалы! Глеба замутило. Ему приходилось слышать о таком. Но впервые довелось увидеть... Тошнота в который раз подступила к горлу. Мальчик сорвал маску, вдыхая свежий воздух полной грудью. Отвратительная сцена стояла перед глазами, не желая исчезать. Сознание отказывалось верить в происходящее. Даже в самые голодные времена на родной Московской не было людоедства. Жители перебивались варевом из съедобной плесени, но ни разу не пошли на такое. Вот тебе и «контактеры»... Все оказалось гораздо проще и куда страшнее, чем рисовал в своем воображении Глеб. Мечта развалилась на мелкие кусочки, но мальчик упорно отказывался признавать поражение. Желание добраться до источника света стало непреодолимым. Глеб насторожился. По телу вдруг побежали мурашки. Тот самый каннибал, что соблазнился «свежатинкой», стоял теперь неподвижно, пристально глядя в сторону башенного крана. Неужели заметил? Окровавленный рот растянут в жутком оскале, дыхание частое, как у зверя, учуявшего добычу. В дерганых, урывками, движениях ничего человеческого... Глеб поднял пистолет. Как там учил Таран? Выдохнуть, прицелиться, поймать мгновение между ударами сердца и плавно выжать курок... - Загляни к себе в душу, выродок, и узнай, готов ли ты перейти Рубикон? «Пернач» дернулся, ударив в ладонь. Голову каннибала мотнуло назад, во лбу появилась дыра, а затылок разлетелся фонтаном кровавых брызг. Какое-то мгновение остальные оборванцы смотрели на труп сородича, а потом завопили и ринулись к зарослям бурьяна. Мальчик судорожно прополз вдоль ржавых ферм, перебрался через завал железобетонных плит и припустил вдоль стены приземистого ангара. Обожгла запоздалая мысль: преследователи рассыпались по прибрежной зоне, пытаясь взять его в клещи. Споткнувшись о торчавший из земли корень, Глеб скатился в глубокую яму, грязь залепила обзорные стекла, дезориентируя, сбивая с толку. Впрочем, сейчас это было на руку. Постаравшись поглубже зарыться в резко пахнущую жижу, мальчик замер. В ушах отдавался бешеный стук сердца. Легкие разрывались от забегов в противогазе. Стараясь не выдать своего присутствия, мальчик медленно подтянул руку к лицу и протер обзорные стекла. Еле различимые в призрачном лунном свете, все пространство ямы усеивали кости и черепа. Человеческие... Глеб взвыл, рванулся, забарахтался в грязи, пытаясь подняться. Как назло, руки проваливались в грязь чуть ли не по локоть, натыкаясь на что-то твердое, под ногами противно хрустело. Над головой просвистел булыжник, врезаясь в мутную жижу. Еще один камень больно ударил по ноге, заставив снова рухнуть на дно ямы. Кевраловая защита смягчила удар, однако нога все равно онемела. На краю обрыва маячил каннибал, раскручивая длинную пращу. Оскальзываясь, мальчик нырнул в трубу, что вела сквозь пригорок к ближайшему ангару, и пополз по ней в кромешной тьме. Взбаламученная вода коллектора страшно воняла. Оглянувшись, мальчик вздохнул с облегчением. В проеме виднелся край ночного неба, однако силуэтов людей не было заметно. Преследователи не спешили лезть следом. Или просто потеряли его из виду. Вот только надолго ли? Путешествие по трубе закончилось возле перегородившей выход решетки. Мальчик хотел уже было выстрелить по внезапному препятствию, но вовремя одумался. Стараясь не шуметь, сунул нож в узкую щель в основании решетки. Та подалась, еле слышно звякнув. После непродолжительной возни беглец выбрался наружу, оказавшись в узкой бетонной канаве, забранной сверху решетчатыми пластинами. Пластины располагались на уровне пола, из чего Глеб заключил, что оказался в стоке дренажной системы какого-то цеха. Разглядеть что-либо сквозь узкие отверстия не представлялось возможным. Со стороны входа в ангар послышалась невнятная отрывистая речь. Глеб затих. Звуки шагов неумолимо приближались. Еще мгновение, и человек наверху остановился. Тень, отброшенная мешковатой фигурой, упала на решетку мальчик до боли в ладони сжал рукоять ножа, не решаясь вздохнуть. От его преследователя несло перегаром и смрадом немытого тела. Решетка над головой лязгнула - незнакомец поставил на плиту увесистый багор. С острого наконечника стекла капля крови, упав на ботинок мальчика. В вязкой тишине отчетливо слышалось хриплое дыхание каннибала. Нож в руке Глеба подрагивал, тело застыло в напряженном ожидании, готовое распрямиться подобно пружине. Голоса снаружи стихали. Постояв еще немного, незнакомец развернулся и зашагал прочь. Хлопнула дверь. Мальчик выждал немного и, сдвинув чугунную плиту, выбрался из траншеи. В глаза сразу бросилась кошмарная обстановка огромного помещения - ряды железных крючьев, развешанных вдоль цеха, ошметки бурой субстанции на полу и человеческие черепа, в беспорядке валявшиеся по всему ангару. На тележке он увидел порубленную на куски человеческую ногу. Глеба замутило от вида этого чудовищного «разделочного цеха». Боясь потерять сознание, он старался не смотреть по сторонам, пробежал по пролету и выскочил под открытое небо. Погони больше не было. Тела сталкеров тоже исчезли. Людоеды, похоже, решили удовлетвориться той добычей, что уже посчастливилось заполучить. Осмотревшись, Глеб опустился в высокую траву и пополз. До цели оставалось всего ничего - полсотни метров. Где-то вдалеке послышались выкрики. Над руинами города замерцали отсветы костра. Судя по всему, странное племя затеяло поздний ужин. Мальчика передернуло от отвращения, стоило только представить себе детали этой трапезы. От пережитого потрясения его бросило в озноб, тело дрожало, зубы выбивали чечетку. Собрав остатки сил, Глеб прополз по мокрой от росы траве последние несколько метров. Оставалось преодолеть пятачок свободного пространства непосредственно перед маяком. - Не убоюсь мрака в душе своей. К свету иду... Низко пригибаясь, он бросился к арке каменного входа. С замиранием сердца толкнул ветхую дверь. Открыто! Кинув последний взгляд на угрюмые постройки порта, мальчик скользнул внутрь. ГЛАВА 17 «ГОЛОС ИЗ ПРОШЛОГО» Ничто так не преображает человека, как инстинкт самосохранения. Ибо, когда он срабатывает, моральные ценности отступают на задний план. От него не избавиться, и подавить его крайне трудно. Он заложен в человеке природой - всего лишь еще один защитный механизм... наряду с иммунитетом, кашлем, слезами... Вроде бы так просто, но отчего-то редкие «приступы» этого чувства чаще всего идут вразрез с нашими представлениями о храбрости, силе духа, морали и прочих эфемерных материях. Оттого ли человек страшится проявления инстинкта самосохранения, что он обнажает в нем те самые низменные потребности и пороки, от которых общество всеми силами пытается нас удержать? Он гонит человека прочь от источника угрозы, заставляет не замечать беды ближнего, принуждает воровать, отнимать, убивать... И человек бежит, не замечает, ворует, отнимает и убивает - все в угоду этому беспринципному существу внутри себя, которое кричит ему: «Живи!». Лишь потом, когда шкура спасена, приходит раскаяние, и человек мучится совестью. Впрочем, не все. Для многих эти мучения сродни икоте после сытного обеда. Икота проходит, совесть тоже со временем успокаивается. Опять же не у всех. Души человеческие слишком разные, чтобы вывести общее правило. Но вот что: одни учатся бороться с совестью, а другие - с инстинктом самосохранения. _***_ Ступив на гулкий металлический пол, Глеб осмотрелся. Узкая винтовая лестница спирально поднималась на самый верх маяка. Ржавые ступени выглядели очень подозрительно, но куда деваться? Достав пистолет, мальчик двинулся вперед. Поднимаясь все выше, он напряженно всматривался в следующий изгиб узкого коридора. Казалось, за очередным поворотом его поджидает враг, но пока что на пути не встретилось ни единой живой души. Лишь крыса метнулась из-под ног, с пронзительным писком скрывшись во тьме. Миновав несколько промежуточных этажей, Глеб неумолимо приближался к макушке конструкции. Ближе к концу подъема он наткнулся на неожиданное препятствие. Проход был заставлен какими-то железными сундуками, от которых вверх по ступеням тянулся толстый кабель. Присмотревшись, мальчик распознал в странных агрегатах громоздкие аккумуляторы. Нечто похожее стояло в генератор-ной на Московской на тот случай, когда ветхий дизель вы-ходил из строя. Правда, эти аккумуляторы были не в пример больше. Преодолев затор, Глеб вошел в круглое помещение. Ступени здесь обрывались. В дальней части комнаты виднелась короткая лесенка выхода на радиальный балкон. Тусклый луч фонаря высветил еще несколько аккумуляторных батарей, в беспорядке сваленных у стены. Здесь же прямо на каменном полу обнаружились следы недавней стоянки - серое пятно кострища, пустые бутылки, кости... Мальчик, стараясь не приглядываться к остаткам трапезы, прошел в глубь помещения. Почти всю мебель здесь разобрали на дрова, лишь громоздкий шкаф, забитый склянками, ветошью и прочим скарбом, одиноко возвышался у дальней стены, обреченно ожидая своей участи. Проследив взглядом направление змеившегося через всю комнату кабеля, Глеб взобрался по лесенке на самую макушку башни и вышел, наконец, на балкон. Панорама огромного водного пространства открылась перед ним с головокружительной высоты. Мальчик судорожно вцепился в перила и зажмурился. Пронизывающий ветер остервенело трепал складки капюшона. Казалось, длинная башня раскачивается под порывами стихии. Отсюда отчетливо просматривались контуры прибрежных высоток Василеостровского района. Где-то там, за многими километрами безбрежной водной глади, теплится жизнь. Пусть под землей, пусть без света солнца, но все-таки жизнь. Глебу отчаянно захотелось домой. На Московскую. Или хотя бы в убежище Тарана. Хотя без сталкера это место уже никогда не будет таким уютным, как прежде. Мальчик вздохнул. Было бы здорово начать поиски сначала. Прямо отсюда! Только не знать ничего про метрополитен... Просто шагать рядом с Тараном и живыми сталкерами из отряда Кондора в надежде отыскать новый дом и обнаружить в конце концов... питерскую подземку с ее уютными станциями! Войти на Московскую... А ведь по сравнению с верхним миром подземка - это самый настоящий рай. Ходить без противогаза, не бояться на-падений голодных хищников, пить пускай и не очень чистую, но все-таки безопасную воду... Чем не земля обетованная? Стоит ли искать что-то еще? Глеб с тоской смотрел на линию горизонта, где на фоне темно-синего сумрачного неба угадывалась полоска далеких городских построек. Тяжело вздохнув, он перевел взгляд на верхушку башни. Судя по разбитым вдребезги светоотражающим пластинам, фонарь маяка, похоже, уже давно не использовался и вряд ли когда-нибудь заработает вновь. Зато совсем рядом с массивной треноги, установленной тут же, на балконе, бил сноп ослепительного света. Похоже, это тот самый сигнальный прожектор, о котором упоминал Таран. Ну что ж. Сообщение дошло до адресата. И даже «адресат» уже на месте. Вот только «отправителей» не видать. Как-то все-таки не вязались друг с другом два этих факта - полудикие каннибалы и прожектор на маяке. Хоть убей. От загадок раскалывалась голова. Мальчик спустился в комнату с аккумуляторами, осмотрелся и, недолго думая, что было силы дернул кабель. Провода соскочили с клемм, свет погас. Теперь-то загадочный «контактер» объявится. Кто бы то ни был. Перезарядив «Пернач», мальчик уселся у стены, аккуратно положил пистолет на пыльный бетон, изготовившись ждать. В голове не осталось ни единой мысли, только безразличие и какая-то бесшабашная отрешенность. Будь что будет. Ни сил, ни опыта, ни припасов на дорогу домой у него не хватит. Так зачем оттягивать неизбежное? Холод стены довольно быстро добрался до тела. Поежившись, мальчик почувствовал, как что-то твердое уткнулось в живот. «Дневник!» - вспомнил Глеб. Судорожно распахнув комбез, он извлек ежедневник и принялся его перелистывать. В суматохе он совсем позабыл про свою находку, так и не узнав, чем закончилась история узников бомбоубежища... А теперь времени у него хоть отбавляй. Непослушные руки дрожали. Тусклый свет фонаря упал на пожелтевшие страницы. _«Время_шло._Явился_как-то_к_нам_тот_самый_офицер._Сказал,_что_нужны_добровольцы,_чтобы_туннель_до_поверхности_быстрее_прокопать._И_жилье_на_объекте_пообещал._От_желающих_отбоя_не_было._Савушка_в_первых_рядах_отправился._Все_меня_звал,_а_я_как-то..._забоялся_вдруг._Офицер_нервный_какой-то..._Испарина_на_лбу,_пальцы_дрожат..._Говорит,_а_сам_глаза_прячет._Не_поверил_я_ему,_короче..._Предчувствие_у_меня_было_нехорошее._Не_пошел,_в_общем._Лежал_все_и_надеялся_на_что-то._Ждал,_когда_туннель_наконец-то_докопают._ _Часы_мои_к_тому_моменту_уже_давно_остановились._Время_без_часов_по-другому_бежит._Полдень-полночь,_месяц-год_-_какая_разница?_Когда_в_склепе_живешь,_на_такие_мелочи_уже_не_обращаешь_внимания._По_приемам_пищи_я_ориентировался._Два_раза_пайку_теперь_приносили._Утром_и_вечером,_«Полупансион»_-_как_пошутил_тот_самый_старик,_что_в_«_Чапаева»_раньше_резался._ _Прошло_несколько_дней_с_того_момента,_как_Савугика_на_объект_ушел._И_тут_во_время_ужина_поперхнулся_я_чем-то_непонятным._Твердое_что-то,_а_не_кость._К_свету_подошел,_посмотрел,_А_в_руке_у_меня_ноготь_Савушкин._Я_бы_его_ни_с_чем_не_спутал._Так_и_стоит_у_меня_перед_глазами_Савушка_и_ногтем_этим_самым_в_зубах_ковыряется._ _Вывернуло_меня_там_же._«Вот_тебе_и_полупансион!_Вот_тебе_и_запасы_с_бункера!»_Не_сказал_тогда_никому._Ушел_в_свой_угол,_думать_стал._Ежели_всем_раззвонить_про_«стряпню»_военную,_народ_взбунтуется._Тут_всех_и_положат,_как_одного.,._Нет._Тут_по-другому_надо._Страшно_мне_стало_тогда_до_трясучки._Мозг_себе_сломал,_как_бы_под_нож_не_попасть._Мыслишка_одна_появилась._ _В_очередной_раз,_когда_добровольцев_на_земляные_работы_объявили,_вызвался_я._Еще_двоих_забрали._Повели_нас_вниз,_на_объект._Иду_я,_а_глаза_слезятся_от_света_яркого._Не_привыкнуть_никак._И_ведь_правда_-_тепло,_светло,_сухо._Вели_нас_окольными_коридорами,_а_откуда-то_смех_детский_слышен,_музыка..._Вот_тебе_и_экономия_ресурсов._Обустроились,_гады..._Пару_раз_по_пути_местных_встречали._Вполне_ничего_себе_такие..._А_взгляд_холодный,_пренебрежительный..._Уж_потом_только_сообразил_я_-_а_как_иначе-то_на_«мясо»_смотреть?_ _Не_помню,_сколько_шли._Здоровый_бункер_оказался._Только_вдруг_осознал_я,_что_пора_бы_мне_план_свой_в_реальность_воплощать._Потому_как_впереди_кафель_белый_замелькал._То_ли_кухня,_то_ли…_Зашептал_я_конвоиру,_так,_мол,_и_так_-_дело_крайней_важности._Парнишка_адекватный_попался._То_ли_пожалел,_то_ли_просто_решил_на_чужие_плечи_проблему_перекинуть._Подумал,_подумал,_да_и_отвел_к_начальству._ _Вошел_я_в_кабинет._А_там,_за_столом,_тот_самый_чинуша_восседает._В_руке_-_бокал_с_коньяком._Сигарета_в_зубах._Жирует,_сволочь._Посмотрел_я_в_глаза_его_масляные_и_понял,_что_шансов-то_выжить_у_меня_практически_никаких._Затараторил_я_так_быстро,_как_мог._Убеждал._Что_знаю_про_мясо._Что_молчать_буду_и_пользу_могу_принести._Что_копать_буду_ _как_проклятый,_а_потом_остальным_рассказывать_про_успехи_с_туннелем,_про_подмогу_из_Питера._Про_что_угодно..._Лишь_бы_не_под_нож..._ _Усмехнулся_пузан_тот._Какой,_говорит,_туннель?_Резервный_выход_с_объекта_изначально_был._Он_и_сейчас_есть._И_на_поверхность_давно_уже_вылазки_совершаются._Только_здесь_пока_безопаснее._Да_и_с_провизией_вопрос_решен,_хоть_и_временно._А_что_поделаешь,_выживает_сильнейший..._ _Кое_о_чем_он_проговорился_тогда_-_видать,_пары_алкогольные_поспособствовали..._Поначалу,_я_так_понял,_только_жителям_бомбоубежища_человечину_скармливали._Иначе_запасов_съестного_надолго_не_хватило_бы._Когда_мясные_консервы_закончились,_элита_поголодала_малость,_да_и_перешла_на_общий_«рацион»._Так_бомбарь_в_загон_для_«скота»_и_превратился._Когда_я_про_главный_выход_спросил,_он_сказал,_что_его_опоздавшие_завалили._К_лучшему,_как_он_выразился._ _Сошлись_на_том,_что_я_про_мифический_туннель_байки_распускать_буду._А_еще_информацию_сливать._Чтобы_хворых,_бунтарей_да_недовольных_первыми_в_расход..._Сам_себя_я_возненавидел,_а_поделать_ничего_не_мог._Когда_из_затхлого_бомбоубежища_в_бункер_на_доклад_ходил,_кружку_сока_давали._И_пайку_дополнительную._И_ведь_жрал._Съедал_все_до_крохи._Ненавидел_себя,_а_жрал._А_потом_назад,_в_этот_ад_кромешный_возвращался._И_врал_своим_же_товарищам._В_глаза_врал._Безбожник._ _Грешен_я._Грешен._И_ведь_исповедоваться_некому._Тетрадь_вот_умыкнул,_прямо_со_стола_душегуба_этого._Молю,_чтобы_лампочка,_единственная_на_все_убежище,_не_перегорела._Пока_карандаша_хватит,_хоть_на_бумаге_выговорюсь._Сил_нет_терпеть_все_это._ _Так_прошло_еще_сколько-то..._Дней,_недель,_месяцев?_Не_знаю._Время_словно_остановилось._На_людей_смотреть_было_жалко._Лохматые,_грязные..._Поскуливают_во_мраке_и_лишь_на_кормежку_выползают._Один_раз_в_сутки,_кстати._Потому_как_снова_норму_урезали._ _Не_все,_конечно,_одичали._Кто-то_держится_еще._Надеется._Только_народу_с_каждым_днем_все_меньше_остается._Так_что_и_надеяться_вскоре_уже_некому_будет._Когда_я_последний_раз_в_бункер_спускался,_краем_уха_про_плывун_услышал._Вроде_как_и_до_тех_мразей_водичка_добралась._В_суете_тогда_никто_и_не_заметил,_как_я_ключик_из_стола_чинуши_выудил._От_замка_ключик,_что_герму_входную_блокировал._Как_чувствовал_-_неладное_затевается._Надзиратели_наши_срочный_переезд_затеяли._Куда-то_на_поверхность._А_нас_бросили...»_ Дальше запись обрывалась. Перевернув несколько пустых страниц, Глеб увидел продолжение. Теперь это был корявый сбивчивый почерк. Буквы наслаивались друг на друга, читалось все это с трудом: _«Пишу_вслепую_-_лампочка_погасла._Сутки_прошли_без_паек._Вторые_идут._Дверь_в_комплекс_так_и_не_открылась._Понял_я,_что_оставили_нас_гнить_заживо._Да_с_голодухи_загибаться._Собрал_всех,_кто_на_ногах_еще_стоять_мог,_да_пошли_мы_к_выходу._Гермодверь_распечатали,_к_воротам_поднялись._Инструмент_нашли,_что_оставался_еще_с_первой_попытки_наверх_выбраться._Решили,_будем_пробиваться,_пока_силы_есть._Работаем_по_очереди._Только_чувствую,_недолго_мне_ос-талось._Очень_кушать_хочется._Жажда_пока_не_мучает_-грунтовую_воду_пьем_из_подтопленного_зала..._ _На_третьи_сутки_голода_случилось_то,_что_неминуемо_случается,_когда_разум_уступает_инстинктам._Проснулся_я_от_громких_воплей._Страшно_стало._Жуть_как_страшно._Люди_кругом_совсем_обезумели._На_смертоубийство_пошли,_чтобы_голод_утолить._Помню,_поднялся_я_кое-как,_пошел_на_крики._Говорю:_«Опомнитесь!_Вы_же_люди,_не_звери_какие!»_А_мне_в_ответ:_«Заткнись,_если_жрать_хочешь._А_то_и_тебя_сожрем...»_ _А_голод_-_страшная_штука._Прошло_немного_времени,_и_рассудил_я_так:_раз_сам_не_убивал,_то_и_не_такой_уж_это_грех._Ел_с_остальными..._Ел_и_думал,_что_теперь-то_уж_точно_ничем_мы_не_отличаемся_от_людоедов_из_бункера._Такие_же_мы._И_если_поменять_нас_местами,_ничего_бы_не_изменилось._Так_же_бы_хитрили,_так_же_выживали._А_посему_для_всех_нас_одна_судьба_уготована..._Кто_следующим_будет,_не_знаю._Не_хочу_я_ждать,_бояться._Не_могу_больше._Вены_себе_вскрою,_и_вся_недолга..._ _На_одно_надежда_-_что_не_везде_вот_так_закончилось,_не_по-людски._Оттого_и_пишу,_что_надеюсь_на_тех,_кто_спустится_сюда_потом,_прочтет..._Поймет_и_простит..._Видит_Бог,_не_хотел_я_этого..._Свою_жизнь_за_чужой_счет_продлевать..._И_лгать_не_хотел..._И_руки_на_себя_накладывать..._ _Грешен._Каюсь._Да_простит_всех_нас_Господь»._ Мальчик захлопнул дневник, поднял голову. На душе было мутно. Будто протухшие консервы вскрыл. Жалко, конечно, человека этого... Да и как осуждать его за желание выжить? По крайней мере, с каннибалами теперь все стало ясно - выродки из бункера и их дети. Снизу послышался шум - скрипнула входная дверь. Чуть позже донеслись неторопливые шаги. Металлическая лестница еле слышно гудела. Кто-то медленно поднимался наверх. Похоже, загадочный хозяин маяка все-таки объявился... ГЛАВА 18 «ИСПОВЕДЬ» Эхо шагов усиливалось с каждым мгновением, неприятный гул от вибрации ступенек делал ожидание невыносимым. Глеб поднял «Пернач», наставив на лестничный проем. Сейчас все решится. Мальчик был намерен отстреливаться до конца. В кармане припасена последняя обойма, а самый последний патрон в ней - для себя. Но это все потом, а пока... Пока необходимо взять себя в руки и унять противную дрожь в коленях. Как-никак, Таран не зря в свое время остановил выбор именно на Глебе. Значит, все получится. Главное, не паниковать. Тем временем снизу забрезжил неяркий колеблющийся свет. В проеме появилась одинокая фигура в плаще, с накинутым на голову капюшоном. В руке - старый керосиновый фонарь. Сквозь сетку защитного колпака виден язычок неровного пламени. Свет, исходящий от фонаря, оставлял лицо незнакомца в тени. Мальчик силился разглядеть ускользающие черты поверх прицела, но это ему не удавалось. Пистолет казался тяжелее обычного, пальцы на курке свело от напряжения. Глеб вздрогнул, когда человек без лица вскинул руку в предупреждающем жесте и заговорил: - Погоди... Не стреляй! Это же я... Голос пришельца показался до боли знакомым. Мальчик даже и не сообразил сразу, что уже видел этот плащ множество раз. Ишкарий скинул капюшон, улыбнулся: - Ты жив! Черт побери, жив! Глеб бросил пистолет, радостно кинувшись к сектанту Они обнялись как закадычные друзья. Мальчик смеялся и плакал одновременно. Так приятно было сознавать, что рядом есть кто-то, с кем можно разделить тяготы и невзгоды этой, казалось бы, безвыходной ситуации... - Я даже и не понял, как ты с баркаса исчез! - Выпрыгнул! А ты-то как выжил? - Глеб утер слезы радости и все разглядывал Ишкария, словно боялся, что тот исчезнет ненароком, как чудный сон. - Убег я! Когда эти психи напали, я в воду сиганул! Бежать нам надо, слышишь, бежать! Сектант поднял с пола пистолет и протянул Глебу. Мальчик потянулся было за оружием, но в следующее мгновение Ишкарий наотмашь ударил его рукоятью. Ослепленный болью, Глеб рухнул на пол. Из рассеченной скулы заструилась горячая кровь. Взгляд затуманился, фигура сектанта расплывалась, а пол зашатался. Мальчик попытался приподняться, но снова упал. Холод бетонного пола на мгновение остудил его и привел в чувство. До слуха донеслись смутно различимые слова: - Не двигайся, щенок. Или схлопочешь свинца. С удовольствием поставлю жирную точку в героической истории с экспедицией. Как-никак, ты единственный, кто еще не подох из всей этой шайки неудачников. Сектант прошелся вдоль комнаты, поставил фонарь на полку шкафа. Придирчиво осмотрев нагромождение агрегатов, щелкнул неприметным тумблером, склонился над лохмотьями проводов. Подсоединив кабель, включил установку. Глеб перевернулся на спину, наблюдая за действиями Ишкария, подтянулся на руках, оперся спиной о стену. Боль немного притупилась, а комната перестала раскачиваться. - Ты, малыш, ясно, не очень понимаешь, о чем речь... Дай, объясню. - Сектант ухмыльнулся. - Понравилась тебе эта моя идея с маяком? Да, моя. Не ожидал? Тебе еще не раз придется удивляться сегодня. Если будешь сидеть смирно и без фокусов - протянешь еще какое-то время. Так что наслаждайся последними мгновениями. Говорят, перед смертью не надышишься... Чушь это. Все те, кого я прирезал, только и молили об отсрочке. Хоть на несколько минут. Жизнь в этом поганом мире - штука безрадостная, брат, но отчего-то люди безумно за нее цепляются. Сектант подошел к шкафу, открыл ссохшуюся дверцу, вытащив пыльную бутыль. Взболтнув мутное содержимое, сделал несколько жадных глотков, отдышался. - Ух... Неделю ничего не пил. Без спиртного здесь тоска. - Сектант утерся рукавом. - Так о чем это я? Ах, да! Маяк... Начать, пожалуй, стоит с бомбоубежища под заводом. - Я знаю о нем, - Глеб подтолкнул ежедневник к Ишкарию. Тот пролистал несколько страниц, мельком просмотрев содержимое, усмехнулся в который раз. - Что ж, это облегчает мне задачу. Да, эти бедняги наострове действительно бывшие обитатели объекта. Только не все из них опустились до такого состояния. - Ухмылка вдруг сошла с лица сектанта. - Я родился в этом бункере. И, считай, с самого детства жрал человечину. Нормальный рацион. Что давали, то и ел. Никогда не пробовал? Мясо как мясо. Получше крысятины уж точно. Сладенькое. Сектант прервался, но лишь для того, чтобы сделать еще один жадный глоток сивухи. - Когда бункер подтапливать начало, решили предки наши в город перебираться. А куда денешься? Чахоточных тех в бомбоубежище подыхать оставили. Побрезговали ими. Поначалу зверьем питались. Да только не напасешься этого добра. Быстро всю живность схарчили, что на острове съедобной была. Со стороны Ломоносова в первое время выжившие приходили. Ими и перебивались. Много чего было... Набеги делали в поисках выживших... Потом, правда, нашлись герои какие-то - подорвали кусок дамбы, чтобы на острове нас запереть. Но в один прекрасный день нам повезло - корабль туристический к острову подошел. Побитый весь, обшарпанный. Народу на нем прилично было. Во время удара океан пересекали. Вот и выжили. С этими гостями мы уже осмотрительнее обошлись. У нас и оружия с патронами вдосталь тогда было, и аппетит неплохой. Согнали всех в кучу и в сухой док, под охрану. Тот самый док, кстати, через который Таран вел. Теперь-то пустует он, подъели давно всех. А раньше отличный загон был. И места много, и деваться некуда. Слонялись как овцы... Там же и плодились, кстати. Человек по натуре своей - приспособленец. Куда ни кинь его, везде выживает. Даже там, где крысы дохнут... Чем дольше говорил Ишкарий, тем больше ужасался Глеб той легкости, с какой сектант роняет эти не укладывающиеся в голове фразы. - Так бы и жили дальше, горя не знали. Так нет. Мор про-шел по городу И наших полегло прилично, да и «скот» весь передох. С голодухи друг друга валить стали. Потом старейшины наши покумекали малость, да и придумали «Исход». Да, да, парень, «Исход» появился здесь, в Кронштадте. Красивая сказка про Ковчег... После того как прожектор смонтирован был, нескольких человек тайно на баркасе в Питер переправили. Так проповедники в метро появились. Я тоже поехал - голод одолел. А в подземке с харчами полегче все-таки. Хотя и воротило меня первые дни со свинины вашей. Сектант скривился, изобразив отвращение. - Наивных лохов в метро тоже хоть отбавляй. Стоило маяку заработать, верующие появились. Словно ждали. Первую партию к отправке уже подготовили, осталось баркас пригнать под видом спасителей... А тут Приморский альянс объявился с экспедицией этой. Все карты спутал. Я ближе всех к Техноложке оказался. Успел отряд перехватить. С «Исходом» сейчас считаются. Как-никак, прихожан полно почти на каждой станции. В общем, в команду взяли, хоть и со скрипом. - Если «Исход» - выдумка, почему тебя тогда «болотные дьяволы» не тронули? - спросил Глеб, хватаясь за соломинку: ему мучительно не хотелось расставаться с последней, единственной мечтой. - Обычный репеллент от комаров. Он и от этих москитов отлично спасает. - Ишкарий достал с полки шкафа продолговатый флакон. - Вот ведь ирония судьбы... Жрачки не хватало, а этого добра в бункере - завались... Думал я, сталкеры спасать меня кинутся, попадут под раздачу. А они не повелись... Сектант искоса посмотрел на мальчика. В глазах его разгорался недобрый огонь. - А ведь ты первый подохнуть должен был... Там, в подвале под Константиновским. Думаешь, люк сам захлопнулся? Запомни, пацан, само по себе ничего не случается. Тарану спасибо скажи, что хватился тебя, проснувшись. Не успел я выход из подвала раскупорить. Чтобы видимость создать, что ты наружу сбежал. Вот и стал он тебя по подвалу искать... Потом все как-то возможности не подворачивалось завернуть команду вашу. Одному вот только с винтовкой поспособствовал... Как, бишь, его звали-то? А, ну да, точно - Бельгиец. Я ему патрон кривой подсунул в магазин. Как чувствовал, что сработает рано или поздно. Как, впрочем, и с дозиметром Окуня получилось. Я как приметил, что боец этот до наживы падок, сразу смекнул, что его на самоволку спровоцировать можно. А про радиацию в порту Ломоносова все наши знают. Обожглись в свое время... Короче, нашептал я ему про склады нетронутые, про корабли не разграбленные. А он и купился. Да еще и дозиметр не проверил. Там, знаешь ли, в аккумуляторном отсеке пружинка такая есть... - Сука! - заорал Глеб. Его трясло от гнева. Вот прямо сейчас перед ним стоял человек, загубивший всех этих неплохих, незлых людей, и буднично так рассказывал о том, как их убивал. Нет, он не человек... Он - что-то страшное... Сектант поднял пистолет, покачав им перед глазами мальчика: - Не перебивай старших, пацан. Разве не учили тебя манерам в вашем высокоморальном метро? Брал бы пример с Дыма. Вот уж интеллигент, каких свет не видывал. И ведь тоже плохо кончил. Ты, небось, и не знал, что он по Нате сохнет? А я вот сразу приметил. И ведь даже не думал, что он на такую чушь поведется. Я ему тогда, на переправе, шепнул лишь, что крики ее слышу, а он, дурак, и сиганул вниз. А так, может, и пожил бы еще... Психология - мощная штука, парень. В людях разбираться надо и уметь бить по слабым местам. Прямо как в драке. Ишкарий опорожнил бутыль почти наполовину, уже порядком захмелев. Взгляд его затуманился. Людоед замечтался, улыбнулся сам себе... - Ксива на страхе своем погорел. Трусоват оказался. Мне и делать-то почти не пришлось ничего. Мы как в туннеле под дамбой встали на ночлег, я в чаек дури подсыпал. Плесень такая галлюциногенная. Тут недалеко растет. Забористая штука. Много примешь - спишь пластом чуть ли не сутки, мало - приход сперва начинается. Видения всякие. Думал, уснут все, тут я на экспедиции вашей крест и поставлю. Раньше все момента подходящего не было. А тут вроде подфартило. Успел... Только Кондор привязался - пей, говорит. Пришлось тоже хлебнуть... Ксива, кстати, свою дозу из-за тебя не добрал. Ты ж его кружку опрокинул, помнишь? Пришлось импровизировать. На психику давить. Ксива быстро сломался. Когда вырубились все, он наружу поперся. Видать, привиделось чего. Я - за ним. Подошел к нему, а он словно и не видит меня. Лицо закрыл, сидит и бубнит чего-то. Не иначе как с дружком покойным общается. Неплохо его накрыло... Тюкнул я бедолагу по темечку да вены ему вскрыл. Для отвода глаз. Ну и подкрепился заодно. Не пропадать же добру. Потом и меня рубить стало. До каморки-то я еще добрался кое-как, а вот сил на то, чтоб порезать всю вашу братию, увы, не хватило. Так и отключился. В общем, помешал ты мне тогда, щенок. Недаром, значит, тебя Таран с собой таскал... Интересней всего с девкой получилось. Там уже чистая импровизация шла. Смотрю, командир ваш ножичком балуется. Спровоцировать девчонку эту на драку - плевое дело. И на Кондора толкнуть в нужный момент - тоже не проблема. А дальше дело техники. Нож, пацан, штука опасная, и выпускать его из виду не следует. Ибо если попадает он в опытные руки... - Ишкарий ухмыльнулся. - Уж поверь мне. Дальше все проще было. Родные стены, знаешь ли, помогают... Думал, не найдет Таран бункер. Ан нет, упорный черт оказался. Я уж и сам хотел помочь, да не пригодилось. Все бы ничего, только рановато вы наверх полезли по шахте. Не успел я вовремя до лифтовой добраться. Пока с блокиратором подъемника возился, вы уже выбрались. Хоть один утоп - и то ладно. Глеб вспомнил глаза Фарида, когда лифт вниз обрушился, и с ненавистью глянул на сектанта. Тот опорожнил, наконец, бутылку и пнул ее ногой к лестнице. Пустая склянка, чудом не разбившись, лязгнула о металл конструкции и замерла на краю ступеньки. - Вот так и жизнь наша. Катится себе, катится... Иногда в гору, иногда под откос. Бывает, что и по краю. А потом ерывается вдруг в пропасть и летит в тартарары... Когда к баркасу вышли, понял я, что разбивать отряд надо. Потому как Таран на меня уже косо так посматривать начал. Думаю, просчитал он меня. Вот только доказать ничего не мог. Кондор к тому времени уже совсем скис. Пальцем тронь, развалится. Тут уж я на все сто уверен был, что он не будет настаивать. Стоило только идею кинуть, сразу домой засобирался. Не думал, правда, что Шаман следом увяжется, но он, похоже, без командира своего шагу ступить не мог. А дальше все просто. Долгожданная встреча с «контакте-рами» в прибрежных водах залива, рукопожатия, поздравления... Видел бы ты, как Шаман радовался, как обниматься лез... пока нож в брюхо не схлопотал... Занятный тип. Все про сигналы в эфире спрашивал... Глеб и забыл уже про тот обрывок радиопереговоров, что удалось поймать в «Раскате». Вот и еще одна загадка разрешилась. Конечно, найти работающую аппаратуру на объекте не удалось, но вероятнее прочего, это дело рук каннибалов. Весь Кронштадт не прочешешь... Сектант тем временем устало присел на край аккумуляторного короба, с интересом осмотрел «Пернач». - Хорошая машинка. Таран знал толк в оружии. За это его можно было уважать. В остальном - такой же недалекий выскочка, что и остальные. Хоть и более опытный. Правда, это ему не очень-то и помогло. - Что с ним? - Мальчик с замиранием сердца следил за выражением лица сектанта. Тот не торопился с ответом, наслаждаясь испугом во взгляде жертвы. Потом осклабился, расплывшись в мерзкой улыбке: - Схарчили его, что ж еще... На Глеба страшно было смотреть. Бледный, осунувшийся, с потерянным взглядом... В голове его с поразительной ясностью пронеслись минувшие несколько дней, проведенные со сталкером. Потом вдруг всплыл в памяти строгий с хрипотцой голос: «УБЕЙ!» Это было как приказ. Мальчик вскочил на ноги, вытащил десантный нож и в упор посмотрел на врага. - Хочешь драться? Уважаю! - усмехнулся Ишкарий. - Что ж, это будет занимательно. Надоели, знаешь ли, эти бесхребетные. Скулящее мясо... В кой-то веки - дичь, хоть и мелкая... Сектант встал со своего места, выпростав из-под складок одежды тонкий стилет. В свете огня сверкнуло острое лезвие. Заткнув пистолет за пояс, и скинув плащ, каннибал принял стойку, хищно расставив руки в стороны. Не переставая улыбаться, пошел вперед. Однако он дрогнул, заглянув в полные холодной решимости глаза подростка. Глеб, как и прежде, стоял на месте, не отступив ни на шаг. Будто ногами в пол врос. Даже дрожь исчезла. Нож зажат в опущенной руке. Взгляд внимательный, злой. Обманутый пассивным поведением противника, Ишкарий пропустил момент, когда мальчик прыгнул вперед. Прыгнул с места, без всякой подготовки, кидаясь прямо на выставленный нож. Лезвие стилета застряло в пластинах бронекостюма, а Глебов удар оказался более удачным. Нож обрушился на каннибала сверху, но из-за сильной инерции прыжка мальчик врезался в противника, и отполированное до зеркального блеска лезвие вспороло на спине того робу Ишкарий отпихнул обидчика, протянул руку за спину, накрыв ладонью порез на лопатке. Сквозь одежду проступило бордовое пятно. - Щенок! - Сектант с негодованием посмотрел на окровавленную ладонь. - Я буду резать тебя медленно, кусочек за кусочком… Сбитый с толку поведением мальчика, теперь он подбирался к жертве с некоторой осторожностью. Казавшаяся занимательной поначалу, травля становилась опасной. Но он и предположить не мог, во что может вылиться затея поиграть с беспомощным, на первый взгляд, подростком в «кошки-мышки». Похоже, пацан решил огрызаться до последнего... Глеб резво вскочил на ноги, прихватив с пола тяжелый плащ сектанта. От резкого взмаха длинными полами по помещению прошла упругая волна воздуха. Язычок пламени в допотопном фонаре затрепетал и погас, оставив после себя лишь исходящий белесый дымок. Комната погрузилась во тьму. Без света мальчик, выросший в метро, чувствовал себя намного увереннее. Тотчас что-то грохнуло сбоку от сектанта, заставив того, слепо щурясь, обернуться на шум. Но Глеб обрушился на противника с другой стороны, полоснув ножом по ноге, вторым ударом метя в пах. Каннибал увернулся-таки от последнего выпада, предугадав направление удара, и взмахнул стилетом наотмашь. Острое лезвие полоснуло по пластинам брони, не причинив мальчику вреда. Тот вновь откатился назад. В это мгновение обжигающая боль в ноге дала о себе знать. Сектант, неловко припав на раненую ногу, попятился, не удержался и рухнул навзничь. Прокатившись кубарем, приник к земле и выставил стилет перед собой. Только теперь Ишкарий обнаружил пропажу пистолета. В напряженной тишине раздался отчетливый щелчок. Следом за этим помещение озарилось частыми вспышками. В руках Глеба загрохотал выставленный на автоматическую стрельбу «Пернач». В отсветах пламени мальчик заметил врага, стремительно метнувшегося с линии огня. Глеб повел стволом вслед за фигурой сектанта. Тугая очередь вспорола шкаф, взорвавшийся фонтаном деревянной щепы, и стену за ним. Бетонное крошево брызнуло во все стороны, послышался звон разбитых вдребезги склянок, взметнулись в воздух ошметки мусора. Магазин опустел внезапно. Драгоценные мгновения ушли у Глеба на перезарядку. Новый магазин с отчетливым щелчком встал на место, когда сектант врезался в мальчика всей массой. Противники повалились на пол. Словно в замедленной съемке, мальчик увидел хищное жало стилета, падающее сверху Рефлекторно выбросив руку, он смог от-вести удар в сторону. С протяжным звоном острое лезвие вошло в щель между бетонными плитами. Рванувшись, мальчик отчаянно двинул локтем по стилету. Узкое лезвие сломалось у самой рукояти. Откинув бесполезное оружие, каннибал что было силы, ударил Глеба по лицу. В глазах у мальчишки вспыхнули мириады ярчайших точек. От звона в ушах, казалось, можно было оглохнуть. Голова безвольно мотнулась назад. Ударившись затылком об пол, мальчик словно в тумане увидел повторно мелькнувший кулак. Глеб сжался в ожидании следующего удара, однако его не последовало. Вместо этого сектант задергался, вытаскивая из-под мальчика пистолет. Для этого ему пришлось немного приподняться. Тренировки и наставления Тарана не прошли даром. Тело само среагировало на смертельную угрозу: стоило Ишкарию поднести пистолет к голове мальчика, тот резко крутанулся на спине, обхватив руку каннибала, и закинул ноги ему на туловище. Сектант попытался стряхнуть пацана с руки, но мальчик с резким выдохом распрямился, изо всех сил дернув руку на себя. Масса тела помогла завершить болевой прием. Каннибал распластался на полу лицом вниз, истошно заорав. «Рычаг локтя» сделал свое дело - пистолет выпал из ослабевшей руки. Глеб рванулся к оружию, пальцы сомкнулись на холодной рукояти. Изрыгая проклятия, сектант метнулся следом и попытался отобрать «Пернач». Застучали выстрелы, озаряя борющиеся в пыли тела. Одна за другой пули врезались в стену, рикошетом прошивая пространство в опасной близости от дерущихся. Вскоре пистолет смолк. Сектанту удалось, наконец, вывернуть «Пернач» из пальцев подростка. Но зарядов в нем уже не осталось. Каннибал откинул ненужное больше оружие, уселся на поверженного противника и обрушил на него град беспорядочных ударов. Мальчик прикрыл голову руками и пытался хоть как-то уворачиваться, но все было тщетно. Удары сыпались один за другим. В этот момент ему под спину подвернулось что-то жесткое... «Нож!» - обожгла его внезапная догадка. Сквозь кровавую пелену, застившую глаза, Глеб уже не мог разобрать силуэт Ишкария, поэтому, нащупав нож, просто ткнул им наугад. Сектант заорал - лезвие глубоко вошло в предплечье. Скатившись с обидчика, каннибал прижал покалеченную руку к груди и заметался по комнате словно раненый зверь. Мальчик рывком встал на четвереньки, подполз к полуразвалившемуся шкафу и, цепляясь за полки, встал на ноги. Его шатало, голова гудела, разбитые губы сочились кровью. Сзади послышался исходящий злобой крик. Выдернув из руки нож, Ишкарий снова ринулся в атаку. Мальчик инстинктивно схватил с полки ближайший предмет. Им оказался тот самый подвесной фонарь. Все произошло очень быстро. Уроки Тарана сами собой всплывали в памяти. Глеб не двинулся с места. Лишь когда каннибал оказался совсем рядом, он дернулся в сторону, нырнув под клинок. Нож воткнулся в иссохшую дверцу шкафа по самую рукоять, а сектант, пытаясь одновременно вытащить оружие и придержать противника, пропустил мощный удар по голове. Древний фонарь с дребезгом развалился на части, щедро обдав Ишкария керосином. Слепо щурясь, сектант отшвырнул мальчика. По комнате распространился резкий запах горючего. Глеб в который раз упал на жесткий пол, понимая, что подняться уже не сможет. Сплюнув сгусток крови, обессиленно распластался на грязном бетоне. Конец мучений был близок. Щека уткнулась во что-то холодное. Протянув руку, мальчик нащупал до боли знакомый металлический предмет. «Должно быть, выпала во время схватки», - пронеслось в голове. Привычным движением палец откинул крышку и чиркнул по колесику. Язычок пламени осветил высокую фигуру каннибала. Последним осознанным движением Глеб метнул заветную зажигалку во врага. Одежда Ишкария вспыхнула, как свеча. Мгновенно превратившись в огромный живой факел, сектант истошно за-орал, заметался по помещению, слепо натыкаясь на стены. Потеряв рассудок от боли, выскочил на балкон, окаймлявший башню по всему периметру. Пробежав вдоль перил, в агонии бросился на стену, отпрянул и, перевалившись через бортик, ярким снопом пламени полетел вниз, к подножию маяка. Мальчик этого уже не видел. Он лежал почти в беспамятстве, а когда сознание чуть прояснялось, ощущал свое тело как один больной нерв. Казалось, прошло очень много времени, прежде чем ему удалось, наконец, подняться на ноги. Вскарабкавшись по приставной лесенке, Глеб выбрался на балкон. Внизу, на изломанном асфальте, там, куда упал Ишкарий, что-то еще тлело. Глеба передернуло. Месть свершилась. Он победил смертельного врага. Вот только радости почему-то не было. Да и злость как-то незаметно ушла. Правда, осталось еще кое-что сделать... Шатаясь от слабости, мальчик проковылял к прожектору. Взгляд Глеба блуждал по балкону в поисках чего-нибудь тяжелого. Сейчас он разобьет к чертям эту штуковину и поставит точку в истории про свет... Свет, приманивающий людей, словно мотыльков. Свет, дарующий гибель вместо спасения. Ложный свет. Как назло, под рукой не оказалось ничего подходящего. Поднатужившись, мальчик опрокинул тяжелую треногу. Прожектор рухнул на бок, но не разбился. Словно насмехаясь, упрямый аппарат продолжал работать, посылая в небо яркий луч. Правда, теперь - в противоположном направлении. Сноп света бил куда-то в сторону Балтийского моря. Глеб устало посмотрел на прожектор. Чтоб его... Снизу донесся раскатистый звук выстрела. Мальчик без особого интереса заглянул через перила, не сомневаясь, что увидит... Точно. Как он и предполагал, со стороны порта к маяку неслись еле различимые в предрассветной мгле фигурки каннибалов. Снова выстрел... Один из оборванцев рухнул замертво. Глеб с замиранием сердца обратил взор в другую сторону - туда, откуда пришел звук. Возле набережной все еще качался на волнах утлый баркас, а на палубе... Мальчик напряженно вглядывался в силуэт человека, боясь ошибиться. Человек отчаянно махал руками, пытаясь привлечь его внимание, потом вдруг повернулся в сторону порта, вскидывая к плечу огромную снайперскую винтовку... Сердце зашлось, запрыгало в груди, а губы мальчика сами собой прошептали единственно возможное и такое дорогое для него имя: - Таран... ГЛАВА 19 «ПОГОНЯ» - Таран!!! Мальчик перегнулся через перила, рискуя вывалиться наружу. Сомнений не осталось - это был он! Сталкер кричал что-то в ответ, но Глеб, как ни силился, не мог разобрать слов, В голове все еще шумело после ожесточенной схватки, а мысли ворочались медленно. Что делать? Бежать к наставнику? Каннибалы спешили к маяку, рассыпавшись неровной цепью. Можно не успеть... _«...Бойся_бездействия._Наметь_цель_и_выкинь_из_головы_остальное...»_ Отбросив сомнения, Глеб кинулся внутрь башни. В сумраке комнаты судорожно нашарил брошенный на полу «Пернач» и любимую зажигалку. Уже возле самой лестницы мальчик споткнулся обо что-то, чуть не упав. Кинул взгляд под ноги. На полу валялся плащ сектанта и рядом молельная книга. Повинуясь внезапному импульсу, Глеб подхватил трофей, присовокупив к остальным пожиткам, и ринулся вниз по лестнице. Круг, еще круг... Стены проносились с головокружительной скоростью. Перескакивая через несколько ступенек сразу, мальчик рисковал сломать шею, но продолжал нестись вниз. Наконец из-за поворота показался проем выхода. Толкнув дверь, Глеб выскочил наружу, пытаясь сориентироваться. Он побежал по набережной, оскальзываясь на камнях. Сталкер палил без остановки, но Глебу казалось, что он слышит за спиной, теперь уже совсем близко, хриплое дыхание преследователей и их нетерпеливые вопли. По телу прошла неконтролируемая дрожь. Выбиваясь из сил, мальчик пробежал по прибрежной гальке и влетел в воду, взметнув фонтан ледяных брызг. До баркаса оставалось всего ничего. Последние несколько метров до ржавого борта пришлось проплыть. Глеб не успел испугаться. Просто замолотил по воде руками и ногами, отчаянно пытаясь дотянуться до веревочного трапа. Сильная рука выдернула его из воды в тот самый момент, когда разум, будто очнувшись, запаниковал. Перевалившись через борт, мальчик хотел было обнять сталкера, но Таран, взобравшись по трапу, подтолкнул его в сторону рубки: - К штурвалу! Быстро! Только сейчас Глеб заметил на груди наставника потеневшую от крови повязку. Неуклюже нагнувшись, сталкер поднял винтовку с палубы. - Не стой, м-мать!.. Выводи баркас на открытую воду! Мальчик кинулся в рубку. Корпус судна мелко сотрясался. Старый двигатель, чихая, работал на холостых. Подскочив к штурвалу, Глеб в ступоре уставился на панель управления. Рычаги, кнопки, тумблеры... Схватившись за голову, он в панике переводил взгляд с одного прибора на другой, не зная, с чего начать... - Черный рычаг! Жми! Мальчик схватился за рукоять, толкнув рычаг от себя. Мотор взвыл, посудина дернулась, устремляясь вперед. Вцепившись в штурвал, Глеб облегченно выдохнул. Ушли! Живы! Вот только выстрелов отчего-то больше не слышно... Мальчик беспокойно выглянул в иллюминатор: наставник метался по палубе, сражаясь одновременно с несколькими каннибалами, успевшими вскочить в отчаливающий баркас. Размахивая длинными тесаками и цепями, выродки теснили раненого сталкера, сжимавшего десантный нож. Глеб судорожно выхватил «Пернач», вставляя последний, припасенный для себя магазин. Мгновение спустя выскочил наружу. Загремели ритмичные выстрелы. Троих ему удалось уложить. Еще одного Таран поймал на нож, резким движением метнув его в живот противника. Последний из преследовавших бросился к борту и с отчаянным воплем прыгнул в воду. Глеб подскочил к сталкеру, подставив плечо, помог доковылять до скамьи. То и дело мальчик украдкой косился на Тарана, словно не веря в его неожиданное возвращение из потустороннего мира. В этот момент корпус перестал вибрировать, двигатель заглох. - Ничего, мы уже далеко от берега. Теперь не достанут, - успокоил Таран. - Сейчас отдохнем маленько и посмотрим, что еще можно выжать из этой колымаги... Возня с дряхлыми механизмами в ржавом нутре баркаса показалась Глебу самым чудесным времяпрепровождением, поскольку его наставник снова был рядом. Взахлеб рассказывая о последних событиях, мальчик похвастался главным трофеем - молельной книгой. Таран отнесся к его находке холодно и брезгливо посмотрел на засаленный томик. Пожав плечами, мальчик решил сам заглянуть в талмуд сектанта с гордой красочной надписью «ПУТЬ ИСХО¬ДА», однако, перевернув обложку, с удивлением прочитал: «ЛОЦИЯ БАЛТИЙСКОГО МОРЯ». Дальше следовали карты, испещренные непонятными символами, и насыщенный мореходными терминами текст, никак не вяжущийся с наставлениями «Исхода». Надо же. И тут ложь. Вся история с «Исходом» - одна сплошная выдумка. Глеб хотел обсудить это с Тараном, но понял, что тому не до него. Морщась от боли, сталкер копался в движке. Насквозь промокшая повязка сползла, обнажив свежую, сочащуюся кровью рану на груди. - Давай перевяжу - Мальчик вскрыл упаковку потемневших от времени бинтов. Не очень умело, но с большим старанием Глеб обработал рану и наложил повязку - Кто это тебя так? Что с тобой случилось, расскажешь? - А что там рассказывать?.. В общемто и нечего особо... Серьезно меня накрыло тогда, - нехотя забормотал Таран, продолжив ремонт. - Очухался я, когда меня один из этих отморозков тормошить начал. Проверял, значит, живой я или как. Вот только не люблю я, когда в меня ножиком тычут. Ответил ему. Тут другие набежали. Пришлось в город отступать. Когда отстреливался, заметил, как они подельника своего прямо там, на пристани освежевали... Нелюди... А вообще, обжились они в Кронштадте основательно. До сих пор удивляюсь, как мы их проглядели, когда отрядом шли... - А транслятор видел? - спросил Глеб нетерпеливо. Таран задумался, помотал головой. - Ничего такого не заметил. Зато дизель-генератор нашел. И деды вокруг толкутся - глаза алчные, злые... Я так понял, они там аккумуляторы заряжали - для маяка, видимо. Сучье племя... - Старейшины!.. - догадался мальчик. - Ну ничего. Хватит им жировать. Положил я дедов этих. И дизель раскурочил заодно... Братве местной не понравилось, конечно. Гнались за мной чуть ли не через полгорода. Насмотрелся на этих выродков до тошноты... Грязные все, уродливые... С наростами какими-то... Я так понял, житуха на фонящей поверхности - не сахар. С радиацией шутить не стоит. Потом баркас с пристани заметил. Пока пробивался да охрану снимал - огонь увидел на маяке. Красиво летел упырок тот!.. Где ж мне было знать, что это ты шороху наводишь? Как приметил тебя, думал сначала, привиделось. А оно, видишь, как обернулось... Молодчага, Глеб. Может, и не сдохнешь! - Таран широко улыбнулся, взъерошив пареньку волосы. Мальчик заулыбался в ответ, радуясь неумелой похвале наставника. Теперь все будет хорошо... Глеб не сомневался, что они доберутся до дома. Вдвоем можно горы свернуть… А уж до подземки, да на таком транспорте - наверняка! Вот только монстра бы этого ржавого запустить... Словно услышав немые мольбы, «ржавый монстр» вздрогнул, прокашлялся и натужно взревел. Путники почувствовали, как суденышко, закачавшись, двинулось вперед. - Есть! - Мальчик победно вскинул руки. - Айда домой! В следующее мгновение раздался оглушительный грохот. Что-то с металлическим лязгом застучало по борту баркаса. Корпус содрогнулся от мощных ударов извне. В стене трюма образовалось несколько пробоин. Таран сбил ученика с ног, накрыв своим телом. Как только звуки выстрелов стихли, сталкер потащил Глеба наверх. Со стороны Угольной гавани послышался рев мотора. Из-за края мола показался силуэт буксира. Чадя сизым дымом, судно на полном ходу шло наперерез. На носу посудины отчетливо выделялся силуэт грозного длинноствольного орудия. - Твою ж... налево. У них МТПУ на палубе! Ходу отсюда! Таран метнулся вдоль борта, подхватив снайперку, и залег на корме. Мальчик шмыгнул в рубку, дал «полный ход», крутанув штурвал. Баркас еле заметно накренился и, набирая ход, заскользил по дуге. Воду вдоль борта вспорола очередь крупнокалиберных пуль, оставляя на вспененной поверхности султаны разрывов. Еще одна прошила буруны волн за кормой корабля. Таран бил из винтовки, выцеливая фигуры каннибалов у пулемета. Глеб отчаянно боролся с управлением, выжимая из баркаса все, на что было способно утлое суденышко. Чтобы не попасть под шквальный огонь, пришлось круто забрать вправо. Каннибалы устремились следом, отрезая дорогу на Питер. Мимо проплывали знакомые очертания порта. Миновав Петровскую гавань, они уходили все дальше. Осталась позади Купеческая гавань, Каботажная, а погоня все продолжалась. Пока им везло. Пару раз бронебойные пули прошивали хлипкий металл переборок, не зацепив жизненно важные узлы. Буксир преследователей, похоже, был не в лучшем состоянии - дымил, как паровоз, но настигал их крайне медленно. Впереди замаячило судопропускное сооружение. Тяжело пыхтя, посудина приближалась к дамбе. Глеб сразу узнал обводы гигантских батопортов. Где-то там, в туннеле, они потеряли Ксиву... Выстрелы с буксира раздавались все реже. Затем и вовсе смолкли. Вскоре в проеме рубки показался Таран: - Патроны у них кончаются. Экономят, сволочи. Теперь ждать будут. - Чего ждать? - Пока не догонят, чего ж еще? - А когда догонят? - Мальчик с волнением посмотрел на наставника. - Не дрейфь. Может, горючки не хватит. У нас-то полный бак почти. - А если... - Вот когда наступит это «если», тогда и будем думать, - прервал сталкер. _*_*_*_ Остров Котлин остался далеко позади. Сталкер объявил, что, по его прикидкам, они уже покидают Финский залив. Впереди расстилалась безбрежная водная гладь Балтийского моря. Каннибалы упорно маячили за кормой. Теперь, правда, их буксир был гораздо ближе. Таран неустанно наблюдал за шевелением на палубе неприятельского судна, пытаясь не пропустить момент, когда будет предпринята новая атака. - Неужели мы им так насолили? - в отчаянии спросил Глеб. - Да не в этом дело. Просто, если мы раззвоним про «Ис-ход», им крышка. Никто больше не сунется в Кронштадт, и они передохнут с голодухи. - Что же делать? - Двигать дальше. Попробуем взять левее, к Копорской губе. Если оторвемся, двинем на своих двоих от Сосновогора. В какой-то момент Глебу показалось, что им все-таки удастся сбросить «хвост». Но судно преследователей вдруг задымило сильнее и резко прибавило ход. С буксира донеслись торжествующие крики. - Похоже, второй винт запустили-таки. - Таран задумался на мгновение, потом, приняв, видимо, решение, повернулся к мальчику. - Пистолет давай. И приготовься, сейчас будет жарко. - Но почему ты не стреляешь? Ведь есть винтовка?.. - Всего несколько патронов. Еще немного - и из нас фарш сделают. Так что будем импровизировать. – Таран снова выскочил на палубу Глеб судорожно вцепился в штурвал, пытаясь собраться. Тотчас заговорила винтовка сталкера - каннибалы полезли к пулеметной установке. Двоих удалось снять, но третий проскочил-таки к орудию, открыв кинжальный огонь по баркасу. Таран рухнул на палубу, прикрыв голову Мальчик скорчился на полу в рубке. Это был кромешный ад. Бронебойные пули кромсали податливое железо, как бумагу. Ошметки опалубки летели во все стороны. Вся корма в секунды оказалась изорвана в клочья. Каким-то чудом сталкеру удалось уползти на нос судна, тем самым избежав смерти. Вода хлынула в трюм, изрешеченный баркас стал крениться. - ЗАДНИЙ ХОД! - заорал Таран. Глеб приподнялся, ударяя по рычагу. Баркас взвыл, затрясся, быстро замедляясь. Не удержав равновесие, мальчик больно ударился зубами о приборную панель. Сталкер вскочил на ноги, вскинул снайперку и быстро прицелился. Прогремел выстрел. Убойная винтовка мощно толкнула в плечо. Каннибала в рубке буксира отшвырнуло от штурвала. В груди его зияла дыра. Оставшиеся на палубе предупреждающе заорали, но рулевой их уже не слышал. Буксир на полном ходу несся на судно беглецов. Бросив винтовку, Таран сжал в руке «Пернач» и побежал по палубе. Вскинул пистолет, выстрелил, почти не целясь. Каннибал, стоявший у МТПУ, рухнул с простреленной головой. А потом буксир с оглушительным лязгом врезался в корму измочаленного баркаса. В момент удара Таран, набрав приличную скорость, мощно оттолкнулся и перемахнул на судно преследователей. Прокатившись по палубе, заскользил на спине, из положения «лежа» снимая ближайших каннибалов. Вокруг стоял жуткий треск ломающихся переборок. Оба корабля сотрясались в агонии, вода стремительно вливалась в безобразные пробоины на корме баркаса. Оскальзываясь на мокром железе, Таран высадил остаток магазина по оборванцам, выскочившим из трюма. В последнего каннибала полетел нож. Однако, несмотря на внушительные габариты, парень оказался проворным и успел уклониться. Звякнув лезвием о борт, нож исчез в воде. Каннибал с ревом кинулся на противника, замахнувшись огромной острогой. Таран метнулся вбок. От мощного удара покрытие палубы проломилось, острый крюк пропорол железо в опасной близости от головы. В то же мгновение сталкер, распрямившись, подобно взведенной пружине, ударил здоровяка по ногам. Подсечка удалась, тучный громила рухнул на мокрую палубу. Они поднялись практически одновременно, с рыком кинувшись друг на друга. Поднырнув под толстые ручищи противника, Таран оказался за его спиной и взял шею в захват. Тот затрепыхался, катаясь по палубе, но сталкер вцепился в него мертвой хваткой и не отпускал. Спустя какое-то время агонизирующее тело затихло. Отпихнув мертвого каннибала, сталкер медленно поднялся на ноги и окинул усеянную трупами палубу цепким взглядом. Мальчик перевел дух. Все это время, замирая, он наблюдал за отчаянной борьбой наставника, не решаясь покинуть штурвал баркаса. Почувствовав, что посудина начинает тонуть, Глеб выскочил наружу, цепляясь за косяк двери. Баркас доживал последние минуты. Большая часть кормы уже скрылась под водой. Спустившись вдоль борта, мальчик вскарабкался на палубу вражеского буксира. Несмотря на столкновение, судно все еще держалось на плаву хотя и заглохло. В бортах буксира виднелись неровные продольные трещины. Кое-где обшивка вскрылась по шву - Долго не протянем, - заключил Таран, спихивая трупы в воду - Течь большая. Ищи спасательные жилеты... ну или что-нибудь плавучее! Мальчик кинулся в трюм, судорожно раскидывая по сторонам ветошь, бухты отсыревших канатов и прочий хлам. Как назло, ничего путного не попадалось. Дно трюма уже покрывала вода. Где-то возле киля бил настоящий фонтан-чик. В последний раз окинув трюм взглядом, Глеб выбрался на палубу. - Пусто! - В глазах его сквозило отчаяние. Таран чертыхнулся: - Это корыто уже никуда не двинется. Движок накрылся. Повисла пауза. Они стояли молча, наблюдая за скрывшимся под водой баркасом. Оба понимали, что та же участь скоро ожидает и вторую посудину. - Мы умрем? - наконец спросил Глеб. Он не рассчитывал на утешительный ответ и все-таки страшно хотел его услышать. - Умрем, конечно. - Таран принялся стягивать бронежилет. - Когда-нибудь. Только не сейчас. Снимай ботинки, снарягу. Хотелось бы Глебу верить словам наставника, но ситуация была безнадежной. Деваться некуда. И придумать уже ничего нельзя. Стянув армированный комбез и обувь, мальчик спрятал под рубаху тщательно замотанный пакет с самым необходимым. Туда же он сунул и наклейку с Владивостоком, содранную с тарелки. Металл под ногами неприятно холодил голые ступни. Таран положил на палубу ненужный пистолет - патронов больше не осталось. С сожалением глянув на свой «Пернач», мальчик пристроил рядом второй. Не хотелось с ним расставаться, но там, куда им в скором времени предстоит отправиться, он без надобности. - Наденешь эти штуковины. - Сталкер бросил ученикуласты, найденные здесь же, на палубе. - Для чего это? - Помогут держаться на воде. Они забрались на крышу рубки и уселись на краю, свесив ноги. Сквозь туманную дымку все еще пробивался тусклый далекий свет. - Что теперь с ними будет? - Мальчик кивнул в сторону маяка. - Перегрызут друг друга, да и вся недолга. Если, конечно, их радиация быстрее не прикончит... Глеб всматривался в ровную линию горизонта, стараясь запомнить внешний мир именно таким - спокойным, угрюмым и величавым. Туман тем временем сгущался, так что за пределами медленно уходящей под воду палубы вскоре трудно стало что-либо разобрать. Молочная пелена заволокла все вокруг. Если б не шум моря, напоминавший о реальности происходящего, Глеб решил бы, что видит очередной сон. Вот только теперь все происходило по-настоящему. И волны, поджидавшие их, шелестели совсем рядом. - Почему ты выбрал именно меня? - спросил вдруг мальчик. Вопрос, мучивший его долгое время, вырвался сам собой. Наставник вздохнул, потрепал паренька по голове, медленно, словно подбирая слова, произнес: - Потому что ты такой же, как я... Только, в отличие от меня, еще не разучился надеяться... Это очень редкое качество в наши дни. - Как все-таки тебя зовут? - Мальчик посмотрел в глаза наставнику. Сталкер еле заметно дернулся и, застыв на мгновение, совсем неожиданно отвел взгляд. - Глеб Таранов. Мальчик растерянно замер, уставившись на белый саван за бортом. Задумался... Так они и сидели рядом, попав в ка-кой-то нереальный мир, наполненный тишиной и спокойствием, пока вода не подобралась к самой крыше. Поднявшись на ноги, Глеб инстинктивно ухватился за наставника. Морской бриз уже вовсю обдавал их солеными брызгами, волны нетерпеливо набрасывались на буксир, будто соревнуясь, кто первым доберется до двух еле заметных человеческих фигурок, волею судеб оказавшихся посреди безграничного морского простора. Еще мгновение, и очередная волна захлестнула верхушку неустойчивой конструкции. Ноги съехали с покатой крыши, и сталкер с мальчиком оказались в отрезвляюще холодной воде. Баркас ушел на глубину, и лишь россыпь пузырей, всплывающих на поверхность, указывала на место затопления. Мир опрокинулся. Перед взглядом замельтешили, сменяясь, две стихии - вода и воздух. Туманная мгла и подводный сумрак. Белое и Черное. От неожиданности Глеб растерялся и в первые же секунды наглотался воды, закашлявшись. - Не суетись! Работай ногами! - Наставник придерживал мальчика, не позволяя тому пойти ко дну. - Шевелись, шевелись! Мальчик принялся судорожно бултыхать руками и ногами, довольно быстро ощутив усталость. - Не суетись! Спокойнее, говорю! Вот так. Глеб постепенно приноровился загребать ластами и теперь нервно вертел головой. Повсюду взгляд натыкался на одну и ту же картину - волны и белесая дымка. Лишь голова наставника маячит рядом. Взгляд, как ни странно, спокойный. Чересчур спокойный... Обреченный, скорее. Глеб с удвоенной энергией замолотил по воде. Холод пробирал до костей. Зубы отбивали чечетку. Конечности будто свинцом налились. Несмотря на помощь сталкера, держаться на поверхности становилось все тяжелее. Выхода не было. - Я не хочу!.. - Глеб запаниковал. Слезы сами собой покатились из глаз. Сталкер подтянул мальчика к себе за спину, заставив обхватить шею руками. - Скоро наступит переохлаждение, и я уже не смогу ничем помочь... Но прежде чем это случится, я обещаю, что ты не умрешь в мучениях. Мальчик беззвучно заплакал, уткнувшись в затылок сталкера. Он не сомневался, что наставник знает тысячу способов быстрой смерти. И, как бы абсурдно это ни звучало, испытал к нему глубокое чувство благодарности. Прошло какое-то время. Пять минут, десять? Глеб не знал. Ощущение времени исчезло. Оно будто застыло на месте. В какой-то момент мальчик вдруг почувствовал, как задергалось тело Тарана, стремительно скрывшись под водой. Глеб успел ухватить сталкера за волосы и, отчаянно работая ногами, вытащил его на поверхность. Глаза наставника закатились, а на перекосившемся лице застыла гримаса боли. Очередной приступ... Мальчик не помнил, как на ощупь сражался с застежкой кармана, как вколол сыворотку, как, выбиваясь из последних сил, удерживал грузное тело сталкера на волнах. Отчаяние черной пеленой заволокло разум, и лишь какое-то недетское упрямство заставляло его двигаться еще и еще. Он не может потерять Тарана во второй раз. Только не это! - Держись! Держись, папа! Ну, пожалуйста!.. ГЛАВА 20 «ПО ТУ СТРОНУ СВЕТА» Вода была везде. Куда ни посмотришь - кругом одна вода. Ледяные парализующие волны накатывали одна за другой, захлестывая с головой. Ноги практически не ощущались. Все тело сковала ужасная вялость, а рот беззвучно разевался, как у рыбы, глотая вместо спасительного воздуха очередную порцию воды. Отяжелевшие от усталости руки в последний раз вытолкнули тело на поверхность, но особо ретивая волна предательски ударила в спину, и свет, пробивавшийся сквозь толщу воды, стал меркнуть Свет? Яркий сноп света. Маяк? Нет. Что-то другое. Затем чуть в стороне - еще один источник. И еще. Теперь уже всю поверхность заливали ослепительно белые лучи. _«К_свету_иду...»_ Глеб рванулся, затрепыхался подобно раненому зверьку, рот его раскрывался в немом крике, а руки отчаянно потянулись к поверхности. Что-то темное зашевелилось рядом, потом крепко вцепилось в руку, выдернув тело на поверхность, к живительному воздуху Мальчик надсадно кашлял, изрыгая соленую воду Кашлял и хрипел, не в силах надышаться. Резь в груди понемногу стихала. Мутным взглядом Глеб различил рядом бледное лицо Тарана. Сталкер смеялся. Впервые на памяти мальчика. А прямо за ним сквозь туман медленно проявлялась циклопическая конструкция облепленная яркими огнями. Мощные прожекторы шарили лучами по воде, на многочисленных палубах стояли люди. Много людей. Казалось, ими было заполнено все пространство гигантского корабля. - Это он? Ковчег? - сипло проговорил мальчик. - Больше похоже на плавучую буровую платформу! - отозвался Таран, отплевываясь. - Но пусть будет Ковчег! Я не против! Дальнейшее плохо отложилось в памяти Глеба. Лишь отдельные фрагменты, словно кадры фоторепортажа, проносились перед глазами. Вот наставник ловит спасательный круг, подтаскивая мальчика поближе... Вот чьи-то руки вытягивают его на скользкий трап... Укутав в добротное байковое одеяло, несут по длинному коридору, а мимо проплывают изливающие уютный свет плафоны на стенах... Вот его внесли в отдраенное до белизны помещение, наполненное запахами лекарств... Потом силы окончательно истощились, в глазах стремительно темнело. Измученный разум отключился. _*_*_*_ Родители стояли совсем рядом. Казалось, протяни руку и коснешься. Оба улыбались, обнявшись, и неотрывно смотрели на него. Из лучистых глаз матери катились крупные слезы. Слезы радости. Глеб попытался заговорить, но слова застряли в горле. Слова были лишними. То, что читалось в любящих взглядах родителей, не требовало пояснений. На душе вдруг стало легко и спокойно. Так бывало, когда они все вместе сидели вечерами у костра на Московской и глядели в огонь. Такие моменты были особенно дороги, и их хотелось переживать снова и снова... Но ничто не может длиться вечно. Медленно вскинув руки в прощальном жесте, дорогие сердцу силуэты начали таять. Мальчик помахал в ответ, с грустью сознавая, что больше их не увидит... _*_*_*_ - Кто-нибудь, принесите еще спирта!.. Растирай сильнее, Ройне! Где грелка, в конце концов?! Кто-то ужасно сердитый забористо матерился вполголоса. Кожа зудела. По телу разливалось приятное отупляющее тепло. Слипшиеся веки затрепетали, Глеб открыл глаза. - Очухался, кажись... Над головой завис расплывчатый силуэт человека в вязаной шапке и с куцей рыжей бородкой. Незнакомца не удалось толком рассмотреть, поскольку чья-то рука бесцеремонно оттолкнула его. В глазах тем временем постепенно прояснялось. Мальчик огляделся. Он лежал в удобной кровати, в просторном помещении с белыми, облицованными кафелем стенами. Взгляд Глеба опустился вниз, с опаской приметив иглу, торчащую из руки. Тонкая трубка, извиваясь, уходила к стойке с капельницей. Однако внимание мальчика привлекло нечто другое… Надо же... Постельное белье... Старое, конечно, но свежевыстиранное и отглаженное. Практически белое. Воистину королевское ложе! Как-никак, о подобном он только слышал. С его продавленным матрацем и дырявым одеялом, оставшимися на Московской, даже сравнивать не приходилось. Сбоку кто-то предупреждающе кашлянул. Мальчик повернул голову, встретившись взглядом с необычным стари-ком в медицинском халате. Лицом морщинистый, дед смахивал на Палыча, однако выглядел не в пример более энергичным и подтянутым. На носу доктора удобно устроились очки с тонкими металлическими дужками. В зубах застряла исходящая дымком самокрутка. - Очень неосмотрительно с вашей стороны, молодой человек, купаться в такую холодную погоду! Реплика старика была настолько неожиданна, что Глеб застыл с открытым ртом, не зная, как отвечать. Но тот вовремя пришел на помощь, протянув сухую старческую ладонь: - Павел Всеволодович! - Палыч? - на автомате выпалил мальчик. - Точно! А как угадали? - Доктор удивленно замер с протянутой рукой. - Э-э... Извините, как-то само вырвалось. - Мальчик пожал руку. - Глеб. - Очень, очень рад знакомству! Отчество у меня, сами понимаете, длинноватое, поэтому все так и кличут... Вы даже не представляете, какая это удача, познакомиться с кем-то из метро! Столько лет под землей! С ума сойти! Знаете, у меня есть масса вопросов по физиологии жителей подземки, но прежде я бы хотел сделать несколько тестов... - Где Таран? - прервал мальчик. Старик осекся на полуслове, смешно уставившись на пациента поверх очков: - Да вы не волнуйтесь, голубчик! Если вы про отца своего, то он сейчас у начальства. - Дед многозначительно показал пальцем куда-то вверх. - Отца? - переспросил Глеб. - Ну да... - Старик непонимающе воззрился на пациента. - Я, конечно, туговат стал на ухо, но не настолько, чтобы как-то иначе понять фразу: «Присмотрите за сыном»! - Мне надо к нему. Сейчас же! - Глеб рывком приподнялся на кровати, запутавшись ногами в складках одеяла. В голове тотчас зашумело. Игла выскочила из руки. Старик попытался вернуть неспокойного пациента на место. Из-за ширмы выскочил на подмогу рыжебородый здоровяк. Глеб в панике юркнул с кровати, прокатился по полу и замер в углу, походя своротив попавшийся на пути столик. Хирургические инструменты со звоном рассыпались, вызвав тем самым еще большую неразбериху. - Ройне, держи его! Доктор с ассистентом, неестественно улыбаясь, медленно приближались, но в руках мальчика вдруг угрожающе блеснуло лезвие скальпеля, заставив их остановиться на полпути. - В сторону! В сторону, сказал! - Глеб ощерился, подняв руку со скальпелем повыше. Незадачливые медики попятились к стене, когда дверь в комнату открылась. На пороге стоял Таран. Оценив ситуацию, ухмыльнулся, подмигнул Глебу. Тот бросил скальпель и кинулся к сталкеру, зашлепав по пластику босыми ногами. Подбежав вплотную, неловко обнял, зажмурился. - Ну будет тебе. - Наставник скупо похлопал пацаненка по плечу. - Не люблю я эти романтические сопли. Мальчик виновато отстранился, но глаза его радостно блестели. - Я... - Мысли в голове бешено крутились. Хотелось сказать массу всего, выразить свои чувства, обсудить со сталкером пережитое, поделиться восторгом обретения второй жизни, вот только с чего начать... - Пойдем! - Таран кинул Глебу ботинки, повернувшись к Павлу Всеволодовичу: - Вообще-то он мирный, если его не раздражать... Вы уж не берите в голову. Миновав лабиринт переходов и лестниц, они вышли на галерею, вернее, на длинный мост, наведенный между огромными, высотой с дом, металлическими фермами, образующими три массивные вышки. Ниже, в котловине, между стенами многочисленных надстроек и жилых блоков, раскинулась небольшая площадь, по которой без конца сновал народ. Глеб поразился, насколько разными были обитатели этого рукотворного плавучего острова. Высокие, низкорослые, с раскосыми глазами, черноволосые, блондины, длинноносые, и даже попалось несколько диковинных индивидов с черной, как смоль, кожей! - Ну как, нравится наша Вавилонская башня? – Рядом нарисовался тот самый рыжебородый ассистент Палыча. - Какая башня? - настороженно переспросил мальчик. - История такая есть, - подключился Таран, - библейская. Про то, как люди однажды перестали понимать друг друга и на разных языках говорить начали. Их Бог так нака-зал за то, что башню до небес решили выстроить. - А эти за что наказаны? Бородач заливисто рассмеялся. - Да не в наказании дело! Просто тоже говорят на разных языках. Тут кого только нет - и русские, и норвежцы, и шведы, и эстонцы... Я вот финн, например. Кстати, меня Ройне зовут. - Я знаю, - хором ответили Глеб и Таран. - Эта платформа - самое ценное, что есть на Мощном. - Мощном? - Мальчик оживился, переводя взгляд с наставника на финна и обратно. - Ах да, ты же еще не знаешь! Остров Мощный. Тот, что в Балтийском море! Видел на карте когда-нибудь? Мальчик снова посмотрел на Тарана. Тот покивал, соглашаясь: - Слушай, слушай. Я-то в курсе уже, а тебе еще предстоит удивиться. - Там у русских до Катастрофы погранзастава была, и секретная часть ПВО базировалась. - Ройне оказался весьма словоохотлив и теперь с удовольствием посвящал гостей в подробности. - Во время удара остров не пострадал. Гарнизон уцелел в полном составе. А чуть позже на связь Калининград вышел. Туда еще до войны эту самую буровую платформу пригнали. На ремонт. Аж с Северного моря. Вы-жившие на ней и подались к острову Поначалу много сигналов было. Народ отовсюду стекался. Со временем, правда, все реже... - Значит, там, на острове, нет радиации и вода чистая? -Завороженно слушая, Глеб осмелился прервать финна. - Конечно! Наша земля обетованная! Глеб аж подскочил, до боли сжав руки на перилах. Похоже, сбывалась его заветная мечта... - Я смотрю, ты уж больно хорошо для финна по-русски шпаришь... - подметил Таран. - Так я с малолетства на острове! Русский для меня - второй язык. - А работаешь на платформе, значит... - Точно! - с энтузиазмом откликнулся Ройне. - Платформа эта для острова и пищу дает, и древесину, и горючку. То нефти подкачать, то за лесом на Большую землю смотаться, да мало ли хозяйственных нужд. А вчера идем – и прожектор из Кронштадта засекли. Решили поближе подобраться, разведать. Ну и на вас наткнулись. Между прочим, это я вас первый увидел. - Финн улыбнулся. -В Кронштадт нельзя, там... - Да знаем мы уже. Нам Таран рассказал вкратце. А начальству, как я понимаю, с деталями? - Ройне взглянул на сталкера. - А почему же вы в Питер за все время ни разу не приплыли? - спросил Глеб. - Плавает сам знаешь что, а мы ходим. - Ройне как-то помрачнел. - Никаких сигналов оттуда не было. Ни разу за все время. Рисковать не хотели. К тому же забираться в Финский залив, не зная лоции, - чистое самоубийство. Тем более для такой громадины. Я уж про Невскую Губу не говорю. Там вообще такие мели, что... Глеб не дослушал. В мозгу словно переключатель сработал. Где-то он уже слышал это слово... - Где вещи, что при мне были? - спросил он Тарана. - Да вот они, в рюкзаке. - Сталкер протянул мальчику сверток с пожитками. Глеб принялся судорожно рыться в ворохе одежды, вытащив, наконец, поддельную книгу «Исхода». Нетерпеливо открыл. Финн кинул любопытный взгляд через плечо мальчика и вдруг обомлел. И лишь спустя несколько секунд воскликнул в крайнем удивлении: - Не может быть! Это она? Лоция? Но откуда? - Долгая история... - Глеб с напускной небрежностью протянул книгу финну Тот резво подскочил к мальчику, озираясь: - Спрячь! Убери! - А в чем дело? - Глеб сунул книгу обратно. - Да вы не представляете, какое сокровище привезли! - горячо зашептал Ройне. - Насчет книжки этой вам лучше с капитаном потолковать. Информация в ней бесценная. Финн снова осмотрелся и повел их к капитанской каюте. По пути Глеб все таращился по сторонам, в удивлении приоткрыв рот. Платформа кишела людьми подобно гигантскому муравейнику. Однако, если приглядеться, во всем происходящем наблюдались слаженность и четкая организация. Каждый занимался своим делом, казалось не обращая на гостей никакого внимания. Крепко сбитые мужики, лениво переругиваясь, сгружали в приемник трюма свежевыловленную рыбу. Несколько женщин в потертых ватниках споро чинили снасти. Чуть дальше, у огромного котла, орудовал черпаком тучный детина в поварском колпаке - местный кок. Где-то наверху раздавались ритмичные удары по железу - монтажники мудрили с блоками подъемника. У входа в каюту их остановил часовой - строгий парень с винторезом наперевес. Коротко переговорив с финном, приказал ждать и скрылся за дверью. - Только не продешевите, - зашептал Ройне. - Торгуйтесь крепче. Безопасный путь в Питер дорогого стоит! - Мы не торгаши, - обрезал Таран. - В метро люди мрут как мухи. Голод, радиация, мутанты... Их спасать надо. В этот момент дверь отворилась, путники прошли в каюту. Внутри оказалось довольно уютно. Видавший виды диванчик, стеллажи с картами, большой хронометр на стене... За внуши-тельным столом сидел опрятно одетый мужчина лет шестидесяти и сосредоточенно записывал что-то в толстенный гросс-бух. Форменная фуражка и отутюженный китель выдавали в нем капитана плавучей платформы. Оторвавшись на мгновение от бумаг, капитан кинул быстрый взгляд на гостей, кивнув на кресла. Путники расселись. Воцарилось молчание. - Ну выкладывайте, что у вас, - произнес он наконец. Глеб вытащил «Лоцию Балтийского моря», положил перед капитаном. Тот непонимающе посмотрел на обложку, пролистал несколько страниц. От внимания мальчика не ускользнуло то, с каким интересом человек в кителе разглядывает испещренные пометками карты. Достав из портсигара самокрутку, капитан закурил, поднял взгляд на гостей: - Что вы хотите за это? Глеб покосился на Тарана, ожидая, когда тот заговорит. Но наставник, судя по всему, не спешил с ответом, пристально глядя на собеседника. - Чтобы людей эвакуировали из метро. Капитан промолчал. Затянулся, стряхнув пепел, посмотрел в иллюминатор. Выпустил струю сизого дыма. - Видите ли, попасть на Мощный сможет далеко не каждый - на всех просто-напросто не хватит места. К тому же нам на острове не нужен абы кто. Больных и стариков у нас и так хватает. А вот от крепких и здоровых не откажемся. Тем более, с этой книгой, - он кивнул на лоцию, - переход к Питеру становиться реальным... - И как же вы собираетесь отбирать... годных? - с нажимом спросил Таран. - Вы, зря так к этому относитесь. Остров уже много лет выжывает лишь благодаря жесткой дисциплине и тяжелому труду каждого, вы слышите, каждого жителя. У нас все при деле - и стар, и млад. А дармоеды и инвалиды нам не нужны. Глеб вспомнил про хромо ножку Нату... Это что же получается, ей путь на остров закрыт? - У Меня знакомая в подземке, - отважился Глеб. - Она здоровая, только хромает немного. Это не страшно, - заверил капитан. - Сделаем исключение. Нальчик немного успокоился, обдумывая, кто еще из его закомых может не попасть на остров.ю. - У тебя, Таран, ведь тоже хворь какая-то есть? - спросил вдруг человек в кителе. Мальчик не успел испугаться за судьбу наставника, поскольку капитан тут же продолжил: - Хотя, если она не заразна, то проблем с твоим переселением не будет. Нашей общине нужны опытные сталкеры, а ты, я слышал, весьма преуспел в этом деле... - Вот только мне не нужна такая община, которая людей сортирует. За тех, кого переправить решите, спасибо, конечно, но я - пас. - Ты уверен? - Как в Питер соберетесь, меня не забудьте подкинуть. Там и разбежимся. Когда в Питер пойдете? - Так сразу не отвечу. Мы, знаешь ли, не можем рисковать единственным плавсредством без веских причин. Один раз на мель уже садились - этого хватило, чтобы платформа на месяцы из строя вышла. С кондачка такие вопросы не решаются, сталкер. Да и не мне их решать. К вечеру на остров прибудем. Сам с начальством пообщаешься... - Капитан покосился на хронометр. - Не смею задерживать, Рейно, поможешь гостям устроиться. _*_*_*_ Словоохотливый финн еще добрых часа полтора показывал достопримечательности «Вавилона». Как оказалось, это была не просто метафора их «гида» - название прижилось, правда, в сокращенном варианте. В любом случае звучало это гораздо лучше, чем скучное «плавучая буровая платформа». Когда Рейно привел их в огромную рубку управления, из динамика старенького радиоприемника как раз доносился гнусавый голос далекого диспетчера, монотонно зачитывавшего метеосводку. Потом сквозь шипение помех пробился еще один голос. Какой-то остряк запел в эфире скабрезную песенку, от чего диспетчер взбеленился: - Остров Малый, опять ваши шуточки! А ну очистили эфир немедленно! Таран легонько толкнул Глеба в бок, мол, вот тебе и сигналы в «Раскате». - А что, там у вас несколько островов? - решил уточнить Глеб. - Недалеко от Мощного еще парочка. Поменьше, конечно. - Рейно мечтательно закатил глаза. - На Малом такие девицы есть, закачаешься! В это мгновение над платформой раскатисто загудела сирена. Режущий, прерывистый рев заставил людей заметаться по палубам. Мальчик со сталкером выбежали наружу. Кто-то истошно голосил в рупор: - Воздух! Воздух! Паники не было. Женщины быстро попрятались в трюмах, мужики разбежались по огневым расчетам, вставая у турельных пулеметов. Глеб посмотрел в небо. Туда, где, заслоняя выглянувшее из-за туч солнце, стремительно неслась огромная тень. Одного взгляда на бесконечные крылья-экраны было достаточно, чтобы признать в пикирующем исполине старого знакомого. Слаженно заработали, залаяли многочисленные спаренные пулеметы. Тень в небе дернулась, зарыскала и, окатив людей упругой воздушной волной, проскочила над платформой, едва не задев верхушки буровых вышек. С оглушительным лязгом выстрелила массивная гарпунная установка. Вслед за бестией устремилась длинная, с рядом острых крючьев стрела. Завизжал, стремительно раскручиваясь, барабан со стальным тросом. Исполин покачнулся, изогнул длинную шею, пытаясь в полете достать воткнувшееся в брюшину жало гарпуна. - Врубай! - истошно заорали над ухом. Глеб с любопытством посмотрел вниз. Какой-то мужичок в ватнике деловито подскочил к трансформаторной будке и дернул рубильник. Воздух загудел, заныл от напора энергии, устремившейся по тросу. Мутант задергался всей своей огромной тушей, крылья его поджались, сведенные судорогой. Электрик отключил ток. Тварь беспомощным кулем обрушилась в море... Издырявленные в решето крылья забили по воде, окатывая людей солеными брызгами. Пулеметы замолотили прямой наводкой по бьющейся в агонии туше. Вода у борта вспенилась, стремительно розовея. Охотники столпились у края нижней палубы. В дело пошли багры, сети, крючья. - К борту, к борту его! Цепляй! Вяжи! Над краем платформы показалась уродливая голова исполина. Люди заохали, заахали, порскнули в стороны. Вновь залаяли спарки, вспахивая оскаленную морду длинными очередями. Мутант оглушительно взревел в последний раз, задергался в предсмертных конвульсиях и, наконец, обмяк. Перебитая бронебойными пулями голова монстра тяжело рухнула на палубу, лязгнув напоследок окровавленными челюстями. Охотники радостно завопили, обнимаясь и хлопая друг друга по плечам. Подобно муравьям, люди выныривали из убежищ, вливаясь в толпу у борта. Всем хотелось поглазеть на побежденного хищника. Ажиотаж, впрочем, довольно быстро спал, уступив место рабочей суете. Люди разбрелись по палубам, занявшись прерванными делами, и лишь несколько человек остались возле борта, чтобы покрепче при-вязать тушу мертвого исполина к платформе. - И часто у вас такое? - поинтересовался Таран. - Бывает... - неопределенно отозвался финн. – Только все реже с каждым годом. Просекли пернатые, что себе дороже... А остров так и подавно стороной облетают. На Мощном одних только вышек понатыкано - не подберешься. Пулеметы, огнеметы. Защита серьезная. Глеб попытался представить всю эту мощь и невольно содрогнулся. - Да, удачная охота сегодня! - Ройне следил за суетой на борту. Глаза его горели. - Ничего не попишешь. Человек - хозяин мира! Таково его предназначение - крошить, пере-малывать, потреблять... И в этом деле нам нет равных! Глеб покосился на собеседника: - А если все-таки есть? - Что есть? Равные? - Ройне отмахнулся. - Ерунда. Это наш мир. А если какая тварь этого еще не поняла – наше оружие умеет убеждать. Право сильного, парень. Так-то. - Однажды мы уже использовали право сильного. - Сталкер вздохнул. - Может, не стоит снова наступать на те же грабли? Финн собрался было возразить, но тут его вызвали по ка-ким-то срочным делам. Махнув рукой на прощание, бородач убежал. - Хвастун... Я бы посмотрел на него рядом с Кукловодом... Или Блокадником... Один на один. - Мальчик зябко повел плечами. - Да им просто посчастливилось уцелеть после Катастрофы и найти клочок чистой земли. По-моему, маловато, чтобы называться «хозяевами мира»... - Не бери в голову. Человеку свойственно считать себя сильным, и в этом его слабость. Таран с Глебом выбрались на верхнюю палубу, устроившись у самого борта. «Вавилон», величаво вспарывая водную гладь, на всех парах шел к острову. На горизонте уже проступили неровные очертания далекой земли. С замиранием сердца мальчик смотрел вперед... Туда, где среди бескрайних морских просторов затесался небольшой клочок земной тверди, подаривший людям избавление и надежду, пищу и кров, новую жизнь и веру в будущее. Чем ближе «Вавилон» подбирался к Мощному, тем отчетливее просматривались ряды двух- и трехэтажных домишек, из окон которых струился уютный свет. Будет здорово прогуляться по острову вдвоем, как ему представлялось в мечтах. Но на этом месте почему-то его фантазии всякий раз обрывались. О том, что будет дальше, Глеб не задумывался. _*_*_*_ Шум прибоя приятно ласкал слух. Одна за другой волны неторопливо накатывали на пологий, покрытый галькой берег и так же степенно отступали, оставляя за собой шлейф густой белоснежной пены. У полосы прибоя в молчании сидели две одинокие фигуры. Небо розовело в преддверии близившегося рассвета. Утренний ветер легко передвигал массы воздуха над огромным водным пространством. Глеб был совершенно заворожен этим великолепным зрелищем. Вот уже несколько дней подряд они с Тараном приходили на берег рано утром, чтобы не пропустить восход солнца. Неделя пребывания на острове пролетела незаметно. В диковинку здесь было все - смех снующей повсюду детворы, аккуратные обжитые дворики, вымощенные булыжником улицы, клумбы с цветами, многочисленные забегаловки с дразнящими запахами еды, вечерние гуляния на центральной площади, уютно освещенной и принаряженной... Мальчик вздохнул. Гуляя по острову вдвоем, они с Тараном провели несколько замечательных счастливых дней. Однако теперь, когда эйфория прошла, Глеб вдруг понял, как он соскучился по своей Московской. - Па, я ведь у тебя жить буду когда в Питер вернемся? Сталкер еле заметно улыбнулся, глядя вдаль. - А как же земля обетованная? Ты же мечтал найти ее? - Я ее нащел. Но сидеть на острове... Скучно! Ведь сам же говоришь... бойся бездействия. - Глеб залез в карман ветровки и вытащил наклейку с изображением далекого Владивостока. Прищурившись, сравнил картинку с панорамой острова. - К тому же... Ведь должны же быть и другие неотравленные земли, куда можно переправить больных из метро. Или стариков. Сталкер не спешил с ответом. Грустно было разбивать иллюзии этого повзрослевшего ребенка. Как объяснить ему что мир изменился? Изменился непоправимо. Что надеяться на лучшее в этой новой реальности не просто глупо, но и опасно? Что человечество не имеет больше никаких прав на оставшиеся нетронутыми уголки этого мира... Ведь человек уже испортил все, до чего смог дотянуться... - Знаешь, Глеб, отравленный мир - полбеды. Гораздо страшнее - отравленные души. Поэтому начинать стоит не с чистых территорий. Людей чистых искать надо. Таких, как ты. ЭПИЛОГ Вдоль туннеля тянулась странная процессия. Изможденные, кое-как одетые мужчины и женщины несли в руках узлы с нехитрыми пожитками. Люди шли в полном молчании, и лишь тихое шарканье множества ног нарушало гнетущую тишину перегона. Процессию возглавлял человек в длинной, до пят, робе. В одной руке он нес факел, воздев его высоко над головой. В другой сжимал увесистый талмуд в потертой обложке. Впереди забрезжил неровный свет. Туннель здесь разветвлялся, один из путей круто забирал в сторону. Прямо на развилке, возле костра, сидел мужчина в потертом комбезе. Сидел спиной, протянув к огню руки. К стене был приелонен автомат. Заслышав шаги, мужчина не спеша поднялся на ноги, повернувшись к путникам: - Куда путь держите, если не секрет? Процессия остановилась. Человек в робе поднял голову. - Путь один уготован скромным слугам «Исхода». На Ковчег. - Сектант двинулся дальше. - Погоди, служка. К Ковчегу в другой туннель. - Тон мужчины изменился, в голосе появились угрожающие нотки. Сектант обернулся. Прямо в лицо ему смотрело дуло автомата. Прихожане сгрудились чуть в стороне, ожидая, чем закончится разговор. - Я веду этих страждущих к земле обетованной и... - В Кронштадт, что ли? - оборвал мужчина. - Припозднился малость. Положили уже «братьев» твоих. Людоедами они оказались. Этих овец на прокорм сородичам ведешь? Сектант изменился в лице. Взгляд его заметался по сторонам. Люди в колонне зашевелились, зашептали. Мессия неожиданно бросил факел на землю и побежал к туннельному ответвлению. Однако дорогу ему преградил двухметровый гигант с автоматом, молча наступая на него и тесня обратно к пастве. Человек в робе бросил молельную книгу. Сквозь толпу к сектанту быстро пробирался подросток. Подойдя к каннибалу вплотную, пацан навел на него дуло обреза. - Молись, выродок. «Исходу» своему или еще кому. Здесь ты закончишь свои дни. - Постой На плечо паренька легла рука седого мужчины с бледным, морщинистым лицом. - Я хочу кое-что выяснить. Не знаю, что за вражда между вами, но пока он вел нас на корабль, у этой женщины пропал ребенок... Мужчина указал на сгорбленную фигуру в толпе. Прихожане поддерживали женщину под руки. - Малой совсем. Лет четырех. Мы думали, его твари утащили во время стоянки. А теперь... - Скажи им. - Мальчик с обрезом перевел взгляд на сектанта. Каннибал сжался, дрожа всем телом, под множеством пристальных взглядов. И вдруг, осознав безвыходность ситуации, истерически захохотал. - Что таращишься, старый? Сожрал я его, понял?! СОЖРАЛ!!! Смех и безумные выкрики его потонули в реве толпы. Мгновенно оттеснив паренька в сторону, прихожане кинулись к сектанту, обступили, сгрудились... Спустя какое-то время все было кончено. Людская волна схлынула, оставив на земле растерзанное тело. - Испортил ты мальчишку, Таранов! Такой же упертый стал... - Гигант подошел, добродушно улыбаясь. - Тебя забыл спросить... - Чего? Просил же, говори громче! - Говорю, контузию твою лечить надо, Гена! На «Вавилоне» медик хороший есть, Палычем кличут. - Мне лекари без надобности... Впрочем, как и «Вавилон» ваш. Я вообще после того памятного случая к «плавсредствам» с большой опаской отношусь. Потонул бы с чертями этими на хребте... Ксиве спасибо, царствие ему небесное, что гранату кинул, пуганул сволочей. Как потом до метро добирался, сам не помню. - Да рассказывал ты уже, - оборвал Таран. - Значит, решил? - Что решил? - Насчет острова - Не по мне такая жизнь. Скучно. - Дым скривился. - Глеб тчо же самое говорит - Так куда теперь? - Куда?.. Есть у нас одна мыслишка... - Сталкер раскрыл планшет, ткнул пальцем в карту. - И с пути не собьешься - гляди на солнышко да шпарь к восходу... - На восток, значит - На восток. К свету.